⁂


Коридор казался бесконечным. Они все шли по нему и шли. Под ногами скрипел битый кирпич, от стен расходилась стылая влага, в этой разрухе и темени просто невозможно было согреться – солнце не проникало во внутренние помещения, терялось между забитых провалов окон, вязло в слоях пыли. Кира осторожно переступила через гнутый прут, торчащий из пола затейливой дугой, и потрогала влажный скос двери, ведущей в заваленную мусором комнату – то ли кабинет, то ли палату, уже не разобрать. Самой двери, конечно, не было. Ее, наверное, утащили сразу, как стройку заморозили. И мебель, которую успели завезти в законченные корпуса, и проводку, и трубы, и все, что не было приколочено, а потом утащили и приколоченное тоже.

Изнутри больница выглядела не мрачной, а мертвой. Совсем не жуткой, скорее жалкой. Утонувшая в грязи и сырости, заброшенная и загаженная постройка, которой суждено было стать местом спасения, да не срослось. Что снимать в ней, совершенно обычной и полупустой, Кира никак не могла сообразить. Но Костик вел их с упорством археолога, поймавшего след реликтового черепка.

– Сейчас мы выйдем к лестнице на второй этаж, – говорил он на ходу. – Там планировалось размещать поступивших в приемный покой больных, – замолчал, глянул через плечо. – В 1985 году здесь был развернут первый охранный пост.

– А почему здесь? – спросил Южин.

Он, как приклеенный, не отставал от провожатого. Тарас шел следом, аккуратно подсвечивая их со спины, – ловил кадр. Оборачивался на Киру – мол, нормально все, пойдет? Кира пожимала плечами: пойдет, наверное, кто ж его знает, заказчика этого?

– Чтобы блокировать проходы к лестнице, – объяснил Костик. – Смотрите под ноги, пожалуйста. Может торчать арматура.

Железные прутья и правда торчали из раскрошившихся ступеней. Кира представила, как запинается ногой об отколовшийся кусок бетона и летит прямо на арматуру, всем весом насаживается на нее боком и пробивает печень. Успеет ли она истечь кровью до того, как сюда приедет скорая помощь? Во рту тут же стало противно, будто Кира лизнула старый железный ключ.

– Ворон не считай, – шепнул Тарас и ободряюще улыбнулся.

Его улыбки хватило, чтобы кислый привкус во рту исчез. Тарас умел улыбаться открыто и ясно, совсем не так, как можно было от него ожидать. Даже ямочки на щеках появлялись, но теперь их скрывала борода. И когда только успел ее отрастить? Борода эта кололась под пальцами, когда Кира решалась до нее дотронуться. Если решалась. Казалось бы, ну что такого? С первого класса за одной партой сидели, пихались локтями, сталкивались коленками. А теперь в груди стискивало, стоило только потянуться рукой к заросшей щеке.

Кира проскочила через две ступени и остановилась на площадке между этажами. Внизу звякнуло что-то металлическое и покатилось по бетону. Костик вскинул руку, остальные замерли. Даже Тарас, высящийся над хилым проводником, как старшеклассник над карапузом из продленки. Звук отдалился и затих.

– Там кто?.. – окликнули их и тут же затихли, только эхо отзеркалило голос, смяло его и понесло по нижнему этажу: «Там?.. Кто?..»

– Мы здесь не одни? – громким шепотом спросил Южин.

– Это сторож, – не разлепляя губ, пробормотал Костик. – Но я договорился, он за нами ходить не будет.

– А другие где? – скривился Южин и выплюнул, как ругательство: – Сталкеры эти ваши.

Костик глянул на Южина абсолютно прозрачными глазами, будто рыба в контактном аквариуме – заплати сто рублей, и сможешь покормить.

– Я же обещал. Поведу туда, где другие не ходят.

Южин дернул щекой – гладко выбритой и ровненькой, ни единого прыщика, и это бесило Киру даже сильнее, чем его ядовитый тон.

– Хватит тут торчать, – бросила она и первой зашагала по лестнице, остальные двинулись следом, пока внизу больше ничего не лязгало и не катилось.

Второй этаж мало чем отличался от первого – все те же пережеванные бычки, пустые бутылки и смятые банки, пакетики из-под рифленых чипсов со вкусом глутамата натрия.

– Надо поснимать, – озабоченно озираясь, сказал Тарас.

– Мусорку? Тут нечего снимать. – Кира поддела кроссовкой ближайшую сигаретную пачку и пнула в угол. – Тут нечего снимать, – повторила она громче, но поворачиваться к Южину не стала. – А я вас предупреждала.

– Снимайте что есть. – Южин присел на корточки и провел рукой по узору, нарисованному темным маркером прямо на полу. – Его, например.

– Это знак «Нимостора», – откликнулся Костик, но объяснять не стал.

Кира подошла ближе, наклонилась. Кривоватые буквы цеплялись друг за друга боками. Кто-то определенно пытался нагнать жути, но готический стиль у него не удался.

– Я про них читал, – вспомнил Тарас, подключая фонарик к камере. – Местные сектанты…

– Идиоты, которые тут кошек резали, – проворчала Кира. – Но кадр хороший. Руки не убирай, – попросила она Южина.

– Да, пусть будут, – согласился Тарас. – Только пальцы немного согни. – Южин неуверенно сжал кулак. – Не так… Кир, помоги ему!

Кира нехотя дотронулась до руки Южина, распрямила его ладонь, чуть согнула указательный и безымянный пальцы.

– Так?

– Да, сойдет, – кивнул Тарас. – Из кадра выйди.

Она поднялась и юркнула в сторону. На ощупь рука Южина оказалась шершавой и горячей. Пока Тарас снимал его, сидящего на корточках у нелепого сектантского знака, Кира терла ладонью о джинсы, чтобы прогнать ощущение прикосновений чужой кожи, костлявых пальцев и колючей корочки у сорванного заусенца.

– Там будет лучше, – шепнул ей Костик.

– Где?

Тот медленно моргнул, его тонкие ресницы были такими длинными, что почти касались белесых бровей.

– Пойдемте, – позвал он остальных и, не дожидаясь, пока Тарас спрячет камеру в рюкзак, двинулся по коридору, такому же унылому, как на первом этаже.

– Уже в глазах рябит, – недовольно огрызнулась Кира, но зашагала следом.


В заброшенных кабинетах с выломанными окнами и расписанными похабщиной стенами гулял ветер, пахло протухшими тряпками и общественным туалетом. Снаружи нехотя темнело, но так медленно, будто время тоже бесконечно идет по серому коридору, с трудом отрывая ноги от пола.

– Мы находимся в северном секторе второго этажа, – начал бубнить Южин, записывая свой голос на диктофон. – Заброшенное здание, даже самое мистическое, остается заброшенным зданием. Но среди мусора мы сумели отыскать знаки, подтверждающие существование настоящих хозяев этого места.

Кира прикусила губу, чтобы не расхохотаться, покосилась на Тараса, тот закатил глаза, но тут же споткнулся о сваленные в кучу битые кирпичи и рухнул бы, но Кира успела схватить его за капюшон и дернуть на себя.

– Камера! – взвизгнула она. – Ты с ума, что ли, сошел? Смотри, куда идешь!

Тарас виновато сморщился, потер ушибленную щиколотку.

– Какого черта мы вообще сюда прем? – спросил он Костика, застывшего у очередного проема, который на удивление сохранил некое подобие двери.

– Потому что здесь заложен проход в южный сектор, – ответил проводник, толкнул перегородку, закрывающую боковое ответвление коридора, и поманил Южина за собой. – Тут заканчивается туристическая часть нашего маршрута. – Голос его подозрительно дрогнул. – Если вы не передумали, то пойдемте за мной.

Его влажные светлые волосенки прилипли ко лбу, на побледневшем лице отчетливо выступили веснушки и темные ниточки вен. Кира отвела глаза – смотреть на Костика ей было то ли стыдно, то ли страшно.

– Сейчас, погоди, надо это повторить! – засуетился Южин. – Тарас, подсними!

Костик отступил в темноту прохода.

– А мне обязательно? В кадр обязательно? – спросил он. – А если не хочу в кадр?..

– Костя! – перебил его Южин. – Мы же договаривались!

«На самом деле нет», – подумала Кира, но не только Костику был выплачен аванс.

– Послушай, давай мы снимем тебя вот так, из темноты. Лица видно не будет. Повесим петличку, чтобы голос записать, ну и в целом антуражненько. Хорошо?

Костя помолчал, только тонкие пальцы, что сжимали угол, за которым он прятался, шевелились, будто водоросли. Или лапки насекомого, большого и задумчивого.

– Хорошо… – наконец пробормотал Костик. – Снимайте.

Тарас засопел и полез в рюкзак за петличкой. Кира перехватила взгляд Южина, тот кивнул: «Сойдет» – и отошел к заколоченному окну. Между досок просвечивало серым.

– Давай попробуем? – Тарас поймал фокус. – Поехали.

– Тут заканчивается туристическая часть нашего маршрута, – прошелестел из темноты Костик. – Если вы не передумали, то пойдемте за мной.

– Хорошо! – похвалил Тарас. – Еще разок, чтобы точно. Пишем!

Костик откашлялся, помолчал.

– Мы у бокового прохода в южный центр, – чужим, низким голосом сказал он. – Тут заканчивается туристическая часть нашего маршрута. Пойдемте со мной, если не передумали.

– У меня аж мурашки! – хохотнул Тарас. – Можно идти дальше.

– Артист, мать твою, – неожиданно зло пробормотал Южин, оттолкнулся от окна и первым шагнул в боковой коридорчик.

«Сам хотел дешевой жути, не жалуйся теперь», – мысленно бросила ему Кира.

Жуть получилась дешевой. Ровно такой, чтобы заскучать на середине ролика, правда, этот ролик нужно было еще снять. Кира дернула рукой, разбудила часы, те послушно включились. Двадцать семь минут девятого. Они договорились, что пробудут в больнице до полуночи. Какие-то три с половиной часа. И еще три минуты.

– Я читал, что нижние этажи использовались в качестве секретного морга. – Из подсвеченной фонариком темноты раздался голос Южина. – Мы туда пойдем?..

– Нет там никакого морга, – оборвал его Костик. – Я веду куда знаю. Не хотите, можете вернуться.

В коридорчике, узком настолько, что Кира слышала, как плечи Тараса шаркают по стенам, стоял затхлый воздух, на языке от него чувствовался привкус пыли, но Костик уверенно шел вперед, а тяжелый фонарь, выданный Южиным, покачивался в его руках, делая пространство зыбким. Пол будто бы шел рябью под ногами. Кира старалась не смотреть вниз, ее обычно тошнило от качки, и в желудке уже скрутился знакомый узел.

– Воды дать? – спросил Тарас.

Словно почувствовал, что ее начинает мутить. Кира взяла протянутую бутылку, Тарас накрыл ее пальцы своими, ободряюще сжал и тут же отпустил. Пока Кира возилась с крышкой, Южин обогнал проводника, повернулся спиной к темноте прохода и остался стоять, широко расставив ноги.

– Снимем здесь связку? – предложила Кира.

Отрицать, что Южин, в военной куртке и тяжелых ботинках, вписывается в антураж заброшенного коридора как влитой, она не могла. Хотя его искусственно взлохмаченная и надежно закрепленная лаком шевелюра раздражала.

Пока Тарас устанавливал штатив и вешал на Южина микрофон, Костик прислонился к стене и тут же слился с ней – такой же серой и тонущей в пыльной темноте. От него слабо пахло цветочным мылом и потом – странная смесь детской чистоты и взрослого уставшего тела.

– Воды будешь? – спросила Кира.

Костик вздрогнул, словно успел забыть, что она стоит рядом.

– Нет, у меня своя, – пробормотал он, из его потертого, но увесистого рюкзака выглядывало горлышко бутылки. – Я сюда с собой колу беру всегда. Бодрит. А еще она вкусная.