Я, конечно же, даже не подумал соглашаться. Не из вредности, просто страшно было, что она сможет натворить без контроля. Впрочем, я, как выяснилось, и не умирал. У Рубио, оказалось, есть отличное лечение для таких как я. Не дав толком отдохнуть, мрачный старик оповестил всех о том, что машина застряла, и ее нужно толкать. Причем толкать должен был именно я. Никаких странностей в такой необходимости я не обнаружил, так что послушно уперся в задний борт авто, и принялся толкать, враскачку. Вопрос, почему этим не должна заниматься Кера, или остальные наши спутники у меня не возник. Когда у тебя красная пелена перед глазами, а голоса спутников доносятся будто издалека, даже простые умозаключения становятся откровенно непосильными. Сказали толкай, я и толкал. Понятия не имею, сколько это продолжалось, однако в какой-то момент спина вдруг взорвалась болью, а потом по ней потекло что-то горячее. Только после этого Старик, наконец, разрешил мне прекратить, позволил улечься на живот и принялся смывать гной.
Сутки для меня пролетели незаметно, а вечером следующего дня я проснулся в более-менее нормальном состоянии. Дикая слабость никуда не исчезла, но в целом умирать уже не хотелось.
– Читал я один исторический труд, про норманнов, – старик, вороша палочкой угли, объяснял собравшимся вокруг костра беглецам свои методы врачевания. – Они всегда так лечили, если рана воспалилась. Сажали больного на весла, и заставляли грести. Рана прорывалась, вся грязь из нее выходила. Так и выживали.
– Твои познания в медицине просто поражают своей глубиной, – голос у меня был слабый до отвращения, но я не расстраивался. После такого-то лечения.
– О, доминус Диего, вы очнулись! – обрадовался один из моих спутников – высокий и широкоплечий. Даже сейчас было очевидно, что парень чудовищно силен, и это при том, что за время плена от массивной прежде фигуры остались одни кости и жилы. Я, к стыду своему, так и не узнал имен новых попутчиков. Моя растерянность, похоже, не осталась незамеченной: – Я – квирит Мариус Лонгин, это квириты Дариус Афр и Витус Стаций. Мы из Толедо, работали там в мастерской доминуса Дионисио Карьенте. Вот всех вместе нас оттуда и забрали. Сам доминус, как и остальные, были очищен за два дня до того, как вы нас освободили. Мы последние оставались.
Историю о мастерской доминуса Дионисио слышал даже я. Одна из самых известных мастерских во всем римском мире, она до некоторых пор получала льготы от нового сената. Еще бы, ведь они оставались поставщиками белого оружия для армии! Ходили слухи, что доминусу Карьенте даже прощали его отказ присягнуть чистому богу. Однако месяца три назад мастерскую все-таки закрыли. Точнее, все работники были обвинены в оскорблении чистого бога и исчезли одномоментно.
– Расскажете, что произошло с вашей мастерской? – не удержался я от вопроса. Было странно слышать о каких-то событиях, произошедших до смерти родителей. Но полезно. Уходило ощущение нереальности происходящего, которое преследовало меня с тех пор.
– Да ничего необычного, – пожал плечами Мариус. – Кто-то написал донос. Мы думаем, это Руисы постарались – они давно мечтали перехватить армейские заказы. И первыми отреклись. Однако качество стали у них все-таки было ниже, да и знакомств у доминуса Карьенте было не меньше, вот и приходилось терпеть до поры. Впрочем, точно ничего неизвестно, доминус Диего, нам же не объясняли, в чем обвиняют.
– Я знаю, в чем обвиняют, – вмешался один из спутников Мариуса, Дарий. – Руисы ни при чем. Слышал разговор чистых, уже когда мы в карантине сидели. Они говорили, что на фабрике Карьенте зрел заговор против чистого бога. Что там массово поклонялись ложным богам. И еще, что доминус Карьенте отказался оснастить спиры чистых кинжалами своей стали бесплатно. Думаю, третья причина и стала последней каплей.
Истории об упрямстве семьи Карьенте известны далеко за пределами Толедо, так что мне легко поверить в рассказ Дариуса, и я решил уточнить еще одну деталь:
– Почему вы называете доминусом меня? – действительно непонятно было, с чего такое почтение.
– Потому что в тебе за лигу видно патриция, – хмыкнул Рубио.
Слышать такое было удивительно – в квартале неблагонадежных все были равны, и, собственно, даже гражданами не являлись – тех, кто не отказался от старых богов лишили даже гражданства. Почему-то казалось, что во мне давно нельзя заподозрить представителя аристократии. Об этом я и поспешил сообщить товарищам:
– Даже если так, давайте обойдемся без титулований. Земельных владений у меня больше нет, как и гражданства, так что мы тут все равны.
– Нет уж, доминус, – упрямо мотнул кудрявой головой мой собеседник. – Я не так много знаю патрициев, которые сохранили честь и верность своим богам. Так что уж позвольте мне оказать вам положенное уважение.
Да уж, понятно теперь, почему этот парень сидел запертый в бараке. Удивительно, почему он еще жив был с такой-то принципиальностью.
– Что ж, рад знакомству, квириты, – кивнул я. – Хоть оно и случилось в таких печальных обстоятельствах.
– Обстоятельства были печальны, но та гекатомба, которую вы устроили три дня назад, доминус, пролила бальзам на наши души. – Мариус немного помолчал, видимо смакуя в воображении кровавые картины, осторожно поинтересовался: – Скажите, доминус Диего, что вы планируете теперь делать? По рассказам квирита Рубио я знаю, что вы спешили спасти родных. Примите мои соболезнования их судьбе, и простите за этот вопрос, но что теперь?
– Чистых еще много, – не ожидал от себя такой реакции, у меня даже горло перехватило от ненависти. – Я собираюсь уменьшать их количество при любой возможности. Для начала думаю направиться в провинцию Кельтиберия. Последняя пресса, которую мне довелось читать, сообщала, что граждане в тех городах, что жили добычей угля, бунтуют против чистых. Насколько мне известно, именно в Кельтиберии у нас в основном добывают уголь. Надеюсь, они еще держатся – и в таком случае думаю присоединиться к ним.
– Тогда, доминус Диего, я прошу принять нашу компанию в этом пути, – церемонно поклонился Мариус. – Никто из присутствующих не сохранил семьи, но жажда мести так же горит в наших сердцах. Я вижу у вас с квиритом Рубио достаточно трофеев – дайте нам оружие, и мы пойдем за вами, доминус. И умрем, если понадобится.
Судя по довольной физиономии старика, он примерно на такое решение новых спутников и рассчитывал. Добился своего, старый легионер.
– Квирит Мариус, я младше любого из вас, но вы предлагаете идти за мной, а не рядом. Почему не Рубио, например? Он гораздо более опытный командир, в отличие от меня. Только из-за того, что я потомок аристократов?
Мариус покачал головой.
– Там, на перевале, именно вы предложили расположить пулемет над дорогой, доминус. Я не собираюсь принижать опыт квирита Рубио, однако он предложил только достойно умереть, а вы принесли победу. Не знаю, удача это или вы видите то, что другим недоступно, мне это не важно. Важно, что вы будете лучшим командиром. И квирит Рубио со мной согласен.
Пять дней назад я бы с негодованием отверг предложение малознакомого спутника. Я не собирался становиться командиром партизанского отряда, я вообще не собирался воевать. Но теперь планы изменились. Пускай уверенности в собственных способностях командира у меня нет, но и отказываться я больше не собирался:
– В таком случае давайте все же обойдемся квиритом, а еще лучше просто именем. Если окажемся где-нибудь среди людей, такое титулование может привлечь лишнее внимание. Согласитесь, квирит Мариус, будет обидно попасться жандармам, только потому что какая-то бдительная старушка настучала о подозрительных «патрициях» в лохмотьях.
Мариус согласился с неохотой, и только после того, как остальные признали разумность моей просьбы.
***
Кере все было странно и непривычно. Тварный мир глазами смертной выглядел совсем не так, как она привыкла. Множество новых ощущений вызывали удивление. Удивительно, как смертным удается игнорировать всё это множество сигналов. Дуновение ветра на лице, тепло Гелиоса на коже, шорох травы, острые грани камней под подошвой ботинка… Все это с одной стороны сбивало с толку, а с другой было ужасно приятно. Неудивительно, что смертные так часто совершают идиотские поступки – их просто постоянно отвлекают тысячи прикосновений, звуков, запахов, вкусов… Кера теперь понимала старших. Раз узнав феерию ощущений, трудно возвращаться обратно на Олимп, прекрасный, комфортный и великолепный, но такой невообразимо статичный и неизменный. Скучный. Немного лучше был Демос Онейро, особенно пока был жив брат, но там наоборот, все было слишком изменчиво и зыбко. Определенно, Кере сильно повезло, что она получила возможность познакомиться с миром смертных на собственном опыте.
Был момент, когда богиня решила, что знакомство станет коротким. Ее новые спутники будто задались целью двигаться как можно медленнее. Мало того, что сами доходяги – один старый, другой поджаренный, так еще каких-то убогих подобрали, которые едва ноги могли передвигать. Богиня была уверена – гораздо больше пользы будет, если ее смертный позволит их добить. И даже предложила ему так сделать, из лучших побуждений. Лишняя капля сил может многое изменить, если доведется сражаться, а эти истощенные полутрупы все равно скоро сдохнут. Вот только смертный запретил, а в наказание, – так ей тогда показалось, – заставил ее тащить какую-то тяжелую железку. Ей, богине, которая видела смерть и рождение сотен поколений, той, которую до сих пор боится и ненавидит полмира смеет приказывать какой-то червяк! И не просто приказывать, а еще и пренебрежение демонстрировать! Она промолчала – чего-чего, а терпения Кере не занимать. Тем более, ждать совсем недолго, богиня чуяла внимание той мерзкой сущности. Очень скоро вслед за этим ищущим взглядом появятся чистые, и уж тогда-то Кера вдоволь посмеется, глядя как тела этих мерзких смертных будут осыпаться пеплом под лучами силы врага. Пусть и ей после этого долго не прожить – договор есть договор, но хоть порадуется перед падением в Тартар.
Настроение спутников, в общем, соответствовало обстановке. Кера чувствовала их страх, ожидание неизбежной гибели, мрачную решимость подороже продать жизни. Единственный, кто не ждал скорой смерти – это ее смертный. Сначала он лежал без сознания в какой-то убогой хижине, а потом, когда старый его все-таки растолкал и объяснил, что скоро они все умрут, зачем-то опять заставил катить железку в гору, причем опять-таки даже не думал отчаиваться. Это неимоверно бесило.
То, что случилось потом, заставило Керу простить наглому смертному все его прегрешения. Он принялся крутить какую-то изогнутую ручку, отчего большая железка начала дико грохотать и изрыгать пламя и металл. Это само по себе было очень красиво, но гораздо приятнее было то, что она увидела внизу. Куски металла с дикой скоростью летели в чистых. Сначала они только вспыхивали и рассыпались пеплом, не долетая до слуг чужака, но каждый последующий успевал пролететь чуть дальше. Вот один пролетел прямо сквозь голову чистого в белых одеждах – она так красиво разлетелась в стороны, забрызгав окружающих красным и белым. Потом еще один достиг цели, а потом защита не выдержала, и слуги чужака начали умирать быстро, как будто тысячеглазый Аргус устроил среди них пляску со своим серпом. Красиво. Это было завораживающе красиво. Кровь, разорванные тела, осколки костей, а, главное, ужас и безысходность, сменившие сытую уверенность, которая еще недавно владела слугами чистого. Это было так сладко, что хотелось смеяться и плясать. Хотелось оставить смертное тело и носиться на своих черных крыльях там, среди криков ужаса, брызг крови и внутренностей. Если бы не нужно было засыпать в железку блестящие цилиндрики, которыми она питалась, да поворачивать ее за колесо, водя из стороны в сторону изрыгающим пламя стволом, богиня непременно так и сделала бы.
«Тебе, Кера», – хрипло пробурчал Диего, когда чудесная машина, наконец, замолчала. «Глупый смертный, они и так мои», счастливо думала Кера, чувствуя, как возвращается уже подзабытое ощущение силы. На смертного она больше не злилась. Наоборот, зауважала этого нелепого человечка за то, что придумал такую славную шутку. Пожалуй, с ним действительно можно иметь дело.
Глава 12
Прежде, чем отправляться в путь, нужно было определиться, куда именно мы хотим попасть. За несколько дней, проведенных в отрыве от цивилизации, многое могло измениться. Неизвестно, остались ли еще очаги сопротивления, и если остались, то где именно. Кельтиберия – провинция довольно обширная, в ней много поселков и городов. Нам неизвестно, какие из них находятся под властью чистых, а где люди взбунтовались. Даже в той газете, что попала мне в руки несколько дней назад, конкретные города не указывались.
– Я считаю, нужно ехать в Бургас! – Горячился Мариус. Мужчина в порыве чувств начал размахивать руками, пытаясь активной жестикуляцией лучше донести мысль до собеседников. При условии, что длине его рук могла позавидовать даже горилла, опасение демонстрировали все собравшиеся вокруг костра, даже те, кто расположился напротив. – Весь город на уголь работал. Если где народ поднялся, то только там. И, считаю, нужно быстрее. Сейчас каждый боец на счету будет! Квириты Диего и Рубио вон сколько оружия с бою взяли! Эх, жалко мы там не собрали, в лагере…
– Скажи, доблестный Мариус, а ты знаешь, сколько дороги до Бургаса? – будто невзначай поинтересовался Мануэль.
– Если я правильно представляю, где мы находимся, то около трехсот миль. – С готовностью ответил парень.
– Да, примерно так, – кивнул старик. – Около трехсот двадцати, по моим прикидкам. Как ты думаешь, Мариус, у нас есть шансы на всем этом расстоянии не встретиться с людьми?
– Нет, квирит Мануэль, если только не идти пешком, держась подальше от дорог и поселений. – Энтузиазм у разошедшегося было кузнеца поблек.
– И сколько мы будем таким манером добираться? – криво ухмыльнулся старик. – Без еды-то?
В итоге решили двигать на Сабиньяниго. Достаточно крупный город, при этом Мануэль откуда-то знал, что там не было резерваций неблагонадежных – всех, отказавшихся присягнуть чистому, оттуда распределили по другим местам уже давно. Значит, чистые, как и жандармы там должны быть не слишком насторожены. Нам будет проще раздобыть все необходимое. А нужно нам довольно мное. Прежде всего – провизия, одежда и документы. Именно в таком порядке. Найти пропитание для шести человек не так-то просто, все, что удалось раздобыть в той безымянной деревеньке, которая дала нам приют, уже подходит к концу. Ну и самое важное – даже не будь у нас этих проблем, нужно где-то раздобыть топлива для автомобиля. Флогистона хватает надолго, но на триста миль оставшегося в котле не хватит. Отказываться же от этого средства передвижения, будет безумием – глупо не использовать такое преимущество, как скорость и относительная мобильность. Конечно, разместиться вшестером в просторном, но все же не резиновом авто, не так просто, однако все признавали – лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Жаль, что локомобиль переоборудован под флогистон, ехать на любом топливе, как обычная паровая машина он не может.
Утром, едва рассвело, мы отправились в дорогу. Локомобиль смог вместить всех шестерых, благодаря гостеприимству чистых, толстяков среди пассажиров не было. Однако все равно пришлось потесниться, чему особенно недовольна была Кера.
– Как же я вас всех ненавижу! Кто бы мог подумать, что люди могут так сильно вонять! Интересно, зачем вам такие носы? Чтобы почувствовать такое хватило бы и вдесятеро меньшей чувствительности! Эй, ты, старая сволочь, ты можешь не трясти так сильно?
– Вы так говорите, Ева, будто сами человеком не являетесь, – не выдерживает Мариус. Спутникам, конечно, никто не сообщал об особенностях девушки, но не заметить странностей было невозможно. До поры они старались не обращать внимания, однако любопытство все-таки взяло верх.
– Квирит Мариус, и вы, друзья, я бы попросил вас игнорировать странности, связанные с Евой, и не задавать лишних вопросов. – Вмешиваюсь я, предостерегающе косясь на девушку. Сохранить тайну не то чтобы сильно важно, но и рассказывать об этом направо и налево не хотелось бы. Мало ли, до кого дойдет информация? Как ни крути, ее не совсем человеческая природа остается козырем только пока об этом не известно широким массам. – Ева действительно отличается от обычных людей, но конкретные отличия мне хотелось бы сохранить в тайне, на случай, если кто-то из вас попадет в плен.
Просьбу спутники восприняли с пониманием, но любопытство из взглядов никуда не делось. Интересно, сильно ли изменится их отношение, если они узнают, кто именно прячется под личиной хрупкой и прекрасной девушки? Лично мне Кера, несмотря на всю ее враждебность по отношению к людям, ближе, чем чистые. Не потому что я оправдываю ее злодеяния, прошлые и, наверняка, будущие. Просто сейчас мы на одной стороне.
Дальнейший путь прошел в молчании, тем более, что Рубио еще немного ускорился, отчего разговаривать стало совершенно невозможно: каждый, открывший рот рисковал остаться без языка. На нормальную дорогу мы так и не выехали – соваться такой компанией в цивилизованные места было бы безумием, так что до самого Сабиньяниго старик вел машину козьими тропами, тщательно избегая любых признаков цивилизации.
Самочувствие мое продолжало оставаться крайне паршивым. Видя такое дело, старик собрался отправляться в город в одиночку.
– Мы пойдем втроем, – я и сам не рвался на подвиги, просто казалось неправильным отпускать его без поддержки. Драться сейчас я не могу, зато Кера явно может оказать силовую поддержку, да и мои способности могут оказаться небесполезными. Именно эти аргументы я привел, когда Рубио начал в своей манере интересоваться моими умственными способностями. Как ни странно, они его устроили. Всех троих кузнецов, напротив, было решено оставить с машиной и оружием. Их никак пока не получится выдать за благонадежных граждан – слишком сильно истощены, и слишком оборваны. Нас со стариком и Керой, конечно, тоже нельзя назвать образцом элегантности, но мы все же обзавелись более-менее целыми тряпками, уходя из лагеря, а вот наши новые товарищи об этом забыли. Из оружия я оставил себе только Вебли, старику достался менее удобный Уберти. Карабины брать не стали – их в карман не спрячешь. Впрочем, вступить для нас в перестрелку сейчас однозначный проигрыш, так что револьверы брали только для самоуспокоения.
Через крохотную речку Аурин перебрались по камням, даже не замочив ног. И первое здание, встреченное на окраине, оказалось автомастерской – неплохое начало! Вопрос с флогистоном, считай, решен. Заявиться к чистым и попросить у них немного топлива было бы слишком нагло, а в таких маленьких мастерских обычно есть запас теплородной жидкости. Как правило владельцы авто предпочитают заправлять железные повозки у мирян – чистых слишком боятся. Да и удобно это: помимо флогистона можно сразу долить в бак воды, а то и провести профилактику и мелкий ремонт. Однако прежде всего было необходимо раздобыть одежду – мелькать в наших обносках в городе хотелось бы как можно меньше.
– Мануэль, случайно не знаешь, где здесь магазин одежды? – поинтересовался я, понизив голос. Время было послеполуденное, улицы в это время пусты – все жители по привычке прячутся от жары, хотя такого зноя, как бывает летом, уже нет.
– Если будешь так демонстративно оглядываться, он нам не понадобится, – улыбнувшись, ответил Рубио. – Потому что кто-нибудь обязательно донесет, о троих подозрительных оборванцах жандармам. Веди себя спокойно. Ты всего лишь фермер, третий раз за жизнь выбравшийся в город. Несешь в своих потных ручонках заработанные тяжелым крестьянским трудом сестерции, и жаждешь спустить их… – Старик вдруг замолчал на секунду, и продолжил: – Да, спустить их в похоронном бюро.
Я проследил за взглядом собеседника, и понял, что он как раз любуется вывеской упомянутого заведения.
– Очень рад твоему оптимизму, но тебе не кажется, что нам пока рано заботиться о достойном погребении? – удивился я такому нездоровому интересу.
– Что б ты понимал в крестьянской бережливости, юный патриций, – под нос пробормотал старик. – Так, ну-ка сделай лицо попроще. И лучше молчи. А ты, девчонка, вообще с нами не ходи. Вон, за углом постой.
– Ты мне не господин, старик! – тут же зашипела Кера. – Где хочу, там и хожу!
– Кера, постой за углом, – поспешил я прервать разгорающийся спор. Задумка старика оставалась непонятной, но я достаточно доверял его опыту.
Рубио, не дожидаясь, когда мы договоримся, уже направлялся к конторе. Походка его менялась на ходу, превращаясь из уверенной легионерской поступи в слегка косолапый шаг работника сохи. В дверь стучал уже совершенно другой человек:
– Кого там Кера принесла, – раздалось из-за двери. – После четырех пополудни приходи, если кто помер! Ничего с твоим покойником до этого не сделается!
– Мы не хоронить пришли, мастер! – слегка заискивающе заканючил старик. – Нам бы одежды прикупить, поизносились мы…
Дверь резко распахнулась, старика схватили за грудки и резко втянули внутрь. Я зашел следом, стараясь подражать манерам Рубио.
– Ты чего на всю улицу голосишь, идиот! – шепотом рявкнул чуть лысоватый и румяный мастер похоронных дел. Губы у него блестели от жира, а на домашней тоге прослеживались пятна, явно оставленные чем-то съестным. Похоже, мы оторвали мастера от обеда.
– Простите, мастер, я не подумал, – зашептал старик, втянув голову в плечи. – Вы уж не обижайтесь, к городским порядкам мы непривычные…
– Ладно, хорош причитать. Чего вам надо?
– Так я и говорю, нам бы приодеться. Жена у меня померла давеча, а сноху за станок ткацкий сажать – это, считай, его выкинуть. Взял сынуля дуру набитую, – старик не без удовольствия отвесил мне подзатыльник. – Ни приданного, ни рук умелых. Сказал бы, что не головой думал, а другим местом, так ведь и тут беда! Ни зада, ни сисек, только и радость, что рожа смазливая… А нам на свадьбу скоро!
– Мне плевать на твои семейные неурядицы, – не выдержал мастер. – Повторяю, говори, чего приперся!
– Так я и говорю, мастер, – снова затянул свою волынку Рубио. – Нам бы рубахи поприличнее, и штаны тоже, обоим. Вы не сомневайтесь, мастер, мы заплатим… Только подешевле бы, но, чтобы прилично, конечно. Раз уж городскую одежду берем! Чтоб, значит, соседи видели – не бедствуем. Токмо нам еще для племянников моих бы чего тоже.
Владелец похоронного бюро молча развернулся и повел нас куда-то вглубь помещения, где виднелась крохотная дверца. Он, кажется, сдерживался от того, чтобы как-то прокомментировать бормотание Мануэля, опасаясь вызвать еще больший поток болтовни. Открыв ключом замок, он отступил в сторону:
– Выбирай. Только быстро! И смотри, не прикармань чего, я за тобой наблюдаю! С этими словами он вернулся к конторской стойке, где чем-то аппетитно захрустел – мне пришлось даже сглотнуть слюну, чтобы не подавиться. Все-таки наш рацион в последние дни был на диво скудным.
Старик, шагнув в кладовку, принялся рыться в груде одежды, наваленной там прямо на пол. Он споро отложил в сторону несколько комплектов, а дальше просто перекладывал вещи туда-сюда до тех пор, пока похоронный агент не потерял терпение:
– Ну что ты там роешься?! – рявкнул хозяин конторы.
– Уже все, доминус! Вот, взгляните, что я выбрал. Мастер мазнул взглядом по протянутым ему вещам, и вынес вердикт: – Двадцать сестерциев!
– Да побойтесь богов, доминус! – ахнул старик, и тут же поправился: – То есть бога… Разве ж так можно! Мы люди бедные, а вы нас последнего лишить хотите! Да тут максимум на пять!
Сутки для меня пролетели незаметно, а вечером следующего дня я проснулся в более-менее нормальном состоянии. Дикая слабость никуда не исчезла, но в целом умирать уже не хотелось.
– Читал я один исторический труд, про норманнов, – старик, вороша палочкой угли, объяснял собравшимся вокруг костра беглецам свои методы врачевания. – Они всегда так лечили, если рана воспалилась. Сажали больного на весла, и заставляли грести. Рана прорывалась, вся грязь из нее выходила. Так и выживали.
– Твои познания в медицине просто поражают своей глубиной, – голос у меня был слабый до отвращения, но я не расстраивался. После такого-то лечения.
– О, доминус Диего, вы очнулись! – обрадовался один из моих спутников – высокий и широкоплечий. Даже сейчас было очевидно, что парень чудовищно силен, и это при том, что за время плена от массивной прежде фигуры остались одни кости и жилы. Я, к стыду своему, так и не узнал имен новых попутчиков. Моя растерянность, похоже, не осталась незамеченной: – Я – квирит Мариус Лонгин, это квириты Дариус Афр и Витус Стаций. Мы из Толедо, работали там в мастерской доминуса Дионисио Карьенте. Вот всех вместе нас оттуда и забрали. Сам доминус, как и остальные, были очищен за два дня до того, как вы нас освободили. Мы последние оставались.
Историю о мастерской доминуса Дионисио слышал даже я. Одна из самых известных мастерских во всем римском мире, она до некоторых пор получала льготы от нового сената. Еще бы, ведь они оставались поставщиками белого оружия для армии! Ходили слухи, что доминусу Карьенте даже прощали его отказ присягнуть чистому богу. Однако месяца три назад мастерскую все-таки закрыли. Точнее, все работники были обвинены в оскорблении чистого бога и исчезли одномоментно.
– Расскажете, что произошло с вашей мастерской? – не удержался я от вопроса. Было странно слышать о каких-то событиях, произошедших до смерти родителей. Но полезно. Уходило ощущение нереальности происходящего, которое преследовало меня с тех пор.
– Да ничего необычного, – пожал плечами Мариус. – Кто-то написал донос. Мы думаем, это Руисы постарались – они давно мечтали перехватить армейские заказы. И первыми отреклись. Однако качество стали у них все-таки было ниже, да и знакомств у доминуса Карьенте было не меньше, вот и приходилось терпеть до поры. Впрочем, точно ничего неизвестно, доминус Диего, нам же не объясняли, в чем обвиняют.
– Я знаю, в чем обвиняют, – вмешался один из спутников Мариуса, Дарий. – Руисы ни при чем. Слышал разговор чистых, уже когда мы в карантине сидели. Они говорили, что на фабрике Карьенте зрел заговор против чистого бога. Что там массово поклонялись ложным богам. И еще, что доминус Карьенте отказался оснастить спиры чистых кинжалами своей стали бесплатно. Думаю, третья причина и стала последней каплей.
Истории об упрямстве семьи Карьенте известны далеко за пределами Толедо, так что мне легко поверить в рассказ Дариуса, и я решил уточнить еще одну деталь:
– Почему вы называете доминусом меня? – действительно непонятно было, с чего такое почтение.
– Потому что в тебе за лигу видно патриция, – хмыкнул Рубио.
Слышать такое было удивительно – в квартале неблагонадежных все были равны, и, собственно, даже гражданами не являлись – тех, кто не отказался от старых богов лишили даже гражданства. Почему-то казалось, что во мне давно нельзя заподозрить представителя аристократии. Об этом я и поспешил сообщить товарищам:
– Даже если так, давайте обойдемся без титулований. Земельных владений у меня больше нет, как и гражданства, так что мы тут все равны.
– Нет уж, доминус, – упрямо мотнул кудрявой головой мой собеседник. – Я не так много знаю патрициев, которые сохранили честь и верность своим богам. Так что уж позвольте мне оказать вам положенное уважение.
Да уж, понятно теперь, почему этот парень сидел запертый в бараке. Удивительно, почему он еще жив был с такой-то принципиальностью.
– Что ж, рад знакомству, квириты, – кивнул я. – Хоть оно и случилось в таких печальных обстоятельствах.
– Обстоятельства были печальны, но та гекатомба, которую вы устроили три дня назад, доминус, пролила бальзам на наши души. – Мариус немного помолчал, видимо смакуя в воображении кровавые картины, осторожно поинтересовался: – Скажите, доминус Диего, что вы планируете теперь делать? По рассказам квирита Рубио я знаю, что вы спешили спасти родных. Примите мои соболезнования их судьбе, и простите за этот вопрос, но что теперь?
– Чистых еще много, – не ожидал от себя такой реакции, у меня даже горло перехватило от ненависти. – Я собираюсь уменьшать их количество при любой возможности. Для начала думаю направиться в провинцию Кельтиберия. Последняя пресса, которую мне довелось читать, сообщала, что граждане в тех городах, что жили добычей угля, бунтуют против чистых. Насколько мне известно, именно в Кельтиберии у нас в основном добывают уголь. Надеюсь, они еще держатся – и в таком случае думаю присоединиться к ним.
– Тогда, доминус Диего, я прошу принять нашу компанию в этом пути, – церемонно поклонился Мариус. – Никто из присутствующих не сохранил семьи, но жажда мести так же горит в наших сердцах. Я вижу у вас с квиритом Рубио достаточно трофеев – дайте нам оружие, и мы пойдем за вами, доминус. И умрем, если понадобится.
Судя по довольной физиономии старика, он примерно на такое решение новых спутников и рассчитывал. Добился своего, старый легионер.
– Квирит Мариус, я младше любого из вас, но вы предлагаете идти за мной, а не рядом. Почему не Рубио, например? Он гораздо более опытный командир, в отличие от меня. Только из-за того, что я потомок аристократов?
Мариус покачал головой.
– Там, на перевале, именно вы предложили расположить пулемет над дорогой, доминус. Я не собираюсь принижать опыт квирита Рубио, однако он предложил только достойно умереть, а вы принесли победу. Не знаю, удача это или вы видите то, что другим недоступно, мне это не важно. Важно, что вы будете лучшим командиром. И квирит Рубио со мной согласен.
Пять дней назад я бы с негодованием отверг предложение малознакомого спутника. Я не собирался становиться командиром партизанского отряда, я вообще не собирался воевать. Но теперь планы изменились. Пускай уверенности в собственных способностях командира у меня нет, но и отказываться я больше не собирался:
– В таком случае давайте все же обойдемся квиритом, а еще лучше просто именем. Если окажемся где-нибудь среди людей, такое титулование может привлечь лишнее внимание. Согласитесь, квирит Мариус, будет обидно попасться жандармам, только потому что какая-то бдительная старушка настучала о подозрительных «патрициях» в лохмотьях.
Мариус согласился с неохотой, и только после того, как остальные признали разумность моей просьбы.
***
Кере все было странно и непривычно. Тварный мир глазами смертной выглядел совсем не так, как она привыкла. Множество новых ощущений вызывали удивление. Удивительно, как смертным удается игнорировать всё это множество сигналов. Дуновение ветра на лице, тепло Гелиоса на коже, шорох травы, острые грани камней под подошвой ботинка… Все это с одной стороны сбивало с толку, а с другой было ужасно приятно. Неудивительно, что смертные так часто совершают идиотские поступки – их просто постоянно отвлекают тысячи прикосновений, звуков, запахов, вкусов… Кера теперь понимала старших. Раз узнав феерию ощущений, трудно возвращаться обратно на Олимп, прекрасный, комфортный и великолепный, но такой невообразимо статичный и неизменный. Скучный. Немного лучше был Демос Онейро, особенно пока был жив брат, но там наоборот, все было слишком изменчиво и зыбко. Определенно, Кере сильно повезло, что она получила возможность познакомиться с миром смертных на собственном опыте.
Был момент, когда богиня решила, что знакомство станет коротким. Ее новые спутники будто задались целью двигаться как можно медленнее. Мало того, что сами доходяги – один старый, другой поджаренный, так еще каких-то убогих подобрали, которые едва ноги могли передвигать. Богиня была уверена – гораздо больше пользы будет, если ее смертный позволит их добить. И даже предложила ему так сделать, из лучших побуждений. Лишняя капля сил может многое изменить, если доведется сражаться, а эти истощенные полутрупы все равно скоро сдохнут. Вот только смертный запретил, а в наказание, – так ей тогда показалось, – заставил ее тащить какую-то тяжелую железку. Ей, богине, которая видела смерть и рождение сотен поколений, той, которую до сих пор боится и ненавидит полмира смеет приказывать какой-то червяк! И не просто приказывать, а еще и пренебрежение демонстрировать! Она промолчала – чего-чего, а терпения Кере не занимать. Тем более, ждать совсем недолго, богиня чуяла внимание той мерзкой сущности. Очень скоро вслед за этим ищущим взглядом появятся чистые, и уж тогда-то Кера вдоволь посмеется, глядя как тела этих мерзких смертных будут осыпаться пеплом под лучами силы врага. Пусть и ей после этого долго не прожить – договор есть договор, но хоть порадуется перед падением в Тартар.
Настроение спутников, в общем, соответствовало обстановке. Кера чувствовала их страх, ожидание неизбежной гибели, мрачную решимость подороже продать жизни. Единственный, кто не ждал скорой смерти – это ее смертный. Сначала он лежал без сознания в какой-то убогой хижине, а потом, когда старый его все-таки растолкал и объяснил, что скоро они все умрут, зачем-то опять заставил катить железку в гору, причем опять-таки даже не думал отчаиваться. Это неимоверно бесило.
То, что случилось потом, заставило Керу простить наглому смертному все его прегрешения. Он принялся крутить какую-то изогнутую ручку, отчего большая железка начала дико грохотать и изрыгать пламя и металл. Это само по себе было очень красиво, но гораздо приятнее было то, что она увидела внизу. Куски металла с дикой скоростью летели в чистых. Сначала они только вспыхивали и рассыпались пеплом, не долетая до слуг чужака, но каждый последующий успевал пролететь чуть дальше. Вот один пролетел прямо сквозь голову чистого в белых одеждах – она так красиво разлетелась в стороны, забрызгав окружающих красным и белым. Потом еще один достиг цели, а потом защита не выдержала, и слуги чужака начали умирать быстро, как будто тысячеглазый Аргус устроил среди них пляску со своим серпом. Красиво. Это было завораживающе красиво. Кровь, разорванные тела, осколки костей, а, главное, ужас и безысходность, сменившие сытую уверенность, которая еще недавно владела слугами чистого. Это было так сладко, что хотелось смеяться и плясать. Хотелось оставить смертное тело и носиться на своих черных крыльях там, среди криков ужаса, брызг крови и внутренностей. Если бы не нужно было засыпать в железку блестящие цилиндрики, которыми она питалась, да поворачивать ее за колесо, водя из стороны в сторону изрыгающим пламя стволом, богиня непременно так и сделала бы.
«Тебе, Кера», – хрипло пробурчал Диего, когда чудесная машина, наконец, замолчала. «Глупый смертный, они и так мои», счастливо думала Кера, чувствуя, как возвращается уже подзабытое ощущение силы. На смертного она больше не злилась. Наоборот, зауважала этого нелепого человечка за то, что придумал такую славную шутку. Пожалуй, с ним действительно можно иметь дело.
Глава 12
Прежде, чем отправляться в путь, нужно было определиться, куда именно мы хотим попасть. За несколько дней, проведенных в отрыве от цивилизации, многое могло измениться. Неизвестно, остались ли еще очаги сопротивления, и если остались, то где именно. Кельтиберия – провинция довольно обширная, в ней много поселков и городов. Нам неизвестно, какие из них находятся под властью чистых, а где люди взбунтовались. Даже в той газете, что попала мне в руки несколько дней назад, конкретные города не указывались.
– Я считаю, нужно ехать в Бургас! – Горячился Мариус. Мужчина в порыве чувств начал размахивать руками, пытаясь активной жестикуляцией лучше донести мысль до собеседников. При условии, что длине его рук могла позавидовать даже горилла, опасение демонстрировали все собравшиеся вокруг костра, даже те, кто расположился напротив. – Весь город на уголь работал. Если где народ поднялся, то только там. И, считаю, нужно быстрее. Сейчас каждый боец на счету будет! Квириты Диего и Рубио вон сколько оружия с бою взяли! Эх, жалко мы там не собрали, в лагере…
– Скажи, доблестный Мариус, а ты знаешь, сколько дороги до Бургаса? – будто невзначай поинтересовался Мануэль.
– Если я правильно представляю, где мы находимся, то около трехсот миль. – С готовностью ответил парень.
– Да, примерно так, – кивнул старик. – Около трехсот двадцати, по моим прикидкам. Как ты думаешь, Мариус, у нас есть шансы на всем этом расстоянии не встретиться с людьми?
– Нет, квирит Мануэль, если только не идти пешком, держась подальше от дорог и поселений. – Энтузиазм у разошедшегося было кузнеца поблек.
– И сколько мы будем таким манером добираться? – криво ухмыльнулся старик. – Без еды-то?
В итоге решили двигать на Сабиньяниго. Достаточно крупный город, при этом Мануэль откуда-то знал, что там не было резерваций неблагонадежных – всех, отказавшихся присягнуть чистому, оттуда распределили по другим местам уже давно. Значит, чистые, как и жандармы там должны быть не слишком насторожены. Нам будет проще раздобыть все необходимое. А нужно нам довольно мное. Прежде всего – провизия, одежда и документы. Именно в таком порядке. Найти пропитание для шести человек не так-то просто, все, что удалось раздобыть в той безымянной деревеньке, которая дала нам приют, уже подходит к концу. Ну и самое важное – даже не будь у нас этих проблем, нужно где-то раздобыть топлива для автомобиля. Флогистона хватает надолго, но на триста миль оставшегося в котле не хватит. Отказываться же от этого средства передвижения, будет безумием – глупо не использовать такое преимущество, как скорость и относительная мобильность. Конечно, разместиться вшестером в просторном, но все же не резиновом авто, не так просто, однако все признавали – лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Жаль, что локомобиль переоборудован под флогистон, ехать на любом топливе, как обычная паровая машина он не может.
Утром, едва рассвело, мы отправились в дорогу. Локомобиль смог вместить всех шестерых, благодаря гостеприимству чистых, толстяков среди пассажиров не было. Однако все равно пришлось потесниться, чему особенно недовольна была Кера.
– Как же я вас всех ненавижу! Кто бы мог подумать, что люди могут так сильно вонять! Интересно, зачем вам такие носы? Чтобы почувствовать такое хватило бы и вдесятеро меньшей чувствительности! Эй, ты, старая сволочь, ты можешь не трясти так сильно?
– Вы так говорите, Ева, будто сами человеком не являетесь, – не выдерживает Мариус. Спутникам, конечно, никто не сообщал об особенностях девушки, но не заметить странностей было невозможно. До поры они старались не обращать внимания, однако любопытство все-таки взяло верх.
– Квирит Мариус, и вы, друзья, я бы попросил вас игнорировать странности, связанные с Евой, и не задавать лишних вопросов. – Вмешиваюсь я, предостерегающе косясь на девушку. Сохранить тайну не то чтобы сильно важно, но и рассказывать об этом направо и налево не хотелось бы. Мало ли, до кого дойдет информация? Как ни крути, ее не совсем человеческая природа остается козырем только пока об этом не известно широким массам. – Ева действительно отличается от обычных людей, но конкретные отличия мне хотелось бы сохранить в тайне, на случай, если кто-то из вас попадет в плен.
Просьбу спутники восприняли с пониманием, но любопытство из взглядов никуда не делось. Интересно, сильно ли изменится их отношение, если они узнают, кто именно прячется под личиной хрупкой и прекрасной девушки? Лично мне Кера, несмотря на всю ее враждебность по отношению к людям, ближе, чем чистые. Не потому что я оправдываю ее злодеяния, прошлые и, наверняка, будущие. Просто сейчас мы на одной стороне.
Дальнейший путь прошел в молчании, тем более, что Рубио еще немного ускорился, отчего разговаривать стало совершенно невозможно: каждый, открывший рот рисковал остаться без языка. На нормальную дорогу мы так и не выехали – соваться такой компанией в цивилизованные места было бы безумием, так что до самого Сабиньяниго старик вел машину козьими тропами, тщательно избегая любых признаков цивилизации.
Самочувствие мое продолжало оставаться крайне паршивым. Видя такое дело, старик собрался отправляться в город в одиночку.
– Мы пойдем втроем, – я и сам не рвался на подвиги, просто казалось неправильным отпускать его без поддержки. Драться сейчас я не могу, зато Кера явно может оказать силовую поддержку, да и мои способности могут оказаться небесполезными. Именно эти аргументы я привел, когда Рубио начал в своей манере интересоваться моими умственными способностями. Как ни странно, они его устроили. Всех троих кузнецов, напротив, было решено оставить с машиной и оружием. Их никак пока не получится выдать за благонадежных граждан – слишком сильно истощены, и слишком оборваны. Нас со стариком и Керой, конечно, тоже нельзя назвать образцом элегантности, но мы все же обзавелись более-менее целыми тряпками, уходя из лагеря, а вот наши новые товарищи об этом забыли. Из оружия я оставил себе только Вебли, старику достался менее удобный Уберти. Карабины брать не стали – их в карман не спрячешь. Впрочем, вступить для нас в перестрелку сейчас однозначный проигрыш, так что револьверы брали только для самоуспокоения.
Через крохотную речку Аурин перебрались по камням, даже не замочив ног. И первое здание, встреченное на окраине, оказалось автомастерской – неплохое начало! Вопрос с флогистоном, считай, решен. Заявиться к чистым и попросить у них немного топлива было бы слишком нагло, а в таких маленьких мастерских обычно есть запас теплородной жидкости. Как правило владельцы авто предпочитают заправлять железные повозки у мирян – чистых слишком боятся. Да и удобно это: помимо флогистона можно сразу долить в бак воды, а то и провести профилактику и мелкий ремонт. Однако прежде всего было необходимо раздобыть одежду – мелькать в наших обносках в городе хотелось бы как можно меньше.
– Мануэль, случайно не знаешь, где здесь магазин одежды? – поинтересовался я, понизив голос. Время было послеполуденное, улицы в это время пусты – все жители по привычке прячутся от жары, хотя такого зноя, как бывает летом, уже нет.
– Если будешь так демонстративно оглядываться, он нам не понадобится, – улыбнувшись, ответил Рубио. – Потому что кто-нибудь обязательно донесет, о троих подозрительных оборванцах жандармам. Веди себя спокойно. Ты всего лишь фермер, третий раз за жизнь выбравшийся в город. Несешь в своих потных ручонках заработанные тяжелым крестьянским трудом сестерции, и жаждешь спустить их… – Старик вдруг замолчал на секунду, и продолжил: – Да, спустить их в похоронном бюро.
Я проследил за взглядом собеседника, и понял, что он как раз любуется вывеской упомянутого заведения.
– Очень рад твоему оптимизму, но тебе не кажется, что нам пока рано заботиться о достойном погребении? – удивился я такому нездоровому интересу.
– Что б ты понимал в крестьянской бережливости, юный патриций, – под нос пробормотал старик. – Так, ну-ка сделай лицо попроще. И лучше молчи. А ты, девчонка, вообще с нами не ходи. Вон, за углом постой.
– Ты мне не господин, старик! – тут же зашипела Кера. – Где хочу, там и хожу!
– Кера, постой за углом, – поспешил я прервать разгорающийся спор. Задумка старика оставалась непонятной, но я достаточно доверял его опыту.
Рубио, не дожидаясь, когда мы договоримся, уже направлялся к конторе. Походка его менялась на ходу, превращаясь из уверенной легионерской поступи в слегка косолапый шаг работника сохи. В дверь стучал уже совершенно другой человек:
– Кого там Кера принесла, – раздалось из-за двери. – После четырех пополудни приходи, если кто помер! Ничего с твоим покойником до этого не сделается!
– Мы не хоронить пришли, мастер! – слегка заискивающе заканючил старик. – Нам бы одежды прикупить, поизносились мы…
Дверь резко распахнулась, старика схватили за грудки и резко втянули внутрь. Я зашел следом, стараясь подражать манерам Рубио.
– Ты чего на всю улицу голосишь, идиот! – шепотом рявкнул чуть лысоватый и румяный мастер похоронных дел. Губы у него блестели от жира, а на домашней тоге прослеживались пятна, явно оставленные чем-то съестным. Похоже, мы оторвали мастера от обеда.
– Простите, мастер, я не подумал, – зашептал старик, втянув голову в плечи. – Вы уж не обижайтесь, к городским порядкам мы непривычные…
– Ладно, хорош причитать. Чего вам надо?
– Так я и говорю, нам бы приодеться. Жена у меня померла давеча, а сноху за станок ткацкий сажать – это, считай, его выкинуть. Взял сынуля дуру набитую, – старик не без удовольствия отвесил мне подзатыльник. – Ни приданного, ни рук умелых. Сказал бы, что не головой думал, а другим местом, так ведь и тут беда! Ни зада, ни сисек, только и радость, что рожа смазливая… А нам на свадьбу скоро!
– Мне плевать на твои семейные неурядицы, – не выдержал мастер. – Повторяю, говори, чего приперся!
– Так я и говорю, мастер, – снова затянул свою волынку Рубио. – Нам бы рубахи поприличнее, и штаны тоже, обоим. Вы не сомневайтесь, мастер, мы заплатим… Только подешевле бы, но, чтобы прилично, конечно. Раз уж городскую одежду берем! Чтоб, значит, соседи видели – не бедствуем. Токмо нам еще для племянников моих бы чего тоже.
Владелец похоронного бюро молча развернулся и повел нас куда-то вглубь помещения, где виднелась крохотная дверца. Он, кажется, сдерживался от того, чтобы как-то прокомментировать бормотание Мануэля, опасаясь вызвать еще больший поток болтовни. Открыв ключом замок, он отступил в сторону:
– Выбирай. Только быстро! И смотри, не прикармань чего, я за тобой наблюдаю! С этими словами он вернулся к конторской стойке, где чем-то аппетитно захрустел – мне пришлось даже сглотнуть слюну, чтобы не подавиться. Все-таки наш рацион в последние дни был на диво скудным.
Старик, шагнув в кладовку, принялся рыться в груде одежды, наваленной там прямо на пол. Он споро отложил в сторону несколько комплектов, а дальше просто перекладывал вещи туда-сюда до тех пор, пока похоронный агент не потерял терпение:
– Ну что ты там роешься?! – рявкнул хозяин конторы.
– Уже все, доминус! Вот, взгляните, что я выбрал. Мастер мазнул взглядом по протянутым ему вещам, и вынес вердикт: – Двадцать сестерциев!
– Да побойтесь богов, доминус! – ахнул старик, и тут же поправился: – То есть бога… Разве ж так можно! Мы люди бедные, а вы нас последнего лишить хотите! Да тут максимум на пять!