Голубка любит меня. Я расплылся в улыбке.

— Поехали ко мне домой, — сказал я, обнимая Эбби.

Она приподняла брови:

— Ты наговорил все это только для того, чтобы затащить меня в постель? Выходит, я умею произвести впечатление…

— Сейчас я хочу одного: всю ночь обнимать тебя.

— Поехали.

Я не заставил ее повторять дважды. Как только Голубка надежно уселась позади меня, рванул домой, срезая углы, где только мог, проезжая на желтый свет и обгоняя немногочисленные машины. Когда мы приехали, я быстро выключил мотор и уже в следующую секунду держал Эбби на руках.

Пока я возился с замком, она хихикала, щекоча мне губы. Поставив ее на ноги и закрыв за нами дверь, я с огромным облегчением вздохнул.

— Здесь все стало нежилое, когда ты уехала, — сказал я и снова поцеловал Голубку.

Нам навстречу выбежал Тотошка и, виляя мохнатым хвостиком, стал тыкаться лапами в колени хозяйки. Он скучал по ней почти так же, как и я.

Скрипнула кровать Шепа, потом по полу зашлепали его ноги. Дверь спальни открылась, и он появился на пороге, щурясь от яркого света.

— Какого хрена, Трэв? Ты опять за свое? А кто-то, кажется, говорил, что влюблен в Эб… — Он осекся: его взгляд наконец-то сфокусировался. — Привет, Эбби.

— Привет, Шеп, — ответила она с веселой улыбкой, опуская Тотошку на пол.

Прежде чем мой братец успел что-нибудь спросить, я потащил Эбби по коридору. Мы обнялись. Голубка без колебаний сдернула с меня футболку. Я помог ей снять куртку, потом она стянула свитер и топик. В ее взгляде я прочел решимость и не стал спорить.

Через секунду мы оба были совершенно раздеты. Какой-то тихий голос внутри меня подсказывал, чтобы я не спешил, что лучше растянуть наслаждение, но Эбби заглушила его своими быстрыми поцелуями и мягкими стонами, которые издавала при каждом моем прикосновении.

Как только я опустил ее на матрас, она протянула руку к тумбочке. Тут я вспомнил, что дал своеобразный обет безбрачия, безжалостно разбив банку с презервативами.

— Вот дерьмо! — сказал я, задыхаясь. — Я же их выбросил!

— Как! Прямо все?

— Я подумал, раз ты не… раз ты не со мной, они мне больше не нужны.

— Шутишь! — проговорила Эбби, от удивления ударившись о подголовник.

Я наклонился, тяжело дыша, и уткнулся лбом ей в грудь:

— Я же всегда говорил, что ты для меня особенная.

Дальше все было словно в тумане. Голубка произвела какие-то мудреные расчеты и заключила, что не должна забеременеть на этой неделе. Каждым сантиметром своей кожи я почувствовал тело Эбби и, не успев опомниться, вошел в нее. Раньше я никогда не занимался сексом без презерватива. Оказалось, отсутствие куска латекса меньше миллиметра толщиной многое меняет. Каждое мое движение вызывало в нас обоих то противоречивое чувство, когда непонятно, чего хочешь больше: продлить удовольствие или, наоборот, полностью отдаться порыву, приблизив момент кульминации.

Почувствовав движение Голубкиных бедер и услышав, как ее тихие невнятные слова переросли в радостный крик, я не смог больше себя сдерживать.

— Эбби, — прошептал я, — я хочу… Мне нужно…

— Не останавливайся, — пробормотала она, впиваясь ногтями мне в спину.

Я качнулся еще один раз, последний. Видимо, при этом я громко вскрикнул, потому что Голубка зажала мне рот. Я изо всех сил зажмурился, по телу пробежала дрожь. Наконец я замер и, тяжело дыша, посмотрел Эбби в глаза. Она подняла на меня усталый, удовлетворенный взгляд и улыбнулась, как будто чего-то ждала. Я обхватил ее голову ладонями и принялся целовать снова и снова, с каждым разом все нежнее.

Дыхание Эбби замедлилось, она вздохнула. Я лег рядом и притянул ее к себе. Она прижалась щекой к моей груди, накрыв мне руку волной своих волос. Еще раз дотронувшись губами до Голубкиного лба, я сцепил пальцы у нее на спине.

— Только не исчезай больше, ладно? Утром я хотел бы проснуться вот так.

Эбби поцеловала меня в грудь, но глаз не подняла.

— Я никуда не уйду.



Когда рассвело, я лежал в постели с любимой женщиной и мысленно обещал себе, что стану лучше, стану достойным ее. Никаких больше взрывов, никаких перепадов настроения, никаких вспышек гнева.

Я ждал, когда Эбби проснется, и, касаясь губами ее кожи, каждый раз повторял про себя это обещание. Знал, что сдержать его нелегко: жизнь за пределами квартиры наверняка будет провоцировать меня на новые срывы. Но я впервые встретил девушку, которая мне небезразлична, и собирался любой ценой ее удержать. Поэтому ревность и мнительность нужно было отогнать как можно дальше.

Это удалось не сразу. За обедом Крис Дженкс снова вывел меня из равновесия, а каких-нибудь двадцать минут спустя я пригрозил убить Паркера. Но Голубка была на редкость терпелива и все мне простила.

Эбби много раз доказывала, что способна принять меня таким, какой я есть. Но я все равно больше не хотел быть тем агрессивным придурком, каким окружающие привыкли видеть Трэвиса Мэддокса. Контролировать свою всегдашнюю вспыльчивость, помноженную на чувство ревности, оказалось труднее, чем я ожидал.

Я решил избегать ситуаций, которые могут вывести меня из себя. А еще старался не думать о том, почему все самцы кампуса облизываются при виде Эбби: во-первых, она сама по себе чертовски сексуальна, а во-вторых, им любопытно, как эта девчонка сумела укротить мужчину, который, по общему мнению, никогда не должен был остепениться. Казалось, они только и ждут моего провала, чтобы попытать счастья самим, и от этого я еще больше к ним придирался, еще сильнее бесился.


Для начала я дал всем понять, что ухожу со сцены. Это очень раздосадовало половину женского населения кампуса.

Как только мы с Голубкой пришли в «Ред» праздновать Хеллоуин, я заметил: осенний холод мало повлиял на откровенность женских нарядов. Я прижал Эбби к себе, радуясь, что она не одета как проститутка и не похожа на трансвестита в футбольной форме. Значит, мне не придется тревожно оглядываться, когда она наклоняется, и предупреждать всех подряд, чтобы не пялились на ее грудь.

Мы с Шепли играли в бильярд, а девчонки смотрели. За прошлые две партии мы уже заработали триста шестьдесят баксов и теперь опять выигрывали.

Краем глаза я увидел, что к Эбби и Америке подошел Финч. Они над чем-то посмеялись, а потом он потащил обеих на танцпол. Кругом было полным-полно полуголых лоснящихся девиц в костюмах рефери и шаловливых белоснежек с глубокими декольте, но Голубка их всех затмевала.

Еще до того, как закончилась песня, Эбби с Америкой отошли от Финча и направились к бару. Я приподнялся на цыпочки, чтобы разглядеть макушки наших девчонок среди множества голов.

— Ты чего? — спросил Шепли.

— Не могу найти Эбби и Мерик.

— Наверное, пошли чего-нибудь выпить. Твой удар, Ромео! — напомнил он.

Я наклонился и попытался сосредоточиться на шаре, но промахнулся.

— Трэвис, это же была легкотня! Ты меня убиваешь! — пробурчал Шепли.

А я все искал глазами девчонок. Знал, что за прошлый год в клубе было два изнасилования, и мне не хотелось, чтобы Эбби с Америкой разгуливали тут одни. К тому же им вполне могли подмешать наркотики в напиток — такое случалось даже в нашем университетском городке.

Я положил кий на стол и направился в противоположный конец зала. Мне на плечо легла рука Шепли.

— Ты куда?

— Пойду разыщу девчонок. Помнишь, что случилось в прошлом году с Хэтер?

— Да уж.

Наконец я нашел Эбби и Америку. Два парня угощали их напитками. Оба коротышки, а один еще и толстый, с недельной щетиной на потной физиономии. В любой другой момент при виде такого красавца я бы и не подумал ревновать, но он явно подбивал клинья к Голубке, и тут я уже плевал на его внешность: было задето мое эго. Даже если он не знал, что Эбби со мной, неужели решил, будто такая девчонка могла прийти одна? Ревность смешалась во мне с раздражением. Я раз пятнадцать говорил Эбби: брать напитки из рук незнакомых людей опасно. Раздражение и злость быстро взяли верх над ревностью.

Один из парней наклонился к Эбби и прокричал ей в ухо:

— Потанцуем?

Голубка покачала головой:

— Нет, спасибо. Я здесь со своим…

— Парнем, — вклинился я, уставившись на ее ухажеров. Запугивать двух мужиков в тогах казалось довольно смешным, но мне было не до смеха. Я смерил обоих своим самым убийственным взглядом и кивком указал в дальний конец зала. — Свободны!

Парни струсили и, посмотрев на Мерик и Эбби, ретировались. Шепли поцеловал Америку:

— За тобой нужен глаз да глаз!

Она хихикнула. Голубка улыбнулась мне. Но я был слишком сердит, чтобы ответить тем же.

— Что такое? — спросила она, обескураженная моей гримасой.

— Почему ты разрешила им купить тебе напиток?

Америка выпустила Шепли из объятий:

— Мы не разрешали, Трэв. Я сказала, не надо.

Я взял пиво из рук Эбби:

— А это тогда что?

— Ты серьезно? — спросила она.

— Еще как серьезно, черт возьми! — взорвался я, бросив бутылку в урну. — Сто раз тебе говорил, чтобы ты не брала напитки у кого попало! Тебе же могут туда что-нибудь подмешать!

Мерик приподняла свой бокал:

— Мы проследили: с напитками все в порядке. Не перегибай, Трэв.

— Я не с тобой разговариваю! — рявкнул я и снова посмотрел на Эбби.

Голубка сверкнула глазами, разозлившись не меньше моего:

— Не смей говорить с ней в таком тоне!

Шеп попытался меня предостеречь: