11 ноября ситуацию на левом фланге удалось ненадолго стабилизировать. Для этого пришлось снова бросить под Керчь 63-ю авиабригаду ВМФ. Помимо ее ДБ-3, немецкие позиции бомбили 23 гидросамолета МБР-2 и штурмовало столько же истребителей. Во время авиаударов было уничтожено около сотни автомашин и около десятка единиц различной бронетехники. Из Керченского пролива врага продолжали обстреливать монитор «Железняков» и плавучая батарея № 4.
Немцы так и не продвинулись в этот день дальше Александровки и Камыш-Буруна. Зато на правом фланге дела у них шли значительно лучше. 106-ю СД противнику удалось оттеснить за Джейлав, и в итоге ей пришлось прикрыться Чокракским озером, а 320-я дивизия отошла к Большому и Малому Бабчику. В центре линия фронта тоже немного отодвинулась на восток, так как 157-я дивизия не смогла удержать Багерово.
Незначительный выигрыш времени, достигнутый в этот день, на самом деле оказался довольно существенным. 302-я горнострелковая дивизия, назначенная для усиления войск Керченского полуострова по распоряжению вице-адмирала Левченко, перебазировалась из Новороссийска на Таманский полуостров сухопутным путем и подходила к переправам через Керченский пролив.
Отчаянные усилия остатков 51-й армии дали 302-й ГСД возможность прибыть к району боев до того, как противник ворвался в город.
12 ноября немцы, уже видевшие Керчь в бинокли, предприняли попытку с ходу овладеть городом. При поддержке артиллерийского и минометного огня они начали наступление в направлении пригородов. В дивизиях 9-го корпуса к этому времени оставалось уже по 100–200 активных штыков. Остановить и даже просто задержать продвижение противника они не могли.
Как это уже бывало и раньше, первым не выдержал левый фланг армии, имевший минимальную артиллерийскую поддержку. Помимо действовавших в этом районе монитора «Железняков» и плавучей батареи № 4, на поддержку частей левофланговой 156-й СД и моряков Дунайской флотилии были брошены бронекатера Дунайской флотилии. Но это не помешало противнику оттеснить советские подразделения от моря. Немецкие части заняли пригородный поселок Горком, пригород Керчи Джарджава и тактически важные высоты 119,0 и 111,8.
В бой был введен свежий 825-й полк 302-й горно-стрелковой дивизии, однако изменить положение он уже не смог. Части левого фланга армии, понесшие большие потери, были оттеснены к пригороду Керчи Солдатская Слобода. Ввести одновременно в бой всю 302-ю дивизию генерал Батов не мог — она являлась его последним резервом.
На правом фланге к середине дня немцы заняли высоту 140,0. Потеря командных высот, господствующих над городом, в сложившейся обстановке фактически означала потерю самой Керчи. У 51-й армии не имелось сил ни для того, чтобы вернуть их обратно, ни для того, чтобы удержать. Заняв высоты, немцы немедленно выдвинули на них свою артиллерию и начали прицельный обстрел города. Больше всего доставалось порту, на который еще и совершала налеты вражеская авиация, — противник старался максимально затруднить работу переправы, чтобы воспрепятствовать переброске в город подкреплений. Перебрасывать в город было нечего, а вот эвакуацию из Керчи техники и материальной части это сильно осложняло.
Советская авиация также продолжала постоянно бомбить противника. Интенсивность ее ударов не ослабевала, но существенно повлиять на ход боев они не могли, хотя и несколько замедляли темпы наступления противника.
Канонерские лодки Азовской флотилии «Днестр», «Рион» и «Буг» продолжали обстрел противника на правом фланге, а корабли Дунайской флотилии — на левом. Маневренный отряд под Керчь так и не прибыл.
Артиллерия Керченской военно-морской базы насчитывала 37 орудий, 24 из которых были крупного калибра. База имела три 203-мм, четыре 180-мм, четыре 152-мм, шесть 130-мм и восемь 100-мм орудий. Кроме того, имелись две 76-мм и одна 45-мм батареи. Но эта артиллерия не смогла оказать сколько-нибудь заметного влияния на ход боев, так как все эти батареи были установлены разрозненно, не образовывая единой огневой системы. Они не могли сосредоточить свой огонь на одном направлении. Не существовало и единого центра, способного координировать огонь кораблей, береговой и армейской артиллерии.
На усиление фронта были обращены и зенитные батареи двух развернутых у города дивизионов 65-го зенитного артполка и собственные стрелковые части Керченской ВМБ.
Их общая численность была довольно значительной и до начала боев достигала 7,5 тыс. человек. Но из 720 бойцов 1-го батальона с Ак-Монайских позиций вернулось всего 120 человек при двух орудиях. Понес потери и 2-й батальон, оборонявшийся в районе крепости Ак-Монай и Генгорки. Его вторая рота в боях с румынскими войсками потеряла половину своего состава.
Командование базы учло ошибки, допущенные на Ак-Монайских позициях, и больше не распыляло оставшихся сил, а пошло по пути усиления наиболее боеспособной своей части — 9-й бригады морской пехоты. Остатки бригады были за счет разбитых частей 51-й армии усилены шестью плавающими танками Т-38, одной счетверенной пулеметной установкой на грузовике, а также 6 станковыми и 12 ручными пулеметами.
Командиру бригады подполковнику Благовещенскому были оперативно подчинены 8-й местный стрелковый батальон, сформированный в Москве 14-й отдельный батальон морской пехоты и учебный «батальон молодых краснофлотцев». Последний был наиболее многочисленным и насчитывал 1426 человек. Но его бойцы были слабо обучены и не вооружены. Также в бригаду влили остатки 72-го и 120-го дивизионов береговой артиллерии.
Особого влияния на ход боев бригада оказать не смогла. Немцы отрезали большую ее часть от основных сил 51-й армии и почти полностью уничтожили со всей приданной артиллерией и техникой. Потери составили 70 % личного состава бригады, причем 63 % пропало без вести.
Спасаясь от немецкого артогня, штабные подразделения сгрудились на непростреливаемых участках, которых в городе становилось все меньше. Как сообщал в этот день Левченко в своем донесении Верховному Главнокомандующему, «дивизионные штабы на линии моего КП, штаб корпуса — восточнее моего КП. На небольшом участке кроме дивизионных штабов в Керчи имеются штаб армии, штаб Керченского направления, штаб 9 ск». Штабу армии пришлось расположиться в непосредственной близости от противника, в пещерах, отрытых на горе Митридат, — это было наиболее безопасное место в городе, так как гора надежно защищала от артиллерийского огня.
Создавшееся положение в случае отсутствия помощи Левченко расценивал как безнадежное: «в таком состоянии и при таких потерях войска Керченского направления не в состоянии удержать Керченского полуострова».
При этом, ссылаясь на трудности управления войсками с использованием местного узла связи, вице-адмирал просил разрешения на перенос КП командующего войсками Крыма в Темрюк. Это, по его мнению, гарантировало как надежное управление войсками, так и бесперебойную связь со Ставкой (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 26–28).
Сталин снова не дал Левченко прямого ответа, сообщив ему через Шапошникова: «Ставка Верховного Главнокомандования считала, что Ваше место должно быть с войсками, обороняющими Керчь, но если Вы находите по условиям обстановки необходимым переехать в Темрюк, то Ставка против этого не возражает».
При этом Левченко пространно намекнули на то, что его поведение в любой момент может быть расценено как пораженческое: «Оборона Керченского полуострова является одной из основных задач войск обороны Крыма. Однако поспешный отход войск к Керчи привел Вас к решению перенести местонахождение Вашего штаба в Темрюк».
12 ноября на Таманский полуостров прибыл маршал Кулик. Здесь он принял неотложные меры по прекращению самовольной эвакуации из Керчи, для чего в районе переправы пришлось развернуть многочисленные заградотряды. Во второй половине дня маршал прибыл в Керчь и начал знакомиться с обстановкой, которую сам потом охарактеризовал как «быстроменяющуюся». На оценку обстановки у Кулика ушло около суток. За это время обстановка действительно успела сильно измениться. И совсем не в лучшую сторону.
На окраинах (13 ноября)
13 ноября обстановка продолжала ухудшаться. На правом фланге частям 106-й СД по-прежнему удавалось удерживать противника относительно далеко от города. Немцы не смогли здесь продвинуться дальше мыса Тархан и высоты 131,7.
В первой половине дня немецкие подразделения вышли к южной окраине Керчи. В боях в городской черте немецкой артиллерии, расположившейся на господствующих над городом высотах, было трудно оказывать поддержку своей пехоте, но благодаря подавляющему превосходству в живой силе и огневой мощи немцы продолжали быстро продвигаться вперед.
Корабли обеих флотилий, поддержанные береговой батареей № 48, подошли максимально близко к месту прорыва и открыли беглый огонь по наступающему противнику. В бой был введен еще один полк 302-й ГСД, что позволило остановить продвижение противника.
Но к этому времени части 51-й армии уже почти не имели ни минометов, ни автоматического оружия, были предельно измотаны двухнедельными безостановочными боями и практически утратили боеспособность. В дивизиях 9-го корпуса в значительной степени была утрачена управляемость стрелковыми подразделениями. Фактически в них уже оказывали сопротивление врагу только те бойцы, которые сами этого хотели. Это явление приобрело настолько широкий размах, что Левченко вынужден был доложить об этом непосредственно Сталину: «Докладываю: войска Керченского направления в последнее время понесли большие потери, а ведущие бой — крайне устали. Фронт сдерживается исключительно двумя полками вновь прибывшей 302 сд и группами устойчивых бойцов, оставшихся в дивизиях».
Однако никакой уверенности в том, что вечером, ночью или на следующий день немцы не ворвутся в город, у командования войсками Крыма не было. Поэтому с утра в городе стали уничтожаться наиболее важные хозяйственные объекты. Были взорваны склады горючего, завод им. Войкова, все незавершенные стройки, электростанция и водопровод, а также плавучий док, основательно поврежденный авиацией противника и утративший подвижность. В последнюю очередь решено было уничтожать портовые сооружения, причалы и мастерские.
По распоряжению Военного совета войск Крыма на Таманский полуостров начали в спешном порядке переправлять автотранспорт 51-й армии, не вывезенное имущество и даже тяжелую артиллерию (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 31). В частности, пришлось демонтировать и вывезти расположенную в Керченской крепости 152-мм береговую батарею № 48, на которой к этому времени оставалось всего 2 исправных орудия. Что пора начинать подготовку к эвакуации, считал и нарком ВМФ Кузнецов, посылавший соответствующие распоряжения Военного совета ЧФ.
Оценив на месте сложившуюся ситуацию, представитель Ставки маршал Кулик пришел к тем же выводам, что и вице-адмирал Левченко, и адмирал Кузнецов. Правда, прямо сказать об этом он в своих докладах не мог и принял то решение, которое находилось в его компетенции, — одобрил план переброски 51-й армии на Тамань, рассчитанный на два дня. Утвердить подобный план никто в Крыму не имел достаточных полномочий, и о нем доложили в Ставку (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 18–19).
Ставке подобная идея не понравилась, и оттуда напомнили, что «удержание района Керчи нужно ставить не в зависимость от перевозки обозов и тяжелой артиллерии на Таманский полуостров, а от решения удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район. В этих видах вам необходимо обратить внимание прежде всего на оборону Керчи, перебросив для этого, если нужно, остальные части 302 сд на Керченский полуостров».
Кулик после подобной реакции Ставки от греха подальше снова уехал на Тамань, не желая непосредственно участвовать в принятии окончательного решения об эвакуации Керчи.
Учитывая, что в сложившейся ситуации, при крайне ограниченных возможностях войск Керченского оборонительного района, любое принимаемое решение было чревато непредсказуемыми последствиями, Ставка в последние дни обороны города фактически устранилась от принятия каких-либо решений. Независимо от того, подписывались текущие директивы Сталиным или Шапошниковым, всё в них, кроме требования удержать Керчь во что бы то ни стало, носило рекомендательный характер. Любые решения оставлялись на усмотрение командования войсками Крыма, которое в свою очередь не могло открыто принять то решение, которое считало необходимым и единственно верным в сложившейся обстановке. Поэтому своеобразная игра в поддавки продолжалась, а обстановка вокруг города продолжала ухудшаться. Немцы уже штурмовали Керченскую крепость, после взятия которой могли в любой момент захватить Митридат, что поставило бы под угрозу эвакуацию всей армии.
Так как ситуация на Керченском полуострове была практически безнадежной, оставлять далее технику и вооружение в Керчи — значило их потерять. Из этих же соображений Батов решил не перебрасывать в Керчь всю 302-ю дивизию — ее артиллерия и последний из трех полков были оставлены для прикрытия Таманского полуострова и предотвращения возможного прорыва противника через пролив.
Недопущением прорыва противника занялся и нарком ВМФ Кузнецов, приказав Левченко предпринять дополнительные меры по защите Тамани. Его беспокоило, что под Керчью складывалась ситуация, подобная той, что возникла под Севастополем. 51-я армия была практически небоеспособна и без значительных пополнений не могла воспрепятствовать прорыву противника на Тамань, а следовательно — созданию угрозы всему Кавказскому побережью.
Поэтому меры по защите полуострова Кузнецов решил принять немедленно и в объеме, позволяющем флоту оборонять Тамань до подхода свежих армейских дивизий. Предусмотренные наркомом меры, по сути, представляли собой план обороны полуострова силами ЧФ при минимальном участии в нем армейских частей.
1–2 свежие дивизии, о которых просил Левченко, могли прибыть на Таманский полуостров не раньше, чем через одну-две недели. Все это время защищать побережье пришлось бы Черноморскому флоту, как это уже случилось с его главной базой. А для того чтобы удержать побережье, не имея армейских резервов, нужно было организовать максимально прочную оборону полуострова.
Поэтому прежде всего надлежало срочно установить береговые батареи в районе мыса Тузла и в северо-западной части Таманского полуострова. Пока этот район прикрывала только 203-мм батарея № 33, находящаяся на мысе Панагия. Так как подобных батарей в наличии больше не было, то для их создания надлежало использовать батареи 51-й армии, эвакуируемые из Керчи, и другие имевшиеся в наличии, а также снять орудия с кораблей, не находившихся в строю. Впрочем, для удержания Таманского полуострова силами разгромленной 51-й армии и одной 302-й горно-стрелковой дивизии даже этого было недостаточно.
Так как, чтобы попасть на Таманский полуостров, немцам нужно было переправиться через Керченский пролив, противодесантная оборона в этом случае становилась не только оправданной, но и необходимой. А уж что-что, но подготовить противодесантную оборону побережья советский флот умел.
Задачу облегчало то, что противник в ближайшее время мог десантироваться только с захваченного им плацдарма, у которого были сосредоточены его войска. Поэтому надлежало установить минные заграждения вдоль всего западного побережья Крымского полуострова и дополнительно «у входов в Керчь, Камыш-Бурун и Еникале».
Помимо дополнительного минирования, входы в эти порты надлежало «закрыть брандерами» — то есть затопить на фарватерах старые суда, не подняв которые, противник не мог покинуть порт. На случай оставления самой Керчи в Анапе и Темрюке подготавливались транспорты, которые в этом случае надлежало затопить на фарватере Керченского порта.
На самом Таманском полуострове надлежало минировать береговую полосу, оборудовать противошлюпочные и даже противотанковые препятствия. На Таманском полуострове в срочном порядке развертывалась усиленная система противовоздушной и световой обороны. Последняя предназначалась для борьбы с ночными налетами бомбардировщиков противника.
Она должна была состоять из большого количества прожекторов, способных создавать световые прожекторные поля, в которых могли действовать истребители.
Бой за Митридат (14 ноября)
14 ноября произошло событие, на первый взгляд довольно незначительное, но во многом определившее дальнейшую судьбу города. Керчь лишилась огневой поддержки всех трех канонерских лодок Азовской флотилии, что вывело из системы обороны города сразу шесть 130-мм орудий. Немецкое командование еще 11 ноября приняло решение покончить с канлодками, надеясь, что это ликвидирует отставание, наметившееся при наступлении на правом фланге оборонительных позиций. С этого дня немецкая авиация устроила за лодками настоящую охоту, атакуя их при каждом удобном случае.
Первой 13 ноября была повреждена канонерская лодка «Буг», которая получила две пробоины в корпусе; также разрывом бомбы было выведено из строя одно из двух 130-мм орудий. Несмотря на тяжелые повреждения, лодка из боя не вышла и продолжила обстрел немецкой пехоты. Все три канлодки Азовской флотилии по-прежнему маневрировали у северной оконечности Керченского полуострова, по мере продвижения линии фронта к заливу постепенно спускаясь к югу. Корабли Дунайской флотилии вслед за продвижением немцев, напротив, все больше поднимались к северу.
В этот же день вице-адмирал Ставинский, находившийся в штабе Левченко, был вынужден даже установить разграничительную линию для боевых кораблей обеих флотилий. Чтобы, выполняя заявки командования, они не смешивались друг с другом, облегчая действия немецкой авиации.
Немцы по-прежнему не могли продвинуться на правом фланге дальше линии мыса Тархан, что осложняло им операции в самом городе. На южных окраинах Керчи было три точки, которые можно было использовать как сильные опорные пункты. Это Керченская крепость, около которой размещалась Керченская ВМБ, маслозавод и гора Митридат.
Занять старую крепость, расположенную гораздо южнее маслозавода, противнику удалось вечером 13 ноября, в основном из-за ее изолированного расположения — удерживать настолько растянутый фронт защитники Керчи уже не могли. Обескровленные дивизии с трудом удерживали даже небольшие участки обороны. 156-я дивизия теперь обороняла лишь район Митридата, а 157-я — район маслозавода. Оба полка 302-й СД потеряли больше двух третей личного состава, и все их отличие от частей 9-го корпуса теперь заключалось лишь в том, что в них осталось больше огневых средств и их бойцы были в меньшей степени измотаны непрерывными боями.
Утром 14 ноября немецкие части при поддержке сильного артиллерийского и минометного огня начали мощное наступление на южном участке фронта, стараясь захватить гору Митридат, являвшуюся ключевым пунктом советской обороны. Эта невысокая плоская гора господствовала над Керченским портом, и ее взятие могло поставить под угрозу эвакуацию всей армии.
Под сильным давлением противника подразделения 156-й дивизии, оборонявшие Митридат, оставили свои позиции и отошли к торговому порту. Но, заняв Митридат, немцы несколько переоценили свои силы и стали расширять свои новые позиции, пытаясь с ходу выбить советские части и из района маслозавода.
Возможно, тут сказалось то, что немцам легко удалось занять Керченскую крепость, и командование противника сделало вывод, что советские силы уже исчерпаны. Силы 51-й армии действительно были на исходе, но они еще были.
Продвигаясь в сторону маслозавода, подразделения 170-й пехотной дивизии немцев оставили открытым свой правый фланг. На него тут же обрушился беглый огонь всех кораблей обеих флотилий. Сосредоточенный огонь семи крупнокалиберных орудий сделал свое дело.
Немецкие подразделения понесли большие потери, у них нарушилось управление, и была потеряна часть огневых средств. И в этот момент их контратаковали части 156-й стрелковой дивизии. Немцы не успели сосредоточить на правом фланге огонь своей артиллерии, а имевшихся там огневых средств не хватило для отражения быстрой и решительной атаки. Не выдержав ближнего боя, немецкие подразделения скатились с Митридата.
Потеряв гору во многом из-за поддержки канонерских лодок, немецкое командование сосредоточило на них удары своей авиации. После нескольких ожесточенных бомбежек канонерская лодка «Рион» была тяжело повреждена авиабомбой и выбросилась на берег на восточном побережье Керченского пролива. На канонерской лодке «Днестр» от сотрясений корпуса во время разрывов близко упавших бомб были выведены из строя динамомашины.
После этого немецкие войска начали быстро продвигаться с севера, и кольцо вокруг Керчи теперь стало сжиматься со всех сторон. Но эвакуация из города тоже шла максимальными темпами. За день были перевезены все остававшиеся тылы. В городе теперь находились только боевые части дивизий 9-го корпуса. Вечером 14 ноября командующий вооруженными силами Крыма Левченко отдал приказ «частям армии 15 ноября оставаться на занимаемых рубежах, а в ночь на 16 ноября перевезти главные силы на Таманский полуостров». Вопрос об эвакуации Керчи наконец решился. Но решен он был без санкции Ставки. Прямого приказа на эвакуацию оборонительного района командование войсками Крыма так и не получило.
Согласно распоряжению Левченко 14 ноября через Керченский пролив было перевезено около 400 орудий и 15 тысяч военнослужащих тыловых подразделений.
Эвакуация (15–16 ноября)
После того как все три канонерские лодки Азовской военной флотилии были выведены противником из строя, темпы продвижения немцев на правом фланге резко увеличились. Как докладывал 15 ноября штаб ЧФ, «противник за день потеснил правый фланг фронта оборонительного района до высоты 164,5. Правый фланг не имел поддержки с моря от кораблей АВФ, так как три канонерских лодки вышли из строя». На левом фланге немцев удавалось сдерживать на линии Митридата.
Продвигаться дальше им мешал огонь монитора «Железняков». Чтобы отогнать монитор от берега, немцы ночью установили полевую батарею на берегу в районе Керченской крепости и открыли огонь прямой наводкой. Подавить батарею не удалось. Монитор получил повреждения, несколько человек из его команды было ранено. Также батарее удалось добиться попаданий в транспорт «Шахтер», осуществлявший эвакуацию с полуострова. На нем тоже были раненые. Пристани Керченского порта уже простреливались минометным и даже пулеметным огнем. Поэтому в основном эвакуация осуществлялась с мыса Еникале, который был менее доступен для вражеского огня и обстреливался только артиллерией.
Контроль над переправой Еникале, ввиду ее особой важности, несколько раз переходил в руки различных ведомств. И флот, и армия хотели иметь ее в своих руках, чтобы вывезти в первую очередь наибольшее количество своих бойцов, техники и материальных ценностей.
Сначала переправу контролировало командование Керченской военно-морской базы, затем отряд моряков вытеснила оперативная группа 51-й армии, возглавляемая батальонным комиссаром Ковелем. Флот обжаловал это решение и добился возвращения контроля над переправой ему. При этом флот захватил контроль и над Керченской переправой, осуществлявшейся с причалов завода им. Войкова, вообще оставив армию без собственных переправ.
Переправу осуществляли пароходы «Енисей», «Чкалов», «Красный моряк», сейнера и плавсостав Азовской и Дунайской флотилий. Всего в ней принимали участие более 150 катеров, боевых кораблей и гражданских судов.
Так как решение об эвакуации, несмотря на отсутствие прямой санкции Ставки, было принято своевременно, эвакуацию удалось провести в практически полном объеме. Артиллерия и большая часть транспорта были вывезены на Таманский полуостров. Орудия крупного калибра заняли свое место в системе обороны Таманского полуострова.
Несмотря на уменьшившуюся поддержку боевых кораблей, постоянно обстреливаемые немецкой артиллерией обескровленные части 51-й армии в течение всего дня продолжали удерживать оборонительный периметр. Прорваться в порт немцы так и не смогли.
Немцы так и не продвинулись в этот день дальше Александровки и Камыш-Буруна. Зато на правом фланге дела у них шли значительно лучше. 106-ю СД противнику удалось оттеснить за Джейлав, и в итоге ей пришлось прикрыться Чокракским озером, а 320-я дивизия отошла к Большому и Малому Бабчику. В центре линия фронта тоже немного отодвинулась на восток, так как 157-я дивизия не смогла удержать Багерово.
Незначительный выигрыш времени, достигнутый в этот день, на самом деле оказался довольно существенным. 302-я горнострелковая дивизия, назначенная для усиления войск Керченского полуострова по распоряжению вице-адмирала Левченко, перебазировалась из Новороссийска на Таманский полуостров сухопутным путем и подходила к переправам через Керченский пролив.
Отчаянные усилия остатков 51-й армии дали 302-й ГСД возможность прибыть к району боев до того, как противник ворвался в город.
12 ноября немцы, уже видевшие Керчь в бинокли, предприняли попытку с ходу овладеть городом. При поддержке артиллерийского и минометного огня они начали наступление в направлении пригородов. В дивизиях 9-го корпуса к этому времени оставалось уже по 100–200 активных штыков. Остановить и даже просто задержать продвижение противника они не могли.
Как это уже бывало и раньше, первым не выдержал левый фланг армии, имевший минимальную артиллерийскую поддержку. Помимо действовавших в этом районе монитора «Железняков» и плавучей батареи № 4, на поддержку частей левофланговой 156-й СД и моряков Дунайской флотилии были брошены бронекатера Дунайской флотилии. Но это не помешало противнику оттеснить советские подразделения от моря. Немецкие части заняли пригородный поселок Горком, пригород Керчи Джарджава и тактически важные высоты 119,0 и 111,8.
В бой был введен свежий 825-й полк 302-й горно-стрелковой дивизии, однако изменить положение он уже не смог. Части левого фланга армии, понесшие большие потери, были оттеснены к пригороду Керчи Солдатская Слобода. Ввести одновременно в бой всю 302-ю дивизию генерал Батов не мог — она являлась его последним резервом.
На правом фланге к середине дня немцы заняли высоту 140,0. Потеря командных высот, господствующих над городом, в сложившейся обстановке фактически означала потерю самой Керчи. У 51-й армии не имелось сил ни для того, чтобы вернуть их обратно, ни для того, чтобы удержать. Заняв высоты, немцы немедленно выдвинули на них свою артиллерию и начали прицельный обстрел города. Больше всего доставалось порту, на который еще и совершала налеты вражеская авиация, — противник старался максимально затруднить работу переправы, чтобы воспрепятствовать переброске в город подкреплений. Перебрасывать в город было нечего, а вот эвакуацию из Керчи техники и материальной части это сильно осложняло.
Советская авиация также продолжала постоянно бомбить противника. Интенсивность ее ударов не ослабевала, но существенно повлиять на ход боев они не могли, хотя и несколько замедляли темпы наступления противника.
Канонерские лодки Азовской флотилии «Днестр», «Рион» и «Буг» продолжали обстрел противника на правом фланге, а корабли Дунайской флотилии — на левом. Маневренный отряд под Керчь так и не прибыл.
Артиллерия Керченской военно-морской базы насчитывала 37 орудий, 24 из которых были крупного калибра. База имела три 203-мм, четыре 180-мм, четыре 152-мм, шесть 130-мм и восемь 100-мм орудий. Кроме того, имелись две 76-мм и одна 45-мм батареи. Но эта артиллерия не смогла оказать сколько-нибудь заметного влияния на ход боев, так как все эти батареи были установлены разрозненно, не образовывая единой огневой системы. Они не могли сосредоточить свой огонь на одном направлении. Не существовало и единого центра, способного координировать огонь кораблей, береговой и армейской артиллерии.
На усиление фронта были обращены и зенитные батареи двух развернутых у города дивизионов 65-го зенитного артполка и собственные стрелковые части Керченской ВМБ.
Их общая численность была довольно значительной и до начала боев достигала 7,5 тыс. человек. Но из 720 бойцов 1-го батальона с Ак-Монайских позиций вернулось всего 120 человек при двух орудиях. Понес потери и 2-й батальон, оборонявшийся в районе крепости Ак-Монай и Генгорки. Его вторая рота в боях с румынскими войсками потеряла половину своего состава.
Командование базы учло ошибки, допущенные на Ак-Монайских позициях, и больше не распыляло оставшихся сил, а пошло по пути усиления наиболее боеспособной своей части — 9-й бригады морской пехоты. Остатки бригады были за счет разбитых частей 51-й армии усилены шестью плавающими танками Т-38, одной счетверенной пулеметной установкой на грузовике, а также 6 станковыми и 12 ручными пулеметами.
Командиру бригады подполковнику Благовещенскому были оперативно подчинены 8-й местный стрелковый батальон, сформированный в Москве 14-й отдельный батальон морской пехоты и учебный «батальон молодых краснофлотцев». Последний был наиболее многочисленным и насчитывал 1426 человек. Но его бойцы были слабо обучены и не вооружены. Также в бригаду влили остатки 72-го и 120-го дивизионов береговой артиллерии.
Особого влияния на ход боев бригада оказать не смогла. Немцы отрезали большую ее часть от основных сил 51-й армии и почти полностью уничтожили со всей приданной артиллерией и техникой. Потери составили 70 % личного состава бригады, причем 63 % пропало без вести.
Спасаясь от немецкого артогня, штабные подразделения сгрудились на непростреливаемых участках, которых в городе становилось все меньше. Как сообщал в этот день Левченко в своем донесении Верховному Главнокомандующему, «дивизионные штабы на линии моего КП, штаб корпуса — восточнее моего КП. На небольшом участке кроме дивизионных штабов в Керчи имеются штаб армии, штаб Керченского направления, штаб 9 ск». Штабу армии пришлось расположиться в непосредственной близости от противника, в пещерах, отрытых на горе Митридат, — это было наиболее безопасное место в городе, так как гора надежно защищала от артиллерийского огня.
Создавшееся положение в случае отсутствия помощи Левченко расценивал как безнадежное: «в таком состоянии и при таких потерях войска Керченского направления не в состоянии удержать Керченского полуострова».
При этом, ссылаясь на трудности управления войсками с использованием местного узла связи, вице-адмирал просил разрешения на перенос КП командующего войсками Крыма в Темрюк. Это, по его мнению, гарантировало как надежное управление войсками, так и бесперебойную связь со Ставкой (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 26–28).
Сталин снова не дал Левченко прямого ответа, сообщив ему через Шапошникова: «Ставка Верховного Главнокомандования считала, что Ваше место должно быть с войсками, обороняющими Керчь, но если Вы находите по условиям обстановки необходимым переехать в Темрюк, то Ставка против этого не возражает».
При этом Левченко пространно намекнули на то, что его поведение в любой момент может быть расценено как пораженческое: «Оборона Керченского полуострова является одной из основных задач войск обороны Крыма. Однако поспешный отход войск к Керчи привел Вас к решению перенести местонахождение Вашего штаба в Темрюк».
12 ноября на Таманский полуостров прибыл маршал Кулик. Здесь он принял неотложные меры по прекращению самовольной эвакуации из Керчи, для чего в районе переправы пришлось развернуть многочисленные заградотряды. Во второй половине дня маршал прибыл в Керчь и начал знакомиться с обстановкой, которую сам потом охарактеризовал как «быстроменяющуюся». На оценку обстановки у Кулика ушло около суток. За это время обстановка действительно успела сильно измениться. И совсем не в лучшую сторону.
На окраинах (13 ноября)
13 ноября обстановка продолжала ухудшаться. На правом фланге частям 106-й СД по-прежнему удавалось удерживать противника относительно далеко от города. Немцы не смогли здесь продвинуться дальше мыса Тархан и высоты 131,7.
В первой половине дня немецкие подразделения вышли к южной окраине Керчи. В боях в городской черте немецкой артиллерии, расположившейся на господствующих над городом высотах, было трудно оказывать поддержку своей пехоте, но благодаря подавляющему превосходству в живой силе и огневой мощи немцы продолжали быстро продвигаться вперед.
Корабли обеих флотилий, поддержанные береговой батареей № 48, подошли максимально близко к месту прорыва и открыли беглый огонь по наступающему противнику. В бой был введен еще один полк 302-й ГСД, что позволило остановить продвижение противника.
Но к этому времени части 51-й армии уже почти не имели ни минометов, ни автоматического оружия, были предельно измотаны двухнедельными безостановочными боями и практически утратили боеспособность. В дивизиях 9-го корпуса в значительной степени была утрачена управляемость стрелковыми подразделениями. Фактически в них уже оказывали сопротивление врагу только те бойцы, которые сами этого хотели. Это явление приобрело настолько широкий размах, что Левченко вынужден был доложить об этом непосредственно Сталину: «Докладываю: войска Керченского направления в последнее время понесли большие потери, а ведущие бой — крайне устали. Фронт сдерживается исключительно двумя полками вновь прибывшей 302 сд и группами устойчивых бойцов, оставшихся в дивизиях».
Однако никакой уверенности в том, что вечером, ночью или на следующий день немцы не ворвутся в город, у командования войсками Крыма не было. Поэтому с утра в городе стали уничтожаться наиболее важные хозяйственные объекты. Были взорваны склады горючего, завод им. Войкова, все незавершенные стройки, электростанция и водопровод, а также плавучий док, основательно поврежденный авиацией противника и утративший подвижность. В последнюю очередь решено было уничтожать портовые сооружения, причалы и мастерские.
По распоряжению Военного совета войск Крыма на Таманский полуостров начали в спешном порядке переправлять автотранспорт 51-й армии, не вывезенное имущество и даже тяжелую артиллерию (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 31). В частности, пришлось демонтировать и вывезти расположенную в Керченской крепости 152-мм береговую батарею № 48, на которой к этому времени оставалось всего 2 исправных орудия. Что пора начинать подготовку к эвакуации, считал и нарком ВМФ Кузнецов, посылавший соответствующие распоряжения Военного совета ЧФ.
Оценив на месте сложившуюся ситуацию, представитель Ставки маршал Кулик пришел к тем же выводам, что и вице-адмирал Левченко, и адмирал Кузнецов. Правда, прямо сказать об этом он в своих докладах не мог и принял то решение, которое находилось в его компетенции, — одобрил план переброски 51-й армии на Тамань, рассчитанный на два дня. Утвердить подобный план никто в Крыму не имел достаточных полномочий, и о нем доложили в Ставку (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 18–19).
Ставке подобная идея не понравилась, и оттуда напомнили, что «удержание района Керчи нужно ставить не в зависимость от перевозки обозов и тяжелой артиллерии на Таманский полуостров, а от решения удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район. В этих видах вам необходимо обратить внимание прежде всего на оборону Керчи, перебросив для этого, если нужно, остальные части 302 сд на Керченский полуостров».
Кулик после подобной реакции Ставки от греха подальше снова уехал на Тамань, не желая непосредственно участвовать в принятии окончательного решения об эвакуации Керчи.
Учитывая, что в сложившейся ситуации, при крайне ограниченных возможностях войск Керченского оборонительного района, любое принимаемое решение было чревато непредсказуемыми последствиями, Ставка в последние дни обороны города фактически устранилась от принятия каких-либо решений. Независимо от того, подписывались текущие директивы Сталиным или Шапошниковым, всё в них, кроме требования удержать Керчь во что бы то ни стало, носило рекомендательный характер. Любые решения оставлялись на усмотрение командования войсками Крыма, которое в свою очередь не могло открыто принять то решение, которое считало необходимым и единственно верным в сложившейся обстановке. Поэтому своеобразная игра в поддавки продолжалась, а обстановка вокруг города продолжала ухудшаться. Немцы уже штурмовали Керченскую крепость, после взятия которой могли в любой момент захватить Митридат, что поставило бы под угрозу эвакуацию всей армии.
Так как ситуация на Керченском полуострове была практически безнадежной, оставлять далее технику и вооружение в Керчи — значило их потерять. Из этих же соображений Батов решил не перебрасывать в Керчь всю 302-ю дивизию — ее артиллерия и последний из трех полков были оставлены для прикрытия Таманского полуострова и предотвращения возможного прорыва противника через пролив.
Недопущением прорыва противника занялся и нарком ВМФ Кузнецов, приказав Левченко предпринять дополнительные меры по защите Тамани. Его беспокоило, что под Керчью складывалась ситуация, подобная той, что возникла под Севастополем. 51-я армия была практически небоеспособна и без значительных пополнений не могла воспрепятствовать прорыву противника на Тамань, а следовательно — созданию угрозы всему Кавказскому побережью.
Поэтому меры по защите полуострова Кузнецов решил принять немедленно и в объеме, позволяющем флоту оборонять Тамань до подхода свежих армейских дивизий. Предусмотренные наркомом меры, по сути, представляли собой план обороны полуострова силами ЧФ при минимальном участии в нем армейских частей.
1–2 свежие дивизии, о которых просил Левченко, могли прибыть на Таманский полуостров не раньше, чем через одну-две недели. Все это время защищать побережье пришлось бы Черноморскому флоту, как это уже случилось с его главной базой. А для того чтобы удержать побережье, не имея армейских резервов, нужно было организовать максимально прочную оборону полуострова.
Поэтому прежде всего надлежало срочно установить береговые батареи в районе мыса Тузла и в северо-западной части Таманского полуострова. Пока этот район прикрывала только 203-мм батарея № 33, находящаяся на мысе Панагия. Так как подобных батарей в наличии больше не было, то для их создания надлежало использовать батареи 51-й армии, эвакуируемые из Керчи, и другие имевшиеся в наличии, а также снять орудия с кораблей, не находившихся в строю. Впрочем, для удержания Таманского полуострова силами разгромленной 51-й армии и одной 302-й горно-стрелковой дивизии даже этого было недостаточно.
Так как, чтобы попасть на Таманский полуостров, немцам нужно было переправиться через Керченский пролив, противодесантная оборона в этом случае становилась не только оправданной, но и необходимой. А уж что-что, но подготовить противодесантную оборону побережья советский флот умел.
Задачу облегчало то, что противник в ближайшее время мог десантироваться только с захваченного им плацдарма, у которого были сосредоточены его войска. Поэтому надлежало установить минные заграждения вдоль всего западного побережья Крымского полуострова и дополнительно «у входов в Керчь, Камыш-Бурун и Еникале».
Помимо дополнительного минирования, входы в эти порты надлежало «закрыть брандерами» — то есть затопить на фарватерах старые суда, не подняв которые, противник не мог покинуть порт. На случай оставления самой Керчи в Анапе и Темрюке подготавливались транспорты, которые в этом случае надлежало затопить на фарватере Керченского порта.
На самом Таманском полуострове надлежало минировать береговую полосу, оборудовать противошлюпочные и даже противотанковые препятствия. На Таманском полуострове в срочном порядке развертывалась усиленная система противовоздушной и световой обороны. Последняя предназначалась для борьбы с ночными налетами бомбардировщиков противника.
Она должна была состоять из большого количества прожекторов, способных создавать световые прожекторные поля, в которых могли действовать истребители.
Бой за Митридат (14 ноября)
14 ноября произошло событие, на первый взгляд довольно незначительное, но во многом определившее дальнейшую судьбу города. Керчь лишилась огневой поддержки всех трех канонерских лодок Азовской флотилии, что вывело из системы обороны города сразу шесть 130-мм орудий. Немецкое командование еще 11 ноября приняло решение покончить с канлодками, надеясь, что это ликвидирует отставание, наметившееся при наступлении на правом фланге оборонительных позиций. С этого дня немецкая авиация устроила за лодками настоящую охоту, атакуя их при каждом удобном случае.
Первой 13 ноября была повреждена канонерская лодка «Буг», которая получила две пробоины в корпусе; также разрывом бомбы было выведено из строя одно из двух 130-мм орудий. Несмотря на тяжелые повреждения, лодка из боя не вышла и продолжила обстрел немецкой пехоты. Все три канлодки Азовской флотилии по-прежнему маневрировали у северной оконечности Керченского полуострова, по мере продвижения линии фронта к заливу постепенно спускаясь к югу. Корабли Дунайской флотилии вслед за продвижением немцев, напротив, все больше поднимались к северу.
В этот же день вице-адмирал Ставинский, находившийся в штабе Левченко, был вынужден даже установить разграничительную линию для боевых кораблей обеих флотилий. Чтобы, выполняя заявки командования, они не смешивались друг с другом, облегчая действия немецкой авиации.
Немцы по-прежнему не могли продвинуться на правом фланге дальше линии мыса Тархан, что осложняло им операции в самом городе. На южных окраинах Керчи было три точки, которые можно было использовать как сильные опорные пункты. Это Керченская крепость, около которой размещалась Керченская ВМБ, маслозавод и гора Митридат.
Занять старую крепость, расположенную гораздо южнее маслозавода, противнику удалось вечером 13 ноября, в основном из-за ее изолированного расположения — удерживать настолько растянутый фронт защитники Керчи уже не могли. Обескровленные дивизии с трудом удерживали даже небольшие участки обороны. 156-я дивизия теперь обороняла лишь район Митридата, а 157-я — район маслозавода. Оба полка 302-й СД потеряли больше двух третей личного состава, и все их отличие от частей 9-го корпуса теперь заключалось лишь в том, что в них осталось больше огневых средств и их бойцы были в меньшей степени измотаны непрерывными боями.
Утром 14 ноября немецкие части при поддержке сильного артиллерийского и минометного огня начали мощное наступление на южном участке фронта, стараясь захватить гору Митридат, являвшуюся ключевым пунктом советской обороны. Эта невысокая плоская гора господствовала над Керченским портом, и ее взятие могло поставить под угрозу эвакуацию всей армии.
Под сильным давлением противника подразделения 156-й дивизии, оборонявшие Митридат, оставили свои позиции и отошли к торговому порту. Но, заняв Митридат, немцы несколько переоценили свои силы и стали расширять свои новые позиции, пытаясь с ходу выбить советские части и из района маслозавода.
Возможно, тут сказалось то, что немцам легко удалось занять Керченскую крепость, и командование противника сделало вывод, что советские силы уже исчерпаны. Силы 51-й армии действительно были на исходе, но они еще были.
Продвигаясь в сторону маслозавода, подразделения 170-й пехотной дивизии немцев оставили открытым свой правый фланг. На него тут же обрушился беглый огонь всех кораблей обеих флотилий. Сосредоточенный огонь семи крупнокалиберных орудий сделал свое дело.
Немецкие подразделения понесли большие потери, у них нарушилось управление, и была потеряна часть огневых средств. И в этот момент их контратаковали части 156-й стрелковой дивизии. Немцы не успели сосредоточить на правом фланге огонь своей артиллерии, а имевшихся там огневых средств не хватило для отражения быстрой и решительной атаки. Не выдержав ближнего боя, немецкие подразделения скатились с Митридата.
Потеряв гору во многом из-за поддержки канонерских лодок, немецкое командование сосредоточило на них удары своей авиации. После нескольких ожесточенных бомбежек канонерская лодка «Рион» была тяжело повреждена авиабомбой и выбросилась на берег на восточном побережье Керченского пролива. На канонерской лодке «Днестр» от сотрясений корпуса во время разрывов близко упавших бомб были выведены из строя динамомашины.
После этого немецкие войска начали быстро продвигаться с севера, и кольцо вокруг Керчи теперь стало сжиматься со всех сторон. Но эвакуация из города тоже шла максимальными темпами. За день были перевезены все остававшиеся тылы. В городе теперь находились только боевые части дивизий 9-го корпуса. Вечером 14 ноября командующий вооруженными силами Крыма Левченко отдал приказ «частям армии 15 ноября оставаться на занимаемых рубежах, а в ночь на 16 ноября перевезти главные силы на Таманский полуостров». Вопрос об эвакуации Керчи наконец решился. Но решен он был без санкции Ставки. Прямого приказа на эвакуацию оборонительного района командование войсками Крыма так и не получило.
Согласно распоряжению Левченко 14 ноября через Керченский пролив было перевезено около 400 орудий и 15 тысяч военнослужащих тыловых подразделений.
Эвакуация (15–16 ноября)
После того как все три канонерские лодки Азовской военной флотилии были выведены противником из строя, темпы продвижения немцев на правом фланге резко увеличились. Как докладывал 15 ноября штаб ЧФ, «противник за день потеснил правый фланг фронта оборонительного района до высоты 164,5. Правый фланг не имел поддержки с моря от кораблей АВФ, так как три канонерских лодки вышли из строя». На левом фланге немцев удавалось сдерживать на линии Митридата.
Продвигаться дальше им мешал огонь монитора «Железняков». Чтобы отогнать монитор от берега, немцы ночью установили полевую батарею на берегу в районе Керченской крепости и открыли огонь прямой наводкой. Подавить батарею не удалось. Монитор получил повреждения, несколько человек из его команды было ранено. Также батарее удалось добиться попаданий в транспорт «Шахтер», осуществлявший эвакуацию с полуострова. На нем тоже были раненые. Пристани Керченского порта уже простреливались минометным и даже пулеметным огнем. Поэтому в основном эвакуация осуществлялась с мыса Еникале, который был менее доступен для вражеского огня и обстреливался только артиллерией.
Контроль над переправой Еникале, ввиду ее особой важности, несколько раз переходил в руки различных ведомств. И флот, и армия хотели иметь ее в своих руках, чтобы вывезти в первую очередь наибольшее количество своих бойцов, техники и материальных ценностей.
Сначала переправу контролировало командование Керченской военно-морской базы, затем отряд моряков вытеснила оперативная группа 51-й армии, возглавляемая батальонным комиссаром Ковелем. Флот обжаловал это решение и добился возвращения контроля над переправой ему. При этом флот захватил контроль и над Керченской переправой, осуществлявшейся с причалов завода им. Войкова, вообще оставив армию без собственных переправ.
Переправу осуществляли пароходы «Енисей», «Чкалов», «Красный моряк», сейнера и плавсостав Азовской и Дунайской флотилий. Всего в ней принимали участие более 150 катеров, боевых кораблей и гражданских судов.
Так как решение об эвакуации, несмотря на отсутствие прямой санкции Ставки, было принято своевременно, эвакуацию удалось провести в практически полном объеме. Артиллерия и большая часть транспорта были вывезены на Таманский полуостров. Орудия крупного калибра заняли свое место в системе обороны Таманского полуострова.
Несмотря на уменьшившуюся поддержку боевых кораблей, постоянно обстреливаемые немецкой артиллерией обескровленные части 51-й армии в течение всего дня продолжали удерживать оборонительный периметр. Прорваться в порт немцы так и не смогли.