– Знаю, я чудовище. Ну что, договорились? Завтра ты звонишь Магде. А если я узнаю, что вы не поговорили, то в красках опишу ей вчерашнюю картину.
Я не хотела, чтобы сестра знала, что со мной происходит. Не хотела, чтобы она приезжала и рассказывала, что я гублю свою жизнь. Я и без нее это знала.
Девушка пришла ровно в полдень. Она была с Украины, но по-польски говорила вполне сносно. Мы условились об оплате. Позвонила Магде, мы договорились о том, что я приеду к ним на праздники, и обсудили все детали. Потом я вышла из дому: не хотела смотреть, как чужая баба будет выгребать мой мусор. Оделась потеплее, прихватила одеяло и устроилась на скамейке под орехом. На той самой, где раньше, в ясные дни, сидели родители, когда у них выпадала свободная минутка, а отец был трезвый.
Я пробыла там до вечера. Сколько уже месяцев на свежий воздух не выходила… В тот день я уснула без таблеток.
Глава 2
Через несколько дней все опять пошло по-старому. Я потеряла счет времени, не знала, день или ночь, утро или вечер, даже какой сегодня день недели. Не раздвигала шторы, не выключала свет. Телевизор работал целыми днями. В доме опять был беспорядок. Я не мылась и не брала трубку.
Зазвонил телефон – не знаю, посреди дня или ночи. Он звонил упрямо, непрерывно, как будто кто-то вновь и вновь набирал мой номер. Где-то в глубине черепа и под сердцем билась мысль: «Да возьми ты уже трубку!»
– Да, – ответила я, наконец добравшись до телефона.
Мимоходом взглянула на часы. Час… Час дня или ночи?
– Аня, о боже, Аня. Хорошо, что ты ответила. – Голос в трубке был похож на голос моей сестры.
– Магда, ты плачешь? Что случилось?
– Аня… они в аварию попали… – простонала моя сестра.
– Какая авария? Кто попал?
– Анна, господи, ну почему? – продолжала она рыдать.
– Магда, что случилось? Кто попал в аварию? – Я пыталась понять, что произошло. Повысила голос, надеясь, что она все-таки сможет хоть что-то объяснить.
Как обычно, голова раскалывалась и меня тошнило. Голос Магды доносился как из-за океана. Господи, ну какого я подняла трубку.
– Гося… Гося с Павлом попали в аварию… Наверное, все плохо… Нам сказали, чтобы мы приехали прямо сейчас… и что им не повезло…
– Магда, успокойся! Перестань плакать и расскажи, что случилось, – приказала я, надеясь, что она наконец придет в себя, но тут же поняла свою ошибку. – Магда, Роберт с тобой?
В трубке раздавался то ли плач, то ли вой, трудно было разобрать, что творится на другом конце провода. Меня трясло, бросало то в жар, то в холод. Волосы встали дыбом, и сердце колотилось, как бешеное.
– Магда, Роберт… позови Роберта, – рявкнула я во всю мощь своих легких. – Дай ему трубку.
На той стороне провода все стихло.
– Слышишь меня? Алло! – вновь заорала я.
– Анна? Это Роберт, – ответил через мгновение мой зять.
– Роберт, ради бога, объясни, что происходит.
– Гося с Павлом попали в аварию под Торунем. Ехали к тебе и врезались в фуру.
– Ко мне? – удивилась я, но тут до меня дошло.
Холера! Ведь это сегодня! Мы же договаривались, что они заедут за мной и отвезут на праздники в Варшаву, потому что Магда не хотела, чтобы я так далеко ехала сама. Господи, да это сегодня, а я совсем забыла.
– Роберт, что с ними? Где они?
– Нам по телефону сказали только, что Гося в реанимации, а с Олей все в порядке. Обе в больнице Святого Йосифа. О Павле ничего говорить не захотели. Не знаю, как он. Мы так переживаем, Аня. Боимся самого худшего, – отрывисто сказал Роберт.
– Не говори так, мы же еще ничего не знаем. Слышишь! Даже думать не смей о таких глупостях! – одернула я его.
«Нужно все разузнать, все точно выяснить», – лихорадочно думала я. Нельзя сейчас поддаваться панике.
– Оля ехала с ними? Боже, Роберт, ну зачем они взяли ее с собой! – воскликнула я.
– Конечно, с ними. Они же на праздники ехали. Как же они могли ее оставить?
– Где вы сейчас? – попыталась выяснить я.
– Выезжаем из Варшавы, будем там через три часа.
– Я тоже выезжаю, встретимся на месте! – заявила так твердо, как только смогла.
Я разговаривала с Робертом, но все время слышала всхлипы Магды.
Господи, ну почему меня не оставят в покое? Я села в машину и поехала.
Меньше чем за час добралась до больницы, спросила, где можно найти дежурного врача из реанимации, и постучала в дверь.
Я его разбудила. Он оказался совсем пацан, лет на двадцать младше меня. «Он вообще хоть что-то умеет?» – подумала я и уже смотрела на него, как на врага.
– Вам сегодня привезли молодую пару после аварии. Я хотела бы узнать, в каком они состоянии?
Неожиданно я поняла, что не знаю фамилию Госи по мужу. Примчалась узнать, как они, а даже не представляю себе, о ком спрашивать.
– А вы член семьи?
– Тетка.
– У них больше нет близких родственников? Родители?
– Моя сестра с мужем сейчас едут сюда, будут через час. Пан доктор, я сама врач, можете мне все рассказать.
– Пожалуйста, присядьте. У нас в отделении только женщина, – он потянулся за бумагами, – пани Малгоржата Урбаник. Она в очень тяжелом состоянии. Травма головы и повреждение внутренних органов. Пани доктор, если честно, мы не знаем, доживет ли она до утра, – сказал он спокойно. Знаю я ваши штучки!
– Что значит «доживет ли»? Сделайте все, чтобы дожила. Она должна выжить. Что вы сейчас предпринимаете? Оперируете, проводите анализы? – Я почти кричала, задавая ему вопросы и высказывая претензии.
– Сейчас мы ждем.
– Чего вы ждете? – взорвалась я. – Чего ждете?
Мои надпочечники вырабатывали литры адреналина, повышая давление до предела. Артерии еле выдерживали. Мысли путались. Возбужденные мышцы спровоцировали дрожь в руках, с которой я не могла справиться.
Молодой врач смотрел на меня, как на капризного пациента, и соображал, как от меня отделаться. Я ненавидела его за то, что вынуждена находиться здесь и вести этот разговор.
– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал он неприязненным тоном. – Она в тяжелом состоянии, слишком много внутренних повреждений. Сейчас мы ждем консультацию нейрохирурга. Мы считаем, что у нее могла наступить смерть мозга.
– Считаете? Вы так считаете? Так почему тогда ничего не делаете? Где начальник отделения? Я хочу поговорить с ординатором! Если он закончил смену, то вытащите его из дома. Слышите! Немедленно! – орала я.
– Успокойтесь, пани. Как только получим результаты анализов, примем решение об операции. Но пока мы можем только ждать, – сообщил он спокойным тоном. Он был хорош, я признавала это. И оттого еще больше ненавидела.
– Ждать! Ждать! Чего мне ждать? Сейчас приедут ее родители, и что я должна буду им сказать? Что их дочка умерла, пока вы ждали?
Я понимала отчасти, что зря срываю на нем злость. Понимала, что этот мальчишка не может мне помочь, и именно беспомощность доводила меня до отчаяния. Когда я думала о Малгосе, о той очаровательной девочке, которую помню с рождения, за грудиной начинала пульсировать боль. Я пообещала себе, что не буду думать о самом худшем. Только не сейчас. Сейчас надо было что-то делать!
– Я понимаю, что вы нервничаете, но вы же сама врач и знаете, что бывают ситуации, в которых мы просто бессильны. Мы можем только ждать. Это жизнь, а не серия «Скорой помощи». Пытайтесь не думать о плохом, – холодным, заученным тоном ответил мне мальчишка.
Я молчала целую минуту. Отчаянно искала в этой ситуации хоть что-то, что могло зависеть от меня, что я могла изменить.
– А как ребенок? – вдруг воскликнула я.
– Насколько я знаю, девочка в аварии практически не пострадала и сейчас находится в педиатрии, – ответил он вежливо, но тем же тоном.
– А что с Павлом? Это ее муж.
– Его к нам не привозили.
– Не знаете, где он может быть? Может, в другом отделении? Если бы с ним все было в порядке, то он сейчас сидел бы рядом с Малгосей. Если его здесь нет – значит, что-то случилось. Может, его в другое отделение положили? – допытывалась я, надеясь, что хоть тут я что-то смогу сделать.
– Насколько я знаю, в нашу больницу его вообще не привозили.
– Значит, он в другой больнице? Конечно же, в другой. Кто еще сегодня дежурит? – Теперь, когда у меня появилась цель, я почувствовала себя лучше.
– Вот номер «скорой». Можете позвонить и спросить, – сказал он и зевнул.
– А откуда можно позвонить? Телефонной карты у меня нет, и купить ее сейчас негде. Можно отсюда?
Не похоже это было на просьбу, да и прозвучало не совсем вежливо.
– Мы не разрешаем пациентам пользоваться нашим телефоном.
– Где вы тут, молодой человек, пациента видите? – рявкнула я.