* * *
… — Интересно, зачем я тебе? — наверное, вино делает меня безбашенное, раз я так просто задала этот вопрос. — Вокруг столько девиц, готовых броситься к вам по первому щелчку…
— Может мне интересно только то, что я не могу получить… по щелчку?
* * *
Может в этом все дело? Ему хочется еще раз проверить свои силы? Убедиться, что любая пойдет за ним — даже если она его презирает? Даже если она — «расчетливая дрянь, которая нафиг больше не нужна»? И плевать, что девушка думает по этому поводу…
Усмехаюсь. Может ему и плевать. Только я изменилась. Это раньше мне не за что было держаться, точнее, единственное, что держало меня на плаву — желание выбиться в люди и заработать хоть сколько, чтобы помочь маме.
Сейчас же мои якори не дадут лодке сорваться в бурю.
У меня есть пусть и живущие порознь, но здоровые родители, работа, замечательные отношения с замечательным парнем и четкое представление о том, что я хочу.
Уже не получится заполнить собой и своими желаниями мою жизнь, что заполнена под завязку.
Раздеваюсь и валюсь в кровать, без всякого душа — устала. А поздним утром меня будит телефонный звонок:
— Ну что, подружка, выспалась? А я, между прочим, почти и не ложилась!
— Это чувствуется, — бурчу. Мариша, похоже, до сих пор не сильно трезва.
— Ну не будь такой занудой! — хихикает. — Мы сейчас загород собрались с друзьями, составишь компании? Баня, бассейн, шашлык…
— Спасибо Марин, — качаю головой, — но мне как-то не хочется.
— А хочется хандрить?
— Нет, устала просто за эту неделю.
— А я думала из-за ночи устала.
— Ты о чем?
— Ой, да шучу я. Но ты мне скажи… мне показалось, или тот мужик вышел и не вернулся не просто так? — в ее голосе жадное любопытство, а мне становится неприятно. С другой стороны, чего мне стесняться? Я же сама заявила, что это знакомый моего отца…
— Он домой собирался и подвез меня, — говорю полуправду.
— Ну вот, а говорила, что он сволочь! — хохочет будто даже принужденно. — Себе лакомый кусочек решила заграбастать? Знаю-знаю, ты не такая, у тебя Денис и так далее. Так может познакомишь меня с ним? Я сейчас свободна, он, судя по отсутствию кольца, по меньше мере не женат — вдруг у нас что и выйдет.
— Я…
Черт.
Как сказать, что я ни за что не буду их знакомить? И как объяснить — самой себе — почему?
— Я же не пересекаюсь с ним, Мариш, — стараюсь говорить спокойно и убедительно. — И контактов его не знаю. А у отца, уж прости, выспрашивать не буду…
* * *
— Восемь — девятьсот тринадцать — семьсот пятьдесят один и четыре двойки. Запомни этот номер наизусть, золотая, мало ли что может произойти…
* * *
— Поня-ятно, — тянет недовольно подруга. — Ну лады. Я тебе завтра позвоню, поздравлю, может опять замутим чего.
Но на следующий день она не звонит. Я, как ни странно, даже рада. Посвящаю выходные женским приятностям — шоппингу, кино, книгам, снова восстанавливая спокойствие в душе. Которое даже два букета пошатнуть не могут.
Первый и не должен — отец присылает мне роскошные розы и два билета в театр, удивительно точно попадая в мой вкус.
Второй букет — нескромных размеров и без записки. Она и не нужна. Фиолетовые орхидеи, да еще и в таком количестве, может подарить только один человек. И я бы отправила их в мусорное ведро, но становится действительно жалко невероятной красоты в обрамлении зелени и прихотливо изогнутой черной вазы — цветы-то в чем виноваты?
А вот отсутствие цветов от Дениса не то что напрягает, но удивляет немного. Он не из тех, кто заваливает меня подарками, потому я жду хотя бы обязательных — на Новый Год, день рождения, Восьмое марта. Ведь для этого жеста в современном мире нужна всего лишь карточка и пара минут времени.
Но до моего парня это доходит, похоже, только по возвращению из командировки. Потому что когда я захожу вечером после работы домой, виновато разводит руками.
— Я забыл, представляешь? — кивает на заросли, для которых я освободила журнальный столик.
Забыл поздравить свою девушку или про праздник, про который забыть-то невозможно из-за массового ажиотажа? Даже не знаю, что лучше… Например, достать жестом фокусника какой-нибудь подарок?
Но и это мне не грозит. Денис подмигивает лишь:
— Я исправлюсь. В пятницу обязательно свожу в ресторан.
А я ловлю себя на несколько брезгливом недоумении. И продолжаю молчать.
— Как хорошо все-таки дома! — Денис целует меня, ерошит волосы. — Что у нас из еды сегодня?
— Овощное рагу. Могу эскалопы пожарить…
— Давай, — блаженно вытягивается на диване.
Я переодеваюсь и отправляюсь на кухню, параллельно закидывая в стирку его грязные вещи — джинсы, толстовки и свитер. А потом осматриваюсь:
— Денис, а где твои грязные рубашки?
— А я в химчистку сдал, вместе с костюмом.
— Да? Ну хорошо, — я несколько удивлена, но это и к лучшему. Глажка не входит в число моих любимых занятий, а рубашки Денис любит наглаженные почти до хруста.
Накрываю на стол и даже свечи расставляю — все-таки мы не виделись несколько дней, а мое откуда-то взявшееся дурное настроение стоит подавить еще в зародыше. И рассказываю про свои выходные, а потом начинаю расспрашивать про его дела.
— Ой, да вымотали нас там, — машет рукой Денис, — то одно им не так, то другой пункт не устраивает. С утра до ночи бились над этими пунктами, нас еще и задобрить пытались — по кабакам таскали, спаивали.
— Но вы отстояли свои позиции? — смеюсь.
— Нас голыми руками не возьмешь! — он изображает ножом и вилкой жестокую битву, а я чувствую, что меня отпускает.
Мой милый и надежный Денис. А мне не следует раздражаться из-за всякой ерунды — ну кто не без недостатков?
Мы укладываемся в кровать и самозабвенно тискаемся под одеялом, и я засыпаю действительно довольной.
И следующую неделю улыбка не сходит с моего лица.
— Красавица, — не менее доволен мой отец. Верная своей задумке, я снова звоню ему сама и предлагаю поужинать в четверг, так что мы встречаемся в ресторане. — Москва тебе идет и новое платье тоже.
Смеюсь и качаю головой:
— Это гены.
Но мое замечание неожиданно стирает довольство с его лица.
— Точно не мои, — вздыхает папа. — Ты вылитая мать, когда я с ней познакомился. Устоять не мог ведь — улыбчивая, яркая, звенящая такая была, все вокруг головы сворачивали… Лучше бы не я свернул, а кто другой.
— Пап…
— Да что там, думаешь я не знаю, как ты к этому относишься? Или сам по другому отношусь? Мудаком я был, Майя, надеюсь хотя бы не остался.
Он мнется.
Чувствую, хочет поговорить об этом, но от меня знака ждет. Я ведь сильно в душу родителям старалась не лезть — что они мне рассказывали, тем и довольствовалась. Может боялась узнать что-то совсем печальное, может не готова была, к правде-то…
— Почему вы… расстались? — спрашиваю.
— Испугался я, — вздыхает. — Я тогда только-только на ноги становился, то там, то сям крутился — легкие деньги появились, дружки, мотоциклы, девчонки… И Оля вдруг — такая светлая, влюбленная. Думал побудем с ней недолго и разбежимся, как и со всеми. Да какой там — сам отлепиться от нее не мог. Но потом представил, идиот малолетний, что все будет как у всех — свадьба, одна постоянная женщина, ипотека и работа на заводе каком-то — так сразу в штаны навалил. И Оля еще с беременностью своей неожиданной. Как сейчас помню — она такой счастливой была, когда говорила о ней…
— А ты предложил сделать аборт? — сглатываю и выдавливаю из себя то, что со слов мамы знаю.
— Да, — хрипит и смотрит в глаза заискивающе. — Я много в жизни ошибок сделал, но эта могла бы стать самой роковой. Если бы не Оля, и не её внутренняя сила… Она тогда просто развернулась и ушла. А я ведь еще и бегал потом, уговаривал одуматься. Доуговаривался блин. Уехала вообще из города — ты же знаешь, что мы в Питере тогда жили? И никаких почти следов не оставила. Ну я и решил, что все к лучшему. Сама разберется, раз приняла такое решение. Бизнесом всерьез занялся, времени думать и не было.