Алексас посмотрел на дэя, с жестоким удовлетворением наблюдая, как ширятся его глаза.

Арон обернулся, чтобы увидеть, как львица скрывается в доме: не ступая на израненную лапу, задев плечом дверной косяк.

– Да не спешите вы так, святой отец! – крикнул Алексас, хромая следом за дэем, когда тот метнулся к избе. – Не волнуйтесь, ей уже никто не угрожает!

Отодвинутый буфет впускал в гостиную оранжевый свет. Сняв дурацкий абажур со светильника, примешав к оранжевому свету жёлтый, Алексас подошёл к дэю – тот сидел на полу в спальне, вглядываясь в темноту под кроватью.

– Почему она не перекидывается обратно? – Алексас, хмурясь, опустился на колени рядом.

Под деревянным днищем блестели зеленоватые отблески – свет лампы отражался в львиных зрачках.

– Она не может.

– Что значит «не может»?

– Зашла слишком далеко. – Дэй протянул руку – львица тут же забилась в самый дальний угол, к плоскому подкроватному сундуку. – Тише, тише…

Львица пыталась зализать рану, но лишь больше её растравливала. Повернула морду к дэю: некогда белую, а сейчас выпачканную в чужой, дёготно-чёрной крови. Хвост бил по полу, в серых глазах стыла боль и молчаливый укор. Я тебя защитила, говорил её взгляд, ты не мог сделать этого сам, и это сделала я, что ещё ты от меня хочешь?

Оставь меня в покое, человек…

– Она забыла, кто она, – ошарашенно пробормотал Джеми. – Забыла, как вернуться обратно, забыла, как вернуть человеческий облик!

Пальцы Алексаса сжались в кулак: так, словно собирались врезать дэю во второй раз.

– И она… её уже не вернуть?

– Я пытаюсь это сделать, – сказал Арон ровно.

– Верни мне контроль! Святой отец, осторожно! – выпалил Джеми секунду спустя – вслух. – Она не помнит, кто мы, она опасна и…

– Она всё помнит. Просто мыслит иными категориями. Звериными.

– Помнит? – Джеми озадаченно всмотрелся в зверя, ютившегося под кроватью. – Вы уверены?

– Иначе не пытался бы делать то, что делаю.

Арон глядел на львицу, не мигая.

– Но это… это же опровергает все знания об оборотнях! Значит, забыв себя, они не теряют память… сразу, по крайней мере… и не могут убить близких людей, и это всё меняет, всё! Выходит, того же Харта Бьорка обвинили незаслуженно! Наверное, его подставили, а он ведь уже не мог… точно, его брат стал королём вместо него! Вот кому это было выгодно! И наверняка…

– Джеми, помолчите.

Нехорошие нотки в голосе дэя заставили мальчишку осечься, погасив азартные искры в его глазах.

Светлый хвост перестал метаться по доскам. Потом львица тихо подползла ближе к протянутой к ней руке, чтобы поддеть мордой мужские пальцы.

– Вот так. Хорошо. – Дэй положил ладонь на грязный мохнатый лоб. – Всё будет хорошо…

Пальцы его лежали на белой шерсти, и дэй продолжал говорить тихую, успокаивающую бессмыслицу, размеренно роняя слова сверкающими каплями, сплетая их в незримое кружево. Львица слушала, пока веки её медленно смеживались; и когда слова истаяли, а глаза зверя закрылись, дэй отнял руку и мягко позвал:

– Таша…

Выждав, пока померкнет серебристая дымка, он стащил с кровати гобеленовое покрывало – и накрыл им дрожащую девушку, свернувшуюся калачиком на полу.



Боль.

Память, накатившая пенной волной. Отрывки воспоминаний.

Висп, чёрное щупальце, белый огонь, отвратительное нечто во рту…

– Тихо, тихо. – Арон бережно потянул Ташу из-под кровати. – Потерпи немного.

Её подхватили на руки – Таша не сдержала вскрика, когда движение разбудило боль, затаившуюся в раненом плече – и переместили на постель. С трудом повернув голову, она сплюнула на пол – кровью.

– О чём ты думала?! – взвился Джеми.

– Ты же у нас умник, догадайся сам…

Слова выдавливались неохотно, – Таша скорее выкашливала их, чем произносила.


– Тебя не учили, что оборотень не должен отпускать разум?! Да то, что ты вернулась, чудо!

– В последнее время чудеса в моей жизни нередкое явление… – Она хотела и боялась коснуться места, где больше всего горело и жгло. – Что эта тварь со мной сделала?

– Плечо рассечено. Похоже, ключица сломана. – Арон положил ладонь на рану, так невесомо, что Таша почти не почувствовала. – Потерпишь ещё немного?

В плечо словно плеснули раскалённым свинцом. Она закричала бы, если б боль не лишала голоса, выжигая все мысли; девушка ощутила лишь, как её вдавили в перину, когда бедное тело само собой забилось, как рыба на крючке. Затем боль исчезла, так же мгновенно, как появилась – позволив Таше скрючиться на кровати, хватая ртом воздух и слизывая слёзы с губ.

– Вот и всё. – Дэй коснулся рукой её макушки. – Прости. По-другому кость не срастить.

Скосив глаза, всё ещё тяжело дыша, Таша ощупала ключицу, где тонкой линией пересёк кожу длинный белый шрам. Плечо больше не болело, лишь саднило немного.

– А… а у тебя откуда кровь?

Арон пристально смотрел на неё. Верхняя губа – разбита, нижняя – прокусана.

– Так уязвимым местом виспа было щупальце? То, которое с… фонарём, как его в сказках называли? – кашлянув, уточнил неугомонный Джеми. – Но как ты это поняла?

– Так же, как и ты. – Осторожно, ещё не веря, что раны больше нет, Таша села на краю кровати. – Когда он сдох. – Под недоумённым взглядом мальчишки она коснулась босыми ступнями пола, придерживая покрывало на груди. – Я… львица… я-львица… хотела не дать ему утащить тебя, вот и всё. Поэтому и решила откусить щупальце.

Джеми задумчиво почесал в затылке:

– Похоже, этот зелёный огонь у него вроде как сердце. Нормальное-то сердце у этой твари вряд ли могло быть. Она ведь, похоже, не из плоти и крови была, а из… кстати, как она на вкус?

– Как прогорклая вата, пропитанная солёными маслянистыми чернилами.

Скривились они одновременно – видимо, воображение мальчишки не уступало её собственному.

– Сядьте, Джеми. Подлатаем вашу лодыжку, – сказал Арон устало. – Потом принесу и нагрею воды, чтобы вы двое могли отмыться. Надеюсь, остаток ночи доспите спокойно.

– Я пока оденусь и печку заново растоплю, – встав, добавила Таша.

– Таша, тебе лучше…

– Я в порядке. Твоими стараниями. А потрепало нас всех. Финальный укус не даёт мне поблажек.

В ответ на её слабую улыбку дэй не улыбнулся.

Таша успела одеться, забрав одежду из огорода, разжечь огонь, вернуть на место упавшее кресло и умыться той водой, что осталась в кувшине в ванной, когда мальчишка наконец выскочил из спальни – куда позже Арона, вовсю таскавшего из колодца новые вёдра, пока на печке грелась кастрюля с кипятком.

– Я понял!

– Понял, в чём смысл жизни, вселенной и всего сущего? – спросила Таша, оценив его бесконечно гордый вид.

– Понял, почему проснулся висп! Я залез в сундук под кроватью, и…

– Ты залез в сундук мёртвого владельца дома?!

После случившегося сомневаться в том, что если доминус и ушёл куда-то, то только в топь – на последнюю встречу с виспом, – не приходилось.

– Зато я нашёл там разгадку!

Молча сложив пальцы щепоткой, Таша коснулась ими склонённого лба: потревоженную память мёртвых нужно чтить.

– Это было в сундуке. – Джеми продемонстрировал ей небольшую пиктуру, с которой улыбалась темноволосая женщина лет сорока. Вид у неё был слегка измождённый. – Вместе с мужскими и женскими вещами.

Пиктуры были изобретением магов. Они умели запечатлевать на пластинках из непрозрачного стекла всё, что те видели или представляли. Результат превосходил величайшие полотна и портреты: люди выходили точь-в-точь как живые, пейзажи – как настоящие.

– Мать нашего доминуса? – спросила Таша, заметив, что изображение перевязано траурной фиолетовой ленточкой.

– Скорее жена. Пиктуру сделали не так давно. Я считал следы магического эфира, они ещё не угасли. – Джеми отложил картинку на стол. – Ты же тоже заметила, что жилище у него не холостяцкое?

– Заметила, – подтвердила Таша почти с уважением.

– Смею предположить, что доминус переехал сюда не так давно. Болото для целителя – хорошее место. Редкие травы и компоненты, богатый материал для изучения. Уединение способствует плодотворной работе, новым открытиям… а жители деревни наверняка были рады, что у них наконец-то появится свой маг. – Джеми прошёлся по комнате туда-сюда. – Только вот жене доминуса на пользу это не пошло. И всем остальным в конечном счёте тоже.

– Что ты хочешь…

– Нечисть очень чувствительна к магии. Такая сильная – особенно. Она магию… слышит. Как колокольный звон. Магия может пробудить её из спячки. А просыпается она всегда злая… и голодная. – Джеми ходил из угла в угол, подбадривая себя оживлённым жестикулированием. – Видимо, висп задремал неподалёку от Палуса. В том, что он заснул, сомнений нет, иначе Мастера бы его нашли. Оно и хорошо, потому что место глухое и магов здесь не было очень долго. А потом приехал доминус и привёз артефакты, от которых фонит волшебством, стал колдовать рядом с Топью… и, судя по пиктуре, не так давно его жена умерла.

– А это тут при чём?

– Ты видела поблизости могилу?

Таша, освежив воспоминания об окрестностях, мотнула головой.