— Трэвис, по-моему, мы…

— Не говори ничего, ладно? Не хочу думать об этом раньше времени, — сказал я, вставая и надевая трусы. Потом, натянув футболку, подошел к Голубкиной сумке, достал оттуда одежду и бросил на кровать. — Пусть у меня останутся только приятные воспоминания об этом дне.

Время летело с бешеной скоростью. Казалось, мы только проснулись — и уже обед. Я дорожил каждой минутой, огорчаясь из-за того, как стремительно приближается вечер.

Я упивался присутствием Эбби, и все это видели. А мне не хотелось помнить, что она притворяется. Когда она была рядом, я плевал на правду.

Мы сели ужинать, и отец настоял на том, чтобы я разрезал индейку. Голубка гордо улыбалась, пока я выполнял это почетное поручение.

Члены клана Мэддоксов быстро уничтожили все, что Эбби наготовила, и осыпали ее комплиментами.

— Наверное, мало было еды? — рассмеялась она.

Отец дочиста облизал вилку и улыбнулся:

— Ну что ты, Эбби! Всего хватило, просто мы решили набить животы до следующего года… Если, конечно, ты снова не порадуешь нас в Рождество. Теперь ты одна из нас, Мэддоксов. Я на все праздники рад тебя видеть, и не только для того, чтобы ты готовила.

Слова отца напомнили мне об истинном положении вещей, и улыбка исчезла с моего лица.

— Спасибо, Джим, — ответила Голубка.

— Папа, что ты такое говоришь? Пускай готовит. Я с пяти лет так вкусно не ел. — Трентон, засунув в рот сразу полкуска орехового пирога, блаженно замычал.

Братья убирали со стола и мыли посуду, а я сидел рядом с Эбби на диване, стараясь не обнимать ее слишком крепко. Отец уже задремал: он так наелся, что не мог больше бороться со сном.

Я положил Голубкины ноги к себе на колени и, скинув туфли, стал большими пальцами массировать ступни. Я знал: Эбби это нравится — и хотел ненавязчиво напомнить о том, что вместе нам было хорошо. Но момент нашего расставания приближался. В глубине души я это чувствовал.

Она любила меня. И слишком жалела, чтобы отогнать от себя, пока не поздно. Я сказал, что не смог бы просто так взять и уйти, но, может, в этом-то и беда: если я любил Голубку, то не должен был своим присутствием комкать ей жизнь. И в то же время, если я не хотел потерять Эбби окончательно, не стоило удерживать ее насильно. От этого мы бы только опротивели друг другу.

— Это был лучший праздник с тех пор, как умерла мама, — сказал я.

— Я рада, что оказалась в этот день рядом с тобой.

Я сделал глубокий вдох.

— Голубка, я не такой, как ты думаешь, — начал я, не зная, что говорить дальше. — Понятия не имею, какая дурь нашла на меня в Вегасе. Тогда это был не я. Мне представились всякие вещи, которые мы смогли бы купить на те деньги, а больше я ни о чем не подумал. Я не подумал, что сделал бы тебе больно, если бы попросил каждый месяц туда возвращаться. Хотя где-то глубоко я, наверное, чувствовал, насколько это все неправильно. Я заслужил, чтобы ты меня бросила. Заслужил бессонные ночи и мучения. Благодаря им я понял, как сильно нуждаюсь в тебе. Понял, что на все пойду, лишь бы тебя вернуть. Ты порвала наши отношения, и я принял твое решение. Я уже не тот человек, каким был до встречи с тобой. Я изменился. В лучшую сторону. Но как бы я ни старался, ты все равно для меня слишком хороша. Раньше мы ведь были друзьями… Голубка, я не хочу потерять тебя совсем. Я всегда буду тебя любить, но раз со мной ты не можешь быть счастлива, то я и не должен уговаривать тебя вернуться. Я не представляю себя с другой женщиной. Для меня лучше оставаться твоим другом.

— Ты хочешь, чтобы мы опять просто дружили?

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Это главное.

Эбби улыбнулась, и я тут же пожалел о своих словах. Ведь я смутно надеялся, что она скажет: «Не говори ерунды. Мы должны быть вместе». Но вместо этого она сказала:

— Спорим на пятьдесят баксов: ты еще скажешь мне спасибо, когда встретишь свою будущую жену.

— Это будет для меня слишком верный выигрыш. — Я не представлял себе жизни без Голубки, а она уже планировала наше раздельное будущее. — Единственная женщина, которая могла бы стать моей женой, только что меня бросила.

Эбби вытерла глаза и встала:

— Думаю, тебе пора отвезти меня домой.

— Извини, Голубка, что все так вышло.

— Трэв, я просто устала. Мне пора отдохнуть.

Я вздохнул и, кивнув, поднялся с дивана. Эбби обняла моих братьев и попросила Трентона попрощаться за нее с отцом. Я стоял с сумками в дверях и слушал, как они договариваются о совместном праздновании Рождества.

Наконец настал момент, которого я так боялся: мы подъехали к «Морган-холлу». Ожидание так измучило меня, что теперь я даже испытал своего рода облегчение. И все-таки мне было очень тяжело.

Я наклонился, поцеловал Эбби в щеку и, придержав для нее дверь, проводил взглядом:

— Спасибо за сегодняшний праздник. Ты не представляешь, как все мои были рады.

Дойдя до лестницы, Голубка остановилась и посмотрела на меня:

— Завтра ты им все расскажешь?

Я отвернулся, сдерживая слезы:

— Они наверняка обо всем уже догадались. Не такие уж мы, Голубка, хорошие актеры.

Я оставил ее на ступеньках, не позволяя себе оглядываться. Теперь моя любимая женщина стала мне просто знакомой. Можно было только догадываться, как выглядело в этот момент мое лицо. В любом случае не хотелось, чтобы она его видела.


«Чарджер» взвыл, когда я рванул с места и на сумасшедшей скорости погнал обратно к дому своего отца. Как только я, спотыкаясь, вошел в гостиную, Томас протянул мне бутылку. Каждый из парней уже держал по стакану виски.

— Ты им сказал? — спросил я надтреснутым голосом.

Трентон кивнул, и я рухнул на колени. Братья сочувственно обступили меня. Их руки легли мне на голову и плечи.





ГЛАВА 24

ЗАБЫТЬ




— Трент опять звонит! Ответь наконец, черт бы тебя побрал!

Я специально положил телефон на телевизор: это была точка квартиры, наиболее удаленная от моей спальни. Ну а поначалу, в первые мучительные дни после расставания с Эбби, я вообще держал его запертым в бардачке «чарджера». Потом Шепли достал и принес мобильный: мол, телефон должен быть дома, на случай если позвонит отец. Спорить с этим было трудно, и я согласился принять свой сотовый обратно, при условии что он будет лежать на телевизоре. Иначе я мог не сдержаться и позвонить Эбби.

— Трэвис, телефон! — повторил Шеп.

Я раздраженно уставился в белый потолок: три моих брата, слава богу, поняли, что меня сейчас лучше не дергать, зато четвертый все не унимался. Вечерами он придумывал мне какие-нибудь занятия или просто накачивал меня спиртным, а днем, пока был на работе, названивал при каждом удобном и неудобном случае. Видимо, я был под подозрением как потенциальный самоубийца.

За две с половиной недели каникул желание позвонить Эбби стало нестерпимым. Чтобы держаться подальше от искушения, я старался вообще не брать телефон в руки.

Шепли распахнул дверь и бросил маленький черный прямоугольник прямо в меня. Тот шлепнулся мне на грудь.

— Боже мой, Шеп! Я же говорил…

— Знаю, что ты говорил. У тебя восемнадцать пропущенных вызовов.

— Все от Трента?

— Нет, один из общества анонимных слюнтяев и нытиков.

Я взял телефон, вытянул руку и разжал пальцы. Мобильник упал на пол.

— Мне надо выпить.

— Тебе надо принять душ: ты стал невкусно пахнуть. А еще, свинтус, не мешало бы почистить зубы, побриться и побрызгаться дезодорантом.

Я сел:

— Молчи в тряпочку, Шеп! Кажется, после того, как Аня разбила тебе сердце, я целых три месяца варил для тебя суп и стирал твое тряпье.

Он ухмыльнулся:

— Но зубы-то я чистил!

— Организуй мне бой, — сказал я, снова плюхаясь на матрас.

— Уже организовывал: один на прошлой неделе, другой два дня назад. А сколько их отменилось из-за каникул! До начала семестра Адам никого для тебя не найдет.

— А если позвать городских?

— Это чересчур рискованно.

— Позвони Адаму, Шепли.

Шеп подошел к моей кровати, поднял телефон, нажал несколько кнопок и опять бросил его мне на живот:

— На, звони сам.

Я поднес мобильник к уху.

— Ну ты и паршивец! Куда пропал? Почему не отвечал на звонки? — прокричал Трентон. — Я собирался сегодня вечером куда-нибудь прошвырнуться. Ты со мной?

Я грозно прищурился вслед Шепу, но он преспокойно вышел из комнаты, даже не обернувшись.

— Не хочется, Трент. Позвони Кэми.

— Сегодня канун Нового года, а она барменша. Ей некогда со мной болтать. Но повидать ее мы запросто можем, если у тебя нет других планов…