– Так лучше?

– Да. Только вы так и не обмолвились о причине вашего желания.

– Ах, мое желание!

Деодор принужденно рассмеялся.

– Я боюсь, ваша ученица воспримет меня как человека, полного низких страстей.

– Не бойтесь.

– Кхм, кхм. В целом мне, конечно, хочется искренности в отношениях. Искренности и легкости. И восхищения. Чтобы я был всем, всем, речкой, травкой, небом. Вот чтобы любая посмотрела на букет – и отдалась.

– Понятно, – сказала Унисса.

– Это возможно? – с надеждой посмотрел Деодор.

– Пожалуй, нам понадобится несколько попыток, – раздумчиво сказала мастер. – Это займет часов пять.

– Я не тороплюсь, – заверил ее гость, промокая лоб платком. – Тем более если ваша ученица сядет ко мне немного боком.

– А по-моему, так, как она сидит сейчас, даже лучше, – сказала Унисса. – Всегда есть возможность дофантазировать, дорисовать в уме, что не видно. Что там, за марбеттой? Ведь всякое может быть.

У Деодора вдобавок к пунцовым щекам густо покраснела шея.

– Вы правы, – сказал он и теперь уже облизнулся по-настоящему. – Мне уже не терпится получить букет.

Унисса, подобрав ногу, уселась на стул у Эльги за спиной.

– Что ж, ученица, начинай.



Букет не пошел сразу.

Руки дрожали. Печать покусывала кожу. Деодор – репейник, малина и липа – непременно встречал ее взгляд сладкой, липкой улыбкой, от которой так и хотелось расплеваться и передернуть плечами.

На доске тоже все липло – листья к листьям и к подушечкам пальцев. Рисунок скакал и ломался. Букетное лицо Деодора оплывало, становясь жидкой кашицей. Сколько липой ни корми – все не впрок.

Унисса следила молча.

Это молчание действовало на Эльгу сильнее, чем если бы мастер ее поправляла, и она то пережимала листья, то резала ногтем лишнее. Видимо, все было безнадежно, раз не стоило и одного слова.

Пальцы выбивали тревожные звуки. Не размеренное «тум-тум», а безумное «тум-бам-фыр-р-бом-бам». Листья ссорились еще в воздухе. Репейник грыз липу, липа душила малину. Малина брызгала кровью.

– Деодор, не хотите чаю? – спросила вдруг Унисса.

– С удовольствием! – сказал Деодор. – Я получаюсь?

– Пока рано говорить.

Деодор вытянул шею.

– А я могу посмотреть?

– Нет. Вам лучше не двигаться.

– Почему?

– Незримая связь, – значительно сказала Унисса.

– Понима-аю.

Деодор отклонился назад, принимая прежнюю позу. Правда, успел почесать ногу.

– Потерпите, – сказала ему Унисса.

– Я бесконечно терпелив, – ответил мужчина. – Я – как камень. Кеммих – это «камень» по старому-то. Не знали, нет?

– Замечательно.

Унисса пропала в проеме, оставив Эльгу с Деодором наедине.


Листья, похрустывая, прыгали с доски, как путники в пропасть. Эльга кусала губы и пальцы на левой руке. Если бы помогало!

– А у нашего нежного цветка есть молодой человек? – медовым голосом спросил Деодор после короткой паузы.

Эльга не сразу сообразила, что «нежный цветок» – это она.

– Вы отвлекаете.

Бум-бом-пум – пальцами по доске. Словно не девять месяцев в обучении, а день. Или и того меньше.

– Да-да. Но все-таки? – настаивал гость.

– Есть.

– Серьезно? – не поверил Деодор. – Вы так молоды, Эльга. Вас же Эльга зовут? Я слышал. Эля, Элечка…

Он словно попробовал имя на вкус.

– Вы сейчас наговорите под пальцы, – сердито сказала Эльга, – вообще ничего не получится.

– А я в вас верю, – улыбнулся Деодор. – Так ваш молодой человек опытен? Одного с вами возраста, Элечка?

На кухне звякнуло. Из отдушин дохнуло теплом.

– Он ученик мастера боя, – сказала Эльга.

– М-м… Опасный, должно быть, соперник.

– Да, он воевал с тангарийцами.

– Ух! Он, наверное, герой! Там, говорят, было побоище с сумасшедшим мастером. А где он сейчас?

Деодор покрутил головой, словно ожидая немедленного появления Эльгиного избранника.

– Ушел, – сказала Эльга.

– И бросил вас? Это непростительно. Вы тут одна…

– Я с мастером.

– Все равно.

– Эльга, – выглянула из кухни Унисса, – в чем дело?

– А что?

– Я не вижу, чтобы ты работала.

– Ой!

Эльга обнаружила, что руки ее лежат на коленях, а пальцы тискают отставший от листа черенок. Кривой и липкий недо-Деодор сладострастно смотрел с букета куда-то в район груди. Они с настоящим Деодором были два лепестка пара. В целом, конечно, вот она, суть, но кому такая суть понравится?

И где там второй слой? Не видно.

– Я сейчас, мастер Мару!

Эльга торопливо заворошила листья в саке. Негодяи выскальзывали из пальцев и вообще старались держаться подальше от руки. Понятно, никому не хочется…

Фыр-р! – ком листьев разбился о доску.

Глазом искоса – есть ли мастер? Нет, уже снова пропала на кухне. Ну, хорошо, хорошо, попробуем через «не могу».

Эльга задержала взгляд на Деодоре. Так, что же вы есть на самом деле, господин Кеммих? Не липа же одна – смола, цветы, мед? Наверное, имеется что-то еще, только прячется. Что-то важное. Я могу долго смотреть – вдруг покажется.

Кеммих – камешек?

– Элечка, вы меня смущаете, – сказал Деодор и бархатисто хохотнул. – Этот чистый и откровенный взгляд…

Он поерзал, расстегнул свитку.

– Вы вот куда-то прямо в меня. Даже жарковато стало.

Эльга прищурилась.

– Вы всего лишь липа и репейник? – спросила она, похрустывая листьями в саке.