— Почти как Америка. Она разве только не гадит. — (Шепли эта шутка не развеселила.) — Обещаю сам выгуливать собаку и после этого мыть. Жить будет у меня. Ты ее даже не заметишь.
— Может, ты ей и пасть заткнешь, чтобы не лаяла?
— Посмотрим. Согласись, от такого подарка Эбби растает!
— Так вот в чем все дело! Хочешь, чтобы Эбби растаяла?
Я нахмурился:
— Перестань.
Шепли расплылся в улыбке:
— Ладно, можешь покупать свою псину…
Я просиял. Победа!
— Если признаешь, что влюбился в Эбби.
Я сразу помрачнел: это была засада!
— Да ну тебя, чувак!
— Признавайся! — сказал Шеп, сложив руки на животе.
Вот засранец! Ведь заставит меня это сказать! Я смотрел куда угодно, лишь бы не видеть его нахальную ухмылку. Несколько секунд я с собой боролся, но очень уж хороша была моя идея со щенком: Эбби обалдеет (надеюсь, на этот раз в хорошем смысле слова) и, чтобы играть с собакой, будет каждый день к нам приходить.
— Она мне нравится, — процедил я сквозь зубы.
Шепли приложил ладонь к уху:
— Что? Не расслышал.
— Ты жопа! Теперь расслышал?
— Признавайся давай!
— Я же сказал: она мне нравится.
— Так не пойдет.
— Хрен с тобой: я влюбился. Мне на нее не наплевать. Еще как не наплевать. Жить без нее не могу. Доволен?
— Ладно, хватит с тебя пока что. — Он подобрал валявшийся на полу рюкзак и перекинул лямку через плечо. Потом взял телефон и ключи. — Увидимся в столовой, голубок.
— Иди ты… — пробурчал я.
Шепли сам был вечно влюбленным идиотом и теперь, когда я оказался в его шкуре, собирался на мне отыграться.
Сборы отняли у меня какую-нибудь пару минут, но из-за всей этой болтовни я сильно припозднился. Занятие было только одно, по химии. Решив, что кто-нибудь одолжит мне карандаш, я выскочил из квартиры с пустыми руками. Распихал по карманам ключи, кошелек и телефон, взял солнцезащитные очки, надел кожаную куртку, нахлобучил бейсболку козырьком назад, сунул ноги в ботинки и, захлопнув дверь, сбежал по ступенькам.
Ехать на мотоцикле без Эбби было как-то не так. Черт, она переломала все, к чему я привык!
Оставив «харлей» на стоянке, я быстро зашагал к корпусу и влетел в аудиторию буквально за секунду до звонка. Когда я уселся на свое место, доктор Веббер посмотрела на меня и закатила глаза: не оценила мою точность. А еще ей, видать, не понравилось, что я налегке. Я подмигнул. Она чуть заметно улыбнулась, потом покачала головой и переключилась на свои бумажки. Карандаш мне не понадобился. Как только нас распустили, я рванул в столовую.
Шепли стоял у входа, посреди газона, и ждал девчонок. Я схватил его кепку и запустил ее, как летающую тарелку.
— Молодец, придурок, — буркнул он, подбирая бейсболку.
В этот момент у меня за спиной раздался хриплый низкий голос:
— Эй, Бешеный Пес!
Я сразу понял, что это Адам. Он подошел к нам с Шепом, весь такой деловой:
— Я тут пытаюсь организовать для тебя бой. Будь готов приехать по звонку.
— А мы всегда готовы, — сказал Шепли.
Он был у меня вроде агента: выяснял, куда нам ехать, и следил за тем, чтобы я оказывался в назначенном месте в назначенное время.
Адам кивнул и пошел дальше по своим делам — уж не знаю куда. На занятиях мы с ним никогда не пересекались. Я даже не был уверен, что он действительно учится в «Истерне». Но пока он платил, мне было плевать, кто он и чем занимается.
Проводив Адама взглядом, Шепли прокашлялся:
— Ты уже слышал?
— О чем?
— В «Моргане» дали горячую воду.
— Ну и что?
— Америка и Эбби сегодня, наверное, уедут. Надо будет помочь им перевезти барахло в общагу.
Я сразу скис. Мысль о том, что Голубка возвращается в «Морган», была не многим приятней, чем удар кулаком в лицо. После сегодняшней ночи Эбби наверняка будет рада съехать. Может, даже и разговаривать со мной больше не захочет. В моем мозгу пронесся миллион разных вариантов развития событий, но я не смог придумать ничего, что помогло бы мне оставить Голубку у себя.
— Ты в порядке, старик? — спросил Шепли.
Пришли девчонки. Они над чем-то хихикали. Я попытался улыбнуться, но Эбби не обратила внимания, она увлеченно слушала трескотню подружки.
— Привет, малыш, — сказала Америка, целуя Шепли в губы.
— Над чем смеемся? — спросил он.
— Да так! Один парень все занятие пялился на Эбби. Это было просто чудо!
— Еще бы не чудо — целый час смотреть на Эбби! — подмигнул мне Шеп.
— Какой парень? — ляпнул я, не подумав.
Эбби переступила с ноги на ногу и поправила на плече рюкзак. Он был так набит книжками, что даже молния не до конца закрывалась, и весил, надо полагать, немало. Я взял его.
— Мерик сочиняет, — сказала Голубка, закатывая глаза.
— То есть как — сочиняю? Это был Паркер Хейс, и он пялился на тебя в открытую. Разве что слюни не текли.
Моя физиономия перекосилась.
— Паркер Хейс?
Шепли потянул Америку за руку:
— Мы, кажется, собирались пообедать. Пойдем посмотрим, чем нас сегодня порадуют наши распрекрасные повара.
Мерик снова его поцеловала, и они направились к столовой. Эбби следом, я за ней. Мы шли молча. Голубка вот-вот узнает, что в «Моргане» починили водонагреватель. Она вернется туда, и Паркер выманит ее на свидание.
Сомневаться не приходилось: этот слащавый хлюпик умудрился чем-то привлечь Эбби. У него были офигенно богатые родители, он учился на врача и с виду казался нормальным парнем. Ему удастся заполучить ее, и она проведет с ним всю оставшуюся жизнь. Я попытался представить себе это как можно яснее, чтобы быстрей успокоиться. Прокрутить неприятную мысль до конца, потом запихнуть в коробку и убрать подальше — я всегда так делал, когда нужно было справиться со своим темпераментом. Обычно помогало.
Эбби расположилась со своим подносом между Америкой и Финчем. Садясь на свободное место через несколько стульев от них, я подумал, что так даже лучше. Не придется болтать, как будто ничего не произошло. Я чувствовал себя паршиво и не знал, как мне теперь быть: слишком много времени потеряно на дурацкие игры. Эбби даже не успела меня узнать. Черт, а если бы и успела, тогда тем более выбрала бы кого-нибудь вроде Паркера.
— У тебя все хорошо, Трэв? — спросила она.
— У меня? Да. А что? — спросил я, пытаясь стряхнуть тяжесть, которая сковала мне лицо.
— Просто ты все время молчишь…
К столу подошли несколько парней из футбольной команды. Уселись, гогоча во всю глотку. Захотелось садануть кулаком о стену.
Крис Дженкс бросил мне на тарелку ломтик картошки фри:
— Как дела, Трэв? Говорят, ты трахнул Тину Мартин? Сегодня она весь день поливает тебя грязью.
— Заткнись, Дженкс, — сказал я, не отрывая взгляда от своего подноса.
Если бы я только взглянул на тупую физиономию этого придурка, я мог бы не сдержаться и сбить его со стула. Эбби наклонилась вперед и посмотрела на нас:
— Перестань, Крис.
Я поднял на нее глаза и почему-то вдруг вышел из себя. Какого хрена она меня защищает, если соберется и уедет в ту же секунду, когда ей скажут про водонагреватель? Даже говорить со мной больше не станет! Это было нелепо, но я чувствовал себя преданным.
— Эбби, я сам могу за себя постоять.
— Извини, я просто…
— Не нужны мне твои извинения! И вообще ничего мне от тебя не нужно! — выпалил я.
Она изменилась в лице, и это меня добило. Ясное дело, она не хотела быть со мной. На кой ей инфантильный идиот, который владеет своими эмоциями не лучше, чем трехлетний пацан? Я шумно встал из-за стола и пулей выскочил на улицу.
— Может, ты ей и пасть заткнешь, чтобы не лаяла?
— Посмотрим. Согласись, от такого подарка Эбби растает!
— Так вот в чем все дело! Хочешь, чтобы Эбби растаяла?
Я нахмурился:
— Перестань.
Шепли расплылся в улыбке:
— Ладно, можешь покупать свою псину…
Я просиял. Победа!
— Если признаешь, что влюбился в Эбби.
Я сразу помрачнел: это была засада!
— Да ну тебя, чувак!
— Признавайся! — сказал Шеп, сложив руки на животе.
Вот засранец! Ведь заставит меня это сказать! Я смотрел куда угодно, лишь бы не видеть его нахальную ухмылку. Несколько секунд я с собой боролся, но очень уж хороша была моя идея со щенком: Эбби обалдеет (надеюсь, на этот раз в хорошем смысле слова) и, чтобы играть с собакой, будет каждый день к нам приходить.
— Она мне нравится, — процедил я сквозь зубы.
Шепли приложил ладонь к уху:
— Что? Не расслышал.
— Ты жопа! Теперь расслышал?
— Признавайся давай!
— Я же сказал: она мне нравится.
— Так не пойдет.
— Хрен с тобой: я влюбился. Мне на нее не наплевать. Еще как не наплевать. Жить без нее не могу. Доволен?
— Ладно, хватит с тебя пока что. — Он подобрал валявшийся на полу рюкзак и перекинул лямку через плечо. Потом взял телефон и ключи. — Увидимся в столовой, голубок.
— Иди ты… — пробурчал я.
Шепли сам был вечно влюбленным идиотом и теперь, когда я оказался в его шкуре, собирался на мне отыграться.
Сборы отняли у меня какую-нибудь пару минут, но из-за всей этой болтовни я сильно припозднился. Занятие было только одно, по химии. Решив, что кто-нибудь одолжит мне карандаш, я выскочил из квартиры с пустыми руками. Распихал по карманам ключи, кошелек и телефон, взял солнцезащитные очки, надел кожаную куртку, нахлобучил бейсболку козырьком назад, сунул ноги в ботинки и, захлопнув дверь, сбежал по ступенькам.
Ехать на мотоцикле без Эбби было как-то не так. Черт, она переломала все, к чему я привык!
Оставив «харлей» на стоянке, я быстро зашагал к корпусу и влетел в аудиторию буквально за секунду до звонка. Когда я уселся на свое место, доктор Веббер посмотрела на меня и закатила глаза: не оценила мою точность. А еще ей, видать, не понравилось, что я налегке. Я подмигнул. Она чуть заметно улыбнулась, потом покачала головой и переключилась на свои бумажки. Карандаш мне не понадобился. Как только нас распустили, я рванул в столовую.
Шепли стоял у входа, посреди газона, и ждал девчонок. Я схватил его кепку и запустил ее, как летающую тарелку.
— Молодец, придурок, — буркнул он, подбирая бейсболку.
В этот момент у меня за спиной раздался хриплый низкий голос:
— Эй, Бешеный Пес!
Я сразу понял, что это Адам. Он подошел к нам с Шепом, весь такой деловой:
— Я тут пытаюсь организовать для тебя бой. Будь готов приехать по звонку.
— А мы всегда готовы, — сказал Шепли.
Он был у меня вроде агента: выяснял, куда нам ехать, и следил за тем, чтобы я оказывался в назначенном месте в назначенное время.
Адам кивнул и пошел дальше по своим делам — уж не знаю куда. На занятиях мы с ним никогда не пересекались. Я даже не был уверен, что он действительно учится в «Истерне». Но пока он платил, мне было плевать, кто он и чем занимается.
Проводив Адама взглядом, Шепли прокашлялся:
— Ты уже слышал?
— О чем?
— В «Моргане» дали горячую воду.
— Ну и что?
— Америка и Эбби сегодня, наверное, уедут. Надо будет помочь им перевезти барахло в общагу.
Я сразу скис. Мысль о том, что Голубка возвращается в «Морган», была не многим приятней, чем удар кулаком в лицо. После сегодняшней ночи Эбби наверняка будет рада съехать. Может, даже и разговаривать со мной больше не захочет. В моем мозгу пронесся миллион разных вариантов развития событий, но я не смог придумать ничего, что помогло бы мне оставить Голубку у себя.
— Ты в порядке, старик? — спросил Шепли.
Пришли девчонки. Они над чем-то хихикали. Я попытался улыбнуться, но Эбби не обратила внимания, она увлеченно слушала трескотню подружки.
— Привет, малыш, — сказала Америка, целуя Шепли в губы.
— Над чем смеемся? — спросил он.
— Да так! Один парень все занятие пялился на Эбби. Это было просто чудо!
— Еще бы не чудо — целый час смотреть на Эбби! — подмигнул мне Шеп.
— Какой парень? — ляпнул я, не подумав.
Эбби переступила с ноги на ногу и поправила на плече рюкзак. Он был так набит книжками, что даже молния не до конца закрывалась, и весил, надо полагать, немало. Я взял его.
— Мерик сочиняет, — сказала Голубка, закатывая глаза.
— То есть как — сочиняю? Это был Паркер Хейс, и он пялился на тебя в открытую. Разве что слюни не текли.
Моя физиономия перекосилась.
— Паркер Хейс?
Шепли потянул Америку за руку:
— Мы, кажется, собирались пообедать. Пойдем посмотрим, чем нас сегодня порадуют наши распрекрасные повара.
Мерик снова его поцеловала, и они направились к столовой. Эбби следом, я за ней. Мы шли молча. Голубка вот-вот узнает, что в «Моргане» починили водонагреватель. Она вернется туда, и Паркер выманит ее на свидание.
Сомневаться не приходилось: этот слащавый хлюпик умудрился чем-то привлечь Эбби. У него были офигенно богатые родители, он учился на врача и с виду казался нормальным парнем. Ему удастся заполучить ее, и она проведет с ним всю оставшуюся жизнь. Я попытался представить себе это как можно яснее, чтобы быстрей успокоиться. Прокрутить неприятную мысль до конца, потом запихнуть в коробку и убрать подальше — я всегда так делал, когда нужно было справиться со своим темпераментом. Обычно помогало.
Эбби расположилась со своим подносом между Америкой и Финчем. Садясь на свободное место через несколько стульев от них, я подумал, что так даже лучше. Не придется болтать, как будто ничего не произошло. Я чувствовал себя паршиво и не знал, как мне теперь быть: слишком много времени потеряно на дурацкие игры. Эбби даже не успела меня узнать. Черт, а если бы и успела, тогда тем более выбрала бы кого-нибудь вроде Паркера.
— У тебя все хорошо, Трэв? — спросила она.
— У меня? Да. А что? — спросил я, пытаясь стряхнуть тяжесть, которая сковала мне лицо.
— Просто ты все время молчишь…
К столу подошли несколько парней из футбольной команды. Уселись, гогоча во всю глотку. Захотелось садануть кулаком о стену.
Крис Дженкс бросил мне на тарелку ломтик картошки фри:
— Как дела, Трэв? Говорят, ты трахнул Тину Мартин? Сегодня она весь день поливает тебя грязью.
— Заткнись, Дженкс, — сказал я, не отрывая взгляда от своего подноса.
Если бы я только взглянул на тупую физиономию этого придурка, я мог бы не сдержаться и сбить его со стула. Эбби наклонилась вперед и посмотрела на нас:
— Перестань, Крис.
Я поднял на нее глаза и почему-то вдруг вышел из себя. Какого хрена она меня защищает, если соберется и уедет в ту же секунду, когда ей скажут про водонагреватель? Даже говорить со мной больше не станет! Это было нелепо, но я чувствовал себя преданным.
— Эбби, я сам могу за себя постоять.
— Извини, я просто…
— Не нужны мне твои извинения! И вообще ничего мне от тебя не нужно! — выпалил я.
Она изменилась в лице, и это меня добило. Ясное дело, она не хотела быть со мной. На кой ей инфантильный идиот, который владеет своими эмоциями не лучше, чем трехлетний пацан? Я шумно встал из-за стола и пулей выскочил на улицу.