Я останавливаю Ясну, когда она намеревается рвануть к Веле на помощь.

– Выведи Валада и Алию! Без тебя им не уйти!

– Я не оставлю…

– Этим займусь я! Не выведешь их – весь риск Велы бесполезен!

Принимаю заминку как согласие и устремляюсь обратно по туннелю. У меня вырывается вздох при появлении Велы в другом конце. Она двигается невыносимо медленно и всё же жива. Это приносит небывалое облегчение, но оно быстро сменяется леденящим ужасом, когда землетрясение бросает Велу на стену, а позади той сразу возникает Сумерла. Предупреждающий крик застревает в моём горле, а Мара поднимается на ноги и больше не предпринимает попыток к бегству. Она стоит смирно, пока хозяйка этих земель что-то ей шепчет. И только напряжённый взгляд и до белизны стиснутые пальцы вокруг рукояти кинжала выдают непокорность Мары.

Я неуверенно замираю в пяти метрах от них, осознавая проблему. В руке Сумерлы все три нити жизни Велы. Я никогда их не видел, но не сомневаюсь в том, что это именно они. И тем более я знаю, что произойдёт, если царица решит натянуть их сильнее.

– Отпусти её, – говорю я, пока каждая мышца напряжена, чтобы не пропустить удачный момент для удара.

– Отпущу, – неожиданно соглашается Сумерла. – Если ты пойдёшь со мной.

– Я согласен, – мне не нужна даже секунда, чтобы принять это решение.

Вела отвечает мне разочарованным взглядом, и будь мы в другой ситуации, я бы усмехнулся. Наверняка сейчас она думает, что я полнейший идиот.

– Почему? – сладко интересуется Сумерла.

– Потому что я сам выбрал её и обещал защищать, – и опять я не думаю. Это просто выходит само, каждое слово идеально верное и точно подходящее к моим чувствам.

Моим чувствам?

Дрожь проходит по позвоночнику, заставляя нервно дёрнуть плечом.

– Морана и моего сына заставила так говорить! – шипит Сумерла, а я с недоумением перевожу взгляд на неё. – Привела его через два года после нашего расставания, говоря, что он сам не хочет возвращаться к нам. И он сказал такую же гадость! Это всё гнусная тень Мораны, которую он носит как плащ! Он говорил, что она его защищает, но это Морана вложила ему в голову эту проклятую мысль!

Царица вопит. Я слушаю её вполуха, не понимая, почему она говорит о своём сыне, но мне сейчас не до этого. Я просто цепляюсь за слова, за то, что больше всего выводит её из себя.

– Я пойду с тобой и сниму плащ.

– Не смей, – натянуто приказывает Вела, но я не поворачиваю головы в её сторону.

По одному приказу на день. Сегодня я уже подчинился и забрал Алию.

– Отлично, – ласково тянет царица и отпускает нити Велы.

Дальше мы все приходим в движение. Вела едва не падает, но Сумерла дёргает её к себе, пока я тянусь за мечом за спиной, а левой рукой вытаскиваю кинжал Морока. Лезвие только покидает ножны, как крик боли Велы уже разносится по туннелю. Я со всей силы кидаю кинжал в царицу, прежде чем она успевает ранить Мару во второй раз. Я бросал левой рукой, поэтому оружие входит не в сердце, а чуть выше. Но того, что сама Сумерла вопит и отступает от Велы, мне уже достаточно.

Мара хватается за живот, приваливается к стене и сползает по ней. Я делаю шаг вперёд, отвлекая внимание Сумерлы на себя. У меня нет возможности обернуться и рассмотреть, насколько тяжело ранена Вела. Коротким движением атакую мечом, стены слишком узкие, а потолок низкий. При большом замахе я буду задевать всё вокруг, поэтому в манёвренности я ограничен. Царица хнычет, но молниеносно отступает, уклоняясь от моего меча. Из её груди продолжает торчать кинжал, а чёрная кровь льётся на золотое платье. Сумерла трясущимися пальцами вытаскивает лезвие, и то со звоном падает на землю.

Я вновь наступаю, а царица стремительно отходит, со страхом и презрением глядя на мой чёрный меч. Несмотря на ранение, Сумерла двигается проворно, её кровь перестаёт течь, и рана затягивается. Мне нужно отогнать её как можно дальше, чтобы взять Велу на руки и успеть донести до выхода. Однако вибрация под ногами всё усиливается, и это вовсе не из-за Сумерлы. Властным и неторопливым шагом к нам приближается Озем. Его брови нахмурены, а накинутый на плечи сверкающий кафтан такой длинный, что касается земли. Его размеренный шаг сопровождается ударами золотого посоха, что разносятся как звон молота по наковальне. Именно из-за него по всему Подземному царству распространяется дрожь.

Я не настолько самоуверен, чтобы решить, будто способен выстоять против них обоих. Сумерла, чувствуя приближение мужа, обнажает в мстительной улыбке белоснежные зубы и хватает лезвие моего меча голыми руками. Оно ранит её, чёрная кровь капает с ладоней меж пальцев, но она упрямо смотрит мне в лицо.

– Ты забрал мою дочь, а значит, займёшь её место!

Я не понимаю, о каких своих детях она постоянно говорит. Резко оборачиваюсь, замечая, что Ясна опять спустилась вниз и направляется к нам. Уверен, что за ней полезет и Валад, Вела всё лежит у стены, она смотрит в мою сторону, и меня ужасает лужа крови под ней.

Я вырываю лезвие из руки Сумерлы, отступаю на пару шагов ближе к Веле. Пользуясь тем, что Озем не ускоряет шаг, размахиваюсь и наполовину вгоняю меч в стену справа. К счастью, туннель не из цельного камня, а в основном из уплотнённой земли и известняка. Эта порода мягкая, а лезвие меча Морока наделено особой силой. Сумерла смотрит на моё действие с недоумением, даже царь Озем замирает, видя мою глупость.

Прежде чем кто-то успевает опомниться или догадаться, в чём состоит мой план, я напрягаюсь и тяну меч вверх, до потолка, и в левую сторону, оставляя глубокую борозду. В середине пути натянутые мышцы болезненно напрягаются и растягиваются, из моего горла вырывается крик, но я довожу дело до конца и возвращаю меч по разлому в потолок. Резким движением проворачиваю рукоять, чтобы расширить трещину.

– Ты не посмеешь… – почти по-человечески шокированно бормочет Сумерла ровно за секунду до того, как лезвие моего меча не выдерживает напряжения и ломается.

Мне удаётся расширить пролом, и новые трещины расходятся в разные стороны по потолку и стенам. Я замираю, Озем и Сумерла отходят чуть дальше, но разломы прекращают расти, а обвала, на который я рассчитывал, так и не происходит. Мой кинжал на земле в трёх метрах от меня, меч сломан, и бо́льшая его часть осталась в потолке, мне больше нечем защищаться или расши…

– Ирай…

Я оборачиваюсь на слабый голос Велы. С неуместной в данной ситуации по-глупому счастливой улыбкой она протягивает мне свой топорик. Последнее оставшееся оружие. Я принимаю его, как и нашу возможную кончину, потому что обвал может как уберечь нас от хозяев Подземного царства, так и убить. Озем бросается ко мне. Он в ярости раскрывает рот, но я понимаю, почему он молчит. У него нет языка.

Остаток меча в меру короткий, чтобы размахнуться, а во второй руке у меня топор Велы, но обычное стальное лезвие отскакивает от золотых одежд противников. Пару моих атак Озем отражает посохом, но острым краем обломанного меча я задеваю его плечо, и царь ошеломлённо смотрит на свою кровь, будто удивлён, что в его теле есть нечто подобное. Не мешкая, я вгоняю остаток меча ему в бок. Озем пошатывается, он явно чувствует боль, но даже оружие Морока его не убивает. Сумерла нападает на меня сбоку, она буквально бросает меня в сторону, но, прежде чем со стоном удариться о камень, я задеваю её щеку лезвием топора. Она вновь вопит, хватаясь за лицо.

Я даже не надеюсь на победу, Озема и Сумерлу невозможно убить. Раны, что я им наношу, разве что удивляют их и немного задерживают. Вся надежда на расстояние между нами и пару удачных секунд, которые позволят от них сбежать.

Пока хозяева отвлеклись, я поднимаюсь на ноги и вгоняю головку топора в стену – там, где трещина сужается – и со всей силы проворачиваю рукоять. Мышцы горят от резкого движения, а твёрдое дерево ручки расслаивается и ломается, когда я больше чем наполовину проворачиваю топор.

В этот раз трещины глубже, они паутиной распространяются во все стороны. Камень и затвердевшая земля с лопающимся звуком откалываются друг от друга. Я выбрасываю рукоять, подхватываю Велу и бегу к выходу. Благо Ясна и Валад додумались не подходить: в таком узком проходе и так невозможно сражаться. Вела в моих руках совсем бледная, но она продолжает моргать, не сдаваясь. Мои перчатки скользкие от её крови, и я крепче прижимаю Мару к себе.

Всё вокруг вибрирует, трещины распространяются быстрее, чем я способен бежать. Начинается землетрясение, целые куски стен и потолка обваливаются позади и передо мной. Один обрушивается прямо на нас, и, не удержавшись, я налетаю на стену и падаю. В голове нестерпимо звенит, я успеваю защитить голову Велы от удара. Она что-то говорит, но я не слышу из-за гула в ушах. Поднимаю её и вижу впереди выход. Осталось метров сорок. Я преодолеваю ещё двадцать, прежде чем потолок обваливается прямо перед нами.






26

Морок




– Ирай…

В первые секунды после обвала я чувствую некоторую радость, что нам с Велой всё ещё удаётся избежать смерти. Озему и Сумерле до нас не добраться. Но потом всё тело отзывается болью, и я вижу, что путь к выходу завален. Вела кашляет из-за стоящей в воздухе каменной пыли, своими с трудом двигающимися пальцами она пытается снять с меня маску, и я помогаю.

– Ты в порядке?

У неё на губах пузырится кровь, а зубы окрашены алым, но глупая Мара силится сконцентрировать взгляд на моём лице. Лишившись всех источников света, вначале мне кажется, что наступила кромешная темнота, но чем больше я моргаю, тем чётче различаю медленно разгорающееся свечение. В стенах и камнях множество коричневых кристаллов. При тусклом свете они молчали, а теперь звенят и слабо вибрируют, распространяя бледное сияние. Вела глядит на них с детским изумлением. Даже человеческие кости рядом не уменьшают её восторга. Я невольно хмыкаю при виде её светящихся интересом глаз. А затем опускаю взгляд на её живот. Сумерла не просто воткнула в неё кинжал, она разорвала рану и задела органы. Губы Мары нервно подрагивают, лоб и шею покрывает испарина, и всё это из-за жуткой боли, которую она определённо испытывает сейчас.

Я сажусь спиной к стене, вытягиваю ноги и как можно аккуратнее сажаю Велу к себе на колени. Она не возражает, наоборот, укладывает голову мне на плечо и расслабляется.

– Со мной всё хорошо, – запоздало отвечаю я, помогая ей зажать рану на животе.

– У тебя голова в крови, – хрипло возражает она.

– Согласен, я выгляжу не лучшим образом для свидания с девушкой, что так прекрасна.

Мара натянуто фыркает, но утыкается лбом и носом мне прямо в шею.

– А ты как? – всё-таки спрашиваю я, хотя и так знаю.

– Я в порядке.

Я слабо киваю, подыгрывая её притворству. Нагло ощупываю её бедро, местами до боли стискивая пальцами, но Мара не реагирует, а значит, уже и не чувствует. Я знаю, что могу её оживить, мне просто нужно подождать немного. Но у меня сжимается всё внутри от ощущения, как Велу покидает жизнь, каждая часть меня вопит о том, что я не хочу видеть её смерть.

Я оживлю её, мне не жаль своей жизненной силы, но я не хочу видеть, как её грудь перестанет подниматься, а сердце остановится. Велу колотит, она всхлипывает один раз от боли и судорожно выдыхает. У меня не осталось никакого оружия, чтобы прекратить её страдания, но даже если бы было, вряд ли я смог бы.

– Ты их… убил?

– Озема и Сумерлу?

В ответ Мара вяло дёргает головой, и я принимаю это за утвердительный ответ.

– Нет, просто ранил. Скорее всего, они отступили обратно в зал, не желая оказываться под завалом.

– Прости меня, – бормочет Вела.

– За то, что назвала меня скоморохом при первой встрече? В этом случае вряд ли.

Она всё ещё утыкается мне в шею, поэтому я могу не контролировать эмоции на своём лице. Я хоть и пытаюсь пошутить, умело придавая голосу насмешливый тон, но после до боли сжимаю челюсти, догадываясь, что в моём взгляде нет ничего, кроме ярости и скорби от того, что мне не удалось её спасти.

Звуки, что издаёт Вела, лишь отдалённо похожи на смех.

– За тот удар в лицо… после поцелуя.

Я морщусь, вспоминая, что ещё и насильно её поцеловал. Ей не за что извиняться. Я связал Мару и поцеловал, не спросив, хочет ли она. Ей стоило врезать мне сильнее.

– Это было не для тебя, – объясняет Вела из-за моего продолжительного молчания. – В тот момент я подумала, что… ты мне нравишься. Я хотела… выбить эту мысль…

Пальцы, которыми я успокаивающе поглаживаю её плечо, замирают. Я знаю каждое сказанное ей слово, но не могу понять смысл. Я безумно этого хочу, потому что слышу то, на что надеялся, но моё сознание отказывается верить.

– Получилось? – невольно спрашиваю я.

– Нет.

Я стискиваю её в объятиях сильнее, обнимаю за плечи и шею. Трусь щекой о волосы, надеясь, что боль её уже почти не терзает.

– Ирай, я знаю, что… ты собираешься сделать, – тихо говорит она, а я напрягаюсь, чувствуя, что дальнейшие слова я слышать не хочу. – Не надо… не трать…

– Что значит «не трать»? – спрашиваю я, когда она не продолжает. – Что «не надо»?

Я знаю, что она имела в виду, но её просьба злит меня, и я хочу услышать всё целиком. Хочу, чтобы она произнесла, что предпочтёт умереть, чем быть связанной со мной.

Вела не отвечает. Она не шевелится и не дышит. Её сердце больше не бьётся, а дыхание не щекочет мне кожу. Я с трудом сглатываю вязкую слюну. Стараясь не смотреть на неё, приникаю губами к её лбу, а потом до боли стискиваю Мару в объятиях, утыкаясь в её волосы. Целую минуту отдаю дань уважения её просьбе и ищу хоть одну причину её не возвращать.