— Ты мне всегда нравилась. Я положил на тебя глаз с самого начала — с тех пор, как ты пришла к нам на работу…

Его взгляд бродил по ее телу и остановился на вырезе на груди.

Ханна стыдливо поддернула тунику, а Юхан положил руку ей на колено.

— …поэтому я хочу проявить великодушие, — продолжал он.

— Юхан, убери, пожалуйста, руку, я в отношениях, мать двоих детей и твоя сотрудница.

Его рука продолжала лежать на ее колене.

— Тебе наверняка известно, что полиция просматривает записи школьных камер наблюдения в связи с убийством женщины, которое произошло неподалеку от вас.

Ханна осторожно кивнула.

— Они попросили копию файла того дня, что предшествовал убийству, и дня после, вернее, это я им сказал, что у меня есть только эти записи.

— Можно ближе к делу?

— Ладно-ладно, спокойно. У меня записей гораздо больше, так что я развлекался, просматривая их, — и знаешь, что я увидел?

Он сдвинул руку на несколько сантиметров выше.

— Нет.

Она смотрела прямо перед собой, не желая встречаться с ним взглядом.

— Машина, стоявшая на месте преступления, то есть синий гольф, бывала в Стентуне и раньше. Менее недели назад, и я вижу на записи, как она сворачивает в сторону Сульбю.

— Вот как? — проговорила она и сглотнула.

— «Вот как?» И это все, что ты намерена сказать по этому поводу? Увидев эту машину, я вдруг вспомнил, как случайно проезжал мимо вас поздно вечером в пятницу, и тогда именно этот гольф был припаркован возле вашего дома.

Ханна так сжала челюсти, что ей показалось — зубы вот-вот треснут.

— Или я ошибся?

Резко вскочив, она направилась к двери.

— Таких машин великое множество. Лучше сосредоточься на том, что происходит с нашими учениками.

Обернувшись в дверях, она взглянула на него с отвращением.

— Как бы то ни было, все совсем не так, как ты думаешь, и ты не имеешь права шпионить за мной.





Эллен, 11:00




«Она крута» — такова была первая мысль, которая пронеслась в голове у Эллен при виде Каролы у входа в Музей современного искусства. Эллен с большим трудом успела туда вовремя. К счастью, она хранила зимнюю резину в Эрелу, однако замена покрышек заняла немало времени.

Карола оказалась стройной, но мускулистой, и была одета в черный джемпер-поло и черные брюки, хотя на улице стояла почти тридцатиградусная жара. Эллен не понимала, как можно в такой день выбрать закрытую длинную одежду — взглянув на лоб Каролы, она отметила, что та вспотела. Каштановыми волосами, когда-то подстриженными под каре, давно никто не занимался. В руках Карола держала два стаканчика с кофе. Один из них она протянула Эллен.

— Уве сказал, что ты любишь черный кофе, да?

Эллен кивнула.

— Сколько он стоил? — спросила она с неуверенной улыбкой, но тут же пожалела о своем вопросе, заметив строгий взгляд Каролы.

Эллен выпрямилась и постаралась внутри себя нащупать линию поведения, не зная, что ждет ее впереди, — что именно известно Кароле о ее сотрудничестве с Уве. Во всяком случае, Кароле известно, какой кофе предпочитает Эллен, — и, вероятнее всего, Уве рассказал о ней еще много всего.

— Как общались вы с Уве — это ваше дело. Я знаю, некоторые полицейские и журналисты так работают, однако это не значит, что я такое одобряю. Для меня важно, чтобы между СМИ и полицией установились хорошие отношения, от этого будет лучше всем. Пойдем внутрь, — предложила она и направилась в сторону музейных залов.

Эллен почувствовала себя застигнутой на месте преступления. Ей пришлось почти бежать, чтобы поспевать за Каролой. Кофе пролился через край на руку, усилием воли она сдержала ругательства, просившиеся наружу.

Карола продолжала:

— Я работаю в полиции двадцать лет, всю свою профессиональную жизнь. Сначала была на административной работе, потом стала следователем, а в последний год работаю в медиацентре полиции. Никогда не успеваю сходить пообедать и каждый день имею дело с ужасными происшествиями и изломанными судьбами. Ты даже не можешь вообразить, с чем приходится сталкиваться в моей профессии. Затем я иду домой к своим трем детям. Я воспитываю их одна на жалкую зарплату полицейского, однако никогда в жизни не брала взятки. Меня не интересуют деньги, лежащие у тебя в сумке. Мы поняли друг друга?


— Окей, — кивнула Эллен.

«Я ей не нравлюсь, но ведь и она мне не нравится», — внушала она себе, пытаясь достичь равновесия. Однако хорошо, что они сразу все выяснили. Эллен попыталась представить себе, как Карола живет со своими детьми, — ей захотелось спросить, был ли их отец тоже полицейским и почему они развелись.

— Мне известно о промахе Нючёпингской полиции, и я буду поставлять тебе информацию, которую ты захочешь получить, — надеюсь, ты сделаешь из нее нечто стоящее.

Они уселись на скамейку в одном из залов. Перед ними висела картина «Умирающий денди». Эллен была довольна, что знает название картины. Хотя встретиться в Музее современного искусства предложила именно Карола.

Неплохая идея, как теперь поняла Эллен: кроме них здесь больше не было ни души.

— Бёрье Сван будет продолжать руководить предварительным следствием?

— Он толковый полицейский, ему просто не повезло.

Карола бросила на Эллен строгий взгляд.

— Но то, что он сказал, — недопустимо. Понятно, что это профессиональный жаргон, но я тоже считаю, что мы не должны терпеть такого рода разговоры. Ты не представляешь себе, каких грубых шуток наслушаешься в участке за целый день, — теперь она улыбнулась. — Но с другой стороны, у полицейских очень тяжелая работа, и иногда просто необходимо снять напряжение — только все делают это по-разному.

Она пожала плечами.

— Вы, журналисты, наверное, ничем не лучше?

— Ну, как сказать…

— Он продолжит руководить следствием, однако впредь контактами с прессой буду заниматься я. И с самого начала хочу подчеркнуть: мне кажется, СМИ и полиция должны работать в одной связке, чтобы отражать реальную картину.

— Согласна на все сто!

— Однако должна сказать, что мне не всегда нравится, как вы работаете, — вторгаетесь в жизнь родственников жертвы и портите нам свидетельские показания.

— Мы передаем новости, однако нас интересуют не только события, но и эмоции. Мне очень жаль, если ты воспринимаешь это негативно.

— Тогда я не понимаю, по какому принципу вы отбираете новости. Что интересно и что неинтересно? Об одних убийствах никто не говорит ни слова, другие раздувают до небес.

— Ну, в конечном итоге именно зрители решают, что им интересно.

Что бы они с Каролой ни думали друг о друге, Эллен констатировала, что такое сотрудничество выглядит куда серьезнее, чем прежнее общение с Уве.

— Можно спросить — почему тебя заинтересовало именно это убийство? Тебе известно, сколько женщин убивают каждый год?

— В 2013 году в результате насилия со стороны партнера погибли семнадцать женщин.

Карола приподняла одну бровь.

Эллен продолжала:

— Многие женщины, которых лишили жизни, вообще не интересуют общественность, ведь насилие в парах стало частью повседневной жизни. Поэтому на нас, журналистов, возложена большая ответственность — рассказать, как в нашей стране среди бела дня убивают женщин.

— Совершенно согласна, однако хочу уточнить: мы пока не знаем, идет ли речь о насилии со стороны партнера. В любом случае, в нашем сотрудничестве все должно быть предельно ясно. Я буду давать тебе четкую информацию.

— Хорошо, но я хочу быть уверена, что отношение Берье к Лив не повлияет на ход следствия, и еще я хочу получать информацию раньше других — особо ценную информацию, иначе у меня нет никаких оснований молчать о так называемом профессиональном жаргоне Берье.

— Да-да, но ты, со своей стороны, должна делать с этой информацией нечто серьезное.

— Само собой, я работаю на четвертом канале, и нас не интересуют скандальные сенсации. Вам известно, кто отец ребенка?

— Нет.

— Может быть, он не знал, что станет отцом?

Карола посмотрела на нее.

— Думаю, знал. В любом случае, он должен был бы заметить отсутствие Лив и начать беспокоиться.

— Возможно, они уже расстались.

— Да, такой вариант мы тоже рассматриваем.

— Если вы опубликуете имя и фотографию Лив, то, вероятно, отец отыщется.

— Мы это обсуждали, но пока время еще не пришло.

Эллен понимала — полиция не хочет публиковать эту информацию, потому что у них все еще нет никаких зацепок.