* * *





Браун Джанель Красивые вещи





Посвящается Грэгу





«При первой встрече вы мне не понравились. Мне все еще не так просто изменить свое отношение к вам. Когда встречаешь кого-то лично, сразу понимаешь, что перед тобой человек, а не нечто наподобие карикатуры, служащей вместилищем для каких-то идей. Отчасти именно по этой причине я не так много вращаюсь в писательских кругах, поскольку по собственному опыту знаю: стоит мне с кем-то познакомиться и поговорить – и я уже никогда не смогу выказать в отношении этого человека никакой интеллектуальной грубости, даже тогда, когда чувствую, что надо бы».

Из письма Джорджа Оруэлла Стивену Спендеру, 13 апреля 1938 г.





Пролог

Говорят, если мертвое тело тонет в озере Тахо, оно никогда не всплывает. Ледяная вода озера и его огромная глубина не дают бактериям размножаться. Человеческая плоть не разлагается. Тело обречено вечно плавать над дном озера и пребывать в вечном чистилище, пополняя собой органический мир неведомых глубин, населенных загадочными обитателями.

Смерть есть, а разложения нет.

Озеро Тахо имеет глубину более четверти мили. Ему два миллиона лет. Местные жители, говоря о нем, употребляют целый ряд превосходных степеней. Их озеро – одно из самых глубоких в Америке, самое чистое, самое синее, самое холодное и самое древнее. На самом деле никто не знает, что находится на дне Тахо, но все уверены: это нечто темное и загадочное. Существуют предания о некоем существе наподобие Лох-Несского чудовища. Его именуют Тахо-Тэсси. Никто не принимает Тэсси всерьез, но при этом огромным спросом пользуются футболки с его изображением. Однако с помощью глубоководных видеокамер удалось заснять загадочных рыб около дна озера, на глубине в тысячу шестьсот футов. Это обесцвеченные добела и похожие на акул существа, в процессе эволюции научившиеся переносить температуру, близкую к нулю. Кровь у них в сосудах течет очень медленно. Возможно, эти рыбы такие же древние, как само озеро.

Есть и другие предания. Предания о том, как мафия пользовалась озером Тахо для утопления своих жертв в те годы, когда мафиози держали под контролем казино в штате Невада. Предания о железнодорожных королях времен «золотой лихорадки», считавших озеро удобной братской могилой для китайских рабочих, падавших замертво при прокладке рельсов через горы Сьерра-Невада. Предания о мстительных женах, проштрафившихся полицейских, смертельно опасных тропах, ведущих к берегу озера и обрывавшихся там. Дети по ночам рассказывают друг дружке страшные истории о трупах, плавающих у дна озера с выпученными глазами и развевающимися в воде волосами.



На поверхность озера медленно падает снег. Под поверхностью медленно опускается вниз мертвое тело. Вытаращенные глаза смотрят на меркнущий свет до тех пор, пока он не гаснет навсегда.

Глава первая

Нина

Ночной клуб – это храм, где поклоняются потворству. Внутри этих стен не существует осуждения: здесь вы не встретите популистов, оппозиционеров, любителей испортить настроение другим. (От всего этого предохраняют бархатные канаты на входе.) Вместо этих зануд вы встретите здесь девушек в мехах и дизайнерских шелковых платьях. Они сбиваются в стайки и щебечут, словно экзотические птички. Еще вы встретите здесь мужчин с бриллиантами, вставленными в зубы. Из бутылок из-под водки за тысячу долларов вылетают фейерверки. Это царство мрамора, кожи и меди, отполированной до такого блеска, что она сияет, как золото.

Диджей включает музыку. Звучит басовый ритм. Танцующие встречают эту музыку ликующим хором, поднимают вверх смартфоны, раскачивают ими в такт и включают их, потому что если уж это их церковь, то социальные сети – это их Священное Писание, а с помощью этих крошечных экранов они обожествляют себя.

Вот они – один процент населения. Молодые и баснословно богатые. Детки миллиардеров и миллионеры-миленниалы, знатоки ценностей. «Инфлюенсеры». У них есть все, и они хотят, чтобы весь мир знал об этом. «Красивые вещи, так много красивых вещей в мире, и мы берем их все, – говорит каждая их фотография в Инстаграме. – Жажди этой жизни, потому что это самая лучшая жизнь, а мы #избранные».

Посреди всего этого женщина. Она развязно танцует там, где на нее прицельно падает свет, и его блики сверкают на ее коже. На ее лице мелкие капельки испарины, блестящие темные волосы развеваются, обрамляя ее лицо, когда она раскачивается в такт с жестким, скрежещущим ритмом. Официанткам, направляющимся к стойкам с алкоголем и обратно, приходится лавировать, чтобы обойти эту женщину, потому что искрящиеся фейерверки на подносах могут поджечь ее длинные волосы. Всего лишь еще одна девушка из Лос-Анджелеса, жаждущая хорошо провести время.

Однако, если приглядеться получше, вы увидите, что ее полуприкрытые глаза смотрят резко и зорко, они мрачно наблюдают. Она пристально следит за мужчиной, сидящим за столиком в нескольких футах от того места, где она танцует.

Этот мужчина пьян. Он сидит, развалившись на диване, в кабинке с компанией друзей. У всех волосы уложены гелем. Кожаные куртки, солнечные очки от «Гуччи» – ночью. Всем двадцать с небольшим. Они подпевают звучащей песне на ломаном английском и неприлично пялятся на проходящих мимо женщин. Время от времени этот мужчина наклоняется к столику и формует «дорожку» кокаина, едва не задевая флотилию пустых бокалов. Начинает звучать песня Jay-Z[1], мужчина запрыгивает на сиденье дивана, потрясает гигантской бутылкой шампанского – это редкая, большая емкость дорогого шампанского «Cristal» – и поливает пенящимся вином головы людей вокруг. Девицы визжат. Пена стоимостью в пятьдесят тысяч долларов портит их платья, стекает на пол, и шпильки скользят по лужицам. Мужчина так хохочет, что едва не падает.

Официантка приносит новую бутылку шампанского, и, когда она ставит ее на стол, мужчина сует руку ей под юбку с таким видом, словно он заказал официантку вместе с шампанским. Официантка бледнеет. Она боится лишиться обещанных чаевых, по меньшей мере равных ее месячной зарплате. Она беспомощно смотрит на танцующую в нескольких футах от столика черноволосую женщину. И тут женщина делает ход.

Продолжая танцевать, она приближается к мужчине и… упс! – оступается и падает на него. При этом его рука выскальзывает из-под юбки официантки. Та с облегчением убегает. Мужчина ругается по-русски, но вот его взгляд перемещается на то, что ветром принесло к нему на колени. Женщина очень красива – здесь все женщины просто обязаны быть хороши собой, иначе вышибалы их попросту не впустят в клуб. Она смугла и стройна – может быть, с примесью испанской или латиноамериканской крови? Не самая сексуальная из девушек в клубе, не самая эффектная, но одета она хорошо, и юбка у нее зазывно короткая. И что гораздо важнее, она не смущается, когда мужчина тут же переводит внимание на нее, никак не реагирует на то, что его рука по-хозяйски лежит у нее на бедре, и на то, что он дышит кислым перегаром ей в ухо.

Нет, она садится рядом с ним и его друзьями, позволяет налить ей шампанского и медленно пьет его. Мужчина заказывает еще полдюжины бокалов. К столику компании подсаживаются женщины – и уходят. Она остается. Она улыбается и флиртует и ждет момента, когда все мужчины отвлекаются, поскольку за одним из соседних столиков возникает звезда таблоидов – знаменитый баскетболист. В это мгновение женщина быстро и ловко выливает в бокал мужчины содержимое маленького прозрачного флакончика.

Проходит несколько минут. Мужчина допивает шампанское, отталкивается от стола. Он с трудом держится на ногах и снова садится. И тут женщина прижимается к нему и целует его. Она закрывает глаза, чтобы скрыть отвращение от прикосновения его языка, похожего на толстого шершавого слизня. Его друзья гогочут и выкрикивают непристойности по-русски. Когда женщине это становится нестерпимо, она отстраняется и что-то шепчет мужчине на ухо, потом встает и тянет его за руку. Через несколько минут они направляются к выходу из бара. Услужливый парковщик открывает дверцу бананово-желтого «бугатти».

Но мужчина теперь чувствует себя довольно странно. Он в полуобморочном состоянии, то ли от шампанского, то ли от кокаина – сам не понимает от чего, но не в силах возразить, когда женщина берет у него ключи от машины и сама садится за руль. Мужчина успевает пробормотать адрес на Голливудских холмах и отключается, сидя на пассажирском сиденье.

Женщина осторожно ведет «бугатти» по улицам Западного Голливуда, мимо ярко освещенных билбордов с рекламой солнечных очков и бумажников из телячьей кожи, мимо зданий с кричащими постерами высотой в пятьдесят футов, посвященными новому телесериалу, номинированному на «Emmy». Женщина поворачивает на более тихие извилистые улицы, ведущие к Малхолланду. Она так крепко сжимает руль, что костяшки пальцев у нее побелели. Мужчина рядом с ней храпит и раздраженно чешет в паху. Когда они наконец подъезжают к воротам его дома, женщина наклоняется и сильно щиплет мужчину за щеку. Он резко просыпается. Женщина просит его назвать код для въезда в ворота.

Ворота открываются. За ними огромный суперсовременный особняк со стеклянными стенами. Громадная прозрачная птичья клетка, возвышающаяся над городом.


Не без труда женщина выволакивает мужчину из машины и помогает ему держаться прямо. Они идут к парадной двери. Женщина замечает камеру слежения и предусмотрительно держится на таком расстоянии, чтобы не попасть в объектив. Затем она смотрит очень внимательно и запоминает цифры, которые мужчина набирает на кодовом замке. Дверь открывается, и парочку приветствует визг сигнализации. Мужчина возится с щитком, женщина внимательно следит за его пальцами.

В доме холодно, как в музее, и примерно так же уютно. Дизайнер интерьера явно получил от хозяина команду: «Чем больше, тем лучше» – и выгрузил внутрь дома содержимое каталога «Сотбис». Все вокруг отделано кожей, золотом и стеклом. Под хрустальными люстрами стоят диваны и кресла размером с малолитражные автомобили, все стены увешаны картинами. Шпильки женщины цокают по мраморным плитам пола, отполированного до зеркального блеска. За окнами сверкают и мерцают огни Лос-Анджелеса. Внизу течет жизнь простых людей, а жизнь этого мужчины плывет здесь, в небе, высоко и безопасно.

Женщина тащит мужчину почти волоком по громадному дому к спальне. Он снова начинает отключаться. Поднявшись вместе с полусонным хозяином по лестнице, женщина наконец находит спальню – холодный белый мавзолей. На полу – шкура зебры, на кровати – подушки с чехлами из меха шиншиллы. Окна выходят на подсвеченный бассейн, среди ночи похожий на инопланетный маяк. Женщина ведет шатающегося мужчину к кровати и бросает на смятые простыни. Через пару секунд его тошнит. Женщина едва успевает отскочить в сторону, чтобы блевотина не попала на босоножки на шпильках. Она холодно смотрит на мужчину.

Как только он снова отключается, она торопливо бежит в ванную и старательно намазывает язык зубной пастой, но убрать изо рта мерзкий привкус ей все же не удается. Ее передергивает. Она смотрит на свое отражение в зеркале и глубоко дышит.

Вернувшись в спальню, она осторожно обходит лужу блевотины на полу и осторожно тыкает мужчину пальцем. Он не реагирует. Он успел обмочиться.

Вот тут начинается для женщины настоящая работа. Первым делом она направляется в гардеробную, где от пола до потолка на вешалках висят японские джинсы, а на полках стоят пары эксклюзивных кроссовок, а еще – радуга шелковых сорочек оттенков мороженого и костюмы из тонкой шерсти, еще не вынутые из магазинных сумок. Женщина направляется к стеклянному столику в центре комнаты. Под крышкой сверкает коллекция инкрустированных бриллиантами наручных часов. Женщина достает из сумочки телефон и фотографирует часы.

Она выходит из гардеробной и направляется в гостиную. Словно бы проводя инвентаризацию, по пути она фотографирует все, что ей попадается на глаза, – мебель, картины, другие произведения искусства. Поравнявшись с комодом, на котором она видит несколько фотографий в серебряных рамках, женщина из любопытства берет одну из них. На снимке запечатлен хозяин дома, обнимающий за плечи мужчину гораздо более старшего возраста. Розовые ребяческие губы старшего разъехались во влажной ухмылке. Он явно пытается держаться так, чтобы не были видны толстые складки кожи под подбородком. Этот человек выглядит как самодовольный промышленный магнат, каковым он и является. Это Михаил Петров, русский олигарх, владелец заводов по обработке поташа[2]. Время от времени он оказывает поддержку нынешнему диктатору. Бесчувственно храпящий мужчина в соседней комнате – это его сын Алексей. Друзья, такие же дети русских богачей, с которыми он встречается по всей планете, зовут его Алекс. Особняк, битком набитый произведениями искусства и антиквариатом, – испытанное средство отмывания весьма нечистых денег.

Женщина продолжает обход дома и обращает внимание на предметы, знакомые ей по публикациям Алекса в социальных сетях. Вот пара кресел дизайна Джио Понти[3], шестидесятые годы, их стоимость порядка тридцати пяти тысяч долларов. А вот столовый гарнитур розового дерева, цена которого явно обозначается шестизначной цифрой. Винтажный итальянский журнальный столик стоимостью в шестьдесят две тысячи долларов. Его цену женщина знает точно: она проверила эти данные, заметив столик в Инстаграме Алекса. Тогда столик был завален сумками из бутика Роберто Кавалли, а пост был снабжен хэш-тегом #ballershopping. Потому что Алексей, как его друзья, как другие люди из этого клуба, как все отпрыски привилегированных семейств в возрасте от тринадцати до тридцати трех лет, документирует каждый свой шаг в онлайне, а женщина за ним внимательно следит.

Она резко оборачивается, замирает, прислушивается. За годы она узнала, что у каждого дома свой характер, своя палитра эмоций, и ощутить все это можно в минуты тишины. Звуки дома… Вот что-то словно бы пошевелилось и затихло, что-то щелкнуло, застонало. Эхо выдает тайны дома. В мерцающей тишине дом рассказывает женщине о том, как холодна его жизнь. Этот дом безразличен к страданиям, его заботят только блеск, полировка и поверхность вещей. Этот дом пуст даже при том, что набит вещами доверху.

Женщина, хотя ей и не стоит этого делать, тратит какое-то время, чтобы полюбоваться прекрасными картинами из коллекции Алексея. Она видит картины Кристофера Вула[4], Брайса Мардена[5], Элизабет Пейтон[6]. Она задерживается перед картиной Ричарда Принса[7] с изображением медсестры в окровавленной хирургической маске. Сзади медсестру обхватывает какая-то бесформенная, туманная фигура. Темные глаза медсестры зорко глядят с полотна.

Женщине пора торопиться. Уже почти три часа ночи. Она в последний раз обходит комнаты, заглядывает в уголки, ищет красноречивый блеск объективов внутренних видеокамер, но ничего такого не обнаруживает. Для обитателя мира развлечений вроде Алексея слишком опасно светиться на записях собственных безобразий. Наконец женщина выскальзывает из дома и идет босиком к Малхолланд-Драйв, держа в руках босоножки. Там она вызывает такси. Адреналин в ее крови постепенно рассасывается, наваливается усталость.

Такси едет на восток, в ту часть города, где дома не прячутся за воротами, а на газонах растут сорняки, а не аккуратно подстриженная трава. К тому времени, когда такси подвозит женщину к бунгало, поросшему бугенвиллеей, она уже почти спит.

В ее доме темно и тихо. Она переодевается и забирается в кровать. Она слишком сильно устала, у нее даже нет сил смыть пленку пота и дыма, прилипшую к ее коже.

В кровати спит мужчина. Простыни обвивают его оголенный торс. Как только женщина оказывается в постели, он тут же просыпается, подпирает голову согнутой в локте рукой и в темноте разглядывает женщину.

– Я видел, как ты с ним целовалась. Мне стоит ревновать?

Он говорит полусонным голосом, с легким акцентом.

Женщина до сих пор чувствует привкус другого мужчины у себя во рту.

– Господи, нет.

Он тянет руку через женщину и включает настольную лампу, чтобы лучше рассмотреть женщину. Внимательно разглядывает ее лицо, нет ли где-то синяков, но их нет.

– Ты заставила меня поволноваться. С этими русскими шутки плохи.

Она часто моргает, свет лампы режет ей глаза. Ее бойфренд проводит рукой по ее щеке.

– Со мной все хорошо, – произносит она, и вдруг вся бравада покидает ее. Она дрожит, от пережитого стресса все ее тело сотрясается – но нет, не только от стресса. У нее кружится голова от осознания удачи. – Я отвезла Алекса домой в его «бугатти». Лахлэн, я была в его доме. Я засняла все.

Глаза Лахлэна загораются.

– Вот это я понимаю! Умница моя!

Он притягивает женщину к себе, проводит руками по гладкой коже ее спины и чувствует, как напрягаются ее мышцы под его ладонями. А она позволяет себе погрузиться в сумеречное состояние между желанием и изнеможением. Это что-то вроде сна наяву, где настоящее, прошлое и будущее сливаются в дымку, лишенную времени. Она думает о стеклянном доме в Малхолланде, о картине Ричарда Принса, об окровавленной медсестре, глядящей со стены на холодные комнаты. Эта женщина – словно бы безмолвный ночной страж. Она заключена в стеклянную тюрьму и ждет чего-то.



А что же Алексей? Утром он проснется в высохшей луже собственной мочи и не сможет оторвать голову от подушки. Он будет писать эсэмэски друзьям, а они ответят ему, что из клуба он уехал с крутой телкой, но он ничего не сумеет вспомнить. Первым делом он примется гадать, трахнул ли он эту женщину, прежде чем отключился, и стоит ли об этом думать, если он ничего не помнит. Потом он примется лениво гадать, кто же эта женщина, но никто не сможет ему ответить.

А вот я могла бы сказать ему. Потому что эта женщина – я.

Глава втораяНина

Каждый преступник имеет свой M. O[8]. У меня он такой: я наблюдаю и жду. Изучаю, что есть у людей и где они это хранят. Это легко, потому что они сами мне все показывают. Их аккаунты в социальных сетях – словно окна в их миры, и они как бы открывают эти окна нараспашку и умоляют меня заглянуть внутрь и провести инвентаризацию.

Алексея Петрова, к примеру, я нашла в Инстаграме – просто однажды листала фотографии незнакомых людей, пока на глаза мне не попались желтый «бугатти» и мужчина, сидящий на капоте машины. Его самодовольная ухмылка ясно сказала мне, кем он себя возомнил. К концу недели я знала о нем все: кто его друзья и родственники, где он любит тусоваться, в каких бутиках совершает покупки, в каких ресторанах ужинает, в каких клубах выпивает. Кроме того, мне стало известно, что к женщинам он относится без всякого уважения, что он – бытовой расист и жутко самовлюбленный тип. Все его снимки – словно бы для моего удобства – были снабжены геолокационными тегами и хэштегами. Вся его жизнь выглядела каталогизированной и документированной.

Я наблюдаю и жду. А потом, когда подворачивается возможность, беру.

Подобраться к людям такого сорта проще, чем вы думаете. В конце концов, они обеспечивают мир поминутным подтверждением своего существования. Мне только нужно напасть на их след. Люди открывают двери миловидным, хорошо одетым девушкам и много вопросов при этом не задают. А потом, когда вы уже переступили порог, все дело в том, чтобы правильно выбрать время. Нужно дождаться момента, когда женщина оставит на столике сумочку и уйдет в туалет, когда будут закурены электронные сигареты, все вокруг станут пьяными и толпа тусовщиков подхватит тебя и вынесет на гребень своей волны… Вот тогда наступает идеальный момент беспечности. Он-то мне и нужен.

Я успела узнать, что богачи – а особенно молодые богачи – очень беспечны.

И вот что произойдет с Алексеем Петровым: через несколько недель, когда эта ночь (и мое присутствие в ней) превратится в смутное, приправленное кокаином воспоминание, он соберет вещи и отправится на неделю в Лос Кабос[9] с десятком своих элитарных приятелей. Он будет постить в Инстаграме фотографии – как он всходит на борт #gulfstream, одетый в костюм от #versace, а потом пьет #domperignon, бутылка которого лежит в ведерке из #чистогозолота, а еще загорает на палубе яхты с #красивымилюдьми в #mexico.

А пока он будет в отъезде, к его пустому особняку подъедет фургон с названием несуществующей фирмы по реставрации мебели и хранению произведений искусства – на тот случай, если соседям вздумается поглазеть на машину из окон своих крепостей, прячущихся за надежными воротами. Но глазеть они не будут. Мой напарник Лахлэн – тот самый, который был в моей постели, – войдет в дом с помощью кодов на воротах и двери, которые ему сообщила я. Он возьмет вещи, которые укажу я: две пары не самых дорогих часов, пару бриллиантовых запонок, кресла от Джио Понти, итальянский журнальный столик и еще несколько вещей. Он уложит их в свой фургон.

Мы могли бы украсть у Алексея намного больше, но мы не станем этого делать. Вместо этого мы следуем правилам, которые я для себя установила, когда впервые вступила в игру. Не бери слишком много, не становись алчной. Бери только то, из-за чего хозяин не будет слишком переживать. И кради только у тех, кто может себе позволить иметь такие вещи.