— А в честь чего?
— Да, вроде бы, с немцами из ФРГ контракт заключили на строительство моста из Краснодарского края до Крыма. Ну и, чтобы не дублировать управление строительством аж в двух республиках, приняли вот такое решение.
— Понятно, — кивнул дед, — в прошлый раз Крым Украине точно для того же передавали. Ну, когда Северокрымский канал строили…
После чего все потеряли интерес к новости, заговорив о другом, а я замер, обдумывая услышанное. Интересно, а мой «синопсис» имеет какое-нибудь отношение к этому решению? Да, сделано это совсем не так, как я предлагал, но-о-о… сделано же! И что еще из того, что я там накропал, так сказать, взято в работу? Хм, неужели я становлюсь этаким классическим «попаданцем»?
Глава 15
— Здравствуйте, бабушки! — я расплылся в улыбке. Три, сидящих на лавочке бабули самого классического вида, настороженно уставились на меня. Ну а как же — какой-то хрен с горы в разгар рабочего дня приперся во двор и, ни с того, ни с сего — взял, да и поздоровался. Да и не только поздоровался, а, похоже, еще и разговор затеять хочет. И c кем? Не с мужиками, что пиво дуют, не с девками молодыми, что телесами трясут, да глазками по сторонам стреляют, а с солидными людьми. Тут кто хошь бы насторожился! Бабушки переглянулись, потом, похоже, самая бойкая все так же настороженно произнесла:
— Ну здорово, коль не шутишь…
— Присесть можно? Не против будете?
— Садись — у нас лавка не куплена.
— Спросить хочу вас, бабушки, — начал я присаживаясь. — Я тут в депутаты по вашему округу выдвигаюсь, хочу узнать у вас — чего такого здесь можно сделать чтобы людям помочь? Какие самые большие трудности имеются, которые вот прям сейчас устранить можно и нужно. А какими потребуется заниматься долго и муторно…
— Нашел у кого спрашивать, милок, — ухмыльнулась бабулька. — Мы ж тебе не энти, не ЖЭК[20], и не исполком — у йих поспрошай…
— Да у них я все уже запросил. Водоочистные надо ремонтировать, ливневки на Советской реконструировать, а то как дождь — так не лужи, а озера стоят… но, по себе знаю, что начальственный взгляд — это одно, а народный — совсем другое. Многое из того, что у людей под ногами мешается — начальство просто не видит. Или видит, но не обращает внимания. Потому как с их колокольни это кажется таким мелким и неважным.
Бабульки переглянулись и оживились.
— Это ты правильно говоришь, милок…
Все началось с того, что в моей жизни снова нарисовался «триумвират», для которого я писал свой «синопсис». И произошло это весной девяносто первого. Как раз в тот момент, когда я вовсю бодался с союзной бюрократией по поводу открытия валютного счета.
Дело в том, что моя поездка в США закончилась солидным успехом. Ну по текущим меркам, конечно… Во-первых, моя первая, изданная в США книжка показала довольно неплохие продажи. Не такие, как в Союзе, конечно — пока было продано всего около восемнадцати тысяч экземпляров и еще на шесть имелся предзаказ, но даже такие весьма скромные по нынешним советским меркам цифры американцам оказались интересны. Вследствие чего издательство «Ace Books» приняло решение купить у меня права на издание и остальных книг этого цикла. Но на них я уже заключил договора исключительно от своего собственного имени, послав ВААП лесом. Впрочем, даже эта моя командировка в США, целью которой было получение прав на издание книг американских авторов, уже шла в разрез с уставом Всесоюзного агентства по авторским правам и действующим союзным законодательством. Поскольку, согласно ему, никакие советские издательства не имели права самостоятельно заключать договора с иностранными авторами. Все нужно было делать через ВААП. Но его мертвая хватка к началу девяносто первого уже была не той, что раньше. Агентство вовсю трясло, поскольку ходили громкие слухи о том, что его собираются то ли реформировать, то ли распускать. А к чему приведет реформирование на фоне разваливающегося государства всем было прекрасно понятно. Ибо за последние несколько лет подобных наглядных примеров жизнь предъявила предостаточно… Во-вторых, за время поездки я сумел-таки договориться с полудюжиной американских фантастов. То есть — не совсем так, теоретически я договорился практически со всеми, с кем удалось пообщаться. А пообщался я более чем с двумя десятками. Причем, среди них такие имена встречались — Шекли, Гаррисон, Азимов! С первыми двумя я имел честь встречаться и в прошлой жизни. С Шекли я познакомился на конвенте «Странник» в Питере, а с Гаррисоном — на «Портале» в Киеве. Мы с ним там даже выпили тайком от его жены… Но подавляющее большинство моих собеседников запросило за права на их книги явно неподъемные для нас в настоящий момент суммы — от десяти и до ста пятидесяти тысяч долларов. Так что толку от этих договоренностей не было от слова совсем. А вот оставшиеся шестеро согласились на куда меньшие выплаты. Причем, среди них были не только «молодые/начинающие», но и вполне громкие имена. Тот же Стивен Кинг, который, выслушав мой спич, составленный в стиле «карта слезу любит», расхохотался и заявил, что согласен передать права на десять своих книг по цене тысяча долларов за каждую. Правда ограниченным тиражом и только на год. И еще почти час отчаянного торга не сумел сдвинуть его с этой позиции ни на йоту. Максимум на что мне удалось договориться, рассказывая слезливые истории о том, как тяжко приходится в СССР новоиспеченным бизнесменам, так только на то, что этот год начнет отсчитываться не с момента подписания нашего договора, а с момента поступления книги в продажу. А еще удалось включить в договор пункт, согласно которому, если продажи превысят ожидаемые (в чем я, практически, не сомневался — книжный голод в СССР до сих пор был дичайший) роялти мы будем выплачивать не по официальному курсу, а по курсу покупки доллара на валютной бирже Госбанка СССР. Эта организация появилась после Указа Президента СССР от 26 октября 1990 г. №УП-943 (Д) «О введении коммерческого курса рубля к иностранным валютам и мерах по созданию общесоюзного валютного рынка». Потому что ситуация в экономике к концу девяностых стала такова, что держать официальный курс в шестьдесят копеек Госбанк СССР оказался категорически не в состоянии. И было принято решение «отпустить» курс доллара в свободное плаванье. Но не вообще, а, так сказать, в ограниченном масштабе. Так что положение о валютной бирже было утверждено уже в конце февраля девяносто первого. Всего через четыре месяца после выхода указа. Немыслимо быстро по советским меркам. Ибо в СССР мыслили пятилетками… Не надо было быть провидцем чтобы понять, что после этого валютный курс тут же скакнет не просто в разы, а на порядки! И пак оно и произошло. При официальном курсе рубля к доллару на уровне менее шестидесяти копеек за «бакс», курс доллара на валютной бирже временами взлетал до шестидесяти пяти — семидесяти рублей. Причем, никто не мог гарантировать, что в какой-то момент он не подскочит до ста, а то и ста десяти рубликов за «зеленый». И это еще до введения официального плавающего курса рубля и имеющегося серьезного ограничения доступа к бирже… А после его введения он скакнет еще выше. Насколько я помнил, к моменту начала «деноминации», которая стартовала с первого января тысяча девятьсот девяносто восьмого, курс доллара дорос до шести тысяч рублей за бакс. А вот на сколько поднялся курс доллара за девяносто второй год — я не помнил. Не выработалась у меня тогда еще главная привычка девяностых — все свободные средства тут же переводить в доллары. Потому как никаких свободных средств у меня в те времена просто не было. Все, что удавалось заработать — уходило влет, как в трубу. Да еще и не хватало.
— Роман, а вы не планируете перебираться в США? — поинтересовался Кинг после того как мы, наконец, пришли к соглашению. — Я думаю, у нас вы точно найдете себя!
Я мило улыбнулся. Ну а что еще можно было сделать? Рассказать Стивену какая жопа начнется в США в конце десятых-начале двадцатых? Ага, так он мне и поверит… В лучшем случае вежливо посмеется. К тому же ближайшие-то два десятилетия будут торжеством «Pax Americana». Поэтому, что бы я сейчас не сказал — это будет опровергаться каждодневной действительностью на протяжении всех следующих почти тридцати лет. И лишь потом наступит прозрение. Так что я лишь вежливо поблагодарил Мастера:
— Спасибо, Стив — обещаю подумать над вашим предложением…
Ну а когда я, окрыленный успехами, вернулся домой, выяснилось, что все подписанные договора я могу свернуть в трубочку и засунуть себе в задницу. Ибо, как выяснилось, иным способом использовать их будет затруднительно. И дело не в ВААПе, который в мае настигло-таки реформирование, потому что его преобразовали в Государственное агентство по авторским правам, с серьезно урезанными полномочиями, вследствие чего бардак там еще больше усилился, и вновь образованная организация оказалась фактически парализованной. Так что там в настоящий момент никто не обращал особенного внимания на то, что творилось «снаружи»… Дело оказалось в том, что для того, чтобы купить валюту даже и по биржевой цене, то есть в сто-сто пятьдесят раз дороже официального курса, требовалось наличие валютного счета, право на открытие которого получали исключительно предприятия, осуществляющие «внешнеэкономическую деятельность». А наше издательство напрочь отказывались признавать таковым! Вот если бы мы гнали на экспорт нефть с газом или, хотя бы, металлолом либо лес-кругляк — тогда да…
И вот как раз в момент, когда мы с Вагифовым отчаянно искали возможность добиться открытия подобного счета, мне снова позвонили. Примаков.
— Привет, Роман, соскучился? — я его сразу не опознал, поскольку по телефону с ним ни разу не разговаривал, а современные телефонные динамики голос меняли заметно. Так что я слегка подвис, не понимая по кому из мужиков я мог вот прям так соскучиться.
— Это Примаков, — представился тот. — Борис уже вернулся к месту работы, в Афганистан, так что звоню тебе я. Есть необходимость поговорить.
— Мм-м-м… хорошо, — выдавил я из себя. А что еще тут скажешь-то? — Когда и где?
— Да прямо сейчас, если ты не занят. Мы с Евгением Петровичем сами к тебе хотим подъехать. Ты не против?
— Да нет, без проблем… буду рад видеть, — с последним я душой немного покривил. Потому что чувствовал, что эта встреча принесет мне много лишнего геморроя. И, вот ведь какое дело — не ошибся!
Два Евгения появились в моей квартире уже через сорок минут. Я встретил их в прихожей.
— Ишь ты — какие хоромы отгрохал, — покачал головой Евгений Петрович, чью фамилию я так до сих пор и не знал. — Прям как у английского лорда!
Я скупо улыбнулся и радушно махнул рукой.
— Прошу в гостиную.
Когда мы расселись на диване и креслах мягкого уголка, которые так же были выполнены в стиле «ар-нуво», Евгений Максимович провел рукой по подлокотнику и качнулся на подушке, уточнив:
— Антиквариат?
Я покачал головой.
— Ну откуда? Даже не «реплика» — чистый «новодел». Просто в стиле.
— Хм-м-м… — и он все уважительно покачал головой. — Да уж — развернулся ты.
Я молча пожал плечами. Ну не для того же, чтобы их удивить я квартиру отделывал, а чтоб жить в ней с семьей комфортно и уютно. В прошлой жизни о такой вещи как целостный дизайн мы вообще начали думать только после того, как у меня пошли более-менее приличные гонорары, и мы смогли купить квартиру, которая нам нравится. А как-то системно воплотить — вообще только после покупки дома. И то обстановка была скорее эклектичной, чем целостной… Максимум что мы потянули в едином стиле — это часть помещений. Так кухня и столовая у нас были обставлены в классическом стиле, спальня — в стиле Прованс, мой кабинет — в английском, а комната сына с этакими покушениями на скандинавский дизайн. Все остальное получилось, как получилось. Нет мы от этого совершенно не страдали — нам нравилось, было уютно, но вот строгого соответствия какому-то единому стилю добиться не удалось. В отличие от того, что получилось сейчас… Причем, наша квартира была сделана, так сказать, «на вырост». Мы с Аленкой планировали завести еще одного ребенка, но чуть позже, когда младший научиться себя обихаживать — одеваться, шнурки там завязывать, да и мама после родов окрепнет. Старшенькая-то уже все это вполне освоила. И для всех наших детей у нас было запланировано по собственной комнате… Хотя в настоящий момент свою «личную территорию» обживала только доча. Сын пока еще спал в нашей спальне, в своей детской кроватке. Но его комната была уже полностью готова к заселению «владельца». Что же касается моих нынешних гостей… да я бы лишь порадовался если бы, вдруг, стал им более никогда не нужен. Ибо, чувствую, заведут меня подобные встречи в такие дали, что точно не обрадуюсь.
Гости сразу зашли с козырей.
— Я слышал, про ваши затруднения с открытием валютного счета, Роман, — начал Евгений Петрович. — Есть возможность помочь вам решить этот вопрос.
Я незаметно вздохнул. Ну а чего еще можно было ожидать? Понятно же, что после того, как я высунулся со своим «синопсисом» — меня точно возьмут «под колпак». Не как шпиона или, там, провидца — все, что я там понаписал вполне можно «вычислить» простым анализом, если, конечно, суметь немного абстрагироваться от «злобы дня». С чем у тех, кто «по локоть» погружен в текущие политические интриги, частенько проблемы. Но то, что случилось с Крымом показывает, что и на перспективу они вполне могут работать. Если различают эту самую перспективу… Так что присели мне «на хвост» явно плотно. Не так уж совсем — вряд ли за мной ходила наружка и прослушивались телефоны, но все мои более-менее крупные «телодвижения» точно отслеживались.
— Был бы благодарен, — ответил я. А что еще можно сказать на подобное предложение? Потому как кто знает — а вдруг если я откажусь, нам не то что валютный счет окончательно зарубят, но и какие еще проблемы возникнут, о которых мы сейчас вообще ни сном, ни духом.
— Кроме того, есть вариант как облегчить вам возможности выезда в заграничные командировки. Я так думаю теперь мотаться за границу по делам вашего издательства вам придется довольно часто, — продолжил Евгений Максимович. Это чего это они на «вы» перешли? Квартира их что ли так впечатлила?
— Мм-м-м слушаю…
Короче, когда я проводил гостей, то долго сидел, отходя от разговора. Ну монстры же! Раскрутили меня на все, что им было нужно, и сделали это так, что я сам не то что согласился делать все им потребное, а, как говорилось в том анекдоте про кошку и горчицу — сделал это урча и с удовольствием. А хотели они немало. Во-первых, новый «синопсис». Нет, вряд ли они собирались сделать из меня своего штатного аналитика — у них точно есть такие, причем, куда круче меня. Но, похоже, мои «творения» их все-таки чем-то заинтересовали. Как минимум, немного другим углом зрения на текущие и будущие проблемы. Естественно, случилось все это в первую очередь потому, что этот взгляд базировался на моем послезнании. То есть то, что я писал — их аналитики, скорее всего, и так просчитали, но, например, посчитали данную версию событий имеющей достаточно низкую вероятность воплощения. Я же описал ее как нечто, что непременно случится. Причем, сделал это с такими деталями, которые заставляли воспринимать мой прогноз гораздо убедительнее. То есть «картинка» получалась очень наглядная. Ну, дык я писатель или так — погулять вышел?… Но, все-таки, не могут они меня рассматривать как ключевого аналитика. В первую очередь потому, что, не смотря на яркую «картинку», с ее обоснованием у меня были проблемы. Я ж ведь просто знал, что и как будет происходить, своими глазами видел и всем нутром ощущал — потому и «картинка» у меня получалась убедительной. Но вот о том, почему случится именно так, то есть в результате каких открытых и подспудных процессов все это будет происходить именно в таком виде — я мог только догадываться. Поэтому обоснование моих прогнозов мне пришлось, так сказать, «подгонять по месту». То есть действовать, так сказать, «методом обратного инжиниринга» широко используя для этого и аналитические статьи, которые я когда-то читал, и выступления умных, ну, или, хотя бы, весьма красноречивых ораторов на всяких ток-шоу, посвященных политике, экономике и социальным вопросам. Причем, в первую очередь, из покинутого мной будущего. Потому что здесь и сейчас все, в основном, дружным хором обличали «партократию» и боролись все с той же «чудовищной коррупцией на всех уровнях»… Однако, большая часть использовавшихся в тех дискуссиях аргументов пока была мне недоступна. Ибо страна еще не получила тяжкий опыт «девяностых», и многие вещи, которые из «тех» времен понимались как очевидные, здесь и сейчас могли быть восприняты только как «неуклюжая коммунистическая пропаганда» и злобный поклеп на светлые и священные принципы свободы и демократии. Так что аргументов мне явно не хватало. Вследствие чего результат моих усилий получался, как правило, весьма сумбурным и воспринимался как, так сказать, притянутый за уши… Поэтому я и мысли не допускал, что мои «прогнозы» будут приняты на уровне прогнозов их штатных аналитиков. Но если их, хотя бы, просто подсунут тем самым штатным аналитикам, под девизом, типа: «на, возьми, и подумай, как это могло прийти кому-то в голову и что можно с этим сделать» — это уже будет немало. Ведь на человека оказывает влияние все, что он узнает, все, что он когда-то увидел, чему научился, что прочитал. Рано или поздно, так или иначе — но оказывает… Так что хоть ни на какие немедленные результаты я и не рассчитывал, у меня была слабая надежда, что мои «писульки» так или иначе, рано или поздно, но сработают на страну. Типа, когда какие-то из моих прогнозов начнут сбываться с пугающей точностью, эти самые аналитики вытащат мой «синопсис» из дальнего угла шкафа и, сдув с него пыль, прочитают его снова. А потом задумаются. Вследствие чего, нам, как стране, удастся избежать хотя бы части ошибок, которые были допущены в моей прошлой жизни. И потому катастрофа девяностых окажется хотя бы чуть-чуть, хоть немного, хоть капельку менее разрушительной. И выйдем мы из нее хотя бы на годик пораньше. Сам я добиться чего-то подобного точно не способен, а вот мои собеседники что-то сделать могли. Вон, с Афганистаном-то ведь как-то получилось? Нет, мы в него все равно вляпались, но, считай, на год позже, а войска вывели почти на полгода раньше. И погибших тут оказалось в разы меньше, чем в прошлый раз… Может и сейчас что-то получится. Да и Крым в этом варианте реальности вернулся, так сказать, в родную гавань еще до распада СССР, то есть на двадцать четыре года раньше и без всех тех проблем, которые сопровождали его возвращение в моей старой реальности… Впрочем, ничего еще не закончено. Ибо кто его знает как оно все там пойдет после распада? И не получим ли мы в Крыму по итогу какую-нибудь новую уже крымско-татарскую Чечню? Или, вследствие того, что Украина потеряла такой жестко-проросийский регион, она свалится в свой националистический угар намного раньше, чем в мой прошлой истории? То есть задолго до того момента как «западный проект» начнут сотрясать пароксизмы распада и разрушения. И не принесет ли этот ход нам больше проблем нежели выигрышей? Эх, знать бы…
Как бы там ни было, на этот раз мои гости пожелали получить не просто мои, типа, личные измышления, а, так сказать, измышления на заданную тему. Для чего мне приволокли тучу материалов, часть из которых, по моему мнению, должна была нести гриф минимум «совершенно секретно», а то и чего покруче. А также список тем, на которые они просили меня написать. Материалами же мне было рекомендовано нигде не светить… Впрочем, сейф для документов у меня в кабинете имелся. Пошел, так сказать, комплектом к отделке. Как и, кстати, и ружейный. Хотя последний пока стоял пустым… Ну и, во-вторых, меня склонили-таки к извращениям. То есть уговорили, так сказать, «пойти в депутаты».
— Евгений Максимович, ну зачем я вам? Неужели у вас нет кого-то еще, кто сможет по команде поднимать руку с мандатом? — взвыл я когда мне это озвучили. — Я ж ведь больше ни на что не способен. Ну не политик я ни разу!
— Роман, такие у нас, конечно, есть. Но вот в чем дело — совершенно не факт, что они смогут избраться… ну а, те, у кого на это есть шансы — всеми заинтересованными лицами будут однозначно идентифицироваться как наши протеже. А вот о нашей… наших с тобой… м-м-м… попытках взаимодействия пока знают очень мало людей.
— И мы постараемся, чтобы так оставалось и далее, — поддержал соратника Евгений Петрович.
— Да в чем проблема-то если узнают? — не понял я.
— Ну-у-у… проблемы нет, — усмехнулся Примаков. — Если ты действительно хочешь пойти в политику. По серьезному. Мы будем даже рады этому. Ты умен, находчив, у тебя хорошо подвешен язык, да и с аналитическими способностями все неплохо…
— Нет уж, спаси меня Господи от подобного, — тут же открестился я.
— Ну, значит, мы все должны будем постараться, чтобы о наших контактах не узнали как можно дольше. Потому что в ином случае на тебя обрушится огромное противодействие. И мы, как честные люди, должны будем подключиться для твоей защиты. После чего тебе уже неизбежно придется войти в нашу команду.
Я постарался удержать лицо, но, похоже, мне это не удалось. Потому что Евгений Петрович удовлетворенно кивнул и закончил:
— Вот поэтому тебе и следует идти на выборы как независимому кандидату. Это, кстати, кое в чем и в наших интересах тоже. Иначе бы мы тебя не напрягали…
Нет, я согласился не сразу. Попытался найти какой-то вариант чтобы в это не лезть. Ну, или, может и залезть, но не первых ролях.
— То есть я вам нужен просто потому, что вы считаете, будто мне будет легче избраться? Так может я просто поддержку какого-нибудь вашего кандидата? Вот всеми силами постараюсь…
Примаков вздохнул.
— Увы, по прикидкам наших аналитиков в том округе, в котором будут происходить довыборы, «проходных» кандидатов кроме тебя у нас нет. Посуди сам — во-первых, у тебя отличная анкета! Олимпийский чемпион, Герой, популярный, известный писатель, успешный предприниматель, да и… ты себя в зеркало видел — просто красавчик, — тут оба Евгения негромко рассмеялись. — Плюс семья у тебя…
— Семью трогать не будем, — ощетинился я.
— Ну, не будем — так не будем. В конце концов, кому как не тебе решать, как тебе вести твою собственную избирательную компанию? Так что все в твоих руках… — блин, да они даже финансирование моей избирательной компании на меня повесили!
Но и плюшки были заметные. Валютный счет нам открыли буквально на следующий день после этого разговора. Более того, когда я попробовал прикупить себе через него некоторую часть валюты на свои собственные деньги — это получилось. Нет, конечно, я не действовал совсем уж внаглую — эти деньги потом реально были отправлены в США для выплаты роялти парочке авторов, книги которых уже ушли в продажу, просто денег за них из торговли мы на тот момент не получили… но я понял, что у меня появился канал практически легальной закупки валюты. Правда по бешеному курсу, потому как даже с рук ее можно было купить куда дешевле. Но это все еще нелегальное и противозаконное действие, уголовную ответственность за которое пока никто не отменил. Причем, «уголовка» грозила не только за покупку, но даже и за сам факт владения валюты… Впрочем, на самом деле, сажать за это уже практически перестали. Но, раз уж я влезал в политику, да еще и, считай, в одиночку, беречься пока следовало капитально. Тут как бы, даже, наоборот, на провокации не нарваться! Валюта же была нужна. А покупка ее через биржу, являлась вполне легальной… Хотя, где-то через пару месяцев после позора с ГКЧП я все равно собирался озаботиться покупкой достаточно крупной суммы в «налике». Ну чтобы хватило на жизнь мне и родным, в течение следующих пары лет. После ГКЧП начнется такой дерибан ресурсов и полномочий, что все правоохранительные органы окажутся напрочь парализованными. Так что тогда это станет уже практически безопасным. Рассчитывать же на рубли в ближайшие два года смысла не было — то, что заработаешь, уже к концу месяца обесценится в полтора-два раза. И так месяц за месяцем… А вот потихоньку продавая «баксы» по ежедневно изменяющемуся курсу и немедленно тратя все выменянное на текущие нужды прожить следующие два года можно было вполне нормально. Если, конечно, действовать с умом и особенно не светиться. Потому как бандитизм в этот период так же расцветет пышным цветом. Вследствие чего просто выйдя из дома поменять немножко долларов на рубли вполне можно в процессе данного действа не только расстаться с первыми так и не получив вторые, но и вообще лишиться жизни. Причем, даже если ты собираешься сделать это в официальном банковском обменнике. Они, почитай, все в это время крышевались какими-то бандами.
Далее, мне было обещано сразу же после получении мною мандата депутата поспособствовать в получении дипломатического паспорта. Депутаты и так имеют на него право, но, по правилам, выдавать его должны только на время служебных командировок в составе официальных делегаций. Однако, когда и где в мире депутаты строго следовали правилам? Они ж сами — власть! Ну, может, не все, но самые влиятельные так уж точно… Вот мне и пообещали, что я войду в когорту таких «не всех». Ну так — бочком и на краешке… При этом и обычный заграничный паспорт у меня тоже сохранялся. А еще, нам, наконец-то, удалось решить вопрос с заграничным паспортом для Аленки. А вы как думали? Заграничный паспорт для обычного гражданина все еще был этакой «вещью в себе», и получить его просто по желанию, ну как это было в РФ — написать заявление на «Госуслугах», а потом просто подойти к указанному времени и, выполнив несложные манипуляции, получить в руки красную книжку, было невозможно. Да даже и по-другому — несколько раз выстояв дикую очередь с записью на ладошке химическим карандашом (на фотографирование, на заполнение анкеты, на подачу документов, на собеседование и так далее) — тоже очень непросто… В прежние времена его вообще выписывали только в том случае, если у тебя на руках имелось железобетонное основание такой необходимости — направление в служебную командировку за границу, имеющаяся на руках турпутевка, одобренное «свыше» приглашение на участие в некоем международном мероприятии типа того же Кошицкого марафона или, там, вручение Нобелевской премии либо заявление о переезде на постоянное место жительство за границей, с будущим непременным отказом от советского гражданства… Это, почитай, и все. Иначе — и не подходи! Причем, ту же турпутевку нельзя было пойти и просто купить. Они «выделялись». Причем, по блату. И после скрупулезного рассмотрения твоей личности на партийном, комсомольском либо профсоюзном собрании, с последующим утверждением его результатов в райкоме или горкоме партии (причем, даже если ты беспартийный), а так же непременной беседой с сотрудниками соответствующих органов. Иначе никак… Это нам удалось… нет, не обойти все эти ступени — мы их тоже все преодолели, но сделать это с минимальным напрягом, потому как все наши поездки за границу были, ни больше, ни меньше как частью некоторых «игр больших дядей», а для всех остальных эта «дорожка» была усыпана массой ухабов… Сейчас, правда, с паспортом, вроде как, должно было стать полегче — сказывался общий развал и некоторое умягчение нравов, но, увы, именно что «вроде как». Потому что закаленные десятилетиями советской действительности сотрудники ОВИР инстинктивно мгновенно дружно смыкали шеренги перед всякими «левыми», желающими прикоснуться к ранее запретному. Нет, отказать они права не имели, но тянули и отфутболивали просто виртуозно. То «бланков нет», то «начальник занят — зайдите на следующей неделе», то «прием документов временно приостановлен поскольку идет пересмотр размеров госпошлин», ну и так далее… А тут буквально через неделю после состоявшегося разговора нам просто позвонили из ОВИР, в котором нас все это время отфутболивали, и очень вежливо пригласили на прием, с которого Аленка вернулась с круглыми глазами, глупой улыбкой и с новеньким паспортом в руках.
— Так это что, Ром, мы теперь можем просто взять и поехать в гости к Изабель?_ слегка ошарашенно спросила она меня, когда закончила любоваться выданным документом.
— Если напишет нам приглашения — то не вижу проблем, — пожал я плечами. — Иначе те же французы хрен визу дадут… Только, знаешь, пару-тройку месяцев я точно буду сильно загружен. Так что, если думаешь слетать в это время — придется тебе лететь одной.
Жена задумалась, а потом решительно мотнула головой.
— Нет если лететь — так вместе. И-и-и… я хочу и детей взять. Их мне в паспорт записали. Как думаешь, нас всех вместе выпустят?
— Думаю — теперь да, — с некоторым сомнением в голосе ответил я. Ну да, в СССР была практика отправлять в командировки или отпускать в поездки мужа без жены, родителей без детей и так далее. Типа оставляя заложников. Но она, вроде как, за последние несколько лет уже сошла на нет. Ну, или, вот-вот сойдет.
Новый «синопсис» я опять написал за месяц. В принципе, от предыдущего он отличался не слишком. Единственным серьезным отличием был большой международный блок. Я написал, что раздрай между КНР и Западом в связи с жестоким подавлением протестов на площади Тяньаньмэнь не затянется надолго, и Китай продолжит движение по пути «мировой фабрики», с каждым годом все больше набирая вес и силу. В связи с чем в ближайшие десятилетия начнет возрастать значимость Транссиба и БАМа. Предупредил о долгом и кровавом распаде Югославии, который непременно закончится бомбежками НАТО. Написал о скором расширении этого блока, и непременном включении в его состав всех бывших стран соцсодружества и бывших союзных республик Прибалтики. Ну и остального по мелочи, что смог вспомнить. Вот только вспомнилось немного. Если честно, за международными событиями я всегда следил весьма небрежно. А уж в девяностые мне вообще было совершенно не до этого. Семью бы прокормить…
ГКЧП и оборона Белого дома пролетели мимо меня. Я был сильно занят выборами. Впрочем, я и не планировал никак в этом участвовать — ни на той, ни на другой стороне. Как говорится — чума на оба ваши дома… В отличие от прошлого раза. Тогда я к девяносто первому уже дослужился до капитана и дорос до офицера управления полка. Так вот, девятнадцатого августа нас подняли по тревоге и посадили «на казарму». Мы работали и, краем глаза, пялились в телевизор, в свободную минутку забегая в Ленинскую комнату роты МТО, которая размещалась в другом крыле здания управления, а также прямо на рабочих местах слушали радио… ох как мне тогда хотелось бросить все и рвануть в Москву «защищать демократию» и «бороться за свободу». И, по-моему, наш начпо, это дело просек. Вследствие чего, когда управление разбили на ночь на две смены, одна из которых должна была постоянно находиться на рабочих местах отрабатывая документы и в полной готовности к действиям, а второй было разрешено отдыхать, но прямо здесь, в расположении, и не раздеваясь, он заткнул меня именно в первую смену, вместе с собой, и загрузил по полной — той самой отработкой документов, ночными проверками караулов, всякими личными поручениями и так далее. Так что всю свою смену я мотался по всему расположению и караулам как сраный рэкс, вследствие чего по ее окончанию у меня не осталось никаких сил куда-то ехать. А когда я проснулся на следующий день — стало ясно, что все уже, можно сказать, закончилось. Белый дом защитили без меня. Нет, время на «примазаться» еще было, но именно и только на это. И я посчитал что так будет уже нечестно. Типа, если бы я поехал, когда еще ничего было не ясно — тогда да, а вот так, изображать из себя защитника недостойно… А ровно через год я благодарил бога, судьбу и, наверное, начпо за то, что в августе девяносто первого у меня не получилось поехать в Москву. И потому я могу честно, и с немалым облегчением, заявить, что я лично к установлению этого чудовищного режима, который уничтожает мою страну и грабит и убивает людей, не имею никакого отношения…
— Ну, спасибо, бабушки — просветили. В какой, говорите, квартире они живут?
— В осьмнадцатой. На третьем этаже вон в том подъезде… совсем житья от них нет!
— Да-да, я понял, — я поднялся и, вежливо попрощавшись с бабушками, двинулся дальше по своему будущему округу. А как вы думали? Политическая борьба и выборы на альтернативной основе во всей своей красе. Как потопаешь — так и полопаешь… Нет, все остальные методы так же присутствовали — от листовок в почтовые ящики и раздачи календариков с моим портретом, до предвыборных митингов и иных «встреч с избирателями». Причем, это там, в моем будущем все это выглядело если не «кустарщиной», то «деревенскими играми», здесь же к подобному еще совершенно не привыкли. Так что всех моих конкурентов мои методы ведения предвыборной компании приводили в настоящий шок. Ну как же — не просто морду будущего депутата где-то вывесили на плакате, а — ты гляди, сам пришел с людьми поговорить, газету выпускает, листовки активисты раскладывают по почтовым ящикам, да еще и палатки установили с крупно сделанной надписью «общественная приемная»…
До квартиры я дополз только к одиннадцати часам. Мои еще не спали. Так что не успел я войти, как доча повисла на шее, а сын, солидно сидевший на руках у жены, по-дружески похлопал меня ручкой по щеке и сделал движение телом, намекавшее, что «Его Высочество принц-наследник» не против перебраться на руки к бате. Аленка рассмеялась и, передав мне «продолжателя фамилии», сообщила:
— Да, вроде бы, с немцами из ФРГ контракт заключили на строительство моста из Краснодарского края до Крыма. Ну и, чтобы не дублировать управление строительством аж в двух республиках, приняли вот такое решение.
— Понятно, — кивнул дед, — в прошлый раз Крым Украине точно для того же передавали. Ну, когда Северокрымский канал строили…
После чего все потеряли интерес к новости, заговорив о другом, а я замер, обдумывая услышанное. Интересно, а мой «синопсис» имеет какое-нибудь отношение к этому решению? Да, сделано это совсем не так, как я предлагал, но-о-о… сделано же! И что еще из того, что я там накропал, так сказать, взято в работу? Хм, неужели я становлюсь этаким классическим «попаданцем»?
Глава 15
— Здравствуйте, бабушки! — я расплылся в улыбке. Три, сидящих на лавочке бабули самого классического вида, настороженно уставились на меня. Ну а как же — какой-то хрен с горы в разгар рабочего дня приперся во двор и, ни с того, ни с сего — взял, да и поздоровался. Да и не только поздоровался, а, похоже, еще и разговор затеять хочет. И c кем? Не с мужиками, что пиво дуют, не с девками молодыми, что телесами трясут, да глазками по сторонам стреляют, а с солидными людьми. Тут кто хошь бы насторожился! Бабушки переглянулись, потом, похоже, самая бойкая все так же настороженно произнесла:
— Ну здорово, коль не шутишь…
— Присесть можно? Не против будете?
— Садись — у нас лавка не куплена.
— Спросить хочу вас, бабушки, — начал я присаживаясь. — Я тут в депутаты по вашему округу выдвигаюсь, хочу узнать у вас — чего такого здесь можно сделать чтобы людям помочь? Какие самые большие трудности имеются, которые вот прям сейчас устранить можно и нужно. А какими потребуется заниматься долго и муторно…
— Нашел у кого спрашивать, милок, — ухмыльнулась бабулька. — Мы ж тебе не энти, не ЖЭК[20], и не исполком — у йих поспрошай…
— Да у них я все уже запросил. Водоочистные надо ремонтировать, ливневки на Советской реконструировать, а то как дождь — так не лужи, а озера стоят… но, по себе знаю, что начальственный взгляд — это одно, а народный — совсем другое. Многое из того, что у людей под ногами мешается — начальство просто не видит. Или видит, но не обращает внимания. Потому как с их колокольни это кажется таким мелким и неважным.
Бабульки переглянулись и оживились.
— Это ты правильно говоришь, милок…
Все началось с того, что в моей жизни снова нарисовался «триумвират», для которого я писал свой «синопсис». И произошло это весной девяносто первого. Как раз в тот момент, когда я вовсю бодался с союзной бюрократией по поводу открытия валютного счета.
Дело в том, что моя поездка в США закончилась солидным успехом. Ну по текущим меркам, конечно… Во-первых, моя первая, изданная в США книжка показала довольно неплохие продажи. Не такие, как в Союзе, конечно — пока было продано всего около восемнадцати тысяч экземпляров и еще на шесть имелся предзаказ, но даже такие весьма скромные по нынешним советским меркам цифры американцам оказались интересны. Вследствие чего издательство «Ace Books» приняло решение купить у меня права на издание и остальных книг этого цикла. Но на них я уже заключил договора исключительно от своего собственного имени, послав ВААП лесом. Впрочем, даже эта моя командировка в США, целью которой было получение прав на издание книг американских авторов, уже шла в разрез с уставом Всесоюзного агентства по авторским правам и действующим союзным законодательством. Поскольку, согласно ему, никакие советские издательства не имели права самостоятельно заключать договора с иностранными авторами. Все нужно было делать через ВААП. Но его мертвая хватка к началу девяносто первого уже была не той, что раньше. Агентство вовсю трясло, поскольку ходили громкие слухи о том, что его собираются то ли реформировать, то ли распускать. А к чему приведет реформирование на фоне разваливающегося государства всем было прекрасно понятно. Ибо за последние несколько лет подобных наглядных примеров жизнь предъявила предостаточно… Во-вторых, за время поездки я сумел-таки договориться с полудюжиной американских фантастов. То есть — не совсем так, теоретически я договорился практически со всеми, с кем удалось пообщаться. А пообщался я более чем с двумя десятками. Причем, среди них такие имена встречались — Шекли, Гаррисон, Азимов! С первыми двумя я имел честь встречаться и в прошлой жизни. С Шекли я познакомился на конвенте «Странник» в Питере, а с Гаррисоном — на «Портале» в Киеве. Мы с ним там даже выпили тайком от его жены… Но подавляющее большинство моих собеседников запросило за права на их книги явно неподъемные для нас в настоящий момент суммы — от десяти и до ста пятидесяти тысяч долларов. Так что толку от этих договоренностей не было от слова совсем. А вот оставшиеся шестеро согласились на куда меньшие выплаты. Причем, среди них были не только «молодые/начинающие», но и вполне громкие имена. Тот же Стивен Кинг, который, выслушав мой спич, составленный в стиле «карта слезу любит», расхохотался и заявил, что согласен передать права на десять своих книг по цене тысяча долларов за каждую. Правда ограниченным тиражом и только на год. И еще почти час отчаянного торга не сумел сдвинуть его с этой позиции ни на йоту. Максимум на что мне удалось договориться, рассказывая слезливые истории о том, как тяжко приходится в СССР новоиспеченным бизнесменам, так только на то, что этот год начнет отсчитываться не с момента подписания нашего договора, а с момента поступления книги в продажу. А еще удалось включить в договор пункт, согласно которому, если продажи превысят ожидаемые (в чем я, практически, не сомневался — книжный голод в СССР до сих пор был дичайший) роялти мы будем выплачивать не по официальному курсу, а по курсу покупки доллара на валютной бирже Госбанка СССР. Эта организация появилась после Указа Президента СССР от 26 октября 1990 г. №УП-943 (Д) «О введении коммерческого курса рубля к иностранным валютам и мерах по созданию общесоюзного валютного рынка». Потому что ситуация в экономике к концу девяностых стала такова, что держать официальный курс в шестьдесят копеек Госбанк СССР оказался категорически не в состоянии. И было принято решение «отпустить» курс доллара в свободное плаванье. Но не вообще, а, так сказать, в ограниченном масштабе. Так что положение о валютной бирже было утверждено уже в конце февраля девяносто первого. Всего через четыре месяца после выхода указа. Немыслимо быстро по советским меркам. Ибо в СССР мыслили пятилетками… Не надо было быть провидцем чтобы понять, что после этого валютный курс тут же скакнет не просто в разы, а на порядки! И пак оно и произошло. При официальном курсе рубля к доллару на уровне менее шестидесяти копеек за «бакс», курс доллара на валютной бирже временами взлетал до шестидесяти пяти — семидесяти рублей. Причем, никто не мог гарантировать, что в какой-то момент он не подскочит до ста, а то и ста десяти рубликов за «зеленый». И это еще до введения официального плавающего курса рубля и имеющегося серьезного ограничения доступа к бирже… А после его введения он скакнет еще выше. Насколько я помнил, к моменту начала «деноминации», которая стартовала с первого января тысяча девятьсот девяносто восьмого, курс доллара дорос до шести тысяч рублей за бакс. А вот на сколько поднялся курс доллара за девяносто второй год — я не помнил. Не выработалась у меня тогда еще главная привычка девяностых — все свободные средства тут же переводить в доллары. Потому как никаких свободных средств у меня в те времена просто не было. Все, что удавалось заработать — уходило влет, как в трубу. Да еще и не хватало.
— Роман, а вы не планируете перебираться в США? — поинтересовался Кинг после того как мы, наконец, пришли к соглашению. — Я думаю, у нас вы точно найдете себя!
Я мило улыбнулся. Ну а что еще можно было сделать? Рассказать Стивену какая жопа начнется в США в конце десятых-начале двадцатых? Ага, так он мне и поверит… В лучшем случае вежливо посмеется. К тому же ближайшие-то два десятилетия будут торжеством «Pax Americana». Поэтому, что бы я сейчас не сказал — это будет опровергаться каждодневной действительностью на протяжении всех следующих почти тридцати лет. И лишь потом наступит прозрение. Так что я лишь вежливо поблагодарил Мастера:
— Спасибо, Стив — обещаю подумать над вашим предложением…
Ну а когда я, окрыленный успехами, вернулся домой, выяснилось, что все подписанные договора я могу свернуть в трубочку и засунуть себе в задницу. Ибо, как выяснилось, иным способом использовать их будет затруднительно. И дело не в ВААПе, который в мае настигло-таки реформирование, потому что его преобразовали в Государственное агентство по авторским правам, с серьезно урезанными полномочиями, вследствие чего бардак там еще больше усилился, и вновь образованная организация оказалась фактически парализованной. Так что там в настоящий момент никто не обращал особенного внимания на то, что творилось «снаружи»… Дело оказалось в том, что для того, чтобы купить валюту даже и по биржевой цене, то есть в сто-сто пятьдесят раз дороже официального курса, требовалось наличие валютного счета, право на открытие которого получали исключительно предприятия, осуществляющие «внешнеэкономическую деятельность». А наше издательство напрочь отказывались признавать таковым! Вот если бы мы гнали на экспорт нефть с газом или, хотя бы, металлолом либо лес-кругляк — тогда да…
И вот как раз в момент, когда мы с Вагифовым отчаянно искали возможность добиться открытия подобного счета, мне снова позвонили. Примаков.
— Привет, Роман, соскучился? — я его сразу не опознал, поскольку по телефону с ним ни разу не разговаривал, а современные телефонные динамики голос меняли заметно. Так что я слегка подвис, не понимая по кому из мужиков я мог вот прям так соскучиться.
— Это Примаков, — представился тот. — Борис уже вернулся к месту работы, в Афганистан, так что звоню тебе я. Есть необходимость поговорить.
— Мм-м-м… хорошо, — выдавил я из себя. А что еще тут скажешь-то? — Когда и где?
— Да прямо сейчас, если ты не занят. Мы с Евгением Петровичем сами к тебе хотим подъехать. Ты не против?
— Да нет, без проблем… буду рад видеть, — с последним я душой немного покривил. Потому что чувствовал, что эта встреча принесет мне много лишнего геморроя. И, вот ведь какое дело — не ошибся!
Два Евгения появились в моей квартире уже через сорок минут. Я встретил их в прихожей.
— Ишь ты — какие хоромы отгрохал, — покачал головой Евгений Петрович, чью фамилию я так до сих пор и не знал. — Прям как у английского лорда!
Я скупо улыбнулся и радушно махнул рукой.
— Прошу в гостиную.
Когда мы расселись на диване и креслах мягкого уголка, которые так же были выполнены в стиле «ар-нуво», Евгений Максимович провел рукой по подлокотнику и качнулся на подушке, уточнив:
— Антиквариат?
Я покачал головой.
— Ну откуда? Даже не «реплика» — чистый «новодел». Просто в стиле.
— Хм-м-м… — и он все уважительно покачал головой. — Да уж — развернулся ты.
Я молча пожал плечами. Ну не для того же, чтобы их удивить я квартиру отделывал, а чтоб жить в ней с семьей комфортно и уютно. В прошлой жизни о такой вещи как целостный дизайн мы вообще начали думать только после того, как у меня пошли более-менее приличные гонорары, и мы смогли купить квартиру, которая нам нравится. А как-то системно воплотить — вообще только после покупки дома. И то обстановка была скорее эклектичной, чем целостной… Максимум что мы потянули в едином стиле — это часть помещений. Так кухня и столовая у нас были обставлены в классическом стиле, спальня — в стиле Прованс, мой кабинет — в английском, а комната сына с этакими покушениями на скандинавский дизайн. Все остальное получилось, как получилось. Нет мы от этого совершенно не страдали — нам нравилось, было уютно, но вот строгого соответствия какому-то единому стилю добиться не удалось. В отличие от того, что получилось сейчас… Причем, наша квартира была сделана, так сказать, «на вырост». Мы с Аленкой планировали завести еще одного ребенка, но чуть позже, когда младший научиться себя обихаживать — одеваться, шнурки там завязывать, да и мама после родов окрепнет. Старшенькая-то уже все это вполне освоила. И для всех наших детей у нас было запланировано по собственной комнате… Хотя в настоящий момент свою «личную территорию» обживала только доча. Сын пока еще спал в нашей спальне, в своей детской кроватке. Но его комната была уже полностью готова к заселению «владельца». Что же касается моих нынешних гостей… да я бы лишь порадовался если бы, вдруг, стал им более никогда не нужен. Ибо, чувствую, заведут меня подобные встречи в такие дали, что точно не обрадуюсь.
Гости сразу зашли с козырей.
— Я слышал, про ваши затруднения с открытием валютного счета, Роман, — начал Евгений Петрович. — Есть возможность помочь вам решить этот вопрос.
Я незаметно вздохнул. Ну а чего еще можно было ожидать? Понятно же, что после того, как я высунулся со своим «синопсисом» — меня точно возьмут «под колпак». Не как шпиона или, там, провидца — все, что я там понаписал вполне можно «вычислить» простым анализом, если, конечно, суметь немного абстрагироваться от «злобы дня». С чем у тех, кто «по локоть» погружен в текущие политические интриги, частенько проблемы. Но то, что случилось с Крымом показывает, что и на перспективу они вполне могут работать. Если различают эту самую перспективу… Так что присели мне «на хвост» явно плотно. Не так уж совсем — вряд ли за мной ходила наружка и прослушивались телефоны, но все мои более-менее крупные «телодвижения» точно отслеживались.
— Был бы благодарен, — ответил я. А что еще можно сказать на подобное предложение? Потому как кто знает — а вдруг если я откажусь, нам не то что валютный счет окончательно зарубят, но и какие еще проблемы возникнут, о которых мы сейчас вообще ни сном, ни духом.
— Кроме того, есть вариант как облегчить вам возможности выезда в заграничные командировки. Я так думаю теперь мотаться за границу по делам вашего издательства вам придется довольно часто, — продолжил Евгений Максимович. Это чего это они на «вы» перешли? Квартира их что ли так впечатлила?
— Мм-м-м слушаю…
Короче, когда я проводил гостей, то долго сидел, отходя от разговора. Ну монстры же! Раскрутили меня на все, что им было нужно, и сделали это так, что я сам не то что согласился делать все им потребное, а, как говорилось в том анекдоте про кошку и горчицу — сделал это урча и с удовольствием. А хотели они немало. Во-первых, новый «синопсис». Нет, вряд ли они собирались сделать из меня своего штатного аналитика — у них точно есть такие, причем, куда круче меня. Но, похоже, мои «творения» их все-таки чем-то заинтересовали. Как минимум, немного другим углом зрения на текущие и будущие проблемы. Естественно, случилось все это в первую очередь потому, что этот взгляд базировался на моем послезнании. То есть то, что я писал — их аналитики, скорее всего, и так просчитали, но, например, посчитали данную версию событий имеющей достаточно низкую вероятность воплощения. Я же описал ее как нечто, что непременно случится. Причем, сделал это с такими деталями, которые заставляли воспринимать мой прогноз гораздо убедительнее. То есть «картинка» получалась очень наглядная. Ну, дык я писатель или так — погулять вышел?… Но, все-таки, не могут они меня рассматривать как ключевого аналитика. В первую очередь потому, что, не смотря на яркую «картинку», с ее обоснованием у меня были проблемы. Я ж ведь просто знал, что и как будет происходить, своими глазами видел и всем нутром ощущал — потому и «картинка» у меня получалась убедительной. Но вот о том, почему случится именно так, то есть в результате каких открытых и подспудных процессов все это будет происходить именно в таком виде — я мог только догадываться. Поэтому обоснование моих прогнозов мне пришлось, так сказать, «подгонять по месту». То есть действовать, так сказать, «методом обратного инжиниринга» широко используя для этого и аналитические статьи, которые я когда-то читал, и выступления умных, ну, или, хотя бы, весьма красноречивых ораторов на всяких ток-шоу, посвященных политике, экономике и социальным вопросам. Причем, в первую очередь, из покинутого мной будущего. Потому что здесь и сейчас все, в основном, дружным хором обличали «партократию» и боролись все с той же «чудовищной коррупцией на всех уровнях»… Однако, большая часть использовавшихся в тех дискуссиях аргументов пока была мне недоступна. Ибо страна еще не получила тяжкий опыт «девяностых», и многие вещи, которые из «тех» времен понимались как очевидные, здесь и сейчас могли быть восприняты только как «неуклюжая коммунистическая пропаганда» и злобный поклеп на светлые и священные принципы свободы и демократии. Так что аргументов мне явно не хватало. Вследствие чего результат моих усилий получался, как правило, весьма сумбурным и воспринимался как, так сказать, притянутый за уши… Поэтому я и мысли не допускал, что мои «прогнозы» будут приняты на уровне прогнозов их штатных аналитиков. Но если их, хотя бы, просто подсунут тем самым штатным аналитикам, под девизом, типа: «на, возьми, и подумай, как это могло прийти кому-то в голову и что можно с этим сделать» — это уже будет немало. Ведь на человека оказывает влияние все, что он узнает, все, что он когда-то увидел, чему научился, что прочитал. Рано или поздно, так или иначе — но оказывает… Так что хоть ни на какие немедленные результаты я и не рассчитывал, у меня была слабая надежда, что мои «писульки» так или иначе, рано или поздно, но сработают на страну. Типа, когда какие-то из моих прогнозов начнут сбываться с пугающей точностью, эти самые аналитики вытащат мой «синопсис» из дальнего угла шкафа и, сдув с него пыль, прочитают его снова. А потом задумаются. Вследствие чего, нам, как стране, удастся избежать хотя бы части ошибок, которые были допущены в моей прошлой жизни. И потому катастрофа девяностых окажется хотя бы чуть-чуть, хоть немного, хоть капельку менее разрушительной. И выйдем мы из нее хотя бы на годик пораньше. Сам я добиться чего-то подобного точно не способен, а вот мои собеседники что-то сделать могли. Вон, с Афганистаном-то ведь как-то получилось? Нет, мы в него все равно вляпались, но, считай, на год позже, а войска вывели почти на полгода раньше. И погибших тут оказалось в разы меньше, чем в прошлый раз… Может и сейчас что-то получится. Да и Крым в этом варианте реальности вернулся, так сказать, в родную гавань еще до распада СССР, то есть на двадцать четыре года раньше и без всех тех проблем, которые сопровождали его возвращение в моей старой реальности… Впрочем, ничего еще не закончено. Ибо кто его знает как оно все там пойдет после распада? И не получим ли мы в Крыму по итогу какую-нибудь новую уже крымско-татарскую Чечню? Или, вследствие того, что Украина потеряла такой жестко-проросийский регион, она свалится в свой националистический угар намного раньше, чем в мой прошлой истории? То есть задолго до того момента как «западный проект» начнут сотрясать пароксизмы распада и разрушения. И не принесет ли этот ход нам больше проблем нежели выигрышей? Эх, знать бы…
Как бы там ни было, на этот раз мои гости пожелали получить не просто мои, типа, личные измышления, а, так сказать, измышления на заданную тему. Для чего мне приволокли тучу материалов, часть из которых, по моему мнению, должна была нести гриф минимум «совершенно секретно», а то и чего покруче. А также список тем, на которые они просили меня написать. Материалами же мне было рекомендовано нигде не светить… Впрочем, сейф для документов у меня в кабинете имелся. Пошел, так сказать, комплектом к отделке. Как и, кстати, и ружейный. Хотя последний пока стоял пустым… Ну и, во-вторых, меня склонили-таки к извращениям. То есть уговорили, так сказать, «пойти в депутаты».
— Евгений Максимович, ну зачем я вам? Неужели у вас нет кого-то еще, кто сможет по команде поднимать руку с мандатом? — взвыл я когда мне это озвучили. — Я ж ведь больше ни на что не способен. Ну не политик я ни разу!
— Роман, такие у нас, конечно, есть. Но вот в чем дело — совершенно не факт, что они смогут избраться… ну а, те, у кого на это есть шансы — всеми заинтересованными лицами будут однозначно идентифицироваться как наши протеже. А вот о нашей… наших с тобой… м-м-м… попытках взаимодействия пока знают очень мало людей.
— И мы постараемся, чтобы так оставалось и далее, — поддержал соратника Евгений Петрович.
— Да в чем проблема-то если узнают? — не понял я.
— Ну-у-у… проблемы нет, — усмехнулся Примаков. — Если ты действительно хочешь пойти в политику. По серьезному. Мы будем даже рады этому. Ты умен, находчив, у тебя хорошо подвешен язык, да и с аналитическими способностями все неплохо…
— Нет уж, спаси меня Господи от подобного, — тут же открестился я.
— Ну, значит, мы все должны будем постараться, чтобы о наших контактах не узнали как можно дольше. Потому что в ином случае на тебя обрушится огромное противодействие. И мы, как честные люди, должны будем подключиться для твоей защиты. После чего тебе уже неизбежно придется войти в нашу команду.
Я постарался удержать лицо, но, похоже, мне это не удалось. Потому что Евгений Петрович удовлетворенно кивнул и закончил:
— Вот поэтому тебе и следует идти на выборы как независимому кандидату. Это, кстати, кое в чем и в наших интересах тоже. Иначе бы мы тебя не напрягали…
Нет, я согласился не сразу. Попытался найти какой-то вариант чтобы в это не лезть. Ну, или, может и залезть, но не первых ролях.
— То есть я вам нужен просто потому, что вы считаете, будто мне будет легче избраться? Так может я просто поддержку какого-нибудь вашего кандидата? Вот всеми силами постараюсь…
Примаков вздохнул.
— Увы, по прикидкам наших аналитиков в том округе, в котором будут происходить довыборы, «проходных» кандидатов кроме тебя у нас нет. Посуди сам — во-первых, у тебя отличная анкета! Олимпийский чемпион, Герой, популярный, известный писатель, успешный предприниматель, да и… ты себя в зеркало видел — просто красавчик, — тут оба Евгения негромко рассмеялись. — Плюс семья у тебя…
— Семью трогать не будем, — ощетинился я.
— Ну, не будем — так не будем. В конце концов, кому как не тебе решать, как тебе вести твою собственную избирательную компанию? Так что все в твоих руках… — блин, да они даже финансирование моей избирательной компании на меня повесили!
Но и плюшки были заметные. Валютный счет нам открыли буквально на следующий день после этого разговора. Более того, когда я попробовал прикупить себе через него некоторую часть валюты на свои собственные деньги — это получилось. Нет, конечно, я не действовал совсем уж внаглую — эти деньги потом реально были отправлены в США для выплаты роялти парочке авторов, книги которых уже ушли в продажу, просто денег за них из торговли мы на тот момент не получили… но я понял, что у меня появился канал практически легальной закупки валюты. Правда по бешеному курсу, потому как даже с рук ее можно было купить куда дешевле. Но это все еще нелегальное и противозаконное действие, уголовную ответственность за которое пока никто не отменил. Причем, «уголовка» грозила не только за покупку, но даже и за сам факт владения валюты… Впрочем, на самом деле, сажать за это уже практически перестали. Но, раз уж я влезал в политику, да еще и, считай, в одиночку, беречься пока следовало капитально. Тут как бы, даже, наоборот, на провокации не нарваться! Валюта же была нужна. А покупка ее через биржу, являлась вполне легальной… Хотя, где-то через пару месяцев после позора с ГКЧП я все равно собирался озаботиться покупкой достаточно крупной суммы в «налике». Ну чтобы хватило на жизнь мне и родным, в течение следующих пары лет. После ГКЧП начнется такой дерибан ресурсов и полномочий, что все правоохранительные органы окажутся напрочь парализованными. Так что тогда это станет уже практически безопасным. Рассчитывать же на рубли в ближайшие два года смысла не было — то, что заработаешь, уже к концу месяца обесценится в полтора-два раза. И так месяц за месяцем… А вот потихоньку продавая «баксы» по ежедневно изменяющемуся курсу и немедленно тратя все выменянное на текущие нужды прожить следующие два года можно было вполне нормально. Если, конечно, действовать с умом и особенно не светиться. Потому как бандитизм в этот период так же расцветет пышным цветом. Вследствие чего просто выйдя из дома поменять немножко долларов на рубли вполне можно в процессе данного действа не только расстаться с первыми так и не получив вторые, но и вообще лишиться жизни. Причем, даже если ты собираешься сделать это в официальном банковском обменнике. Они, почитай, все в это время крышевались какими-то бандами.
Далее, мне было обещано сразу же после получении мною мандата депутата поспособствовать в получении дипломатического паспорта. Депутаты и так имеют на него право, но, по правилам, выдавать его должны только на время служебных командировок в составе официальных делегаций. Однако, когда и где в мире депутаты строго следовали правилам? Они ж сами — власть! Ну, может, не все, но самые влиятельные так уж точно… Вот мне и пообещали, что я войду в когорту таких «не всех». Ну так — бочком и на краешке… При этом и обычный заграничный паспорт у меня тоже сохранялся. А еще, нам, наконец-то, удалось решить вопрос с заграничным паспортом для Аленки. А вы как думали? Заграничный паспорт для обычного гражданина все еще был этакой «вещью в себе», и получить его просто по желанию, ну как это было в РФ — написать заявление на «Госуслугах», а потом просто подойти к указанному времени и, выполнив несложные манипуляции, получить в руки красную книжку, было невозможно. Да даже и по-другому — несколько раз выстояв дикую очередь с записью на ладошке химическим карандашом (на фотографирование, на заполнение анкеты, на подачу документов, на собеседование и так далее) — тоже очень непросто… В прежние времена его вообще выписывали только в том случае, если у тебя на руках имелось железобетонное основание такой необходимости — направление в служебную командировку за границу, имеющаяся на руках турпутевка, одобренное «свыше» приглашение на участие в некоем международном мероприятии типа того же Кошицкого марафона или, там, вручение Нобелевской премии либо заявление о переезде на постоянное место жительство за границей, с будущим непременным отказом от советского гражданства… Это, почитай, и все. Иначе — и не подходи! Причем, ту же турпутевку нельзя было пойти и просто купить. Они «выделялись». Причем, по блату. И после скрупулезного рассмотрения твоей личности на партийном, комсомольском либо профсоюзном собрании, с последующим утверждением его результатов в райкоме или горкоме партии (причем, даже если ты беспартийный), а так же непременной беседой с сотрудниками соответствующих органов. Иначе никак… Это нам удалось… нет, не обойти все эти ступени — мы их тоже все преодолели, но сделать это с минимальным напрягом, потому как все наши поездки за границу были, ни больше, ни меньше как частью некоторых «игр больших дядей», а для всех остальных эта «дорожка» была усыпана массой ухабов… Сейчас, правда, с паспортом, вроде как, должно было стать полегче — сказывался общий развал и некоторое умягчение нравов, но, увы, именно что «вроде как». Потому что закаленные десятилетиями советской действительности сотрудники ОВИР инстинктивно мгновенно дружно смыкали шеренги перед всякими «левыми», желающими прикоснуться к ранее запретному. Нет, отказать они права не имели, но тянули и отфутболивали просто виртуозно. То «бланков нет», то «начальник занят — зайдите на следующей неделе», то «прием документов временно приостановлен поскольку идет пересмотр размеров госпошлин», ну и так далее… А тут буквально через неделю после состоявшегося разговора нам просто позвонили из ОВИР, в котором нас все это время отфутболивали, и очень вежливо пригласили на прием, с которого Аленка вернулась с круглыми глазами, глупой улыбкой и с новеньким паспортом в руках.
— Так это что, Ром, мы теперь можем просто взять и поехать в гости к Изабель?_ слегка ошарашенно спросила она меня, когда закончила любоваться выданным документом.
— Если напишет нам приглашения — то не вижу проблем, — пожал я плечами. — Иначе те же французы хрен визу дадут… Только, знаешь, пару-тройку месяцев я точно буду сильно загружен. Так что, если думаешь слетать в это время — придется тебе лететь одной.
Жена задумалась, а потом решительно мотнула головой.
— Нет если лететь — так вместе. И-и-и… я хочу и детей взять. Их мне в паспорт записали. Как думаешь, нас всех вместе выпустят?
— Думаю — теперь да, — с некоторым сомнением в голосе ответил я. Ну да, в СССР была практика отправлять в командировки или отпускать в поездки мужа без жены, родителей без детей и так далее. Типа оставляя заложников. Но она, вроде как, за последние несколько лет уже сошла на нет. Ну, или, вот-вот сойдет.
Новый «синопсис» я опять написал за месяц. В принципе, от предыдущего он отличался не слишком. Единственным серьезным отличием был большой международный блок. Я написал, что раздрай между КНР и Западом в связи с жестоким подавлением протестов на площади Тяньаньмэнь не затянется надолго, и Китай продолжит движение по пути «мировой фабрики», с каждым годом все больше набирая вес и силу. В связи с чем в ближайшие десятилетия начнет возрастать значимость Транссиба и БАМа. Предупредил о долгом и кровавом распаде Югославии, который непременно закончится бомбежками НАТО. Написал о скором расширении этого блока, и непременном включении в его состав всех бывших стран соцсодружества и бывших союзных республик Прибалтики. Ну и остального по мелочи, что смог вспомнить. Вот только вспомнилось немного. Если честно, за международными событиями я всегда следил весьма небрежно. А уж в девяностые мне вообще было совершенно не до этого. Семью бы прокормить…
ГКЧП и оборона Белого дома пролетели мимо меня. Я был сильно занят выборами. Впрочем, я и не планировал никак в этом участвовать — ни на той, ни на другой стороне. Как говорится — чума на оба ваши дома… В отличие от прошлого раза. Тогда я к девяносто первому уже дослужился до капитана и дорос до офицера управления полка. Так вот, девятнадцатого августа нас подняли по тревоге и посадили «на казарму». Мы работали и, краем глаза, пялились в телевизор, в свободную минутку забегая в Ленинскую комнату роты МТО, которая размещалась в другом крыле здания управления, а также прямо на рабочих местах слушали радио… ох как мне тогда хотелось бросить все и рвануть в Москву «защищать демократию» и «бороться за свободу». И, по-моему, наш начпо, это дело просек. Вследствие чего, когда управление разбили на ночь на две смены, одна из которых должна была постоянно находиться на рабочих местах отрабатывая документы и в полной готовности к действиям, а второй было разрешено отдыхать, но прямо здесь, в расположении, и не раздеваясь, он заткнул меня именно в первую смену, вместе с собой, и загрузил по полной — той самой отработкой документов, ночными проверками караулов, всякими личными поручениями и так далее. Так что всю свою смену я мотался по всему расположению и караулам как сраный рэкс, вследствие чего по ее окончанию у меня не осталось никаких сил куда-то ехать. А когда я проснулся на следующий день — стало ясно, что все уже, можно сказать, закончилось. Белый дом защитили без меня. Нет, время на «примазаться» еще было, но именно и только на это. И я посчитал что так будет уже нечестно. Типа, если бы я поехал, когда еще ничего было не ясно — тогда да, а вот так, изображать из себя защитника недостойно… А ровно через год я благодарил бога, судьбу и, наверное, начпо за то, что в августе девяносто первого у меня не получилось поехать в Москву. И потому я могу честно, и с немалым облегчением, заявить, что я лично к установлению этого чудовищного режима, который уничтожает мою страну и грабит и убивает людей, не имею никакого отношения…
— Ну, спасибо, бабушки — просветили. В какой, говорите, квартире они живут?
— В осьмнадцатой. На третьем этаже вон в том подъезде… совсем житья от них нет!
— Да-да, я понял, — я поднялся и, вежливо попрощавшись с бабушками, двинулся дальше по своему будущему округу. А как вы думали? Политическая борьба и выборы на альтернативной основе во всей своей красе. Как потопаешь — так и полопаешь… Нет, все остальные методы так же присутствовали — от листовок в почтовые ящики и раздачи календариков с моим портретом, до предвыборных митингов и иных «встреч с избирателями». Причем, это там, в моем будущем все это выглядело если не «кустарщиной», то «деревенскими играми», здесь же к подобному еще совершенно не привыкли. Так что всех моих конкурентов мои методы ведения предвыборной компании приводили в настоящий шок. Ну как же — не просто морду будущего депутата где-то вывесили на плакате, а — ты гляди, сам пришел с людьми поговорить, газету выпускает, листовки активисты раскладывают по почтовым ящикам, да еще и палатки установили с крупно сделанной надписью «общественная приемная»…
До квартиры я дополз только к одиннадцати часам. Мои еще не спали. Так что не успел я войти, как доча повисла на шее, а сын, солидно сидевший на руках у жены, по-дружески похлопал меня ручкой по щеке и сделал движение телом, намекавшее, что «Его Высочество принц-наследник» не против перебраться на руки к бате. Аленка рассмеялась и, передав мне «продолжателя фамилии», сообщила: