Не сговариваясь, они умудрились пожать друг другу руки и только потом открыли глаза. Вопль, который взлетел до облаков, заставил птиц мигом заткнуться. Встав на четвереньки лицом к лицу, оба студента орали в полный голос. Потом они одновременно вскочили и принялись оглядываться по сторонам, озирая цветистую поляну, смешанный лес, высокое небо, синие горы на горизонте. Постояв так какое-то время, они не придумали ничего лучше, как снова заорать, стоя уже спиной к спине.

Собственно, а что им еще оставалось делать? Веселиться, как двум укуренным наркоманам? Падать на колени в религиозном экстазе, словно праведникам, попавшим в рай? Звать на помощь бесов, ангелов, хоббитов, эльфов, ректора, Бабу-Ягу, «Гугл», МЧС? К кому обращаться, кого винить, на чье имя писать жалобу?!

Крик прекратился так же резко, как и начался. Во-первых, парни вспомнили, что они-таки мужчины, во-вторых, убедились, что от сотрясения воздуха толку нет, и в-третьих, похлопав себя по карманам, оба пришли к выводу, что их сотовые остались на полу в кафе. Заурбек заговорил первым:

– Характерная природа моей родины…

– То есть?

– Судя по всему, мы на Кавказе.

– Считай, на курорте, да? – попытался найти хоть что-то положительное шумный Барлога. – Надо выбираться к какому-нибудь санаторию или дому отдыха, их тут под Пятигорском должно быть немерено.

– С чего вы взяли, что мы в районе Пятигорска?

– Ну а где тогда? – Васе было неудобно признаваться, что других городов на Кавказе он просто не знает. Собственно, он и в Пятигорске-то ни разу не был, поскольку родители не жаловали летний отдых на «рассейских югах», предпочитая дачные посёлки с озёрами и тихой рыбалкой в средней полосе.

– Понятно. – Заур покачал головой, поправляя узел галстука на шее: похоже, в этой ситуации уже ему приходилось примерять на себя роль ведущего. – Вон там тропинка, надеюсь, по ней мы сможем выйти к людям. Дальше разберемся на месте.

Он двинулся вперед первым, аккуратно смотря под ноги, чтоб не попасть модными туфлями в какую-нибудь коровью лепешку. Второкурсник, вытащив из нагрудного кармана темные очки в стиле «шериф под прикрытием», надел их на нос и широко шагал следом, морщась, когда репейники пытались прилипнуть к его белым носкам над кроссовками.

Наверное, получаса не прошло, как двое изрядно вспотевших ребят спустились к безымянной горной речке. Сейчас это скорее стоило бы назвать ручьем, змеящимся меж камней, но наверняка после дождя могучий поток ворочал здесь валунами.

Василий как раз наклонился зачерпнуть воду ковшиком из ладоней, когда спутник тронул его за плечо. На противоположном берегу, буквально в двадцати шагах, в тени дуба они увидели черноглазого всадника в коричневой черкеске с серебряными газырями и высокой чёрной папахе с широкой зелёной лентой, с аккуратно подстриженной рыжей бородой. За спиной у него было ружьё в меховом чехле, а тонкие пальцы лежали на рукояти кинжала. Стройный вороной конь с оленьей шеей раздувал огненные ноздри. Ребята замерли, исподволь любуясь ожившей картинкой Франца Рубо из учебника истории.

– Ролевик какой-нибудь? – тихо спросил Вася.

Его приятель пожал плечами:

– Не уверен, скорее москвичи кино снимают. Сейчас такие лошади редкость – настоящий кабардинец с племенного завода. А вот местных типажей как раз полным-полно…

Всадник неожиданно что-то крикнул на непонятном гортанном языке, и уже с десяток таких же джигитов, в потрёпанной одежде, но с дорогим оружием, вылетев из кустов, окружили наших студентов. Нет, будущие историки не испугались, а лишь удивились. На загорелых лицах кавказцев не было агрессии – тоже, скорее, изумление и улыбки.

Барлога искренне рассмеялся в ответ, когда один из подъехавших чуть не упал с седла от хохота, тыча нагайкой в его гавайскую рубашку.

– Физкульт-привет каскадёрам! – салютуя на римский манер, прокричал студент, снимая очки. – Мосфильм или Уорнер-Бразерс? Кто снимается – Куценко, Галустян, Кристина Асмус? Только не Джигурда, тьфу-тьфу, храни нас Ктулху! А режиссёр Бондарчук, да? Огнище-е!

Всадники на секунду замерли, переглянулись и расхохотались ещё громче. Господин Кочесоков, всё это время стоявший, как памятник человеку в футляре, не проронил ни слова, скрестив руки на груди и опустив глаза. Тот рыжебородый, которого ребята увидели первым, отдал короткий приказ, и на плоский камень у ног Заура положили лепёшку с куском белого сыра. После этого вся кавалькада пустила коней вскачь, исчезнув в лесу, словно лишний кадр, отрезанный ножницами на плёнке в монтажной.

– Покатились по звезде – ни мне здрасте, ни тебе до свидания! – философски пожал плечами Василий и тут же, опомнившись, заорал: – Эй! Стойте! А куда идти-то? Где съемочная площадк-к…

– Заткнитесь, пожалуйста, дорогой соавтор, очень прошу! – Узкая ладонь владикавказца запечатала рот товарищу, и глаза Заура при этом были даже не круглыми, а квадратными. – Вы знаете, кто были эти люди? Чеченцы! Настоящие вайнахи[1]… И не из личной гвардии Рамзана Кадырова, а из девятнадцатого века!

– Прикалываешься?

– Не имею столь дурацкой привычки.

– Эх, а я б с ними сфоткался!

– Они не тронули нас только потому, что сочли сумасшедшими! С точки зрения жителя Кавказа тех дремучих лет, вы одеты как полный псих, а из всей вашей речи они, возможно, поняли лишь два слова: «кто» и «только»! Моё почтение, уважаемый господин старшекурсник, вы только что спасли нам жизнь!

– Ты на себя посмотри…

– А чего мне на себя смотреть? Я понимаю чеченский, и тот, что был на вороном коне, сказал: «Один потерял разум, а другой – мирный дервиш, ведущий его в святые места за исцелением. Аллах велит поделиться с ними едой».

– Так и сказал, прямым текстом? Получается, мы что в…

– В заднице? – прозорливо догадался Заурбек. – Нет, полагаю, мы в прошлом. Но да, и в заднице, разумеется, тоже! Э-э, извините, а что вы делаете?

– Ем, – с набитым ртом ответил Барлога. – Всё честно, вот твоя половина! Сыр, кстати, пересоленный, а лепёшка жёсткая.

– Нельзя ничего тут есть! Вдруг это как в мире ирландских эльфов? Если хоть что-то съел из угощения обитателей холмов, то…

– Как хочешь! – Прежде чем начитанный черкес сообразил, что сейчас будет, остатки хлеба и сыра исчезли в желудке его старшего товарища. – И не смотри на меня так, я всё равно в эти ваши кавказские сказки не верю! Найдём нормальных людей, которые говорят по-русски, и всё выясним. Мы ещё разберёмся, кто тут джигиты, а кто сумасшедшие…

Кочесоков развёл руками, закатывая глаза. Безмятежная непробиваемость Василия казалась заразной. Если ты родился и вырос в горах Кавказа, то в определённые вещи не верить не можешь. Но если твой дом Калуга, тихий уютный городок в паре часов электричкой от урбанизированной златоглавой Москвы, то всерьёз ориентироваться на бабушкины суеверия как-то несолидно.

Вася в юные годы прочел немало книг в жанре фэнтези, в частности про так называемых попаданцев, чтобы относиться к происходящему не без здорового скептицизма. Тем более, если верить всяким современным розыгрышам, квестам и флешмобам, так там с «жертвами» и не такое устраивали. В жизни возможно всякое, но так тем более трезвый взгляд на вещи должен быть в приоритете. Так всегда говорил его отец, повторяя слова дедушки, якобы усвоенные им от своего отца, в своё время профессора философии Саранского университета.

– Всему должно быть своё логическое объяснение, – авторитетно заключил Барлога, смахивая сухие крошки с рубашки. – Так ты со мной? Тогда шевелим конечностями, и ать-два, ать-два!

В ту же минуту неприметный замшелый валун за его спиной вдруг ожил, крепкие руки схватили Василия за щиколотки, одним рывком опрокинув в горную речку, ударив упрямым лбом о камни и утопив дорогие солнцезащитные очки. Удивлённый Заурбек и рта не успел раскрыть, как серый мешок был наброшен ему на голову, плечи сдавило, под колени пнули, а могучий удар в солнечное сплетение едва не заставил потерять сознание. История закручивалась странными спиралями и старинными узлами…


Калужанин пришёл в себя от мерного покачивания. Руки-ноги были связаны, во рту какая-то тряпка, на голове пыльный мешок. Дышать носом можно, но не очень хочется. Судя по запаху, везут его на спине давно не мытой и невкусно пахнущей лошади. Молодой человек на минуточку задумался, а где же его случайный знакомец по институту, но, если так можно выразиться, покачивания его укачали, он сдался, расслабился и уснул.

К слову, Заур-то как раз не спал, трясясь на спине соседней лошади. Он мысленно ругался на всех известных ему языках и строил планы жестокой мести похитителям. Как именно она будет осуществлена, пока было неясно, но в конце концов господин-студент пришёл к тому же выводу, что и его старший товарищ – рано или поздно всему находится логическое объяснение. И в этом случае оно, как и следовало ожидать, нашлось.

Правда, не совсем такое, как ожидали наши герои. Да что уж там, совсем не такое!

Ребята окончательно очнулись и пришли в себя, наверное, часа через полтора-два, от шума голосов, запаха дыма и конского ржания. Их довольно бережно скинули вниз на твёрдую каменистую землю, усадив спиной к спине. Незнакомый, чуть хрипловатый голос отрапортовал:

– От, гляньте-кось, ваше благородие! Хлопцы двоих взяли близ засечной линии. Одеты чудно, не по-нашему, один навродь как русский, другой, видать по всему, татарин. Безоружные. Чего тут позабыли-то, непонятно?

– Разберёмся. Покажи обоих.

В тот же миг с будущих историков были сорваны старые мешки.

– Это ж что за клоуны такие? – аж перекрестился кто-то из солдат под нарастающий хохот остальной войсковой братии.

– Глянь, братцы, энто штаны обрезанные али рейтузы новомодные?

– А рубаха-то пестра, чистый петух!

– Кабы вместо фазана на охоте не пальнуть!

– Эй, татарин, почём ткань на сюртук брал? В такой хоронить хорошо-о…

– От чой-то тощой с удавкой на шее ходить? Мода така у мюридов, чи как?

– Как их только чеченцы не тронули? Видать, за умом скорбных приняли!

– А ну, цыц! Заняться нечем, разгоготались тут! А вы откуда ж такие взялись, черти?

Простой и вполне себе безобидный вопрос, заданный молоденьким безусым офицером в зелёном полевом мундире, повис в воздухе, не дойдя ни до одного адресата. Потому что и Василий и Заурбек во все глаза смотрели по сторонам. Военный лагерь, пушки, солдаты в белых фуражках, полевая кухня, горящие костры, осёдланные лошади у коновязи и вольные, стоящие отдельно табунками, полковые флажки, звон труб, запах табака, пороха и трав, а вокруг смешанные леса, горы, до самого горизонта, да предзакатные облака над головами…

– Я говорю, откуда вы? Кем посланы? Что делали у линии?

– Шикардос, – выдохнув, переглянулись студенты, всё ещё на что-то надеясь. – Это лучшая историческая реставрация, ежегодное Бородино отдыхает! А кто общий руководитель проекта?

– Генерал от инфантерии Алексей Петрович Ермолов, – вытянувшись в струнку, на автомате ответил офицер, но тут же опомнился: – Вы мне тут! Не сметь! Червоненко, а ну влепи-ка им пару плетей для разговорчивости!

Неулыбчивый бородатый казак, более всего похожий на какого-нибудь плечистого лешего, безоговорочно потянул нагайку из-за голенища. Но на его плечо легла сухонькая жилистая рука…

– Та чего ж спешить-то, вашбродь? – вмешался низенький неприметный старичок в потрёпанной черкеске. – Парень-то языком как по писаному чешет! Из благородного сословию, поди, а?

– Кстати, да, – сообразил Барлога, который втайне не верил происходящему, но вовремя согласился подыграть. – Вообще-то мы с другом из Москвы.

– Ах из Москвы… По какой части служите?

– Учимся в университете.

– Dans quelle université vous apprenez? [2] – вежливо поинтересовался офицер. – Молчите? Неужели студенты знаменитого московского университета не знают французского? Тогда, быть может, sprichst du deutsch, meine freunde?[3]

– Лично я учил английский, fuck you, вам на воротник, – огрызнулся Василий, в то время как его случайный товарищ вообще почитал разумным держать язык за зубами.

– Вот только британских шпионов нам тут и не хватало! – Офицер поправил фуражку, сдвинув козырёк на брови, и скомандовал: – А доставьте-ка их к его сиятельству, братцы!

– Слушаемся, вашбродь!

– И благодарю за службу!

– Уря-я… – без энтузиазма ответил за всех тот самый старичок, подмигивая ребятам. – Приказ слыхали, хлопцы? А ну, айда за мной до Ляксею Петровичу!

Студенты, освобождённые от пут, переглянулись и, быстро вскочив на ноги, охотно проследовали в указанном направлении через весь лагерь к рядам белых армейских палаток. Большой охраны к ним не прикрепили, ведь вокруг в полевых условиях и так был расквартирован целый пехотный полк, усиленный артиллерией, двумя ротами ополченцев и казаками.

Несмотря на всяческие старания (утопающий хватается за соломинку и прочую водоплавающую дрянь), Василий и Заурбек так и не увидели нигде видеокамер, проводов, прожекторов, аккумуляторов, не услышали ни одного сленгового словечка, никого не поймали на элементарной фальши или театральном переигрывании.

Даже лошади казались истинными детьми девятнадцатого века: строго косились на незнакомцев, прижимая уши и скаля зубы. К таким лучше вообще не подходить, не то чтоб с разбега прыгнуть на спину, развернуть за гриву и рвануть из лагеря верхом…

– Местные кони, – охотно прокомментировал старый казак, сбивая на затылок видавшую виды папаху, – диковаты чутка, кусаются, как заразы, чужака-то нипочём до себя не подпустят. А вот за хозяином бегать могут, ровно собачонка какая.

– Дедуль, – решился Барлога, как более общительный начиная разговор, – прошу пардону, а как к вам можно обращаться?

– Так дедом Ерошкой меня кличут.

– А по отчеству?

– Та тю…