Киваю.

Давно вбитые правила безопасности утверждают, что лучше дать понять таксистам и толкущимся возле клуба тусовщикам, что ты не один. Парень помогает мне одеться в гардеробе и сам накидывает куртку, а потом выводит на крыльцо, где у меня наконец появляются долгожданные 4G, и я тыкаю в приложение такси.

— Даже телефоном не поделишься? — спрашивает меня.

— Дим, ты хороший, но… — я вздыхаю, — у меня парень есть.

И бывший муж.

И полное непонимание, как я буду общаться с единственной подругой, если узнаю, что она с этим бывшим мужем переспала.

Черт.

Я отворачиваюсь, а он принимает это на свой счет.

— Хорошо. Я понял. Но мне и правда было приятно с тобой познакомиться.

Выдавливаю из себя улыбку:

— Мне тоже.

Такси приезжает быстро. Дима остается до конца джентльменом — до машины доводит и распахивает не слишком чистую дверь. Но сесть в теплое и вроде не прокуренное нутро я не успеваю, потому что слышу насмешливо-презрительное:

— Далеко собрались, молодежь?





6




Мне кажется, что время с той секунды, когда я слышу голос Каримова позади нас, застывает. И я сама как муха в янтаре… ни вздох сделать, ни двинуться.

Как в замедленной съемке поворачиваюсь и медленно поднимаю голову.

Он стоит, засунув руки в карманы своего пиджака, и я невольно сглатываю. Пусть мы и пробыли вместе совсем недолго, но я слишком хорошо запомнила его привычки и признаки дурного настроения — Каримов прячет в карманы кулаки, сдерживаясь, чтобы не ударить.

И снова, как всегда с ним рядом, всё… слишком. Эта ночь. То, что он меня разглядел в клубе. То, о чем он подумал, когда мы с Димой оделись и ушли вместе. И то, что он в принципе пошел следом. По какому праву?!

Но с ним никогда не работала ни логика, ни общепринятые представления… Это могло оказаться чем угодно. Желанием навлечь на меня неприятности. Тем, что он возомнил себя другом отца… а может моим бывшим владельцем. Игрой.

Но ситуацию надо спасать, потому что вот этот вихрастый и насупленный мальчик Дима ни в чем не виноват и может поплатиться просто за то, что решил проявить благородство… или за свой длинный язык. Потому как в этот момент он спрашивает с недоумением и без всякой насмешки:

— Майя, это твой отец?

Не будь эти мгновения настолько напряженными, я бы расхохоталась, глядя на ошеломленное лицо Каримова.

Полумрак, его насупленные брови, а также то, что я выгляжу моложе, чем есть на самом деле, играют злую шутку. Да и разница у нас существенная — пятнадцать лет.

Но Дима своей ошибкой подсказывает мне выход.

— Это друг моего отца, — говорю почти весело. — Здравствуйте, Илья Демидович.

У него из ушей сейчас пар пойдет. И пусть я знаю, он еще отомстит за подобное отношение, сейчас я искренне наслаждаюсь этой минутой.

— А это Дмитрий, мой друг, — киваю с самой любезной улыбкой. — Он проводил меня до такси.

Дима, широко улыбаясь, протягивает руку Каримову. И тот, как ни странно, жмет её. Правда, судя по тому, что мой новый приятель морщится, довольно интенсивно.

— Майя, все хорошо? Дальше справишься? — спрашивает парень, и я киваю. Кажется, его пронесло, а что уж мне грозит… разберемся. — Тогда пока.

Он кивает нам обоим и уходит в клуб. А Каримов вдруг отодвигает меня от машины, что-то говорит водителю, сует тому купюру и такси срывается с места.

Веселость тут же слетает с меня.

— Не слишком много на себя берешь?

— Не слишком.

Он снова стоит рядом, и я на мгновение чувствую беспокойство, что один лишь пиджак не защитит его от злого мартовского ветра. Но только на мгновение. Дань прошлому, в котором мне так нравилось о нем заботиться… пусть в этом не было необходимости.


Со вздохом снова достаю телефон и нажимаю приложение. Но Каримов неуловимым движением извлекает у меня из пальцев гаджет и кивает в сторону стоянки:

— Я отвезу тебя.

— Не стоит. Лучше возвращайся к своему товарищу — у вас явно там незавершенные дела.

— Он только рад будет, что все достанутся ему, — усмехается. — Едем.

— Ты же пил, — хмурюсь.

— Следишь за мной?

— Скорее, наоборот, — цежу. — Но не заметить твое появление не возможно — к этому месту всегда слетаются полуголые мотыльки.

Усмехается, а потом склоняет голову набок, внимательно меня изучая.

— Я с водителем. И не могу позволить… дочери своего друга кататься на непонятных машинах.

— Что ты можешь или не можешь позволить — мне плевать, — качаю головой. — Я лучше поеду на непонятной машине, чем с тобой.

— Боишься?

— Черт возьми, Каримов! — делаю глубокий вдох, чтобы не заорать раздраженно. — Неужели не понятно, что я просто не хочу тебя видеть? Что ты мне неприятен? И что я не желаю иметь ничего общего с тобой?

— А придется, — пожимает плечами. — Мы теперь будем часто видеться.

Это вряд ли.

Если надо будет — перестану пока общаться с отцом. Мне не привыкать. Возможно мой бывший муж думает, что я послушная девочка, которую папочка везде таскает с собой, а значит он сможет повлиять на меня. Но в моих силах сделать так, чтобы у нас не было точек соприкосновения. Ни одной.

Я вдруг чувствую себя уверенней. Чего я, собственно, боюсь? Появление Ильи Каримова в моей жизни стало, конечно, неожиданностью, и я все еще бурно реагирую на каждый его шаг, но что бы там он ни задумал снова — я ему больше не по зубам. Я уже не так наивна. Не так неуверенна в себе.

И не влюблена.

А значит, могу действовать как с любым другим навязчивым идиотом.

Разворачиваюсь и иду в сторону клуба. И ему это не нравится, судя по тому, как он хватает меня за руку.

— Собралась куда-то?

Медленно перевожу взгляд на его пальцы. А потом на него:

— Грубая сила? Серьезно? Это единственное, чем ты можешь удержать?

Пальцы на мгновение сжимаются, а потом вдруг его ладонь скользит по рукаву моего пальто добирается до шеи, выше и обхватывает подбородок, заставляя меня поднять голову. И вот я уже смотрю в черноту на месте его глаз:

— Не единственное, — его голос низкий и вибрирующий, и эта вибрация будто насквозь проходит через мое тело. Он подавляет… и я слышу в нем знакомые рокочущие ноты, говорящие о том, что мужчина в бешенстве, несмотря на его спокойное лицо. — Принуждение. Ласка. Умение вызвать страх. Или найти слабое место… Если я хочу чего-то, то добиваюсь этого любым способом, считают окружающие это уместным или нет. И если я решил, что ты поедешь сейчас домой на моей машине, то ты поедешь, даже если мне придется закинуть тебя на плечо. На что ты рассчитывала, девочка? Вернуться к своему дружку и попросить у него телефон? Можем вернуться. Я посажу тебя между собой и моим компаньоном, и ты будешь вместе с нами смотреть на танцующих перед нами девок. Я даже позволю тебе выбрать кого-то для меня… Как тебе такой вариант? Готова? Или ты все-таки сейчас послушно последуешь за мной, сядешь на заднее сидение и позволишь мне отвезти тебя?

Что я точно знаю про него, так это то, что он не разбрасывается словами попусту. И на насилие, в том смысле, в каком его боится любая девушка, не способен — не из-за благородства, скорее потому, что никогда не видел в этом смысла.

Секунда на принятие решения, и я выдыхаю:

— Домой.

— Умница.

Он разворачивает меня и обнимает за талию, будто он и правда мужчина, провожающий свою женщину, а я чувствую себя настолько уставшей от противостояния, что даже не возражаю. И перестаю задумываться, зачем он все это творит. Действия Каримова всегда были непредсказуемыми и неожиданными — это только мне, двадцатилетней идиотке, могло тогда показаться, что я разобралась в его мотивах и желаниях.

Проскальзываю на заднее сидение и вздрагиваю от сдержанного:

— Доброй ночи, Майя Александровна.

Он и Виталия с собой перетащил? Надо же…

Глухо здороваюсь с водителем и отодвигаюсь на самый край, вжимаясь почти в противоположную от Каримова дверь.

— Адрес.

— Что?

— Адрес свой говори.

Тот факт, что он не знает, где я живу, меня радует.