- Зажми этим рану, это остановит кровь, больше ты ему уже ничем не поможешь, скоро здесь будут медики и милиция, мы должны уходить, а за него мы вместе помолимся.

- К чёрту твои молитвы! - Карась приподнял голову и наверное впервые в своей жизни поступил по мужски, - пистолет, - прошептал он.

- Что пистолет?

- Дай мне свой пистолет.

Савелий тут же поднял Веркин браунинг, протёр его полотенцем и сунул Карасю в руку. После этого монах приезжал рану и поднялся.

- Пойдём, - Савелий поднял с полу икону и потянул Верку за руку.

- Нет, так нельзя, нельзя же…

- Мы помолимся за него потом, а сейчас нужно уходить. И Верка, сглатывая слезы, вслед за Савелием, двинулась к выходу.

Андрес Янович снова прервал рассказ и попросил жену сделать ему чая. Он пил долго, всё время молчал и о чём то думал. Настя и Веня тихонько сидели и ждали, что будет дальше.

Наконец Веня не выдержал:

- Эта вся история?

- Почти, - ответил Андрес Янович.

- Хорошо, но напрашивается вопрос: откуда вы всё это узнали?

- Через два дня, тело Верки нашли на пустыре в Борисовичах. Кто-то задушил её. Эту смерть никак не связали с ограблением монастыря. Милиция посчитала, что убийца один из Веркиных клиентов. Его так и не нашли, так как Карася, Жилу и Мартына нашли совсем в другом месте. И именно при них нашли украденные в монастыре ценности. В ограблении монастыря обвинили именно их троих. Был суд, Карась признался в краже из монастыря и получил новый срок. Уже в камере, когда ему сообщили, что Верка мертва, Карась рассказал свою историю одному из своих сокамерников. Это был человек Архимеда, поэтому, когда он вышел из тюрьмы, то поведал эту историю мне.

- Получается Савелий убил Верку и забрал икону себе? - спросила Настя.

- Савелий был влюблён Верку. Если он и убил и ее, то сделал он это явно не из-за иконы.

- Почему вы так думаете?

Андрес Янович поднялся, спустился в свой сад, и ууе стоя среди гибискусов, спросил:

- Вы ведь приехали сюда на машине? Не желаете немного прокатиться?

- Если это нужно для дела, то разумеется, поедем куда скажете, - сказала Настя.



***

Уже смеркалось, но доехали быстро. Саня Зорин задремал на переднем сиденье, Михалыч на этот раз тоже молчал, и лишь изредка, поглядывал на садовода в заднее зеркало. Когда показались башни Кремля, Саня тут же проснулся. Белокаменные стены, высокие башни и маковки церквей. Монастырь был больше похож на крепость, нежели на место обитания смиренных иноков. Они проехали к проездным воротам и остановились. Садовод подошёл к воротам и громко постучал. Двери отворились лишь спустя полчаса, как объяснил Андрес Янович, придётся подождать окончания вечерней службы. Архимандрит Феофан оказался крепким, чернобородым мужчиной лет пятидесяти. Он был широкоплеч, но не грУзин. В его волосах местами пробивалась седина, его лицо казалось немного отрешённым, и чем то походил он на маску. Андрес Янович поклонился священнику и поцеловал ему руку.

- Вы, скорее всего, не причисляете себя к людям верующим, но я исповедую православие, поясню Садовод Насте и обратился на этот раз уже к настоятелю, - ваше преподобие. Мои друзья интересуются судьбой пропавшей иконы и хотят видеть последнего, кто держал её в руках.

Настоятель подошёл к двери, позвал кого-то рукой, что-то прошептал. Он вернулся к гостям, и ровным голосом изрёк:

- Чем же вызван ваш интерес, дети мои, к нашей бесценной святыни?

- Наш новый друг рассказал нам историю, согласно которой, икону похитил один из ваших монахов, - сказала Настя, - мы хотели бы знать, куда он мог её поддевать.

- Икона утрачена, дети мои, я боюсь что на этот раз уже навсегда. А вот и тот о ком вы говорили.

Дверь распахнулась и в комнату вошёл скрюченный мужчин в монашеском одеянии.

- Савелий подойди, не бойся, эти люди не причинят тебе вреда.

Покорно покачивая головой, вошедший приблизился на пару шагов и остановился. Его глаза казались опустошёнными и смотрели куда-то в сторону, рот был приоткрыт, по куцей, совершенно седой бородёнке, скатывалось слюна.

- Это Савелий, он не сможет рассказать вам о пропавшей иконе, потому что уже давно не говорит ни слова. Новые люди его пугают, поэтому, если вы не против, я хотел бы отправить его обратно, в его келью.

- Вы увидели его, - вмешался Андрес Янович, - теперь пусть идёт, не гоже терзать убогого.

Настоятель подошёл к монаху, что-то прошептал ему на ухо, и приобняв за плечи, вывел за дверь. После этого отец Феофан перекрестился на стоявшую в уголке иконку и вернулся к гостям.

- Савелий вернулся в монастырь спустя три дня, после того как милиция нашла задушенную Верку, - продолжил Андрес Янович, - не отец Феофан, не я не смогли вытянуть из него даже слова. Мы так и не знаем, что же случилось Савелием и Веркой после того как они, забрав украденную икону, сбежали из своего жилища.

- Может мы сможем что-то выяснить, если вы расскажете нам от, чего вы вдруг начали поиски иконы, - сказал настоятель. Неужели она где-то проявила себя?

Обменявшись с Веней взглядом, Настя рассказала:


- Икону видели, она каким-то образом попала к нацистам, которые в годы войны, занимались массовой казнью людей. Если наш Савелий не прикарманил икону, то как она попала к немцам? У вас есть на этот счёт какие-нибудь предположения?

Отец Феофан изменился в лице и уточнил:

- Вы говорите про Кресты? - до сей поры бесстрастное лицо священнослужителя озарилась гневом.

- Икону видели у Дитриха Фишера, - продолжала Настя его ещё называли «Крестовском душегубом», этот человек отправлял людей в газовые камеры. Кроме этого он ещё…

- Убивал людей голыми руками, - закончил за Настю отец Феофан.

- Откуда вы это знаете? - изумился Веня.

- Сюда приходят разные люди, многие являются чтобы рассказать о своих грехах, а кто-то просто делится своей болью, какой бы эта более не была. Ко мне приезжала женщина, она часто рассказывала о Крестах и о том, что там творилось.

- Ваша знакомая побывала в Крестах? - воскликнула Настя.

- Она одна из немногих, кто сумел там выжить.

- Вы можете сказать, где нам ее искать? Она жива?

Настоятель вопросительно посмотрел на Садовода, тот кивнул.

- Я напишу вам её адрес, - ответил настоятель.





Часть шестая

Тень




Глава 1, в которой Зверева одолевают дурные предчувствия




День выдался пасмурным, но Зверев перед выходом из дома и не подумал поглядеть в окно. Пока он ехал в трамвае, начался дождь и Зверев, не прихвативший зонт, промок до нитки пока бегом бежал от установки. Войдя в здание управления, он остановился возле дежурной части, чтобы перевести дух.

- Что, Павел Васильевич, промок? Заходи ко мне, у меня, как раз, чаёк заваривается, согреешься, - предложил Гриня Голобородько, выглядывая через маленькое окошко.

- У себя согреюсь, - сказал Зверев, стряхивая с рукава воду, - сначала переодеться надо, уж потом и чаи гонять.

- Ну как знаешь. Что-то ты сегодня раненько, обычно ближе к полудню являешься. Я уж и не чаял тебя сегодня здесь застать, а ты вон чего, ни свет ни заря, явился.

- Так уж вышло, - отмахнулся Зверев.

Но Голобородько не отставал:

- И бледный ты у нас какой-то сегодня, синяки под глазами. Не выспался что ли? Небось, опять всю ночь с какой-нибудь цыпочкой амуры крутил? - Голобородько погрозил Звереву пальцем.

Тот тут же вспомнил про больную спину, ощутил настоящее удовольствие от того, что сейчас она не беспокоила.

- Карен говорил, что он нерв застудил, или что-то там такое, в любом случае лучше переодеться и поберечь себя.

- Если бы крутил, не пришёл бы так рано.

- Не спалось, вот и не выспался, - пояснил Зверев, - сам же видишь, что у нас в последнее время творится. Несколько смертей в управлении, это тебе не шутка. Война закончилась, а у нас не боевые потери. Поэтому вы уж тут поглядывайте кто входит, кто выходит.

- Так я же сменяюсь через час, а глядеть сегодня у нас сам Леонид Павлович будет . Тк что спуску никому не даст! - рассмеялся Голобородько.

- Свисток сам на дежурство заступает? С чего это?

- У нас Степан Мельников заболел, а Прохору Ильину вчера аппендикс вырезали, так что хочешь не хочешь а придётся нашему драгоценному начальнику самому службу тащиться. Пусть поработает, - Гриня понизил голос до шёпота, - а то засиделся у себя в кабинете.

- Зверев кивнул:

- Ну раз уж сам начальник дежурной части в карауле, значит будет наша граница на замке.

- Так он здесь уже?

- А то! Он у нас птаха ранняя.