— Ба! Да ты влюбился в эту маленькую прелестницу с фиалковыми глазами! — воскликнул ошарашено Сергей. — То-то я смотрю, ведешь ты себя с ней как-то странно. Все вокруг да около ходишь, вздыхаешь. Поди, понравиться ей хочешь? — ехидно закончил поручик.

Урусов резко остановился и, испепеляя Пазухина гневным угрожающим взором серебряных глаз, процедил:

— Я думаю, Сергей Романович, вы достаточно погостили у нас в имении. Прошу вас сегодня же покинуть мой дом.

— Вот как! — обиженно и зло сказал Сергей. — Правильно, надо такое сокровище держать подальше от любопытных глаз. Не думал я, что из-за какой-то дворовой девки ты дружбу нашу забудешь.

— Я все сказал! — отчеканил Урусов и один направился к дворцу.

Униженный поручик смотрел другу вслед и громко прокричал:

— Смотри, как бы кто другой не уволок твою девицу!

— Сегодня же! — не оборачиваясь, ответил ему князь.



На следующее утро, едва Груша около семи вышла из своей комнаты, она тут же наткнулась на Урусова. Князь стоял в коридоре у стены напротив ее двери и, казалось, специально ожидал ее появления.

— Доброе утро, Константин Николаевич, — почтительно сказала Груша, побледнев.

— Доброе, Грушенька, — ответил Константин так ласково, что девушка испуганно подняла на него глаза. Она хотела обойти его, но Урусов быстро приблизился. Загородив ей проход, он долгим пронзительным взором посмотрел на девушку и напряженно произнес: — Вы покатаетесь со мной верхом после завтрака?

Груша затравлено посмотрела на князя.

— Но я, наверное, буду нужна Татьяне Николаевне, — попыталась она придумать предлог.

— Я думаю, сестрица сможет немного побыть и без вас, — сказал властно Урусов, проворно схватив ее руку и склоняясь над девушкой. Он притянул ее кисть к своим губам и медленно страстно начал целовать пальчики один за другим. Поджав от досады губы, девушка думала только о том, как поскорее сбежать от него. Когда через пару минут Урусов выпрямился, Груша отметила, что в его глазах уже полыхал огонь. От его близости исходила такая страсть и угроза, что Груша похолодела. Отчего-то она вспомнила тот поцелуй в гроте. В ее голове сразу же возникла мысль о том, что на этой прогулке Урусов явно попытается вновь завоевать ее благосклонность и, может быть, снова захочет поцеловать ее. Оттого она безумно боялась ехать куда-либо с князем, но еще более опасалась его ослушаться.

— Но, — замялась она.

— Мне надо поговорить с вами о Татьяне, — заявил вдруг Константин.

— О княжне? — удивилась Груша и посмотрела в серые глаза, которые поглощали ее и завораживали.

— Да. Жду вас после завтрака на конюшне.

— Хорошо, — согласилась Груша. Константин немедля отпустил ее кисть и позволил уйти. Она, спотыкаясь о подол платья, устремилась к лестнице, чувствуя, как горят щеки.




Около десяти Груша, одетая в свою синюю амазонку, с перчатками в руках и без шляпки, спустилась с парадного крыльца и направилась в сторону конюшен. Как ни пыталась отсрочить время девушка, она понимала — далее тянуть опасно. Урусов мог разгневаться. Груша медленно приблизилась к конюшне и, отметив, что Урусова нет снаружи, несчастно вздохнула и открыла тяжелую дверь, заходя внутрь. Чуть поодаль, у первого стойла, она увидела Елагина и Агафью, которые стояли посередине прохода к ней боком и говорили на повышенных тонах.

— Агафья, домовые девки за последний месяц уже полдюжины чашек из голубого сервиза расколотили! — раздраженно произнес Елагин, обращаясь к бабе. — Они что, аккуратнее убираться не могут?

— Андрей Прохорович, неужели я должна их наказывать за каждую чашку? — спросила Агафья недовольно.

— Вот именно! — произнес Елагин. — Так и скажи, что будут за каждую разбитую чашку в наказание работать на два часа дольше положенного, если продолжат колотить фарфор. У нас и так убытки возросли из-за падежа свиней, да и мельница почти месяц не работала, а этот фарфор безумно дорог. Где мне деньги брать на расходы?

— Уж это ваше дело, — пробубнила Агафья и перевела взор на Грушу, которая приблизилась к ним. Решив быстро сменить тему и закончить неприятный разговор с управляющим, Агафья спросила девушку: — Груня, ты, никак, верхом кататься?

Елагин тоже обернулся к девушке и прищурился. На Груше был кобальтовый костюм для верховой езды, который невероятно шел ей. Волосы, перекрученные наверху и собранные на затылке в хвост, красиво падали светло-медовым потоком на ее спину и плечи. Не успела Груша ответить, как из глубины конюшни раздался повелительный громкий голос Урусова:

— Грушенька, идите сюда!

— Извините меня, — произнесла она несчастно. Лишь на миг бросила печальный прелестный взор на Андрея и последовала в сторону Урусова, который в этот момент появился из-за угла с двумя оседланными лошадьми, пегой и вороной масти. Константин приблизился к девушке.

Нервно стуча концом плети по бедру, Елагин мрачным гнетущим взором наблюдал, как князь помогает Груше сесть в седло и услужливо оправляет уздечку пегой кобылы. Затем Урусов сам ловко запрыгнул в седло и пришпорил жеребца. Удерживая сильной рукой поводья лошади девушки, князь направил вороного к высоким дверям конюшни. Когда Урусов и Груша выехали на улицу, Агафья внимательно посмотрела им вслед и удивленно вымолвила:

— Вот это да! Неужели наш князь на Груню глаз положил?

— Ты помалкивай лучше! — одернул ее грубо Андрей. — Да занимайся своими делами.

Елагин быстро вышел из конюшни, чувствуя, что на душе стало невыносимо гадко.



Всю проселочную, а затем и лесную дорогу Груша напряженно скакала галопом вслед за Урусовым, стараясь не думать о том, что ей дико хочется сбежать от князя и броситься совсем в другую сторону. Гнетущее неприятное чувство не покидало девушку, и она нервно обдумывала как себя вести. Инстинктивно девушка чувствовала, что Урусов именно на этой прогулке явно намеревался получить от нее нечто большее, нежели простой разговор. И Груша нервно размышляла, как вежливо отказать князю в его притязаниях, чтобы не разозлитьего. Но внутреннее чутье так же подсказывало ей, что как раз сегодня все решится между ними и кончится ее спокойная жизнь. Поскольку отказать Урусову, не разозлив его, было невозможно.

Весь этот месяц Груша невольно отмечала все заигрывания Константина и видела его дерзкие темные взгляды. Она прекрасно понимала, что все его соблазнительные речи намекали на нечто большее. Она чувствовала, что Урусов не желал останавливаться на простом общении, ведь именно это отчетливо доказал его недавний поцелуй в гроте. Но Груша не жаждала этого повышенного внимания от князя. Константин Николаевич казался девушке невероятно взрослым, требовательным, надменным, развратным и искушенным мужчиной, и ее невинная, еще немного детская сущность противилась его близости и покровительству.

Урусов то и дело оборачивался, проверяя, не отстала ли от него девушка. Когда они приблизились к широкому руслу реки, которая делала большой поворот ниже по течению, образуя закрытый участок, Константин замедлил темп, переведя коня в иноходь. Груша тут же нагнала его и впервые за время поездки посмотрела ему в лицо. Светло-русые густые волосы князя чуть разметались по его широким плечам, лента, видимо, слетела с них во время бешеной скачки, а глаза потемнели и стали почти черными. Груше он показался неким незнакомцем. Выражение его лица было приветливым и взволнованным, взор — настойчивый, поглощающий — вызвал у нее нервную дрожь по всему телу, и она вновь ощутила неистовое желание сбежать.

Вежливо осведомившись у девушки, не против ли она прогулки у реки, и получив согласие, Урусов спрыгнул со своего жеребца и проворно приблизился к ее пегой кобыле. Груша, стараясь избежать его прикосновений, попыталась быстрее спуститься с лошади. Но князь уже оказался рядом, и его сильные руки, властно обхватив тонкую талию девушки, легко вытянули Грушу из седла, словно куклу, после чего он поставил ее на траву. Она тихо поблагодарила, невольно повернувшись к нему, и оказалась в шаге от Урусова.

— Румянец вам к лицу, моя милая, — глухо произнес Константин, лаская ее лицо взволнованным взором. Груше не понравилось это его выражение со словом «моя», потому что девушка совсем не считала, что она его. — Пройдемся вдоль берега? — спросил он.

— Как скажете, — вымолвила она, вздохнув. Урусов уверенно взял поводья обоих лошадей и повел их за собой. Они спустились к берегу. Груша шла рядом с ним, повернув лицо в сторону реки. Они шли молча, и эта гнетущая тишина уже начала нервировать Грушу. — Вы хотели поговорить

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.