К вечеру 15 ноября материальная часть 9-го корпуса была перевезена через пролив, и в ночь на 16 ноября началась эвакуация боевых частей. Отход прикрывали подразделения 106-й стрелковой дивизии, понесшие наименьшие потери. Считается, что последние эшелоны обороняющихся уходили с участка, прикрываемого дивизией, непосредственно с берега пролива и с мыса Еникале, прикрываемые бронекатерами Дунайской военной флотилии. По иронии судьбы эвакуация советских войск из Керчи завершилась в тот же самый день, в который 21 год назад Керчь покинули последние части Белой армии. Но на самом деле эвакуация с Керченского полуострова завершилась значительно позже. Некоторые части прикрытия отошли на север, где корабли Азовской флотилии снимали их до 23 ноября.

Утром 16 ноября западный берег Керченского пролива был занят противником, а на косах Тузла и Чушка заняли позиции части Красной армии. Корабли обеих флотилий несли дежурство у восточного побережья Таманского полуострова, на случай возможных попыток противника форсировать пролив.

В этот же день в штаб войск Крыма пришла телеграмма Шапошникова, утверждающая план вывода артиллерии и другой тяжелой техники с Керченского полуострова, предложенный 13 ноября и отклоненный 14-го. Фактически она санкционировала то, что было уже сделано без формального разрешения Ставки. Однако в самой Ставке, особенно во время последовавших за сдачей Керчи судебных процессов, об этом распоряжении предпочитали не вспоминать.

На следующий день после эвакуации окончательно решилась судьба Дунайской флотилии, которую включили в состав Азовской. Керченская же военно-морская база, как это ни странно, расформирована не была. Она была оставлена «на прежнем штате», а ее штаб развернули в Анапе, включив город в состав базы. Подобное решение Верховного командования говорило всем о том, что борьба за Керчь далеко не окончена. Впрочем, не окончена была не только борьба за город. В Ставке болезненно переживали сдачу Керчи и собирались строго спросить с виновных.

19 ноября директивой Ставки ВГК № 004973 командование войсками Крыма было упразднено, несмотря на то что бои за Крым еще продолжались. Смысл этого демарша был в том, чтобы освободить Левченко от занимаемой должности. Сгоряча той же директивой Левченко был освобожден и от командования 51-й отдельной армией, хотя распоряжений о его назначении командующим армией не было и приказы он подписывал только в качестве командующего войсками Крыма. Впрочем, этим дело не ограничилось, и в конце ноября Левченко за сдачу Керчи отдали под суд. Под суд угодил и представитель Ставки ВГК маршал Кулик.

Командующим 51-й армией был назначен бывший заместитель Левченко по сухопутным войскам генерал-лейтенант Батов, а начальником штаба — генерал майор Шишенин, ранее занимавший должность начштаба войск Крыма. Основная задача армии осталась прежней: «не допустить форсирования противником на плавучих средствах и по льду Керченского пролива и высадки им десантов на Азовском и Черноморском побережьях». Так как от армии, кроме техники и вооружения, практически ничего не осталось, то свежеиспеченному командующему 51-й Отдельной армией предписывалось принять срочные меры по «восстановлению дивизий, понесших потери в Крыму». О простом пополнении этих дивизий речь уже не шла (ЦАМО РФ, ф. 148а, оп. 3763, д. 96, л. 89–91).

Севастопольский оборонительный район непосредственно подчинялся Ставке. Со сдачей Керчи борьба за Крым не прекратилась, она только начиналась. И борьбе этой суждено было продолжаться в течение более двух лет. Но это уже тема других книг.





В зеркале печати




Замалчивание (28 октября — 2 ноября)




Несмотря на быстрое ухудшение обстановки в Крыму, центральная печать по-прежнему старалась делать вид, что никакого прорыва советской обороны нет. Тон в официальной оценке обстановки в Крыму традиционно задавала «Красная звезда».

28 октября член Военного совета 51-й армии корпусной комиссар Николаев выступил на ее страницах с большой статьей «Что происходит в Крыму?», в которой доказывал, что ничего страшного на самом деле не происходит.

Николаев напомнил, что немецкое командование уже два раза меняло сроки взятия Крыма: «в последние дни даже официальные пропагандисты все чаще поговаривают, что кампания затянется», и попробовал рассказать о развитии событий за последний месяц.

Единственным реальным фактом, приведенным корпусным комиссаром, был тот, что первое немецкое наступление началось 24 сентября. По словам Николаева, в нем приняли участие 60 танков, а основным методом ведения боевых действий явились «психические атаки». Их он описал особенно красочно: «Пьяные эсэсовцы шли в полный рост с диким улюлюканьем и беспорядочной стрельбой». При этом Николаев совершенно серьезно называл этот придуманный им способ боя одной из основных причин неудач советских войск: «Во время этого наступления многие наши бойцы еще не успели получить настоящего боевого крещения. „Психические атаки“ немцев явились для них своего рода новинкой».

Но в конце концов немцы, по Николаеву, все-таки принялись воевать нормально… Правда, не везде: «Характерно, что, столкнувшись на ряде участков с упорным сопротивлением наших войск, фашисты поторопились внести в свою тактику существенные коррективы. Отныне психические атаки стали применятся гораздо реже, да и то после двух-трехкратной обработки переднего края авиацией и артиллерией. Удару в лоб враг стал предпочитать удары во фланг, просачивание мелких групп в стыки между частями, ночные вылазки с целью обхода прочно защищенных позиций».

Другой причиной неудач наших войск, по его мнению, явилось массированное применение танков: «Не довольствуясь малыми и средними танками, они пустили в ход тяжелые». Факт сдачи Перекопских позиций Николаев просто скрыл. По его словам, врагу удалось лишь «кое-где потеснить наши части и вклиниться в расположение обороны. Ни о каком дальнейшем продвижении вперед не могло быть и речи».

Начало немецкого наступления в Пятиозёрье Николаев передвинул с 18 на 8 октября, очевидно, чтобы ярче продемонстрировать всю бесплодность попыток врага прорвать советскую оборону: «С утра 8 октября фашисты предприняли второе наступление — опять по всему фронту и опять путем одновременного использования всех огневых средств». Далее Николаев вернулся к полюбившейся ему тактике психических атак. Причем эсэсовцы у него выступали уже не в качестве боевых подразделений, а в роли пастухов для пьяных толп немецких солдат.

«Затем повторилась прежняя история — перепившиеся солдаты, погоняемые эсэсовцами, в полный рост двинулись к расположению наших частей». Но и в этот раз противник вынужден был дальше начать воевать по-нормальному: «Меткий огонь советской артиллерии и мощные бомбовые удары сталинских соколов несколько отрезвили немцев. Местами они откатывались назад, местами залегли… Но атаки на наши позиции все же не прекращались. Не обращая внимания на потери, фашисты с отчаяньем самоубийц лезли вперед».

Во втором немецком наступлении, как и в первом, Николаев не увидел никаких успехов: «Бои носят упорный, ожесточенный характер. Некоторые населенные пункты, высоты, выгодные рубежи по нескольку раз переходят из рук в руки. <…> Крепнущее взаимодействие между пехотой, артиллерией и авиацией помогает нашим войскам сдерживать напор врага, все больше изнурять его». Представив немецкое наступление как череду непрерывных трехнедельных боев, не приведших к каким-либо успехам, Николаев пришел к выводу, что единственное, что может угрожать нашим войскам в Крыму, — это подвод противником его резервов.

Статья оказалась слишком фантастичной даже по меркам центральной печати. Больше Николаев на страницах «Красной звезды» не выступал, а сама газета в дальнейшем высказывалась о событиях в Крыму значительно осторожнее, стараясь избегать явного вымысла и безудержного полета фантазии.

30 октября «Красная звезда» опубликовала статью «Преградить врагу дорогу в Крым». Факт прорыва противника через Пятиозёрье в ней по-прежнему не признавался. Речь все еще шла лишь о глубоком вклинении врага в нашу оборону. Правда, при этом говорилось, что «особо упорные, кровопролитные бои ведутся за обладание дорогами».

31 октября «Красная звезда» в заметке «Положение в Крыму обостряется» впервые признала, что фронт советских войск прорван, и констатировала, что «положение на подступах к Крыму за последние сутки стало еще более тревожным». Газета сообщала: «Несмотря на то что обороняющиеся части дают немцам решительный отпор, фашисты продолжают расширять начатый три дня назад прорыв. Сегодня весь день идут непрерывные бои…фашистское командование бросило в бой новые крупные силы, и прорыв стал расширяться. Неприятелю удалось продвинуться на несколько километров. Отдельные его части вклинились в оборону Крымского полуострова. Боевая и неотложная задача наших частей — ликвидировать прорыв, выровнять фронт, устранить угрозу фланговых ударов со стороны вклинившихся в нашу оборону фашистских частей». И хотя о том, что советские армии были рассечены надвое и противнику удалось выйти на оперативный простор, газета не сообщила, само упоминание прорыва говорило о том, что положение в Крыму становится очень серьезным.

Теперь крымская тема привлекала все большее внимание центральной прессы, и тон сообщений с каждым днем становился все более тревожным.

1 ноября «Красная звезда» опубликовала статью «Ожесточенная борьба за Крым». В ней говорилось, что за последние дни положение на крымском участке фронта стало еще более напряженным. Газета признавала, что прорыв противника в Крым стал реальностью: «Несмотря на героическое сопротивление частей Красной армии, немецко-фашистские захватчики продолжают свои ожесточенные атаки, пытаются расширить прорыв. Враг напрягает все силы, не считаясь ни с какими потерями, чтобы добиться успеха. Весь день вчера и сегодня на фронте шли упорные бои. Немцы подтянули на автомашинах новую, 173-ю пехотную дивизию. Однако задуманный неприятелем вторичный маневр охвата наших частей с фланга не удался. Решительными контратаками пехоты во взаимодействии с артиллерией фашистам был нанесен серьезный урон… Немецкие войска стараются во что бы то ни стало распространиться в глубь нашей обороны. С этой целью враг сосредоточил около ста танков, перебазировал с других направлений ряд авиационных эскадрилий. Борьба за Крым носит упорный, кровопролитный характер».

2 ноября газета поместила еще одну, но уже предельно короткую заметку «Натиск противника в Крыму усиливается». В ней лаконично сообщалось: «Вчера в Крыму весь день фашистские полчища атаковали наши части. Бросив в бой новую танковую дивизию, немцы значительно усилили свой натиск. Обороняющиеся части Красной армии мужественно дерутся с врагом, наносят ему чувствительные удары. Тем не менее под напором численно превосходящих сил противника они вынуждены были отойти на новый оборонительный рубеж. Неприятель занял ряд населенных пунктов».

Однако одной констатации фактов было уже мало. Настала пора объяснить населению страны, почему наши войска все-таки отступают.





Осмысление (4–21 ноября)




4 ноября в «Красной звезде» появилась статья «Крым в опасности!». Пожалуй, по своей тональности это был самый тревожный из всех материалов на эту тему, опубликованных газетой за все время немецкого наступления в Крыму.

Газета сообщала, что «несколько дней назад немцам удалось прорваться в глубину нашей обороны. Неся огромнейшие потери и встречая упорное сопротивление, фашисты тем не менее не прекращают бешеного натиска, стремясь расширить прорыв. И это им удалось. За последние дни враг оттеснил наши части в глубь Крыма и развивает наступление по крымской равнине. Сейчас немцы угрожают ряду крупных городов Крыма, стремятся оттеснить обороняющихся в горы. Некоторые города враг уже захватил и собирает сейчас все силы для удара на центральные районы полуострова».

Признав, что противник полностью прорвал советскую оборону, газета впервые попыталась дать ответ на вопрос, почему это могло случиться: «Чем объяснить, что немцам удалось, несмотря на героическое и мужественное сопротивление частей Красной армии, захватить часть Крыма?


Это объясняется прежде всего тем, что для завоевания Крыма немцы бросили многочисленную армию. На сравнительно узкий участок фронта — Крымский перешеек — они бросили около 5 дивизий, около 200 самолетов, огромное количество артиллерии, танков. Несколько дней, прорвавшись в глубину нашей обороны, немцы были не в силах расширить этот прорыв, ибо встретили стойкое сопротивление.

Тогда они решили за счет других участков фронта усилить войска, наступающие на Крым. В прорыв были брошены еще две полностью укомплектованные дивизии — пехотная и моторизованная. Нашим частям, утомленным непрерывными многосуточными боями, трудно было драться с войсками свежими и имеющими превосходство в силах. Оказавшись лицом к лицу с такой огромнейшей армией, обороняющиеся начали отходить.

Прорыву немцев способствовало далее то, что части Красной армии располагали крайне ограниченным временем для строительства укреплений на Перекопе. Были возведены легкие укрепления. Поэтому оборона перешейка в условиях почти непрерывного воздушного нападения и бешеных атак со стороны наземных войск сильно затруднялась.

После прорыва немецких войск в Крым появилась новая трудность — равнинная местность. Она удобна для действий танков, бронемашин, авиации, но очень сильно затрудняет оборону из-за отсутствия рельефных рубежей, естественных преград. На такой местности наступающим не нужно иметь большого превосходства в силах, тем более в обстановке скоротечного боя. А немцы, как мы указывали выше, имеют численное превосходство сил».

По сути, эту статью можно считать первой попыткой понять причины разразившейся Крымской катастрофы, ставшей полной неожиданностью как для всего советского народа, так и для его руководства. Однако объяснить стране настоящие причины неожиданного поражения в то время, конечно, было нельзя. В полной мере они пока были не ясны и советскому командованию. И поэтому продолжалось не только немецкое наступление, продолжали происходить и неожиданные «сюрпризы», которые врагу все еще удавалось преподносить советским войскам.

5 ноября «Красная звезда» опубликовала еще одну заметку о положении в Крыму — «Не отдадим немецким бандитам Крыма!». В ней сообщалось, что «немцы напрягают все свои усилия, чтобы повысить темп наступления. И это им кое-где удается. В направлениях наибольшего сосредоточения живой силы и технических средств борьбы немцы снова несколько потеснили обороняющихся». Газета признала, что бои идут уже в районе Симферополя. Но в целом тон газеты стал уже гораздо более спокойным, чем накануне. Несмотря на то что серьезность положения уже не скрывалась центральной печатью, выход противника к Симферополю снова расценивался как его «отдельные успехи».

После боев 10 ноября в «Красной звезде» наконец появилась первая большая статья, посвященная боевым действиям в Крыму — «Остановить наступление немцев в Крыму!». Впервые за много дней в ней, хотя и с двухнедельным опозданием, но сообщалась конкретная информация о положении на полуострове. Газета наконец признала, что немцам удалось выйти к предгорьям Крыма и расколоть войска, обороняющие Крым, на две части: «Совершив около двух недель назад прорыв и выйдя на Крымскую равнину, немцы получили возможность усилить темп наступления. Они быстро начали продвигаться к горам… Фашисты поставили перед собой две цели: одним ударом уничтожить советские войска, прижав их к горам, и затем, обогнув горы с двух сторон, в направлениях на Севастополь и на Керчь, захватить Крым.

Прошло много дней. Каждый день отмечался кровопролитными боями по всему фронту. Немцы оставили на полях Крыма новые десятки тысяч убитых. Но уничтожить нашу Крымскую армию и захватить полностью Крым не удалось. Каждый километр нашей территории врагу приходится брать с боем.

Особенно большие бои были в предгорьях. Чтобы осуществить задачу окружения советских войск, враг мобилизовал все силы, стремясь отрезать нашим частям пути отхода на Севастополь и на Керченский перешеек. Немецкая армия разбилась на две части, оставив заслоны с фронта.

Но с первых же шагов враг на обоих этих направлениях получил чувствительные удары. Наступление несколько приостановилось. Тогда фашисты начали подтягивать свежие силы. В бой было брошено несколько новых дивизий. У немцев в Крыму стали действовать 9 пехотных и 2 моторизованные дивизии и 2 кавалерийские бригады. Получив подкрепление, враг снова сумел потеснить наши части. Но обороняющиеся отходили организованно. Одна группа наших войск отошла на Севастополь, другая — на Керченский перешеек, третья продолжала оборонять важные горные проходы. Таким образом, попытка фашистского командования окружить наши войска в Крыму снова не удалась.

Разъяренный новой неудачей, неприятель решил ударить по войскам, оборонявшим горные пути. Он попытался выйти в тыл войскам тов. Петрова. Но умелыми маневрами эти части отбили вражеские атаки, сами зашли в тыл противнику и нанесли ему серьезный урон, уничтожив более двух батальонов пехоты, 30 автомашин с пехотой, 20 орудий.

Нанеся крепкий удар неприятелю, части тов. Петрова соединились с нашими войсками и сейчас оказывают помощь защитникам Севастополя. В соответствии с планами наступления на Севастополь и Керченский перешеек фашистское командование и распределило свои силы. В поход на Севастополь оно бросило 4 пехотные и 1 моторизованную дивизии, в наступление на Керченский перешеек — 5 пехотных, 1 моторизованную дивизии и 2 кавалерийские бригады.

Разделив свою армию на 2 части, немецким войскам сразу же пришлось вступать в ожесточенные бои с нашими частями. Сражения шли день и ночь. Фашисты несли большие потери, но рвались вперед.

Сильную оборону немцы встретили в направлении на Севастополь. На много километров от города тянется полоса, густо покрытая противотанковыми препятствиями и надежными укреплениями.

В течение последних дней враг десяток раз пытался атаковать здесь нашу оборону. Все вражеские атаки отбиты. Неся большие потери, противник топчется на месте.

Более тяжелое положение создалось в направлении на Керчь. Опираясь на значительное превосходство в бронетанковых машинах и самолетах, технике, фашисты наступают успешнее. Ценой колоссальнейших потерь, с помощью многих десятков самолетов они прорвали нашу оборону на перешейке, устремились на Керчь, но скоро были остановлены. Сейчас всюду идут ожесточенные бои».

Советские газеты, несмотря на общий оптимистичный настрой, вынуждены были отмечать, что положение в Крыму постепенно ухудшается. О боях 12 ноября «Красная звезда» писала следующее: «Борьба в Крыму с каждым днем становится все ожесточеннее. Неся большие потери, фашисты по нескольку раз в день атаковывают наши укрепления и стремятся прорвать нашу оборону. Особенно ожесточенные бои вчера были в направлении на Керчь, неприятель хотел обойти наши части и ударить им во фланг. Но этот маневр был своевременно разгадан и немцам не удался. Совместными усилиями наземных войск, авиации и морского флота вражеские атаки отбиты».

Но по мере того как обстановка продолжала ухудшаться, центральная пресса снова стала проявлять к сообщениям о боях под Керчью все меньше интереса, и они становились все более лаконичными. О боях 14 ноября «Красная звезда» сообщила лишь следующее: «Особенно яростные атаки приходится отбивать нашим частям под Керчью; фашисты несут здесь большие потери, тем не менее они стараются прорваться к городу. Вчера, как и накануне, все фашистские атаки успешно отбиты».

Саму информацию о сдаче Керчи в средствах массовой информации решено было попридержать. Еще через три дня после оставления города газеты продолжали печатать сообщения о том, что она держится. Так, 19 ноября на первой полосе «Красной звезды» появилась небольшая заметка «Положение в Крыму». Она лаконично сообщала, что «иначе сложилась обстановка в районе Керчи. Имея огромное превосходство в технике, фашисты с каждым днем усиливают натиск. Наши части, мужественно сражаясь с врагом, отбивая ряд атак, вынуждены, однако, постепенно отходить. Бои в районе Керчи становятся все более напряженными».

Только в утреннем сообщении Совинформбюро от 20 ноября появилась информация о сдаче Керчи, которая была названа эвакуацией. Сообщение не носило самостоятельного характера, а являлось ответом на распространенные прессой и информационными агентствами всего мира сообщения Германского командования о взятии Керчи и захваченных в ней значительных трофеях.

Совинформбюро, ранее замалчивавшее сдачу Керчи, теперь сообщило, что эвакуация «была предпринята по приказу Главного Командования по стратегическим соображениям, для того чтобы дать нашим войскам возможность укрепиться на новых, более выгодных для обороны рубежах».

В соответствии с этим сообщением 21 ноября в «Красной звезде» появилась большая статья «Как была эвакуирована Керчь». Газета, разумеется, не стала выносить сор из избы и акцентировать внимание на том, что Керчь была сдана без приказа Ставки. Статья носила откровенно успокаивающий характер, и эвакуация Керчи в ней преподносилась как блестящая стратегическая операция, которая была обусловлена «определенными стратегическими соображениями» и проводилась «по заранее разработанному плану, в сроки, установленные командованием».

По мнению автора статьи, явно вдохновленного операцией по эвакуации Приморской армии из Одессы, выходило, что целью немцев было не занять Керчь, а не допустить эвакуации оттуда советских войск.

В статье подробно рассказывалось, как противник ударами с фронта и тыла пытался прорвать оборону прикрывающих эвакуацию частей и не допустить отправку из Керчи оборудования заводов, ценного имущества и самих советских войск. Враг все время «нес большие потери, и сломить сопротивление наших войск, прикрывающих эвакуацию из города, ему никак не удавалось». В статье категорически отрицалось, что противнику удалось захватить в городе что-нибудь ценное. «Немцы получили пустой город. Сколько бы они ни кричали сейчас о больших трофеях… из Керчи вывезено все ценное имущество, оружие, войска».

Впрочем, статья отрицала и факт трехдневных боев в самом городе, утверждая, что «не было здесь убитых или раненых, так как в городе не велось ни одного боя». Зато числа вражеских потерь были просто фантастичными. Сообщалось о 20 тысячах убитых, уничтожении 1100 автомашин, 200 орудий и даже 130 танков, которых противник вообще практически не имел.

Но публичные заявления о том, что Керчь была оставлена организованно и планово, не означали, что виновные в ее сдаче не понесут ответственности.





Куликовская эпопея (26 января — 2 марта 1942 года)




После эвакуации Керчи и неудач на Ростовском направлении представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал Григорий Иванович Кулик был отозван в Москву, где находился в распоряжении Государственного Комитета Обороны. В оставлении Керчи он обвинен не был и под суд вместе с бывшим командующим вооруженными силами Крыма вице-адмиралом Левченко не попал.

Однако в ходе следствия Левченко показал, что Кулик «вместо принятия мер к обороне города Керчь, своими пораженческими настроениями и действиями способствовал сдаче врагу этого важного в стратегическом отношении города».

О показаниях бывшего командующего войсками Крыма 26 января 1942 года было доложено Сталину. Верховный Главнокомандующий заинтересовался полученным сообщением и распорядился взять с Кулика объяснения относительно показаний Левченко.

30 января маршал представил Сталину запрошенные им объяснения, в которых подробно описал развитие обстановки в Керчи и на Таманском полуострове 11–12 ноября, на основании которого он пришел к выводу, что удержать Керчь не представляется возможным. Проанализировав сложившуюся обстановку, маршал пришел к выводу, что принятое решение было единственно верным: «Правильно было принято мной решение не дать добить остатки армии и ни в коем случае не отдать противнику артиллерии и вооружения, организованно переправить армию на Таманский полуостров и выполнить Вашу основную задачу — не допустить противника овладеть Таманским полуостровом и выйти на Северный Кавказ. Эту задачу я и выполнил… Армия была переброшена, вооружение и артиллерия были спасены и полностью разгромить армию противнику не удалось».

Считая свои действия абсолютно правильными, Кулик резко отреагировал на высказанные в свой адрес обвинения: «Если некоторые „стратеги“ считают, что удержанием гор. Керчь с гаванью прикрыто движение противника на Северный Кавказ, т. е. на Таманский полуостров, то они глубоко ошибаются и не понимают обстановки. Когда противник занял Керченскую крепость, он мог переправляться на Тулузскую косу и занять южный отрог Таманского полуострова, а это равноценно занятию всего Таманского полуострова и окружению гор. Керчь. Поэтому с теми силами, которыми мы располагали, решать две задачи было не в силах, т. е. удержать Керчь с гаванью и плотно занять Таманский полуостров. Несмотря на то что я взял без Вашего разрешения 12 стрелковую бригаду и один стрелковый батальон с запасного полка, этих сил хватило только для занятия обороны на Таманском полуострове.

Если дающие это показание и составители этого письма называют правильную мою оценку обстановки, а исходя с оценки обстановки и правильное мое решение паникерским, пораженческим и даже преступным, то я не виновен в том, что они не понимают самых элементарных познаний в военном деле».

Взбешенный брошенным ему Левченко обвинением в трусости, маршал дошел до того, что практически вызвал обидчика на дуэль и попросил Сталина о посредничестве в этом вопросе: «В отношении же моей личной трусости я даже до сих пор не знал, что я трус, хотя воюю уже шестую войну в своей жизни. У меня к Вам, товарищ Сталин, одна просьба: прикомандируйте тех, кто называет меня трусом. Пусть они побудут при мне несколько боев и убедятся, кто из нас трус».