Лотти уставилась на Матильду, ее глаза были полны замешательства, когда Матильда собрала все воедино.

– Что ж, большое вам спасибо за то, что представили меня мужчине, с которым решили завести детей. Я буквально никогда не чувствовала себя ближе к тебе.

Матильда отвернулась от матери и потерла глаза руками, как будто пыталась очнуться от дурного сна. Внутри нее не оставалось места, чтобы переварить то, что говорила ее мать, и ей казалось, что она вот-вот закричит. Она с силой провела руками по волосам, чтобы хоть на долю секунды почувствовать что-то, кроме гнева.

– Я просто не думаю, что сейчас подходящее время. Я знаю, что с тобой что-то происходит…

– Погоди, что ты делала той ночью в лесу? – спросила Матильда, вспомнив, как Лотти кралась вокруг деревьев в ночь вечеринки. – Это тоже было из-за этого? У тебя что-то было в руках, нож или…

– Это было зеркало, – сказала Лотти, снова глядя на свои ноги. – Лунный свет и зеркало могут предсказать пол. Ты хочешь знать…

– Конечно я не хочу этого знать! – воскликнула Матильда, широко раскрыв глаза от недоверия. – Что, черт возьми, с тобой не так!

– Прости, Матильда, это не совсем… – голос Лотти оборвался, когда она оглядела комнату, пытаясь закончить предложение.

– Что? Не совсем так? – спросила Матильда, подняв бровь и оглядев мать с головы до ног: – Теперь ты можешь идти.

Матильда снова опустилась на подушку и смотрела, как Лотти развернулась и не оглядываясь вышла за дверь, захлопнув ее за собой. В животе Матильды все перевернулось, когда она попыталась игнорировать тот факт, что ее первой реакцией было позвонить Оливеру. Виктор вернулся и положил голову ей на ногу. Матильда откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза рукой, желая хоть на минуту избавиться от эмоций, которые душили ее. Раздался стук в стекло, и Матильда резко выпрямилась, уставившись на дверь.

– Что теперь? Это близнецы? – выплюнула девушка.

У нее отвисла челюсть, когда она подняла глаза. Матильда вжалась в подушку, уставившись на дверь. Она проглотила комок в горле и нахмурилась, глядя на человека снаружи: их разделяла только потрепанная дверь и тонкое стекло. Она положила руки по обе стороны от себя и приготовилась к тому, что должно было произойти.

– Какого черта ты здесь делаешь? – крикнула она.

Человек по ту сторону стекла, которого она меньше всего ожидала увидеть под голыми вишневыми деревьями, снова постучал в окно, а затем обхватил себя руками.

– Пожалуйста, впусти меня. Я знаю, что это, типа, так странно, но здесь чертовски холодно, – сказала Эрин, ее дыхание затуманило треснувшие стекла.

Матильда подтянулась и подошла к двери боком, Виктор спрятался за ее ногами. Она не сводила глаз с Эрин, когда остановилась перед дверью и посмотрела на посыпанную гравием дорожку.

– Ты только что видела мою мать?

Эрин кивнула.

– Да, – подтвердила она, оглядываясь через плечо. Матильда бросилась вперед и схватилась за дверную ручку.

– Что ты с ней сделала?!

– Ничего, – брови Эрин сошлись на переносице, – я бы никогда не причинила боль Лотти. С чего ты решила?

– Может быть, потому, что у тебя есть склонность раздавать пощечины людям или осыпать их битым стеклом.

Плечи Эрин поникли.

– Послушай, вот поэтому я здесь, Матильда. Пожалуйста, ты должна меня впустить. Я просто хочу поговорить, я обещаю.

– Ты можешь говорить там.

Эрин вздохнула и сложила руки на груди.

– Ладно. Послушай, я полностью понимаю, почему ты ведешь себя со мной так дерьмово, после пощечин, хоккея и того, что я повсюду следую за тобой, но…

– Я так и знала! Ты следила за мной!

Эрин закусила губу.

– Как я и сказала, пощечины, хоккей, слежка. Но это не моя вина.

– Не твоя вина? Как это может быть не твоей виной?

– Просто замолчи и дай мне закончить, хорошо? Это так сложно, потому что я буквально ненавидела тебя в течение нескольких дней, глубокой, смертельно опасной ненавистью.

– О, в таком случае, пожалуйста, вытри ноги, прежде чем войдешь и убьешь меня, – выплюнула Матильда, ее руки дрожали от гнева и, как ей не хотелось признаваться, страха.

– Это действительно было так, но сейчас я этого не чувствую. Как будто туман рассеялся или что-то в этом роде, и я поняла, что происходит. – Эрин с надеждой улыбнулась: – И мне больше не хочется влепить тебе пощечину.

– Ну что ж, тогда мой день становится все лучше и лучше, – сказала Матильда.

Эрин глубоко вздохнула:

– Послушай, я знаю, кто ты, и знаю, что ты можешь мне помочь. – Матильда сложила руки на груди. – Что ты имеешь в виду?


– Я знаю, что ты ведьма, Матильда, так же, как я знаю, что Оливер колдун. Он наложил на меня какое-то болезненное любовное заклятие, и именно поэтому я была так поглощена ревностью, что хотела убить тебя, – объяснила Эрин.

– Оливер? – Матильда оперлась рукой о дверной косяк, чтобы не упасть. – Откуда ты знаешь, что он околдовал тебя любовными чарами?

Эрин закатила глаза и уперла руки в бока:

– Потому что у меня над кроватью последние пять лет висел плакат с Кэти Перри, и это не потому, что мне нравится ее музыка.

– Что?

– О, ради… Я лесбиянка, глупышка. Я бы влюбилась в парня только в том случае, если бы он применил ко мне магию.

– О…

– Да, о. А теперь, пожалуйста, открой дверь.





Глава 30





–Она открыта, – бросила Матильда через плечо, возвращаясь к своей кровати.

Эрин распахнула дверь и вошла внутрь.

– С каких это пор ты здесь живешь? – спросила Эрин, ее глаза бегали по комнате, когда она вытерла ноги и закрыла дверь.

– Если ты ищешь метлу, ее здесь нет.

Эрин приподняла бровь.

– Значит, я права? Ты ведьма? – Матильда опустилась на кровать и едва заметно кивнула головой.

Эрин хлопнула в ладоши.

– Я так и знала! Как ты могла не сказать мне? Мы были подругами все это время. Хотя я всегда подозревала Нанну Мэй, ведь она всегда разговаривала с пчелами и давала мне маленькие кристаллы, чтобы я забирала их домой.

«Чтобы ты оставалась в безопасности», – подумала Матильда.

Она села.

– Как именно? Откуда ты знаешь? Кто еще знает?

– Просто слухи, но большинство людей в этой школе так же поглощены собой, как и ты, – сказала Эрин, закатывая глаза, когда Матильда нахмурилась. – Да ладно тебе, не будь такой чувствительной. О черт, – Эрин замерла, когда ее глаза остановились на Викторе, – что это такое?

– Мой козлик.

– Это для… ты собираешься его убить?

– Это мой козлик! Какого черта я должна его убивать? – Матильда подняла глаза, уставилась в потолок и затаила дыхание. – Я не использую такого рода магию. Ты все еще не объяснила мне, откуда знаешь, что я ведьма.

Эрин прошлась по комнате, разглядывая бутылочки и нюхая свечи.

– Как я уже говорила, у меня были подозрения насчет Нанны Мэй, – Эрин отложила кристалл, который взяла, и посмотрела на Матильду: – И я все еще замечаю, чем ты занимаешься в школе. Мы так долго были друзьями, что я ничего не могу с этим поделать. Заметила, у тебя есть эти фазы одиночества, бам! Вы лучшие друзья с кем-то, с кем у тебя нет ничего общего, или вы встречаетесь с парнем, который никогда не смотрел на тебя, а потом это всегда внезапно заканчивается, и вы снова становитесь незнакомцами, как будто ничего никогда не было. У тебя было столько друзей, ты общалась с популярными ребятами и встречалась с самыми красивыми мальчиками в нашей школе, ну, знаешь, если тебе нравятся такие вещи, но ты никогда не подходила ни одному из них.

– Что ты имеешь в виду?

– Я знаю тебя, Матильда. Ты нервничаешь, разговаривая с кем-то незнакомым и предпочитаешь прятаться в библиотеке, нежели находиться рядом с людьми.

– Это было сто лет назад, – насупилась Матильда, скрестив руки на груди.

Эрин посмотрела на нее и приподняла брови.

– Итак, ты говоришь мне, что, когда ты встретилась с Оливером, ты подошла прямо к нему и сказала: «Эй, ты мне нравишься», и в этом не было никакого волшебного зелья или чего-то такого?

– Я не хочу говорить об этом, – отрезала Матильда, ее желудок забурлил при упоминании Оливера.

– Видишь? Я знала это. Должна была быть причина, по которой люди стали бы так одержимы тобой. Ни в коем случае их не потянуло к тебе так внезапно, особенно парней.

– Большое спасибо. Ты всегда такая милая?