– Ничего, – пробормотала я.

Он негромко усмехнулся.

– Думаешь, я не способен на сочувствие?

Я посмотрела на двор внизу. В лунном свете ярко сияет приличный слой снега. За пределами двора не видно ничего, кроме непроглядного мрака подступающего леса. Так странно не видеть Вал – огромную стену из известняка и железа, добытого в Райских пиках. Спящий городок Новое Пристанище обнесен Валом, но гораздо меньшим, чем те, что я привыкла видеть в Масадонии и Карсодонии.

– Я не знаю, на что ты способен, – призналась я, касаясь холодных деревянных перил. Ветер всколыхнул пряди моих волос, выбившихся из косы. – Я мало что знаю о вольвенах.

– Моя животная сторона не заглушает смертную. Я способен испытывать эмоции.

Я встретилась с ним взглядом.

– Я не это имела в виду. Просто… – Я замолчала. А что я имела в виду? – Наверное, я имела в виду как раз это. Прости.

– Не нужно извиняться. Не похоже, что ты встречала много вольвенов, – рассудил он.

– Да, но это не оправдание. – Я вцепилась одной рукой в перила. – Я не встречала и не знаю ничего о многих людях из разных мест. Но это не означает, что я могу строить догадки.

– Правда, – ответил он.

Я чуть не поморщилась. Сколько раз я строила догадки относительно атлантианцев? Последователей? Предубеждения были сильны и впитаны с детства. Может, это не моя вина, но все равно нельзя так себя вести.

Но никто за столом даже с места не сдвинулся, когда Кастил убил Лэнделла. Что это говорит о них?

– То, что сегодня произошло, обычное дело?

– Что именно? Брачное предложение или вырванное сердце?

Я бросила на Киерана мрачный взгляд.

– Лэнделл.

Мгновение он изучал меня, потом перевел взгляд на двор и деревья.

– Не очень. Даже если ты этого еще не поняла или не хочешь понять, Кастил не кровожадный тиран. Честно говоря, ему редко кто перечит. Не потому, что все его действия разумны, а потому что он не боится замарать руки кровью, чтобы утвердить свой авторитет, получить то, что хочет, или обеспечить безопасность тех, кто ему дорог.

То, что Кастил нечасто вырывает сердца из груди, немного порадовало. Наверное… это хорошо. Хотя я не решусь считать, что вхожу в число тех, кто ему дорог.

Я из тех, кто ему нужен.

– Кастил поступил так с Лэнделлом не потому, что тот ему возражал. – Киеран повернулся ко мне. – Не потому, что Лэнделл не способен понять, как или почему принц выбрал тебя. Даже не потому, что Лэнделл бросил вызов Касу. Атлантианцы и вольвены готовы на все, чтобы защитить родину, и было ясно, что Лэнделл увидел в тебе угрозу Атлантии.

Интересно, какое отношение я имею к тому, что, как сказал Лэнделл, их земель стало слишком мало и они становятся непригодными.

– Кас имел полное право поступить так, как поступил, – продолжал Киеран. – Если бы он этого не сделал, Лэнделл метнул бы кинжал. Найдутся и другие, кто захочет это сделать.

Меня пробрал страх.

– Значит, Лэнделл – очередное предупреждение? Сколько нужно этих предупреждений?

– Столько, сколько потребуется.

– А тебя это не волнует? Ведь некоторые из них были твоими друзьями?

– Те, кому хватило глупости оскорблять тебя и угрожать тебе перед Касом, точно не входили в число моих близких друзей.

Я чуть не рассмеялась, хотя ничего смешного не было.

– Любого в какой-то момент могут переполнить эмоции, а в другое время он будет совершенно ко всему безразличен.

– Ты никогда не пыталась прощупать мои эмоции, чтобы узнать, что я чувствую? – задал Киеран еще один неожиданный вопрос.

Я поймала его взгляд.

Киеран присутствовал, когда я с помощью дара облегчила боль умирающего гвардейца. Тем не менее так странно обсуждать с кем-то мое чутье после того, как меня так долго заставляли скрывать свои способности и никому о них не говорить.

– Кас сказал, что поначалу ты могла только чувствовать и облегчать боль. Но потом, по его словам, твой дар изменился.

Я кивнула.

– Изменился, совсем недавно. Не знаю почему. Я подумала, что с первой Девой могло быть то же самое, и спросила герцогиню.


Моя шея напряглась. Герцогиня Тирман говорила, что дар первой Девы изменился от ощущения боли до чтения эмоций и что это произошло благодаря приближению Вознесения – как и со мной. Вообще о первой Деве известно очень мало. Я не знаю даже ее имени и когда она жила. Но герцогиня намекнула, что первую Деву убил Темный.

Кастил.

Я поежилась – не думаю, что от холода.

– Я не пыталась читать твои эмоции. Стараюсь так не поступать, потому что это кажется мне вторжением.

– Может, это нарушает личное пространство, – согласился Киеран. – Но также дает тебе преимущество в общении с людьми.

Возможно.

– Как ты думаешь, он рассказал об этом еще кому-то? – спросила я.

– Кас? Нет. Чем меньше о тебе знают, тем лучше.

Я вскинула брови.

– Не знаю ни одного живущего сейчас атлантианца, который мог бы чувствовать чужие эмоции.

– Что это значит?

– Пока не знаю. – Он двинулся дальше. – Ты идешь? Или собираешься остаться здесь и превратиться в глыбу льда?

Я со вздохом оторвалась от перил и направилась к двери, у которой уже стоял Киеран.

Он достал из кармана ключ.

– Твои способности очень пригодятся в общении с Касом.

– Я не собираюсь с ним общаться.

На его лице появилась легкая улыбка. Он открыл дверь, и я вошла в комнату, согретую камином.

– Но он очень даже собирается с тобой общаться.

Стараясь держать столовый нож незаметно под туникой, я повернулась к Киерану.

– Ты имеешь в виду, что он очень даже собирается меня использовать.

Он склонил голову набок.

– Я совсем не это сказал, Пенеллаф.

– Разве? Ты думаешь, он в самом деле отказался от спасения брата? Я так не думаю. Он даже сказал, что я любимица королевы. – Последние два слова оказались едкими, как кислота. – Вся эта затея со свадьбой, должно быть, часть плана по освобождению брата. Хотя я понятия не имею, почему он просто не сознался в этом.

– Сомневаюсь, что хоть кто-то из вас двоих знает правду.

Я застыла.

– Что это должно означать?

Киеран внимательно смотрел на меня и молчал так долго, что моя тревога утроилась.

– Он же рассказал тебе о Вознесшихся?

Я не поняла, какое отношение к нынешней ситуации имеют Вознесшиеся, но ответила:

– Вознесшиеся… вампиры, и все, чему меня учили, все, во что верит весь народ Солиса, – ложь. Боги никогда не благословляли короля Джалару и королеву Илеану. Боги даже не…

– Нет, боги существуют. Они – наши боги, и теперь они отдыхают, – поправил Киеран. – Ты знаешь, что на Вознесшихся нет Благословения. Они прокляты, как и укушенные Жаждущими. Разве что Вознесшиеся не разлагаются. Ты это знаешь, но понимаешь ли?

Его слова были как удар под дых.

– Мой брат… – Я оборвала себя. Не нужно говорить о Йене. – Я понимаю.

– И ты веришь тому, что Кас рассказал тебе о Вознесшихся?

Я, не отвечая, смотрела на огонь. С одной стороны, я видела доказательства того, о чем говорил Кастил, – видела клеймо на его коже. Вознесшиеся держали его в плену до того, как захватили его брата. Его пытали, заставляли делать совершенно ужасные вещи, судя по тем немногим подробностям, которыми он со мной поделился. Когда я думала об этом, меня охватывали слишком тяжелые и неприятные чувства, чтобы называть их отвращением. И боль в сердце – это только начало, поскольку я знала, что брат Кастила был пойман, освобождая его.

Я могу злиться на Кастила.

Могу даже ненавидеть его.

Но это не означает, что мне не хочется кричать из-за мучений, которые испытал Кастил и которые наверняка терпит сейчас его брат.