Я как сегодня помню тот день, когда мама подошла ко мне и, пряча взгляд, рассказала, что «папочка» хочет со мной познакомиться. И что он зовет к себе и готов оплатить билет на самолет хоть на завтрашний день.

Тут же отказалась. Даже подумать не могла, чтобы воспользоваться столь «лестным» предложением. Я в тот момент была не в том состоянии, чтобы соприкасаться с еще одним предательством — а отсутствие отца в своей жизни иначе как предательством не воспринимала. И потому вскипела:

— Где он был, когда ты меня родила? Или когда работала на трех работах, чтобы обеспечить более менее сносное существование? Или когда ты собирала деньги по фондам на операцию? А теперь явился… Уверена, ему понадобилась дочка исключительно ради какой-то цели — может он заболел и ему нужен родственный донор. Почки вырезать. Или кто из его предков оставил мне наследство — и он таким образом хочет прибрать его к рукам.

В тот момент я отрицала всякую возможность наладить с ним отношения.

Мама вроде и не давила дальше, но… и не молчала больше о том, о чем молчала годами. И как-то я сама не заметила, но начала менять отношение — не к отцу даже, а к самой возможности с ним увидеться.

Многое произошло за те два года, с того дня, как она мне рассказала о его существовании. Выяснилось, например, что это он оплатил ей операцию. И что и прежде приглашал меня — просто мама не говорила.

— Почему, мам? Почему сейчас сказала?

И её ответ до сих пор в голове звучит:

— Я не знала уже, как тебя вытянуть из твоего состояния апатии. Ты же едва ли живешь… И подумала — вдруг злость и любопытство помогут?

Помогли ведь…

Я вернулась в настоящее, прислонила плечом телефон к уху и продолжила раскатывать тесто:

— Привет, пап.

— Ты как там? Хорошо все?

— Э-э, конечно…

— Какие планы у тебя на завтрашний день?

— После работы домой поеду. Все как обычно.

— А приезжай к нам? И Дениса своего бери. Затевается небольшой ужин, мне было бы приятно тебя там увидеть.

Мнусь.

Небольшой ужин с его точки зрения мог оказаться и приемом человек на двадцать.

— Что там? — тихонько спрашивает Денис.

Я пожимаю плечами и говорю негромко:

— Предлагает навестить завтра.

— Конечно поехали! Мы давно у них не были.

Мысленно морщусь от его энтузиазма. На самом деле мне не слишком нравится бывать в доме отца — по многим причинам — а вот Денис каждый раз чуть ли не на своих двоих готов туда бежать.

— Хорошо, мы приедем. Надеюсь, в вечернее платье не надо наряжаться?

— Нет, у нас все по простому.

По простому? Ага, конечно. Ирина, его нынешняя жена, даже из шашлыков делает пикник с хрусталем и фарфором. Но я и правда давно не была у отца в гостях, так что вполне в состоянии пережить все, что они там придумают.

В тот вечер я в это искренне верю.





2




— Милая, я подъезжаю, — поет мне трубка довольным голосом Дениса.

За почти год, что мы вместе, я уже побывала «зайкой», «котенком», «рыжулей», «конфеткой» «лапочкой», «солнышком» и кем-то там еще. Он все никак не мог определиться, но не упрекать же парня за то, что он чрезмерно ласков?

Я прощаюсь с коллегами, придирчиво оглядываю себя в зеркале — специально надела самый дорогой костюм и красивую блузку, чтобы бедной родственницей не выглядеть — распускаю волосы и накидываю пальто. Вроде бы проделываю все быстро, но на тротуаре уже мнется мой парень, как всегда волнующийся из-за штрафов за неправильную парковку.

У Дениса не новая и вполне приличная иномарка, которую он жаждет поменять на что-то более представительное. А я права так и не получила, да и водить не очень-то хотелось…






* * *


… — Давай, поворачивай. Не так резко, куда ты торопишься? — скупой смешок и мужская рука тяжело ложится поверх моей, припечатывая к кожаной оплетке руля. — Плавно, Майя, мягче… Молодец, хорошо справляешься.

Видимо достаточно хорошо, раз после этой фразы он перестает сжимать мою руку, а его пальцы легко скользят по запястью, ниже, поглаживают бьющуюся венку и вызывая мурашки по всему телу…





* * *


Встряхиваю головой, чтобы отогнать непрошеные воспоминания.

— Пробки девять баллов, — ворчит Денис, перескакивая с приложения на приложение, будто надеясь, что от этого пробки рассосутся. — Нет ни одного маршрута, чтобы приехать хотя бы вовремя, не говоря уж о том, чтобы заранее.

— Не думаю, что это станет проблемой, — мягко возражаю.

— А я считаю, что пунктуальность — это важно, — упрямится Денис.

— Я к тому, что даже если мы опоздаем, никто за это не распнет.

Но он продолжает бурчать, а я давлю столь редко возникающее в его присутствии раздражение.

Денис… правильный. Я так и не поняла, он потому правильный, что это его внутренняя убежденность, или он просто боится наказания за какие-то проступки.

Но его правильность иногда утомляет.

Зато идеально подходит для долгой и спокойной жизни вместе. Во всяком случае я не ожидаю от него неприятных сюрпризов, точно знаю, что счета за квартиру и квартплата будут перечислены вовремя, не страшусь, что в дверь постучатся коллекторы или что мы, перебегая дорогу в неположенном месте, попадем под колеса…

Тьфу, что за мысли лезут в голову?

Движемся мы, несмотря на плотный поток, достаточно быстро, и Денис веселеет. Расслабляет галстук, затянутый, как правило, удавкой, и расстегивает несколько пуговиц на пиджаке. Он — юрист. И работает в юридическом отделе крупной компании, занимающейся производством и перепродажей всего подряд — от веников до станков. Мы так и познакомились, на одной «производственной» вечеринке. Может и не слишком романтично, но зато последующие свидания я вспоминаю с огромной теплотой.

Денис рассказывает про то, что ему отдали на обучение стажера, что начальник уже второй раз намекает про повышение, и что всем так понравились результаты его командировки в соседнюю область, что он рассчитывает еще и на премию.

— И это может быть внушительная сумма, — говорит он довольно.

— Может… съездим куда-нибудь?

— Потратить всё на твои развлечения? Мне машину пора менять, зайка, — отмахивается парень и начинает рассуждать, какую лучше взять.

На «мои»? Меня коробит его выражение, но я стараюсь не замечать неприятное сосущее чувство, возникшее внутри.

Вообще-то за его счет я и не собиралась ехать куда-то — сама накопила и готова была разделить расходы. Содержанкой меня не назовешь. Но не предлагать же ему самой оплатить нашу поездку? Хотя, надо признать, хочется. Особенно последние недели. Не знаю, может зима затяжная и холодная повлияла, авитаминоз или еще что, но я мечтаю ненадолго вырваться из этой обыденности, погулять, где тепло и красивые, улыбающиеся люди…

Спустя час мы все-таки поворачиваем в сторону поселка, где живет отец, преодолеваем шлагбаум, а затем аккуратно паркуемся на очищенной от мартовской слякоти площадке, на которой уже стоит несколько незнакомых машин.

Автомобили хозяев прячутся в гараже, и я пытаюсь прикинуть количество людей, которые приехали по приглашению. По сему выходит не меньше троих.

На улице никого нет и мы медленно движемся в сторону дома, по вечернему времени подсвеченному уличными фонарями.

Мне, как всегда, немного неловко. Словно первый раз здесь появилась: в тот день меня привез папин водитель. Припарковался возле крыльца и вытащил небольшой потрепанный чемодан, и я долго не решалась зайти внутрь. Все разглядывала внушительный фасад.

Так долго, что отец вышел сам.

До моего приезда мы встретились с ним всего раз — он прилетал в мой родной городок, чтобы познакомиться. Иначе бы я и не узнала его, и могла принять за отца… да кого угодно. Его окружало много представительных мужчин в возрасте. Личный помощник, например. Или поверенный — я думала такие только в американских фильмах бывают, но у папы и правда был собственный юрист, занимавшийся всеми его, в том числе личными, делами.

Мы с ним совсем не похожи. Я унаследовала от мамы рыжие волосы и зеленые глаза, еще и светлую, легко сгорающую кожу. И фигура у меня в ту родню — маленький рост и выпирающие косточки. А отец высок и грузен. В свои почти пятьдесят еще и вширь раздался и немного облысел. Да и его темные волосы, крупный мясистый нос и карие глаза вообще ничем не выдавали моего родственника.

Но он… очень старается им стать. И могу сказать, что у него вполне получается. Да, я его ненавидела и презирала — но он не таким уж и плохим оказался. Нормальным. Со своим сложным прошлым и непоколебимым желанием загладить вину. Даже почку не потребовал, напротив, решил сделать наследницей части своего состояния. Я, правда, открещивалась от всего, что несло на себе отпечаток чьего-либо ухода из жизни, но не смогла возразить ему, когда он усадил меня перед собой и сказал серьезно:

— Май, ты не думай, что я прямо сейчас сдохнуть собираюсь или у меня смертельную болезнь обнаружили. Не, я еще свою внучку замуж буду выдавать. Но мне будет спокойней, если я буду знать, что ты защищена, понимаешь?

Я поняла. Но жить в его доме отказалась наотрез, как и работать в его компании. Да и его Ирина не слишком-то способствовала нашему сближению. Моим внезапным появлением в жизни Александра Гавриловича Стральского она была ужасно недовольна. И колола меня как могла. И ни к единому слову не придерешься ведь — она третировала очень умело и скрытно, порой обидно до слез, но так, чтобы у меня не было повода наябедничать.

Впрочем, я и не собираюсь жаловаться. Даже когда еще в самом начале услышала, что она требует сделать тест ДНК, ни разу не показала, насколько мне неприятно. Я считаю, что у нее есть причины так себя вести… Или просто стараюсь оправдать каждого, кто встречался на моем пути?

Жмусь на крыльце, а потом делаю глубокий вдох и выдох, вцепляюсь в руку Дениса — вот уж кто выглядит радостным и уверенным в себе — и захожу внутрь. Постоянная горничная тут же забирает у нас верхнюю одежду и несет в большой гардероб, а я тщательно вытираю ноги. Не то что бы я снова пытаюсь выиграть немного времени — просто не хочется оставлять грязные следы на сверкающих полах. В нижней, «общественной» части дома не принято переобуваться, а взять с собой туфли я забыла. И судя по тому, как морщится Денис, он подумал о том же.