После самой смерти Лукаса Винсент тоже видел его призрака. Тот преследовал и преследовал, пока наконец, Винсент не выдержал и не залез в полную воды ванную, исполосовав себе запястья. Тогда его спас Фредерик, а призраков больше не было до Хэллоуина, но Винсент порой задумывался, что среди братьев-сестер из них полностью нормален только Фредерик. Большую часть времени.

С того Хэллоуина прошло почти четыре года, но Винсент до сих пор не хотел его вспоминать. Как и того, что целый год до него пробыл вместе с Анной, повинуясь нелепому, но обретшему смысл обещанию, данному Лукасу. Он почти возненавидел Анну, тоже по-своему безумную от любви, хотя на самом деле, любила она Фредерика.

Когда полгода назад Винсент узнал о смерти Анны, новость не вызвала у него особых эмоций. Чуть позже ему все-таки стало грустно – но не от того, что умерла Анна, а от того, что в принципе умер кто-то, кого он хорошо знал. Это казалось очень странным, очень остро напоминало о смертности – ярче, нежели любые призраки.

Сигарета окончательно погасла от влаги, дойдя почти до фильтра. Оглядевшись, Винсент со вздохом убрал окурок в карман и достал из другого мятый сверток. Он надорвал бумагу и заглянул внутрь – там действительно лежали письма. Почему-то читать их на могиле Анны показалось Винсенту самым правильным в этот день.





Подперев голову рукой, Винсент смотрел на флипчарт. На девственно белом пространстве одна из сотрудниц рисовала огромные графики. Она периодически поправляла очки в роговой оправе, но не выпускала из руки маркер. Винсент помнил, что ее зовут Моника, и она всегда трудилась в издательстве очень усердно – так усердно, что Винсент всегда гадал, она реально трудоголик, или ее просто никто не ждет дома.

Осторожно покосившись на Фредерика, Винсент увидел, что брат внимательно смотрит на график и периодически кивает. Он явно следил за вдохновенной речью Моники. Остальные присутствовавшие на собрании тоже делали серьезные лица. Винсент был готов поклясться, что половина из них в своих планшетах отнюдь не доклад конспектирует.

Зал для собраний «Уэйнфилд» был обустроен еще их отцом, поэтому представлял собой очень светлое и современное даже по нынешним меркам помещением. Огромное панорамное окно должно было напоминать о величии. Винсент всегда демонстративно садился спиной к нему. Нацепив темные очки, он определенно выглядел как тот еще пафосный ублюдок. Но сегодня жалюзи закрыть забыли, а общее собрание длилось уже второй час. Поэтому от яркого дневного света, отражавшегося от белых стен зала, у Винсента уже начинали болеть глаза, а следом за ними и голова.

Его телефон, лежавший на столе, засветился, и Винсент незаметно его взял. Минут десять назад он послал Фэй сообщение с предложением поужинать, а теперь пришел ее ответ.

«С удовольствием, но сегодня работаю до десяти. Позже?»

Продолжая время от времени посматривать на усердную Монику, Винсент делал вид, что он весь внимание. Но одной рукой быстро набрал:

«Я приеду к Дэнни. А после пойдем ужинать».

Положив телефон, Винсент снова уставился вперед. Он терпеть не мог нудные собрания, считая их пустой тратой времени. Ему не терпелось скорее отправиться делать дела, а не обсуждать их. Украдкой вздохнув, Винсент потер свежий шрам на щеке.





Фредерик сидел во главе стола на собрании. Он бы предпочел, чтобы Винсент садился тут же, но тот всегда устраивался по левую руку от брата, чтобы сидеть спиной к окну. А справа садился старик Дэвис, чьи советы не раз спасали дело в самых безвыходных ситуациях.

Винсент что-то набрал на телефоне и снова с откровенно скучающим взглядом уставился на флипчарт. Отчет Моники даже на вкус Фредерика был нудноват и определенно затянут. Но его всегда поражало пренебрежение, которое Винсент не стеснялся демонстрировать в некоторых делах – и как цепко он всегда реагировал, если дело входило в его компетенцию. Он мог казаться скучающим, но на самом деле, просто хорошо фильтровал.

Да и сам Фредерик слушал Монику вполуха. Половина его сознания в фоновом режиме размышляла о том, куда так стремительно уехал Винсент накануне утром, взяв машину. Он делал мысленную заметку поинтересоваться у Морган, как продвигаются дела Анабель – и Офелии. С того вечера, как они пили виски на их кухне, прошло несколько недель, но с тех пор Фредерик видел девушку только пару раз и то мельком.

Он моргнул, не сразу поняв, что Моника, наконец, замолчала и смотрит на него вопросительно.

– Благодарю за подробный доклад, Моника, – кивнул Фредерик. – Статистика по последнему номеру очень важна.

Лицо девушки расцвело от похвалы.

– У тебя есть презентация с кратким резюме и цифрами?

– Конечно, мистер Уэйнфилд.

– Пожалуйста, пришли мне ее до вечера.

– Конечно, мистер Уэйнфилд.

– Думаю, на этом мы закончим. Все свободны. Кроме тебя, Винс.

Он скривился, но остался сидеть на пластиковом стуле, пока остальные собирали планшеты, бумаги и выходили из комнаты. Фредерик дождался, пока последний сотрудник вышел, мягко претворив за собой дверь. После этого он, не торопясь, поднялся и прикрыл жалюзи на панорамное окно – комната сразу погрузилась в полумрак.

– Если хочешь устроить мне разнос, что я плохо слушал… – проворчал Винсент.

Но Фредерик не дал ему закончить.

– Я всего лишь хотел немного отдохнуть здесь с тобой, прежде чем снова ринуться в бой трудовых будней. Кофе? Воды?

– Кофе, конечно.

В комнате для собраний стоял кулер и кофемашина. Так что Фредерик быстро сделал две чашки с кофе: он знал, что Винсент всегда предпочитал капучинно, сам же брал маленькую чашечку крепкого американо.

– Спасибо, – Винсент взял чашку из рук брата.

Он снял темные очки и положил их на стол.

– Ты же знаешь, эти собрания навевают на меня жуткую скуку! – пожаловался он.

– Знаю. Следующее посвятим соц. сетям.


Винсент усмехнулся. Это была уже его область. В последний раз, когда какой-то сммщик делал доклад, Винсент не просто начал с ним спорить, но в итоге сам подскочил к флипчарту и начал рисовать человечков и потенциальное влияние. Он делала это с таким жаром, что Фредерик на полном серьезе задумался, не снять ли происходящее на видео.

Американо был горячим и горьким, как и любил Фредерик. Он кивнул на шрамы Винсента, теперь, когда тот был без очков, казавшиеся особенно яркими:

– Не болят?

– Не очень.

Фредерик еще был под впечатлением от Офелии, когда на пороге появился Винсент с исполосованным лицом. Белокурая девушка тут же была забыта – Фредерик не на шутку испугался, хотя Винсент его заверил, что ничего страшного не произошло.

– Я так понимаю, вечером ты не дома? – Фредерик кивнул на телефон Винсента.

– Ужинаю с Фэй.

– Не пора ли нас познакомить?

– Нет еще.

– Только не забудь, что завтра встреча с Кросби.

– Я буду паинькой.

Винсент закатил глаза над своим капучинно – Фредерик хоть и был более спокойным, сейчас был склонен согласиться с братом. Этот Кросби уже несколько дней был в Лондоне, но только теперь через секретарей связался с Уэйнфилдами – и настоял на неформальной обстановке. Он приглашал их в свой отель, но Фредерик подумал, что им нужны куда более дружелюбные отношения, и на их территории. Поэтому завтра Линдон Кросби приедет на деловой ужин к ним домой.

– Понятия не имею, чего ожидать от этого типа, – задумчиво сказал Фредерик.

– Не думай об этом. Завтра увидишь. Главное, заказать приличный ужин.

– Вижу, тебя это не очень волнует.

– Не особо, – Винсент пожал плечами, а потом посерьезнел. – Меня больше волнует кое-что другое.

– Что же?

Винсент замолчал, и вот тут Фредерик не на шутку встревожился. Похоже, это было что-то действительно серьезное. Наконец, Винсент достал из кармана несколько листов бумаги и протянул Фредерику.

– Что это?

– Вчера пришел курьер, – сказал Винсент. – И принес пакет, который был отправлен полгода назад. Чтобы ты или я получили его вчера. От Анны.

– Анны?

Протянувшаяся за письмом рука Фредерика дрогнула, и он так и не прикоснулся к листам.

– Что было в конверте?

– Письмо. Адресованное мне. А еще кое-что для тебя.

Фредерик сцепил руки на столе. Внезапно кофе показался ему невыносимо горьким.

– И что для меня?

– О, когда отдам, понятнее не станет.

Криво усмехнувшись, Винсент снова полез в карман, а потом положил перед Фредериком некий предмет. Нахмурившись, Фредерик взял его и покрутил в руках. Это был простой ключ с брелком в виде карты. Присмотревшись, Фредерик понял, что это Башня, одна из карт Таро.

– Что это?

– Ключ, конечно, Рик.

– От чего?

– Понятия не имею. Он был в не закрытом пакете с твоим именем. Похоже, Анна думала, что ты сообразишь.

– Не имею ни малейшего представления.

– Тогда поздравляю: это стерва умудряется достать нас даже из могилы.

Ключ не был каким-то особенным. Самая типичная форма, ничего вычурного, никаких надписей. Он мог открывать что угодно и подойти к сотне ящиков и замков в Лондоне. И Фредерик действительно не представлял, от чего он может быть, а главное, зачем Анна послала его Фредерику.

Когда-то она утверждала, что любит его. Той любовью, которая сродни безумию, когда не хочешь отпускать, не можешь. В тот Хэллоуин почти четыре года назад, когда Анна поняла, что скоро ее ничто не будет связывать с Уэйнфилдами, она пошла на отчаянный шаг и едва не отравила Винсента. До сих пор Фредерик не мог понять, что ею двигало, кроме маниакальной уверенности в собственной любви и легкого помешательства.

После того Хэллоуина они больше никогда ее не видели. Пару раз она пыталась позвонить Фредерику, но тот не брал трубку и даже не рассказывал об этом Винсенту. Один раз они случайно встретились на открытии выставки, а после Уэйнфилды услышали только о том, что она умерла.

Аккуратно положив ключ на письмо, Фредерик решил, что успеет прочитать его позже.