Таша стукнула ногтем по золотой крышке. Внезапно поняла, что ладони прошибло холодным потом от одной мысли о том, кого она хочет увидеть следующим.
С другой стороны, попытка же вроде не пытка?..
– Зеркало…
Тонкие пальцы сжали жёлтый металл до побелевших ногтей.
– Покажи мне твоего владельца.
Серебристый туман застыл. Расступился, вместо картинки открывая взгляду липкий непроницаемый мрак. Ладонь мгновенно онемела: не понять, от напряжения или страха.
Она видела этот мрак раньше. В ночь, когда они нашли братьев Сэмперов. В ночь, когда Таша заглянула в зеркальце, пока ждала Арона в пригорном трактире. А ещё…
«Ты всё же рискнула».
…в знакомом голосе, раздавшемся в её голове, читалась усмешка, – и Таша запоздало, безнадёжно запоздало поняла, что видела этот мрак в своих снах.
Кошмар обернулся явью.
«Здравствуй, Таша».
Зеркало запрыгало по полу. Она обхватила голову руками, зажала уши – зная, что бесполезно, зная, что слова звучат в сознании, но не в силах слышать этот голос: мягкий, звучный, такой доброжелательный…
«Рад, что ты жива. Твоя светлая головка нужна мне в целости и сохранности».
Таша застыла, широко раскрытыми глазами глядя на виноградный лист, вытканный зеленью по черноте гобеленового ковра.
– Чтобы ты мог возложить на неё корону? Перед этим сняв её с отрубленной головы Шейлиреара?
Она сама не знала, откуда нашла в себе силы ответить. Понимала лишь, что её молчание не заставит его уйти, как не поможет найти ключи к правде о том, во что их с сестрой ввязали.
А вот её слова – могут.
«Смышлёная. Как и ожидал. – Таким тоном замечание мог бы бросить любящий наставник. – Чуть ошиблась в деталях, но суть угадала верно».
– Ты готовишь новый переворот? В мою пользу? Зачем?
«Многим на твоём месте хватило бы объяснения, что Шейлиреар Дарфулл – кровавый узурпатор. Но не тебе, полагаю».
– Я не пойду против него. Ни за что.
«Даже ради сестры, которая в моей власти?»
– Нет. Я просто убью тебя, мразь, освобожу Лив и буду жить долго и счастливо.
Он рассмеялся. Смех этот раскатился в её ушах звоном, с каким рассыпается гора неосторожно потревоженных монет, – ничем не похожим на карикатурный зловещий хохот, которые издавал Гаст, когда в их детских играх изображал из себя злых колдунов.
«Смело. Похвально. Едва ли реализуемо, конечно, но не буду удерживать тебя от попыток».
– Что тебе нужно? Власть? Уничтожить Шейлиреара руками Венца с моей помощью? Занять вакантное место за спинкой моего трона?
«Какой интерес в том, чтобы знать всё заранее?»
– Ты не можешь надеть корону на того, кто не хочет править. И марионеткой твоей я не буду.
«Не сомневаюсь. И марионеткой одного нашего общего друга в фортэнье, который беззастенчиво пользуется твоим доверием с момента вашей случайной встречи в Приграничном, ты безусловно не являешься».
– Не смей…
«Девочка моя, неужели тебе не приходило в голову, что играть могут тобой, но не с тобой?»
Она смотрела, как горят на подоконнике два фонаря. Свечной огонёк мерцал по соседству с магическим, пойманным в стеклянную клетку сказочным светлячком.
…в этой истории всё совсем не так, как кажется…
«Странно было бы выбирать противником милого ребёнка вроде тебя, даже не объяснив ему правил. Однако помимо участников игре требуются фигуры. Ты оказалась превосходной пешкой».
– Ты убил мою мать и похитил сестру просто потому, что счёл меня «превосходной пешкой»?
«Твоя сестра – ниточка, с помощью которой тебя затянули на доску. Твоя мать оказалась преградой, которую необходимо было устранить. Сожалею, что пришлось причинить тебе эту боль, но тебе я не желаю зла. И тем, кем не являюсь, не притворялся… в отличие от некоторых. Арон ведь не стремится рассказывать о себе хоть что-то стоящее, полагаю? Помимо того, что он скромный пастырь в Озёрной деревеньке, который, не обладая даже Даром, умудряется быть сильнейшим чтецом из всех, о ком ты слышала? И при этом, конечно же, не осмеливается применять к тебе или братьям Сэмперам силы, которые без раздумий использует на других? Требует абсолютного доверия, не доверяя в ответ даже такую малость, как истина о своей природе?»
Она смотрела, как тени танцуют на стенах.
Она разомкнула пересохшие губы.
– Убирайся.
«Если хочешь проверить, насколько он с тобой честен, просто не выпускай моё зеркало из рук, когда заговоришь с ним в следующий раз».
– УБИРАЙСЯ!
Крик разбился об оконное стекло – и тишина желанным одиночеством зазвенела в ушах.
Таша долго сидела, не шевелясь, не моргая, пока отражения огней странно дрожали в серебре её глаз.
Наконец поднявшись, на некрепких ногах подошла к зеркалу, блестевшему на полу у окна.
Дверь в комнату распахнулась так резко, что ударилась о стену:
– Кажется, я говорил, чтобы ты избавилась от этого предмета?
Таша выпрямилась, уставившись на Никадору, что голубым кругом сияла среди чёрного бархата ночи, обнявшего гостевую башню Клаусхебера.
– Ты пыталась его использовать?
– Я… видела в нём Лив.
Она говорила тихо, не глядя на Арона, лишь слыша, как тот подходит к ней.
– За Лив присматривает Нирулин. Твоё наблюдение ничем ей не поможет. Ты не должна бездумно использовать волшебные зеркала, особенно полученные от врага. – Арон взял её за плечи, развернув к себе. – Посмотри на меня. Ну же!
Таша посмотрела. Крепко сжимая зеркальце в соединённых ладонях.
Его глаза…
– Избавься от него сейчас, пока не поздно. Прямо сейчас. Выброси в окно, прошу.
…в его глазах сиял привычный лучистый свет, и свет этот был заразительным. Он заполонял собою все мысли, затягивал их радужной пеленой, обволакивал дурманящим туманом, твердил «всё хорошо, всё будет хорошо, просто доверься мне, просто делай, как я скажу»…
– Если не можешь выбросить, отдай мне.
…этот туман был всегда. Но только сейчас Таша смогла его заметить. Осознать здравым смыслом, который съёжился в островке ясной тени среди лучистой пелены, который впервые не заволокло безмятежным доверием к незнакомцу в фортэнье…
А она-то думала, почему ей так спокойно, когда он рядом. Почему всё меняется, стоит ему уйти.
Ведь так легко принять голос, нашёптывающий «ты в безопасности», за свой внутренний.
– Таша, отдай его мне. Я тебе не желаю зла.
Она вздрогнула.
«Тебе я не желаю зла…»
…она шла за этими лучистыми глазами, как кролик, зачарованный взглядом змеи. Почти без вопросов, почти без сомнений. Он пользовался этой властью и вёл её туда, куда ему вздумается, не трудясь ничего объяснять.
Только вот слишком многие говорили что-то о притворстве и масках, чтобы можно было и дальше к этому не прислушиваться.
– Нет. Я сама определюсь, что с ним делать. Мне надоело, что ты всё решаешь за меня и без меня.
Когда дэй отступил на шаг, в его взгляде, обращённом на неё, Таша впервые прочла удивление.
– Это зеркало… оно влияет на тебя. Неужели ты не видишь? Не чувствуешь?
– Имеешь в виду, что оно мешает тебе влиять на меня? Да. Чувствую. – Она опустила глаза, глядя на мерцающие золотистые отблески. – Ты это называешь доверием, Арон? Внушая мне нужные мысли и решения, ты говоришь о доверии? Внушая спокойствие и… о, Богиня. – Таша вдруг рассмеялась. – Вот почему мне стало легче, когда мы с тобой встретились. Мамина смерть… ты сделал её… неважной. Не такой важной, какой она была бы для меня в ином случае. Ты сделал что-то с моими воспоминаниями, так?
– Это было необходимо. Я хотел… я не стал бы…
– Я думала, ты никогда не используешь свои силы против меня. Я ошибалась. Как я могу доверять тебе, если не знаю, моё ли это доверие? Ведь ты не совсем такой, каким хочешь казаться… или совсем не такой. Кто ты, Арон? Кто ты на самом деле? Как мне это узнать?
– Ты знаешь, кто я.
– Правда?
В его глазах светилась непроницаемая серость.
– Я тот, кем ты меня видишь, – ровно проговорил дэй. – Значит, не отдашь?
Таша крепче сомкнула пальцы на тёплом металле:
С другой стороны, попытка же вроде не пытка?..
– Зеркало…
Тонкие пальцы сжали жёлтый металл до побелевших ногтей.
– Покажи мне твоего владельца.
Серебристый туман застыл. Расступился, вместо картинки открывая взгляду липкий непроницаемый мрак. Ладонь мгновенно онемела: не понять, от напряжения или страха.
Она видела этот мрак раньше. В ночь, когда они нашли братьев Сэмперов. В ночь, когда Таша заглянула в зеркальце, пока ждала Арона в пригорном трактире. А ещё…
«Ты всё же рискнула».
…в знакомом голосе, раздавшемся в её голове, читалась усмешка, – и Таша запоздало, безнадёжно запоздало поняла, что видела этот мрак в своих снах.
Кошмар обернулся явью.
«Здравствуй, Таша».
Зеркало запрыгало по полу. Она обхватила голову руками, зажала уши – зная, что бесполезно, зная, что слова звучат в сознании, но не в силах слышать этот голос: мягкий, звучный, такой доброжелательный…
«Рад, что ты жива. Твоя светлая головка нужна мне в целости и сохранности».
Таша застыла, широко раскрытыми глазами глядя на виноградный лист, вытканный зеленью по черноте гобеленового ковра.
– Чтобы ты мог возложить на неё корону? Перед этим сняв её с отрубленной головы Шейлиреара?
Она сама не знала, откуда нашла в себе силы ответить. Понимала лишь, что её молчание не заставит его уйти, как не поможет найти ключи к правде о том, во что их с сестрой ввязали.
А вот её слова – могут.
«Смышлёная. Как и ожидал. – Таким тоном замечание мог бы бросить любящий наставник. – Чуть ошиблась в деталях, но суть угадала верно».
– Ты готовишь новый переворот? В мою пользу? Зачем?
«Многим на твоём месте хватило бы объяснения, что Шейлиреар Дарфулл – кровавый узурпатор. Но не тебе, полагаю».
– Я не пойду против него. Ни за что.
«Даже ради сестры, которая в моей власти?»
– Нет. Я просто убью тебя, мразь, освобожу Лив и буду жить долго и счастливо.
Он рассмеялся. Смех этот раскатился в её ушах звоном, с каким рассыпается гора неосторожно потревоженных монет, – ничем не похожим на карикатурный зловещий хохот, которые издавал Гаст, когда в их детских играх изображал из себя злых колдунов.
«Смело. Похвально. Едва ли реализуемо, конечно, но не буду удерживать тебя от попыток».
– Что тебе нужно? Власть? Уничтожить Шейлиреара руками Венца с моей помощью? Занять вакантное место за спинкой моего трона?
«Какой интерес в том, чтобы знать всё заранее?»
– Ты не можешь надеть корону на того, кто не хочет править. И марионеткой твоей я не буду.
«Не сомневаюсь. И марионеткой одного нашего общего друга в фортэнье, который беззастенчиво пользуется твоим доверием с момента вашей случайной встречи в Приграничном, ты безусловно не являешься».
– Не смей…
«Девочка моя, неужели тебе не приходило в голову, что играть могут тобой, но не с тобой?»
Она смотрела, как горят на подоконнике два фонаря. Свечной огонёк мерцал по соседству с магическим, пойманным в стеклянную клетку сказочным светлячком.
…в этой истории всё совсем не так, как кажется…
«Странно было бы выбирать противником милого ребёнка вроде тебя, даже не объяснив ему правил. Однако помимо участников игре требуются фигуры. Ты оказалась превосходной пешкой».
– Ты убил мою мать и похитил сестру просто потому, что счёл меня «превосходной пешкой»?
«Твоя сестра – ниточка, с помощью которой тебя затянули на доску. Твоя мать оказалась преградой, которую необходимо было устранить. Сожалею, что пришлось причинить тебе эту боль, но тебе я не желаю зла. И тем, кем не являюсь, не притворялся… в отличие от некоторых. Арон ведь не стремится рассказывать о себе хоть что-то стоящее, полагаю? Помимо того, что он скромный пастырь в Озёрной деревеньке, который, не обладая даже Даром, умудряется быть сильнейшим чтецом из всех, о ком ты слышала? И при этом, конечно же, не осмеливается применять к тебе или братьям Сэмперам силы, которые без раздумий использует на других? Требует абсолютного доверия, не доверяя в ответ даже такую малость, как истина о своей природе?»
Она смотрела, как тени танцуют на стенах.
Она разомкнула пересохшие губы.
– Убирайся.
«Если хочешь проверить, насколько он с тобой честен, просто не выпускай моё зеркало из рук, когда заговоришь с ним в следующий раз».
– УБИРАЙСЯ!
Крик разбился об оконное стекло – и тишина желанным одиночеством зазвенела в ушах.
Таша долго сидела, не шевелясь, не моргая, пока отражения огней странно дрожали в серебре её глаз.
Наконец поднявшись, на некрепких ногах подошла к зеркалу, блестевшему на полу у окна.
Дверь в комнату распахнулась так резко, что ударилась о стену:
– Кажется, я говорил, чтобы ты избавилась от этого предмета?
Таша выпрямилась, уставившись на Никадору, что голубым кругом сияла среди чёрного бархата ночи, обнявшего гостевую башню Клаусхебера.
– Ты пыталась его использовать?
– Я… видела в нём Лив.
Она говорила тихо, не глядя на Арона, лишь слыша, как тот подходит к ней.
– За Лив присматривает Нирулин. Твоё наблюдение ничем ей не поможет. Ты не должна бездумно использовать волшебные зеркала, особенно полученные от врага. – Арон взял её за плечи, развернув к себе. – Посмотри на меня. Ну же!
Таша посмотрела. Крепко сжимая зеркальце в соединённых ладонях.
Его глаза…
– Избавься от него сейчас, пока не поздно. Прямо сейчас. Выброси в окно, прошу.
…в его глазах сиял привычный лучистый свет, и свет этот был заразительным. Он заполонял собою все мысли, затягивал их радужной пеленой, обволакивал дурманящим туманом, твердил «всё хорошо, всё будет хорошо, просто доверься мне, просто делай, как я скажу»…
– Если не можешь выбросить, отдай мне.
…этот туман был всегда. Но только сейчас Таша смогла его заметить. Осознать здравым смыслом, который съёжился в островке ясной тени среди лучистой пелены, который впервые не заволокло безмятежным доверием к незнакомцу в фортэнье…
А она-то думала, почему ей так спокойно, когда он рядом. Почему всё меняется, стоит ему уйти.
Ведь так легко принять голос, нашёптывающий «ты в безопасности», за свой внутренний.
– Таша, отдай его мне. Я тебе не желаю зла.
Она вздрогнула.
«Тебе я не желаю зла…»
…она шла за этими лучистыми глазами, как кролик, зачарованный взглядом змеи. Почти без вопросов, почти без сомнений. Он пользовался этой властью и вёл её туда, куда ему вздумается, не трудясь ничего объяснять.
Только вот слишком многие говорили что-то о притворстве и масках, чтобы можно было и дальше к этому не прислушиваться.
– Нет. Я сама определюсь, что с ним делать. Мне надоело, что ты всё решаешь за меня и без меня.
Когда дэй отступил на шаг, в его взгляде, обращённом на неё, Таша впервые прочла удивление.
– Это зеркало… оно влияет на тебя. Неужели ты не видишь? Не чувствуешь?
– Имеешь в виду, что оно мешает тебе влиять на меня? Да. Чувствую. – Она опустила глаза, глядя на мерцающие золотистые отблески. – Ты это называешь доверием, Арон? Внушая мне нужные мысли и решения, ты говоришь о доверии? Внушая спокойствие и… о, Богиня. – Таша вдруг рассмеялась. – Вот почему мне стало легче, когда мы с тобой встретились. Мамина смерть… ты сделал её… неважной. Не такой важной, какой она была бы для меня в ином случае. Ты сделал что-то с моими воспоминаниями, так?
– Это было необходимо. Я хотел… я не стал бы…
– Я думала, ты никогда не используешь свои силы против меня. Я ошибалась. Как я могу доверять тебе, если не знаю, моё ли это доверие? Ведь ты не совсем такой, каким хочешь казаться… или совсем не такой. Кто ты, Арон? Кто ты на самом деле? Как мне это узнать?
– Ты знаешь, кто я.
– Правда?
В его глазах светилась непроницаемая серость.
– Я тот, кем ты меня видишь, – ровно проговорил дэй. – Значит, не отдашь?
Таша крепче сомкнула пальцы на тёплом металле: