Зона Апокалипсиса… Это случилось десять лет назад, когда Динке было всего два года. Взрослые, рассказывая об этой трагедии, говорили: «Мир тогда как будто сошел с ума». Хотя на самом деле безумие удержалось в границах одного единственного города. Старый Хараминск…

В ту ночь по всему городу возникли цветные воронки. В них затягивало людей — многие так и не вернулись обратно. Из этих воронок лезли жуткие твари. Они разрушали город. Они пожирали его жителей. Динка всего этого не помнила, но, как и другие дети в школе, видела сохранившиеся видеозаписи. Это и правда было страшно. Потом, после записей, которые они смотрели всем классом, она думала о тех, кто в этом аду умудрялся снимать все на видео. Когда все бежали, кричали, когда вокруг творилось безумие, эти люди снимали… Динке их никогда не понять.

Говорят, тогда все закончилось внезапно. Воронки просто исчезли. Выживших эвакуировали, но город был разрушен. Тех тварей, которые остались в городе, истребляли бригады спецподразделений, пока не уничтожили всех до последней. Трагедию назвали Апокалипсисом, а весь регион, в центре которого находился Хараминск, — Зоной Апокалипсиса. Спустя несколько лет всего в двадцати двух километрах от места трагедии возник новый город. Стремительно разрастающийся благодаря активному строительству крошечный городок — бывшее название которого скоро забылось, — переименовали в Новохараминск. А покинутый Хараминск люди, живущие в Зоне Апокалипсиса, стали называть просто Старым Городом.

Но Динка–то прекрасно знала, что ничего не закончилось. Весь регион превратился в закрытую зону — никому не позволено ее покинуть. Границы оцеплены, а нарушителей ждет тюрьма. Апокалипсис Хараминска оставил в Старом Городе свое наследство. Десятки, сотни, а то и тысячи невидимых проходов в чужие миры — они прячутся в закутках покинутого людьми разрушенного города. И самое главное — люди, которые в День Апокалипсиса были затянуты в воронки, а потом сумели вернуться, изменились. Их называют по–разному — Измененные, мутанты, уроды. Все потому, что они стали другими.

Руи выключил радио. Внезапно воцарившаяся в салоне тишина выудила Динку из ее размышлений.

— Тебя как зовут? — спросил он.

Динка ответила ему мрачным взглядом. Интересный у него способ с людьми знакомиться: сначала спасти, потом дать по морде, потом спросить, как зовут.

— Динка, — пробубнила себе под нос, отворачиваясь к окну.

— А полное имя?

— Зачем тебе? — подозрительно покосилась на своего провожатого девочка.

— У тебя фамилия смешная, что ли? Стесняешься сказать?

— Нормальная у меня фамилия! — взвилась Динка. — Любич! Дина Любич! Красивая фамилия, убедился? И имя красивое!

Только выпалив все это, девочка подумала: а не специально ли он ее разозлил? Спровоцировал насмешкой, чтобы она ему свою фамилию сказала. Руи улыбнулся, словно мысли ее прочел. У Динки глаза на лоб полезли. А вдруг и правда прочел? Что, если он тоже Измененный? Телепат какой–нибудь — из тех мутантов, которые мысли читать умеют.

Руи засмеялся.

— У тебя очень выразительное лицо, Динка, — сказал мягко. — Начинаю по–настоящему понимать смысл выражения «раскрытая книга». Ты же не подумала, что я телепат?

Динка вспыхнула и уверенно воскликнула с обидой:

— Ты точно телепат!

Он опять рассмеялся и качнул головой.

— Нет, неправда. Наоборот, никогда не понимал, о чем люди думают. Но у тебя все на лице написано, даже забавно.

— Ничего забавного, — надулась Динка и потребовала: — Свою фамилию скажи.

— Зачем?

— Чтобы честно было, — ответила девочка. — Я же тебе свою сказала.

На лице Руи заиграла лукавая улыбка.

— Знаешь, Динка, тебе не стоит ждать честности от всех, кого встречаешь в жизни. Взрослые люди в большинстве своем нечестные. Обязательно что–нибудь скрывают и все время притворяются.

— И ты нечестный? — заинтересованно спросила девочка, глядя на красивый профиль Руи.

Не переставая улыбаться, он тяжело вздохнул.

— Нечестный.

Динка смотрела на него еще несколько секунд, потом снова отвернулась к окну. Ей таких слов еще никто не говорил. Учителя в школе постоянно повторяли: «Нам вы можете верить». Со взрослыми, мол, нужно говорить обо всем: спрашивать совета, делиться проблемами, доверять их мнению. Взрослые непременно помогут и поддержат, ведь у них больше жизненного опыта. Но в глубине души Динка всегда подозревала, что взрослые постоянно врут и притворяются, и верить им нельзя. Но уличать их в притворстве бесполезно — не признаются ведь ни за что. По ее мнению в этом заключался Великий Тайный Сговор Взрослых. А он возьми сейчас и скажи вслух то, о чем она тайком думала. С чего это он вдруг такой честный с ней? А еще говорит, что нечестный… Да и вообще он странный — этот Руи. То раздражительный, то внезапно добрый — настроение у него, как маятник.

«И зачем ему нужна была моя фамилия, не пойму», — удивилась она, машинально разглядывая пейзаж за окном.

Вдоль шоссе и чуть дальше — через поле, заросшее дикорастущими цветами, — тянулись линии высоковольтных передач. Динка засмотрелась на проносящуюся мимо вереницу долговязых металлических мачт и увидела в стороне от дороги большой комплекс — огороженные высоким бетонным забором белые корпусы Исследовательского Центра «Сотер».

Ребята в школе очень любили его обсуждать. Мол, побывать бы там хоть разочек. Секретные лаборатории, загадочные исследования — там нашу Зону Апокалипсиса изучают. Мальчишки говорили: представляете, а вдруг в одной из лабораторий сотерские ученые искусственно создали цветную воронку — вроде тех, что появились в тот день в Хараминске. Вот бы глянуть!

Но Динка ни за что в жизни не хотела бы оказаться там — в белых корпусах. Эти белые коробки ее пугали. Она была абсолютно уверена: во всем Старом Городе с его таинственными чужими мирами, в любом из которых можно легко исчезнуть навсегда, нет места страшнее, чем вот эти обычные с виду большие белые здания за стеной бетона. И вообще, зачем ей искусственные цветные воронки, если у нее есть иномирные калейдоскопы? Даже если никто, кроме нее, не знает об их существовании.

На въезде в Новохараминск привычно встречала высоченная стела — памятник жертвам Апокалипсиса. Сюда часто приходили те, кто в «день цветных воронок» потерял своих близких. Проезжая мимо, Динка видела, как маленькая женщина с двумя детьми кладет к памятнику цветы.

Девочка отвернулась от окна. Она не понимала этого. Ведь это просто памятник. На самом деле их здесь нет. Все они остались в Старом Городе.





Глава 2


НОВОХРАМИНСК




Руи довез ее до самого дома, несмотря на то, что Динка просила высадить у автобусной остановки. Но он настоял: «Говори, в какой двор заезжать». Спорить с ним не получалось, хотя Динка была не из тех людей, которые первыми отводят взгляд во время игры в гляделки. Что–то неуловимое в его интонации заставляло возражения неуверенно топтаться в воображаемой прихожей: им и хотелось всей толпой ринуться в распахнутую дверь, но почему–то не моглось.

Когда Руи остановил машину напротив ее дома, Динка поглядела на дверцу, потом со стыдом призналась:

— Я не знаю, как выйти.

В легковушках она никогда не ездила, а в автобусах и маршрутках двери открывались автоматически.

Руи, вместо того чтобы открыть ей дверь, оглянулся, потянулся к заднему сидению, а когда возвратился в прежнее положение, в руках у него была полуторалитровая пластиковая бутылка. Пустая.

— Вода у вас дома есть? Нальешь?

Динка нахмурилась. Он что, не может зайти в ближайший супермаркет и минералки купить?

— У нас только из–под крана.

Она надеялась, что из–под крана его не устроит. Наивная.

— Сойдет.

Динка собиралась взять бутылку, но Руи и не думал ее отдавать. Он потянулся через Динку к дверце — под его пальцами щелкнуло, дверца открылась.

— Выходи.

Динка послушалась, а когда он вышел из машины следом за ней, удивилась:

— А ты зачем идешь?

— Не хочу заставлять тебя бегать туда–сюда, — ответил он, захлопывая дверцу со стороны водителя. — Заодно смогу убедиться, что довел тебя до дома, и в Старый Город ты снова не рванешь.

— Я что, дурочка совсем — на ночь глядя в Старый Город переться?! — возмутилась девочка.

— У меня не спрашивай, — как ни в чем не бывало ответил он. — Тебе виднее. Дверцу закрой.

Динка сделала, как он сказал, и хотела возразить снова, но Руи не дал ей возможности.

— Ты не закрыла.

Девочка хлопнула дверцей еще раз — теперь уже со всей силы.

— Закрыла?

— Закрыла. Этот дом? Пошли.

Динка колебалась. Идея привести незнакомого человека прямо к дверям квартиры ей не нравилась. Ну и как поступить? Что бы она ни говорила, он все равно делает по–своему! Динка со смирением вздохнула. Ладно, он, конечно, чудовище, но не злодей же — все–таки жизнь ей спас, хотя запросто мог оставить в том разломе. А если он вздумал нажаловаться ее родителям — вот, мол, ваша девочка по чужим мирам Старого Города шатается, примите меры, — то зря надеется. Мачехи дома не должно быть — она раньше шести не возвращается, а сейчас только начало пятого.

— Ну? Идешь или тебя опять на руках нести?

Девочка уязвленно подскочила и быстро двинулась за ним. Мысленно проворчала:

«Надорвешься, хиляк. Носил уже».

Динка жила в галерейном доме без лифта. По торцевой лестнице она поднялась на шестой этаж. Руи не отставал, она все время слышала его шаги за спиной.

Странный он все–таки, на ходу думала Динка. По пути из Старого Города улыбался и подтрунивал над ней, а как только въехали в Новохараминск, стал неприветливым и строгим. Эти его перепады настроений немного пугали.

С лестницы Динка вышла на крытую галерею. С внешней стороны вперед тянулось бетонное ограждение, а с внутренней — чередовались друг с другом пронумерованные двери квартир и кухонные окна.

Вторая дверь от лестницы — пятьдесят вторая квартира. Девочка остановилась. Достала ключ из заднего кармана шорт, вставила в замочную скважину и два раза провернула. Протянула руку к Руи.

— Давай.

Не забыла при этом состроить недоверчивую мину. Пусть и не помышляет, что она его в квартиру пустит.

Руи с равнодушным видом вручил ей пустую бутылку.

Динка шмыгнула в прихожую и закрыла за собой дверь, оставив его на галерее. Сбросила с ног кеды и босиком забежала в кухню. Открыв кран с холодной водой, подставила под струю узкое горлышко. Когда бутылка наполнилась, закрыла кран и побежала обратно.

Руи успел отойти к бетонному ограждению и прислонился к нему поясницей: одна рука в кармане, в другой позвякивают ключи от машины. Динке было лень надевать кеды и она вышла на бетонный пол галереи босиком.