— В прошлый раз у тебя были содраны эти костяшки. — Хоар надавил над мизинцем и безымянным пальцем. — Потому руку и свернул. Эти костяшки далеко от остальной руки, поэтому кулак и съезжает, а удар не получается.
Хоар с силой надавил своей мозолистой ладонью на костяшки мальчика, и детский кулачок свернулся под углом к запястью.
— Видишь? — спросил Хоар.
Ули заинтересованно смотрел на свою руку, словно давно ее не видел.
— А вот эти костяшки, — пришел черед местам над указательным и средним пальцем, — сильные, хорошие. Ими и надо бить.
И Хоар, зажав кулак Ултера в своей руке, медленно ударил в свою раскрытую ладонь.
— Чувствуешь? А теперь смотри — во время удара доворачиваем кулак, — и Хоар вновь медленно показал как. А потом быстро ударил по-новому. Звук удара детского кулака по жесткой мужской ладони прозвучал над поляной.
— Ого! — притворно затряс ладонью Хоар. — Силач!
— Нет, силач — это Тарх, — ответил мальчик. — Он быка одним ударом свалить может. Его так и прозвали — Бык.
— Ты его знаешь? — заинтересовался Хоар.
— Да, — кивнул Ултер. Голос его вновь упал до шепота. — Друг отца… Он нас с братом на плечи… — Мальчик поджал губы и замолчал.
Утешителя из Хоара не получилось, не стоило и пытаться. Он сунул в руки Ултера хлеб, луковицу с зеленым пером, кусок сыра и глиняную кружку с горячим настоем.
— Ешь, — буркнул он.
Когда едят-пьют — тогда не плачут. Хоар отломил еще одну краюху хлеба и отрезал сыра. Подходя к арбе, он вновь увидел над горизонтом черную тучу, подсвеченную закатным солнцем.
— Что ты все в небо смотришь? — сварливо встретил его Хродвиг, беря двумя руками кружку и жестом отказываясь от еды.
— Там дым, Хранитель. Второй день как увидел.
— И что? — после короткого глотка спросил Хродвиг.
— Дым в горах всегда не к добру, — ответил Хоар. — Я подумал… Ты рассказывал — вдруг чума…
Хродвиг сделал еще один глоток и протянул Хоару чашку. Потом ухватил спутника за плечо и вылез из арбы. Приложил ладонь к глазам, сощурившись. Посмотрел недолго, повернулся и забрал кружку.
— Мы столько лет рядом, но ты так толком и не знаешь гор. Мы все боялись твоих мнимых врагов… — задумался старик. Отхлебнул настоя и сказал: — Это не чума. Колодец горит. Земляное масло подожгли.
Хоар помолчал, обдумывая услышанное и все, что он знал о Колодце.
— Колодец — владение Империи. Империя — это рабы… — вслух размышлял он. Ултер заинтересовался услышанным и подошел ближе. — Рабы взбунтовались?
— Похоже на то, — кивнул Хродвиг. А потом махнул рукой. — Рабы не опаснее червей. И место им тоже в земле. Бывших рабов не бывает. Мой внук размажет их по окрестным скалам тонким слоем; правда, правнучек? — Хродвиг потрепал Ули по голове, стряхивая соломинки, и заухал. Его уханье кануло в густую пелену тумана и, отражаясь от невидимых стен ущелья, полетело-поскакало над горами, пока не утихло вдали.
Ночью никто не тревожил их привал, но Хоар почти не сомкнул глаз. Мысль о том, что огромная толпа рабов в самом центре гор стала неуправляемой, не давала уснуть. Хоар пытался предугадать развитие событий, но слишком плохо знал те места, в этом Хранитель был прав. Промаявшись без толку, Хоар сменил на посту Третьего.
По давней привычке улегшись под арбу, он слушал звуки ночи и то и дело возвращался к мысли, какой будет его жизнь без Хродвига. Занятие это было бессмысленное, все равно что трогать языком больной зуб: глупо, чревато болью, но заставить себя не бередить зуб невозможно. А наутро, едва развиднелось, Хоар спустился к ручью, чтобы набрать воды. Когда он поднялся к месту ночлега, то вновь почувствовал на себе чей-то взгляд.
Глава 5
Арратой. Колодец, Старый пост
На чахлых деревцах, скалах и валунах собрался десяток воронов. Птицы расселись полукругом над полем боя и внимательно смотрели за происходящим. Увиденное тревожило их, и они то и дело коротко переговаривались о чем-то друг с другом.
«Известно о чем, — лениво подумал Арратой. — Тоже добычу делят».
Если бы не хлопья густого, как простокваша, дыма, в ясном горном небе уже нарезали бы круги и стервятники. Следом за стервятниками прибежали бы шакалы — даже здесь, на высокогорье, их хватало.
«Зря ругаетесь, — злорадно подумал Арратой, глядя на жирных, черных как смоль воронов. — Никого вам не оставят. Разве что требуху в пыли поворошите».
Вчерашний раб-учетчик, бывший купец и знаток языка дорча, невольный лазутчик, Арратой сидел у резервуара для земляного масла, подпирая спиной каменный борт. Он проследил взглядом, как мимо протащили за ноги безжизненное голое тело. Голова подпрыгивала на ухабах, словно живая. Как будто упрашивала: «Нет-нет-нет-нет… не делайте этого». Чумазые рабы, подтащив свою ношу с подветренной стороны Колодца, где жар не так чувствовался и клубы дыма относило в сторону, торопливо швырнули тело за край. Сделав дело, споро повернулись и пошли назад. А мимо уже волокли следующий труп.
«Теперь, после драки, и не понять, кто есть кто. Наш или дорожник. — Арратой присмотрелся. Голова размозжена булыжником — лица не разглядеть. Он вспомнил Плака с увесистым камнем на плече и передернул плечами. — Дорожник, — решил Арратой. — Слишком белый и чистый».
— Эй, учетчик! — раздалось вдруг неподалеку.
— Я Арратой, — ответил бывший купец.
— Да хоть клибб вареный, — всклокоченный, весь измазанный непонятно чем — кровью, земляным маслом, пылью (или всем разом), низенький мужичок сплюнул. — Тебя Череп кличет.
— Раз кличет, надо идти, — согласился Арратой, поднимаясь. — Где он?
— Все там же! — Мужичок махнул рукой в сторону обломков скалы, откуда недавно командовал боем и работал пращой Коска Копон по прозвищу Череп.
Не ответив, Арратой двинулся вниз, ближе к месту боя. Мимо волокли еще одно тело, и Арратой посторонился. Вкалывали вчерашние рабы, как муравьи, не знающие устали. Работали зло, азартно и с огоньком в глазах. В Колодце, с надсмотрщиками за спиной, такого Арратой не замечал. Впрочем, где те надсмотрщики? Известно где — там же, где и дорожники, — в Колодце.
У Арратоя хоть и немного, но было время подумать и понять, что единственная причина их успеха — Коска Копон по прозвищу Череп. Его решительность, жестокость и целеустремленность помогли мгновенно сплотить и возглавить неуправляемую толпу бунтовщиков, сколотив из них какое-то подобие воинского соединения. Череп был единственным из всех, кто понимал, что он делает и для чего.
Но насколько далеко он смотрит, на сколько шагов вперед просчитывает свои действия? Арратой успел прокрутить в голове несколько вариантов развития событий, и все они кончались одним. Смертью. Смерть была разной — от рук горцев, имперцев, самих восставших. В конце концов, смерть есть смерть. И потому все чаще Арратой вспоминал свой прежний план побега — тихий, скромный и надежный. Теперь уже нельзя взять с собой Клопа или Киора с Егером… Но это детали. Основа плана была верной: побег, горское золото, гьерд Мадлл, новая личина в Империи. Осталась одна малость — придумать, как оказаться в своей комнатке рядом с Рабской книгой в Старом посту, самом укрепленном сооружении в этой части гор.
— Ты пращник? С островов? — подходя, Арратой услышал гулкий, как из бочки, голос Плака.
«И здесь выжил. Вот везучий!» — восхитился бывший купец.
— Глазастый, — это отвечает голос Коски. — С островов, верно. А ты борец?
— Как узнал? — спросил Плак.
Арратой наконец подошел к месту, где разместились победители. Те, кого позвал Череп.
— Стойка борцовская. И двигаешься как борец, — пояснил Коска. — Проходи, Арратой. Садись. Пиво себе наливай.
Только сейчас Арратой увидел, что собравшиеся сидят с глиняными кружками полукругом рядом с небольшим бочонком. Крышку бочонка грубо выломали и набирали пиво, как воду, погружая кружки сверху. Арратой схватил пустую кружку и зачерпнул напитка, замочив руку. Сделал долгий-долгий глоток. Пиво он не жаловал, предпочитая вино, но не пил ни того ни другого уже несколько лет. Дрянной напиток отдавал смолой и волей, пощипывая небо. Арратой отдышался и вновь приложился к кружке.
— Гляди, соскучился! — подначил его Клоп, и все, кроме Черепа, засмеялись.
Арратой махнул рукой, допивая кружку, и зачерпнул еще. Нашел свободное местечко и присел. Клоп, Егер, Киор и Плак сидели прямо на земле, а Арратой, как и Коска, сел на плоский камень, подстелив свой короткий плащ.
— Откуда пиво? — поинтересовался Арратой.
Победители уселись в тени больших валунов, пили пиво и смотрели, как потрошат тела побежденных. Впрочем, и про своих не забывали. Под внимательными взглядами командиров росли две груды: одна сложена из оружия, другая — из одежды, снаряжения и всего прочего.
— Что ты стоишь? Вопли любишь слушать, Безносый тебя забери?! — вдруг оглушительно заорал Коска, вскакивая. — Добей уже этого ублюдка! — Коска хлопнул раскрытой ладонью по камню и рассерженно затряс отбитой рукой.
«Еще не отошел от схватки, кровь бурлит», — отметил Арратой.
— У горцев в караулке нашли. Еле выцарапали. Наши сучьи дети хлебали прямо из бочки! — хохотнул Клоп. Лицо его раскраснелось, глаза блестели.
Арратой осмотрелся и понял, что место выбрано идеально — поле боя отлично просматривалось. Вот почему сюда бежал Коска как ошпаренный, уворачиваясь от дротиков. Кто-то расторопный уже подобрал их и положил рядом. Выходило никак не меньше десятка. Арратой задрал голову и посмотрел на самый высокий валун, откуда вел бой Коска. И как забрался-то? Со стороны казалось, что Череп легко и просто вспорхнул на самый верх, как кузнечик. Арратой глянул на длинные, перевитые мышцами ноги Коски. Рассеянно крутивший в руках два куска порванной пращи, Череп поймал взгляд Арратоя и посмотрел на него. Арратой поспешно отвел взгляд и уставился в землю перед собой.
— Дорожник, сучий потрох, меня с ног сбил! — толкнув Арратоя, крикнул Клоп. — Так я ему и второму рядом колени подрезал.
— Ага. А меня чуть Плак не прибил. Прет, как секач, тесаком машет во все стороны, — хихикнул Киор, прикладываясь к кружке.
— Мне под руку лезть не надо, — прогудел здоровяк. Поставив перед собой кружку, он смотрел, как медленно исчезает пена. — Дурной становлюсь. Меня за это в рабы и наладили.
— Своих рубанул? — подал голос Череп.
— Ага. Не единожды, — кивнул головой Плак. Он дождался, когда осядет пена, одним махом осушил кружку и отер губы. Раскатисто рыгнув, поднялся и вразвалочку подошел к бочонку. — Пограничная амаранская тысяча, слыхал?
«Вот и еще один служивый в нашем войске», — подумал Арратой. После этой схватки уже не было сомнений, что Коска Копон служил в армии Империи. Оставались вопросы, где служил, каким количеством воинов командовал и как стал рабом. Но Арратой будет последним человеком, кто станет выспрашивать Черепа об этом.
— С кем воевал?
— Известно с кем — у Амарана болотники под боком. — Плак, наклонив кружку, медленно погружал ее в бочонок.
— Так они вроде наши давным-давно, — встрял в разговор Егер. Он сидел в сторонке, прихлебывая пиво. Перед ним ждали своего часа две полные кружки.
— Наши, да не наши, — буркнул Плак, с неодобрением посмотрев на три кружки кривоногого Егера. — Там племен в этих болотах — немерено. Как и здесь проклятых горцев. Дорча-морча-хворча… Только здесь, в горах, под ихним даном большинство, а там… Тоже свой ксен есть, конечно, и столица. А вот вокруг… На каждой кочке свой вождишка. Кто с нами, в общем, кто против… Воюем.
При упоминании дана настроение у Арратоя испортилось. Он представил, как горячит коня молодой дан, вместе со своими ближниками торопясь сюда, на зов дыма, к Колодцу. Надо бы ему убираться, и поскорее!
— Куда дальше, делать что будем? — спросил Череп, решительно отбросив порванную пращу. Он обвел взглядом всех пятерых.
— Что делать? В село надзирателей наведаемся! — пьяно заорал Клоп. — Ублюдки, кости нам, как собакам, бросали… Мне один раз в голову попали. Наведаемся и баб их попользуем.
— И пиво все выпьем, — поддакнул Киор.
— Драться надо, — согласился Плак. — Только хорошая драка это стадо вместе держит. — Здоровяк кивнул на восставших рабов, что обдирали трупы.
Хоар с силой надавил своей мозолистой ладонью на костяшки мальчика, и детский кулачок свернулся под углом к запястью.
— Видишь? — спросил Хоар.
Ули заинтересованно смотрел на свою руку, словно давно ее не видел.
— А вот эти костяшки, — пришел черед местам над указательным и средним пальцем, — сильные, хорошие. Ими и надо бить.
И Хоар, зажав кулак Ултера в своей руке, медленно ударил в свою раскрытую ладонь.
— Чувствуешь? А теперь смотри — во время удара доворачиваем кулак, — и Хоар вновь медленно показал как. А потом быстро ударил по-новому. Звук удара детского кулака по жесткой мужской ладони прозвучал над поляной.
— Ого! — притворно затряс ладонью Хоар. — Силач!
— Нет, силач — это Тарх, — ответил мальчик. — Он быка одним ударом свалить может. Его так и прозвали — Бык.
— Ты его знаешь? — заинтересовался Хоар.
— Да, — кивнул Ултер. Голос его вновь упал до шепота. — Друг отца… Он нас с братом на плечи… — Мальчик поджал губы и замолчал.
Утешителя из Хоара не получилось, не стоило и пытаться. Он сунул в руки Ултера хлеб, луковицу с зеленым пером, кусок сыра и глиняную кружку с горячим настоем.
— Ешь, — буркнул он.
Когда едят-пьют — тогда не плачут. Хоар отломил еще одну краюху хлеба и отрезал сыра. Подходя к арбе, он вновь увидел над горизонтом черную тучу, подсвеченную закатным солнцем.
— Что ты все в небо смотришь? — сварливо встретил его Хродвиг, беря двумя руками кружку и жестом отказываясь от еды.
— Там дым, Хранитель. Второй день как увидел.
— И что? — после короткого глотка спросил Хродвиг.
— Дым в горах всегда не к добру, — ответил Хоар. — Я подумал… Ты рассказывал — вдруг чума…
Хродвиг сделал еще один глоток и протянул Хоару чашку. Потом ухватил спутника за плечо и вылез из арбы. Приложил ладонь к глазам, сощурившись. Посмотрел недолго, повернулся и забрал кружку.
— Мы столько лет рядом, но ты так толком и не знаешь гор. Мы все боялись твоих мнимых врагов… — задумался старик. Отхлебнул настоя и сказал: — Это не чума. Колодец горит. Земляное масло подожгли.
Хоар помолчал, обдумывая услышанное и все, что он знал о Колодце.
— Колодец — владение Империи. Империя — это рабы… — вслух размышлял он. Ултер заинтересовался услышанным и подошел ближе. — Рабы взбунтовались?
— Похоже на то, — кивнул Хродвиг. А потом махнул рукой. — Рабы не опаснее червей. И место им тоже в земле. Бывших рабов не бывает. Мой внук размажет их по окрестным скалам тонким слоем; правда, правнучек? — Хродвиг потрепал Ули по голове, стряхивая соломинки, и заухал. Его уханье кануло в густую пелену тумана и, отражаясь от невидимых стен ущелья, полетело-поскакало над горами, пока не утихло вдали.
Ночью никто не тревожил их привал, но Хоар почти не сомкнул глаз. Мысль о том, что огромная толпа рабов в самом центре гор стала неуправляемой, не давала уснуть. Хоар пытался предугадать развитие событий, но слишком плохо знал те места, в этом Хранитель был прав. Промаявшись без толку, Хоар сменил на посту Третьего.
По давней привычке улегшись под арбу, он слушал звуки ночи и то и дело возвращался к мысли, какой будет его жизнь без Хродвига. Занятие это было бессмысленное, все равно что трогать языком больной зуб: глупо, чревато болью, но заставить себя не бередить зуб невозможно. А наутро, едва развиднелось, Хоар спустился к ручью, чтобы набрать воды. Когда он поднялся к месту ночлега, то вновь почувствовал на себе чей-то взгляд.
Глава 5
Арратой. Колодец, Старый пост
На чахлых деревцах, скалах и валунах собрался десяток воронов. Птицы расселись полукругом над полем боя и внимательно смотрели за происходящим. Увиденное тревожило их, и они то и дело коротко переговаривались о чем-то друг с другом.
«Известно о чем, — лениво подумал Арратой. — Тоже добычу делят».
Если бы не хлопья густого, как простокваша, дыма, в ясном горном небе уже нарезали бы круги и стервятники. Следом за стервятниками прибежали бы шакалы — даже здесь, на высокогорье, их хватало.
«Зря ругаетесь, — злорадно подумал Арратой, глядя на жирных, черных как смоль воронов. — Никого вам не оставят. Разве что требуху в пыли поворошите».
Вчерашний раб-учетчик, бывший купец и знаток языка дорча, невольный лазутчик, Арратой сидел у резервуара для земляного масла, подпирая спиной каменный борт. Он проследил взглядом, как мимо протащили за ноги безжизненное голое тело. Голова подпрыгивала на ухабах, словно живая. Как будто упрашивала: «Нет-нет-нет-нет… не делайте этого». Чумазые рабы, подтащив свою ношу с подветренной стороны Колодца, где жар не так чувствовался и клубы дыма относило в сторону, торопливо швырнули тело за край. Сделав дело, споро повернулись и пошли назад. А мимо уже волокли следующий труп.
«Теперь, после драки, и не понять, кто есть кто. Наш или дорожник. — Арратой присмотрелся. Голова размозжена булыжником — лица не разглядеть. Он вспомнил Плака с увесистым камнем на плече и передернул плечами. — Дорожник, — решил Арратой. — Слишком белый и чистый».
— Эй, учетчик! — раздалось вдруг неподалеку.
— Я Арратой, — ответил бывший купец.
— Да хоть клибб вареный, — всклокоченный, весь измазанный непонятно чем — кровью, земляным маслом, пылью (или всем разом), низенький мужичок сплюнул. — Тебя Череп кличет.
— Раз кличет, надо идти, — согласился Арратой, поднимаясь. — Где он?
— Все там же! — Мужичок махнул рукой в сторону обломков скалы, откуда недавно командовал боем и работал пращой Коска Копон по прозвищу Череп.
Не ответив, Арратой двинулся вниз, ближе к месту боя. Мимо волокли еще одно тело, и Арратой посторонился. Вкалывали вчерашние рабы, как муравьи, не знающие устали. Работали зло, азартно и с огоньком в глазах. В Колодце, с надсмотрщиками за спиной, такого Арратой не замечал. Впрочем, где те надсмотрщики? Известно где — там же, где и дорожники, — в Колодце.
У Арратоя хоть и немного, но было время подумать и понять, что единственная причина их успеха — Коска Копон по прозвищу Череп. Его решительность, жестокость и целеустремленность помогли мгновенно сплотить и возглавить неуправляемую толпу бунтовщиков, сколотив из них какое-то подобие воинского соединения. Череп был единственным из всех, кто понимал, что он делает и для чего.
Но насколько далеко он смотрит, на сколько шагов вперед просчитывает свои действия? Арратой успел прокрутить в голове несколько вариантов развития событий, и все они кончались одним. Смертью. Смерть была разной — от рук горцев, имперцев, самих восставших. В конце концов, смерть есть смерть. И потому все чаще Арратой вспоминал свой прежний план побега — тихий, скромный и надежный. Теперь уже нельзя взять с собой Клопа или Киора с Егером… Но это детали. Основа плана была верной: побег, горское золото, гьерд Мадлл, новая личина в Империи. Осталась одна малость — придумать, как оказаться в своей комнатке рядом с Рабской книгой в Старом посту, самом укрепленном сооружении в этой части гор.
— Ты пращник? С островов? — подходя, Арратой услышал гулкий, как из бочки, голос Плака.
«И здесь выжил. Вот везучий!» — восхитился бывший купец.
— Глазастый, — это отвечает голос Коски. — С островов, верно. А ты борец?
— Как узнал? — спросил Плак.
Арратой наконец подошел к месту, где разместились победители. Те, кого позвал Череп.
— Стойка борцовская. И двигаешься как борец, — пояснил Коска. — Проходи, Арратой. Садись. Пиво себе наливай.
Только сейчас Арратой увидел, что собравшиеся сидят с глиняными кружками полукругом рядом с небольшим бочонком. Крышку бочонка грубо выломали и набирали пиво, как воду, погружая кружки сверху. Арратой схватил пустую кружку и зачерпнул напитка, замочив руку. Сделал долгий-долгий глоток. Пиво он не жаловал, предпочитая вино, но не пил ни того ни другого уже несколько лет. Дрянной напиток отдавал смолой и волей, пощипывая небо. Арратой отдышался и вновь приложился к кружке.
— Гляди, соскучился! — подначил его Клоп, и все, кроме Черепа, засмеялись.
Арратой махнул рукой, допивая кружку, и зачерпнул еще. Нашел свободное местечко и присел. Клоп, Егер, Киор и Плак сидели прямо на земле, а Арратой, как и Коска, сел на плоский камень, подстелив свой короткий плащ.
— Откуда пиво? — поинтересовался Арратой.
Победители уселись в тени больших валунов, пили пиво и смотрели, как потрошат тела побежденных. Впрочем, и про своих не забывали. Под внимательными взглядами командиров росли две груды: одна сложена из оружия, другая — из одежды, снаряжения и всего прочего.
— Что ты стоишь? Вопли любишь слушать, Безносый тебя забери?! — вдруг оглушительно заорал Коска, вскакивая. — Добей уже этого ублюдка! — Коска хлопнул раскрытой ладонью по камню и рассерженно затряс отбитой рукой.
«Еще не отошел от схватки, кровь бурлит», — отметил Арратой.
— У горцев в караулке нашли. Еле выцарапали. Наши сучьи дети хлебали прямо из бочки! — хохотнул Клоп. Лицо его раскраснелось, глаза блестели.
Арратой осмотрелся и понял, что место выбрано идеально — поле боя отлично просматривалось. Вот почему сюда бежал Коска как ошпаренный, уворачиваясь от дротиков. Кто-то расторопный уже подобрал их и положил рядом. Выходило никак не меньше десятка. Арратой задрал голову и посмотрел на самый высокий валун, откуда вел бой Коска. И как забрался-то? Со стороны казалось, что Череп легко и просто вспорхнул на самый верх, как кузнечик. Арратой глянул на длинные, перевитые мышцами ноги Коски. Рассеянно крутивший в руках два куска порванной пращи, Череп поймал взгляд Арратоя и посмотрел на него. Арратой поспешно отвел взгляд и уставился в землю перед собой.
— Дорожник, сучий потрох, меня с ног сбил! — толкнув Арратоя, крикнул Клоп. — Так я ему и второму рядом колени подрезал.
— Ага. А меня чуть Плак не прибил. Прет, как секач, тесаком машет во все стороны, — хихикнул Киор, прикладываясь к кружке.
— Мне под руку лезть не надо, — прогудел здоровяк. Поставив перед собой кружку, он смотрел, как медленно исчезает пена. — Дурной становлюсь. Меня за это в рабы и наладили.
— Своих рубанул? — подал голос Череп.
— Ага. Не единожды, — кивнул головой Плак. Он дождался, когда осядет пена, одним махом осушил кружку и отер губы. Раскатисто рыгнув, поднялся и вразвалочку подошел к бочонку. — Пограничная амаранская тысяча, слыхал?
«Вот и еще один служивый в нашем войске», — подумал Арратой. После этой схватки уже не было сомнений, что Коска Копон служил в армии Империи. Оставались вопросы, где служил, каким количеством воинов командовал и как стал рабом. Но Арратой будет последним человеком, кто станет выспрашивать Черепа об этом.
— С кем воевал?
— Известно с кем — у Амарана болотники под боком. — Плак, наклонив кружку, медленно погружал ее в бочонок.
— Так они вроде наши давным-давно, — встрял в разговор Егер. Он сидел в сторонке, прихлебывая пиво. Перед ним ждали своего часа две полные кружки.
— Наши, да не наши, — буркнул Плак, с неодобрением посмотрев на три кружки кривоногого Егера. — Там племен в этих болотах — немерено. Как и здесь проклятых горцев. Дорча-морча-хворча… Только здесь, в горах, под ихним даном большинство, а там… Тоже свой ксен есть, конечно, и столица. А вот вокруг… На каждой кочке свой вождишка. Кто с нами, в общем, кто против… Воюем.
При упоминании дана настроение у Арратоя испортилось. Он представил, как горячит коня молодой дан, вместе со своими ближниками торопясь сюда, на зов дыма, к Колодцу. Надо бы ему убираться, и поскорее!
— Куда дальше, делать что будем? — спросил Череп, решительно отбросив порванную пращу. Он обвел взглядом всех пятерых.
— Что делать? В село надзирателей наведаемся! — пьяно заорал Клоп. — Ублюдки, кости нам, как собакам, бросали… Мне один раз в голову попали. Наведаемся и баб их попользуем.
— И пиво все выпьем, — поддакнул Киор.
— Драться надо, — согласился Плак. — Только хорошая драка это стадо вместе держит. — Здоровяк кивнул на восставших рабов, что обдирали трупы.