– Если я буду с тобой, то вряд ли накопитель стащу, – улыбнулась я ее горячности, рассматривая уютную, желто-оранжевую комнату, где не было иллюминатора, зато в обилии присутствовали думочки, мягкие ковры и кресла-подушки. Широкая кровать оказалась одна, но по бокам у стен действительно расположились еще две, более узкие.

– Утром… нет! К обеду соберешься, сделаем тебя красавицей и пойдешь к своему ненаглядному.

– Он не мой! – зашипела я. – И зачем мне быть красавицей? Я его соблазнять не собираюсь! Ньевор на это реагирует совершенно неадекватно. Эффект будет с точностью до наоборот.

– Он импотент? – растерялась Виола, опускаясь на край кровати и неторопливо расстегивая пуговки платья на груди. – Или неправильной ориентации?

– Нормальный он, просто принципиальный. Всех подряд в постель не тащит.

– Так ты ж не «все подряд», – не согласилась подруга. – Сама же сказала, что он сам тебя подобрал, без вызова с твоей стороны. Значит, ты его чем-то другим привлекла. А чем, как не внешностью, раз вы до этого не встречались ни разу?

– Одиночеством, – буркнула я, вспоминая признание рарка. – И отчаянием. Он просто сочувствие проявил.

Ви выпучила глаза и поперхнулась воздухом. Долго не могла ничего сказать, судорожно хватая ртом воздух.

– Сочувствие? – выдавила, когда продышалась. – Медея, ты тут, изображая дурочку, реально поглупела? Ты в каком месте у рарков сочувствие видела? Да они и слова-то такого не знают! Все их поступки можно трактовать исключительно с позиции выгоды и желания стать выше и круче других. Альтруизм тут неуместен.

– Знаешь, в отношении Лаита я бы с тобой согласилась. Этот тип точно самовлюбленный нарцисс. Кстати, если я проявлю к нему интерес особого рода, он тоже возмутится и пошлет меня куда подальше, но я же не считаю его из-за этого импотентом. Просто видение отношений с круглоухими у них своеобразное. А Ньевор на самом деле другой. Он, конечно, тоже отнюдь не мягкий и пушистый, однако очень… человечный.

Ви слушала мою отповедь с непонятной настороженностью и подозрением в синих глазах. Даже вытащенную из прикроватной тумбочки ночнушку на колени опустила, хотя до этого ей ничто не мешало переодеваться.

Какие именно мысли крутились в ее голове, понять было невозможно, и меня это напрягало. Моя названая сестричка в наших отношениях всегда лидировала, несмотря на то, что была младше. Я с легкостью это принимала, воспринимала как игру, просто потому, что не хотела ее огорчать. Теперь же, фактически став ровесницей, своим напором она меня пугала.

– Ты в него влюбилась, – подозрение оформилось в слова, причем сказанные отнюдь не с вопросительной интонацией.

– Он мой друг, – твердо припечатала я. – Мне просто хочется объективности! Возможно, тот, кто вводил тебя в курс дела, когда отправлял на Ракис, сам не подозревал, что рарки могут так сильно отличаться. Вот, например, о существовании круглоухих рарков тебе было известно?

– Нет.

– О поселениях, где до сих пор живут как в древности, натуральным хозяйством?

– Нет.

– О говорящих птиценасекомых?

– Нет.

– Вот видишь! Все мы можем ошибаться. Особенно при недостатке информации.

– Логично, – вынужденно согласилась подруга и, достав еще одну упаковку с бельем, протянула ее мне. – Давай-ка спать, медовая. Завтра день у нас сложный.



Медовая… Это мама любила так меня называть. Говорила, что мой цвет волос ей напоминает гречишный мед. В доказательство даже показывала темную тягучую массу, играющую красивыми глубокими коричнево-янтарными переливами. Папа же с принципиальной настойчивостью заявлял, что к сладкому лакомству имя не имеет никакого отношения. Впрочем, и к хитрым особам он меня никогда не причислял. «Ты просто маленькая богиня, – улыбался и вновь возвращался к излюбленной теме: – А станешь большой и влиятельной, если будешь понимать закономерности строения технических устройств и научишься в них разбираться с одного взгляда».

И я старалась. Вникала, запоминала, штудировала, собирала, разбирала… С закрытыми глазами могла бы починить любой знакомый прибор. Незнакомый вряд ли, но даже с ним требовалось бы всего лишь хорошенько подумать и найти узловые точки механизма – основу, на которой строится все остальное.

– С людьми так же, – убеждала меня Виола, когда утром все же настояла на своем и заставила надеть ярко-красное платье. Необычайно элегантное и эффектное, но… вульгарное до ужаса! – И с рарками. Просто первые для нас с тобой хорошо знакомы, а вторые, как выяснилось, не спешат соответствовать определенным нами для них канонам. Но разобраться и найти подход все равно можно. Мало того – жизненно необходимо. Я не хочу возвращаться домой с пустыми руками, когда мы совсем рядом с такой потрясающей возможностью завладеть невероятным научным открытием!

– Красивых слов много, а толку? – сердилась я, одергивая юбку с высоким разрезом, которая так и норовила подняться вверх по бедрам, чтобы продемонстрировать надетое на меня нижнее белье. – Чем мне поможет это дурацкое платье?

– Нам нужно, чтобы Ньевор не видел, как ты забираешь накопитель, – смилостивилась наконец Ви, соизволив объяснить логику своей настойчивости. – Вызывающее платье будет его раздражать, значит, есть шанс, что он не выдержит и уйдет. Пусть даже на короткое время. А если среагирует иначе и будет пялиться, то, увлеченный, может не заметить других твоих действий. Ты, главное, потом не мешкай, сразу ко мне иди. Я предупреждающий сигнал вчера отправила, теперь у наших кораблей готовность номер один.

План мне не нравился. Да, еще вчера я сама хотела стащить флешку и угнать корабль, но… Но понимала, что все это я задумала исключительно для того, чтобы был в моей жизни хоть какой-то смысл. Цель. Эфемерная, невыполнимая, она поддерживала и помогала не сойти с ума от безысходности. Однако, пусть в этом я себе и не признавалась, прекрасно знала, что никогда ее не достигну. Оттого и не продумывала все до мелочей, не вдумывалась тщательно в детали, ограничиваясь лишь мечтами.

Сейчас, оглядываясь назад, я была уверена – реальных действий я бы так и не предприняла, потому что… Наверное, потому, что трусиха. Ведь когда Ви потребовала активных действий, в моей душе все этому воспротивилось. Ворочалось, сжимало тисками, скручивалось узлом в животе, заставляло слабеть мышцы и дрожать голос.

Я боялась. Страшилась разоблачения, паниковала из-за возможной неудачи, опасалась реакции Ньевора… А еще помнила, прекрасно помнила момент вершения правосудия в поселении. Практически без расследования, за одно лишь подозрение – расстрел на месте. Жуткая картинка до сих пор перед глазами стоит.

На ватных непослушных ногах я шла в рабочую зону, испытывая лишь одно мучительное желание – сбежать и отказаться от сумасбродной затеи, пока еще не поздно.

– Почему так поздно? – недовольно рыкнул Ньевор, едва открылась прозрачная преграда, отделяющая его отсек-кабинет от общего коридора. Оторвав взгляд от экрана, с которым работал, рарк пробежал глазами сверху вниз по моему телу и, ничуть не снижая недовольства, поинтересовался: – Что за… тряпку ты на себя напялила?

Вот честно, я хоть и ожидала чего-то подобного в плане реакции, но не до такой степени! И потому негодование в один момент начисто смыло весь страх, а ему на смену принесло страстное желание доказать – я пренебрежительного отношения не заслуживаю! Особенно после того, как выгораживала Ньевора перед подругой. Я его человечным назвала, понимающим, а он?! Он вчера был совсем другим!

– Эту «тряпку» не я напялила, а мне приказали надеть. Пришла я тогда, когда у меня появилась возможность. Если это все, что тебя интересует, больше я не приду.

Теперь еще и злость появилась, заставив голос звучать звонко и решительно. На глазах выступили слезы, и я поспешно отвернулась, отступая назад в коридор. Да, я могла бы позволить себе проявить слабость, тем самым показав Ньевору, что мои слова вовсе не вызов, но сейчас мне хотелось совсем иного.

– Стоять! – пригвоздил меня к месту не менее яростный мужской голос, а кожей на спине, практически полностью открытой глубоким вырезом, я почувствовала движение.

Не зная, чего ожидать, замерла. Так и не повернувшись, ждала, настороженно прислушиваясь к звукам, ощущениям, готовясь к… обороне, наверное. Очень уж суровым был тон рарка. А вместо этого…


– Я рад, что решение надеть это платье было не твоим. И тому, что ты пришла ко мне. Так что ты не уйдешь, Дея. Потому что не права. Меня интересует намного больше, нежели я спросил.

Безапелляционное заявление. И сказано с напором. Однако раздражения в нем уже не было, лишь твердая убежденность и предвкушение! Ньевор тоже бросал мне вызов.

Я невольно дернулась, разворачиваясь и намереваясь ответить грубо, провокационно. Встретилась глазами с едва различимым сквозь челку прищуром, осознала, в какой тесной близости мы оказались, и… И запал мой схлынул. Во рту пересохло, дыхание сбилось, мысли разбежались.

– Хорошо, – выдавила, отступая и нащупывая край столешницы. Вцепилась в нее как в единственную опору, могущую меня поддержать.

Во взгляде Ньевора теперь сквозило разочарование. Столь же четкое, сколь явным до этого было ожидание. Я не оправдала его надежд. Однако признаваться в этом он не стал. Вернулся на свое рабочее место и хмуро спросил:

– Она тебя надолго опустила?

– Не уточняла, – лихорадочно придумала я не связывающий меня рамками ответ. – Просто сказала, что я пока ей не нужна.

– Ты хотя бы спала? Поела? Она тебя не обидела?

– И спала, и ела. Девушка хорошая, мы нормально общались, – успокоила я его. Вот только рарка это, скорее, еще больше насторожило.

– Тогда понятно, почему она для тебя это платье выбрала. Чтобы напомнить, кто ты есть. И другим наглядно показать. Продемонстрировать всем твои уши ей показалось недостаточным… Эх, Дея, зря ты вчера настояла, чтобы я принял вызов Лаита. Его подружка не так уж проста. Она все сделает, чтобы тебя подставить.

– Каким образом? – растерялась я неожиданному повороту его мыслей. – И зачем?

– Затем, что эта… как ее зовут?

– Вейла, – вспомнила я местное имя, которым представилась Виола.

– Ага… Судя по вчерашнему поведению, Вейла ищет повод отказать Лаиту в близости. Самый простой способ – уличить во лжи. Он сказал, что ты его не привлекаешь, вот она тебя и разодела соответствующе. Чтобы с большей вероятностью возбудился и решил с тобой переспать, – рарк снова поморщился, осмотрев платье.

Я бы ему поверила, не будь Ви моей подругой, по сути близким человеком, с которым я провела все детство и отрочество. Да, она и раньше не всегда учитывала мои интересы и желания, но подставлять меня намеренно… Нет, это точно не в ее адрес обвинение.

Однако не могла же я доказывать Ньевору, насколько сильно он ошибся! Пришлось развивать тему в ином направлении.

– Ты же говорил, что круглоухие девушки не интересуют таких, как Лаит. Разве платье что-то изменит?

Устав стоять, я присела на край стола, ведь других стульев и кресел здесь не было. Скользнула чуть дальше по столешнице и, положив ногу на ногу, развернулась вполоборота, чтобы опираться было удобнее. Рарк, пристально следивший за моими действиями, шумно втянул носом воздух, резко выдохнул и отрезал:

– Из любого правила есть исключения.

Уткнулся носом в экран, то ли показывая, что на этом тема исчерпана, то ли маскируя что-то иное… И почему у меня ощущение, что это «иное» касается его личного отношения ко мне?!

– А тебе это платье совсем не нравится? – попыталась получить ответ.

– Нет, – буркнул рарк, по-прежнему буравя взглядом бегущую перед ним виртуальную строку символов.

– Потому, что оно делает меня привлекательной для других? – намекнула я.

Ньевор сердито рыкнул, бросив на меня возмущенный взгляд из-под челки.

– Потому, что не я тебе его подарил, – ошарашил признанием и с невероятной сосредоточенностью взялся за работу.

Рот я открыла, но вовсе не для нового вопроса. Больше от удивления. Получается, он злится на самого себя? И ни я, ни Виола, ни даже Лаит тут ни при чем? То есть я-то в этом случае как раз «при чем», если предположить наличие симпатии и… чувств.

От этой мысли стало тепло на душе. Приятно. Уютно. Снова захотелось привлечь к себе внимание, бросить вызов, чтобы получить в ответ полноценное подтверждение. Сердце предвкушающе ускорило бег, я подалась корпусом вперед… И отшатнулась, останавливая себя.

Зачем?! Для чего я собираюсь его провоцировать? Исключительно чтобы потешить свое самолюбие? Ведь нет у наших отношений будущего! Я улечу на Землю, а он… Он останется с разбитым сердцем, то есть нереализованным вызовом, и будет проклинать меня всю свою жизнь!

Чувства это не игра. Не способ для манипуляций. И не средство достижения цели. По крайней мере, для меня. Пусть даже другие считают иначе.



– Он точно к тебе неравнодушен! Почему же не сработало-то?… – расстроилась Ви, когда я вернулась в апартаменты ни с чем и виновато развела руками.

Утащить накопитель, когда Ньевор с ним работал, было делом нереальным, а меня рарк попросил уйти раньше, чем его рабочий день завершился. И причиной, я уверена, было именно платье. То есть я в нем, молчаливая, но все равно привлекающая внимание и мешающая сосредоточиться.

– Ладно, Медея, не переживай, – успокоила Ви, решив не устраивать мне допрос. – Не получилось сегодня, получится завтра. Или послезавтра. Время у нас есть.

– А как же Лаит? – напомнила я.

– С Лаитом я справлюсь.

Ответ уверенный, да только рука подруги невольно взметнулась к лицу и коснулась губ, а в глазах появилось отнюдь не томное выражение.

– Ви…

Я укоризненно покачала головой, показывая, что все прекрасно понимаю и ей совершенно незачем демонстрировать ложную браваду. Однако это сестру лишь рассердило: