– Не нужно думать обо мне так, словно я ангел во плоти. Порой киллеры и преступники жертвуют на благотворительность, помогают детям и переводят крупные суммы на лечение обездоленных, считая, что именно так замолят свои грехи, а потом продолжают выполнять заказы, убивая людей. Так вот я одна из них. Это просто галочка в списке добрых дел, и когда-нибудь мне это зачтётся. Советую обналичить чек в ближайшее время, иначе он будет аннулирован моим папочкой, когда до него дойдёт, на что я потратила такую сумму. Миллион. Обычно, я спускаю его на сумочки и туфли, – с отвратительно ядовитой улыбкой поясняю я. Зачем это делаю? Не знаю, вероятно, привыкла, что во мне все видят наглую суку, а не живого человека с собственной и затянувшейся болью внутри. Остановить подобное поведение я пока не могу.
Хмыкает от моих слов и откладывает чек.
– Хотите посмотреть на неё?
– О, как. Оказывается, вас всё же можно подкупить, не так ли? Всё в этом мире продаётся и покупается, даже отношение. Но я отказываюсь от вашего щедрого предложения, месье. Не хочу травмировать свою роскошную и дорогую психику, да и устала я уже от вас. Я узнала всё, что мне было нужно. Не находите, что это так удивительно: как быстро может измениться жизнь? И причина тому всегда я. Всего доброго, месье, – беру со стула сумочку и направляюсь к двери.
– Она упоминала вас, мисс Райз. Думаю, когда всё это будет позади, она поймёт, что единственный человек, который мог бы её полюбить, это вы, – он не видит, как я слабо и грустно улыбаюсь, останавливаясь у двери.
– Увы, месье, увы, ко мне противопоказано приближаться, а любовь… лишь миф, ради которого люди теряют самих себя. Прощайте, – выхожу из кабинета и глубоко вздыхаю.
Правильно ли я сделала? Не знаю, ведь внутри ни капли не легче. И вот сейчас самое время позволить себе пустить скупую одинокую слезу, но её нет. Мне казалось, что темнее в душе уже не может быть, но чернота заполняет практически всё сердце. Единственное, что я хочу – отомстить. Отомстить моей матери за всё, что она сделала со мной и Флор. Это её вина. Только её вина. Она заставила её ненавидеть меня, как и меня испытывать идентичные чувства. Слова Флор с видео я помню, её причины, чтобы так поступить. Мне так жаль… просто жаль, что мы теряем тех, кто могли быть в другой реальности для нас самыми важными. Я теряю и никогда с этим не свыкнусь. Нельзя привыкнуть к прощанию, это всегда больно.
– Спасибо. А теперь обратно, в место откуда вы меня забрали, – сухо произношу я, опускаясь в такси.
И если моя мать думает, что я всё забуду, то она сильно ошибается. Я найду её и накажу. Уж что-что, а вот последнее я умею делать превосходно.
Глава 19
Мира
Возвращаюсь в студгородок уже затемно, уставшая и полностью вымотанная воплощением собственных планов. Мне предстоит незаконно узнать контакты матери и приманить её. А чего она хочет? Конечно, деньги. Их у меня предостаточно.
Осматриваясь, делаю вывод, что студенты опасаются выходить и гулять, как раньше, да и погода уже не так располагает к ночным променадам под луной. Холодный ветерок и приближающаяся гроза. Осень, хотя погода мне здесь нравится намного больше, чем постоянно палящее солнце или же вечный снег.
Вхожу в дом и замираю, прислушиваясь в тишине. На часах только около десяти, а никого нет ни в гостиной, ни в столовой. Прохожу по первому этажу и замечаю свет под дверьми комнат девочек. Это хорошо, значит, все у себя и занимаются. Мне бы тоже это сделать, но я проголодалась. Прохожу на кухню и вытаскиваю из холодильника молоко и безглютеновое печенье. Поднимаюсь на второй этаж и вхожу в свою спальню.
Тяну носом незнакомый аромат. Одеколон. Мужской. Яркий. Здесь кто-то был, причём совсем недавно. Ставлю еду на столик в гостиной и медленно, бесшумно, практически на носочках иду к своей закрытой двери. А я её оставила открытой, когда уходила. Сердце начинает громче стучать. Пробегаюсь взглядом по гостиной, ища что-то очень тяжёлое. И только ваза с искусственными цветами кажется пригодной. Подхватываю её, выбрасывая букет, и резко распахиваю дверь, крепко сжимая в руке тяжёлую стеклянную вазу. Никого. Может быть, Сиен вновь заходила с Белчем, чтобы продолжить своё глупое расследование, или же ветром надуло. Да, это ересь, в которую мне сейчас верить предпочтительней, чем в то, что кто-то был в моей комнате, и меня ожидает весьма неприятный сюрприз. Но я, в который раз, быстро оглядываю спальню и отмечаю, что ничего не тронуто. Мои вещи на своих местах, а аромат чьего-то одеколона не может быть причиной страха. Нет, надо успокоиться и спросить у девочек, не видели ли они кого-то постороннего.
Мысленно успокаивая себя, подхожу к столу и опускаю на него вазу. Неожиданно. Со спины. Меня хватают за горло широкой ладонью. Тело парализует моментально, а горло сдавливает от ужаса. Удушливо-отравляющая смесь мужского парфюма и тепла человеческого тела буквально не позволяет дышать.
– Скучала, моя принцесса? – Знакомый, ненавистный и противный шёпот опаляет ухо, и в этот момент все страхи обнажаются. Открываю рот, чтобы завизжать, но его сдавливают рукой, и меня резко поворачивают, чтобы в темноте, разбавленной слабым светом с улицы, я увидела самый страшный кошмар наяву перед собой.
– Ты же не собираешься вопить, верно? Ещё красивее. Ещё сексуальнее. Я думал о тебе, – парень удерживает мою голову, продолжая зажимать рот, а другой сдавливать затылок. Я не могу даже двинуться, кажется, что сердце от страха сейчас с огромной скоростью вылетит из груди. Бросает в холодный пот, и я чувствую, как прикосновения к моей коже убивают. Изнутри убивают меня и доводят практически до обморочного состояния.
– Эмира, сочту за комплимент твой шок и даже онемение, – неприятная усмешка, и он усаживает меня на постель, а на моей коже, скрытой под тонкой водолазкой, уже проявляются отпечатки вонючего запаха.
Парень опускается на мой стул и щёлкает по включателю настольной лампы. Комната озаряется тусклым светом.
Оливер не лгал. Он не выдумал причину для разговора со мной, а я, дура такая, будучи слишком высокого мнения о себе, решила, что всё это игра, направленная на то, чтобы возродить во мне тот самый тошнотворный страх, который сводит с ума. И вот настал тот миг, та секунда, когда моя жизнь вновь переворачивается, и мне остаются лишь мгновения, чтобы взять себя в руки.
– Карстен, с каких пор тебе разрешено вламываться в мою спальню, в мой дом, да ещё и нападать на меня? – Хоть голос и дрожит, но пусть думает, что от негодования, а не от подавляющего и уже практически забытого страха.
Тёмные, практически чёрные глаза искрятся злобным весельем, а его резко очерченные губы изгибаются в улыбке.
– Мне разрешено всё, детка. Я создаю для вас правила. Я руковожу вами. И я же имею так много возможностей. Неужели, напугал тебя? – Он откидывается на стуле, расставляя ноги в чёрных джинсах, и потирает подбородок.
– Не бери на себя слишком много, милый. Я не терплю, когда в мою спальню входят без моего личного разрешения и согласия. И на тебя это правило тоже распространяется, – сухо отвечая, поднимаюсь с кровати и отхожу на шаг. На всякий случай. От этого человека можно ожидать всё что угодно, у его собственной свободы нет границ. Я ещё не встречала людей, жестоких настолько, насколько беспощаден и чудовищен двадцатисемилетний Карстен Хазе, наследник империи. Наверное, самый выгодный жених в своей «весовой» категории. Ещё ужаснее, отвратительнее и высокомернее может быть только мой отец, хотя последний уже теряет хватку по сравнению с этим представителем нашего общества. Ненавижу его.
Поворачивается на стуле и медленно, словно раздевая и выдумывая в своей голове безобразное наказание для меня за такое поведение и манеру общения с ним, оценивает взглядом. Передёргивает. Да, я боюсь его. Я боюсь того, насколько он болен в своём сознании. А нет нормальных среди нас, каждый имеет больше минусов, чем плюсов, а кто-то, как он, их не имеет вовсе. Всегда, когда он появляется, случается что-то плохое. Всегда, без исключений.
– Похудела ты, Эмира, но это даже красит тебя. Ты всегда умеешь выгодно подчеркнуть свои достоинства и спрятать недостатки, но они мне нравятся ещё больше, – тянет он, в конце тихо смеясь, словно шутку выдал.
– Это должно меня волновать, Карстен? Вряд ли моё отношение к тебе изменилось, да и это ничего не может изменить. Так по какой причине ты появился здесь? Неужели, решил заняться образованием? – Едко поддеваю его, делая ещё один незаметный шаг назад.
– Ох, я должен быть оскорблен твоим заявлением, но это тоже вызывает во мне приятные чувства. Время придёт, и я подрежу твои коготки, Эмира, вероятно, очень скоро.
Нет… ни черта не получится у него поработить меня подобным тембром голоса и этой пародией на дружеское общение. Беата была дурой, и Карстен был для неё очень выгодной партией, вот и ухватилась за него, как идиотка. А он развлекался, и я не думаю, что она, действительно, вышла бы замуж за него. Такие, как Карстен, выбирают себе в спутницы кого-то вроде моей мамочки. Красивую внешне и безобразную внутри.
– Ты меня предупреждаешь или пугаешь, милый? К сожалению, это со мной не работает. Мои счета такие же крупные, как и твои. Да и власти у меня будет побольше, чем у тебя. Так что, увы, милый, увы, ты меня раздражаешь, а я не люблю, когда подобные эмоции нарушают моё настроение. Выход найдёшь где, да? Не заблудишься? – Приподнимаю подбородок и отхожу к ванной комнате, указывая парню на дверь.
– Чёрт, я, действительно, соскучился по твоему ядовитому характеру, принцесса, но пока уходить не собираюсь. У нас есть общие воспоминания, а там и темы для приятной беседы найдутся. Присядь, детка, не стоит утруждать себя, вдруг устанешь, – невозмутимо подзывает к себе пальцем, как дворняжку какую-то, но я упрямо стою на своём и складываю руки на груди.
– Забываешься, Карстен, я не Беата, и не собираюсь…
– И я рад этому, Эмира! – Он так громко вскрикивает, что я подпрыгиваю на месте, изумлённо наблюдая, как Карстен поднимается и выпрямляется во весь рост.
– Я же так рад, ты не представляешь. Да вот заскучал только, мне так не хватает наших развлечений, всё дела, совещания, самолёты, шлюхи. Они меня утомили. Жизни мне хочется, а она кипит здесь, – размахивая руками, словно актёр, играющий на сцене отвратительный моноспектакль, поворачивается вокруг себя, продолжая улыбаться. Ненавижу, когда он так улыбается, это означает, что задумывает какую-то гадость.
– Что ты хочешь? – Напряжённо спрашиваю его.
– Вопрос в лоб, чёрт, я растерялся. Массаж ног и спины, а ещё я был бы не против свежепойманных лобстеров и устриц, да и шампанского не помешало бы.
Приподнимаю бровь, ожидая, когда он полностью выскажется. Это его работа, его роль, которой он учился столько лет. Всадник. Он занимает этот пост, ещё начиная с магистратуры, его отобрали за умение легко манипулировать людьми и так же легко устранять их.
– И, конечно же, прекрасную спутницу, немного развлечений и наслаждения тем, какими жалкими бывают люди.
– Ты решил, что всё это есть в моей спальне? Разочарую, подобного в моём арсенале нет для тебя и вряд ли будет. Зачем освобождать место в братстве? Что ты задумал? – Иду в наступление, чем ещё больше радую его. Он смеётся, поднимая голову к потолку, и выглядит больным психопатом. Хотя он такой и есть.
– Трусишка Оливер уже прибежал к тебе. Вот видишь, моя утончённая и злая принцесса, они все видят в тебе своё спасение. Спасение от одиночества. Тебе это не надоело?
– Очень, и ты мне тоже надоел. Я не тот человек, которого ты сможешь напугать или заставить что-то сделать, Карстен. Условия были выполнены, Оливер больше ничего вам не должен, как и я. Так что убирайся отсюда, ты мне противен! И прекрати поливать себя одеколоном, от него ты краше не становишься, – фыркая, поворачиваюсь к ванной комнате, чтобы показать ему – больше не собираюсь говорить с ним ни о чём. Он пришёл, чтобы самолюбие своё потешить, увидев в моих глазах страх и готовность быть его марионеткой. Ни черта!
Делаю шаг, как вдруг что-то с огромной для моего тела силой ударяет меня по ногам, отчего я визжу и лечу вперёд, выставляя руки. Но меня ловят и на весу рывком переворачивают. Сердце сумасшедше бьётся в груди, меня трясёт, и от страха хочется убиться к чёрту, и оттого, что чужая ладонь грубо и властно сжимает мой подбородок, вызывая приступ новой паники.
– Да вы посмотрите, кого я поймал. А теперь слушай меня, моя принцесса, твой гонор прекрасно будет смотреться в постели, но не тогда, когда я лишь навещаю тебя. Я вернулся, ты должна помнить об этом. И ты до сих пор моя жертва. Меня не удовлетворил исход событий, и с этого дня ты будешь думать обо мне, ждать меня и наблюдать за тем, как я меняю твои правила, – он шипит это всё мне в лицо, а я не позволяю себе зажмуриться. И сделать ничего не могу, ноги болят, там как минимум синяки останутся. От его пальцев на лице подобное тоже возможно. Меня попросту сейчас стошнит от страха, от эмоций или же я отключусь.
– Не трогай меня…
– Ты же не злишься из-за того, что я применил немного своей власти над тобой?
– Не трогай… ты ударил меня, – шиплю я, дёргаясь в его руках. Но сложно это делать, когда конечности будто одеревенели, а тело буквально замерло на весу, и его лишь удерживает человек, у которого есть прекрасный шанс оставить меня больной на голову, ударив затылком о пол. И я знаю то, что этот парень может сделать подобное. Он уже делал это и будет делать, и, помимо всего, я в ужасе от его пальцев, причиняющих боль. Общую боль!
– Ох, милая моя, прекрасная моя, жертва моя, какой же смешной ты бываешь. Если бы я тебя ударил, то ты была бы в больнице. Но как я могу… как это слово, ах да, подвергнуть тебя опасности, правда? Ведь сейчас с этими глазами, в которых бушуют твои эмоции, ты так нежна и восхитительна. Вот так бы всегда со мной. Но ничего, время ещё есть, и лишь ты можешь скрасить мою скуку. Как же мне не хватало тебя, – как в замедленной съёмке вижу его губы, приближающиеся к моим в тот момент, когда они должны прикоснуться, выворачиваюсь из его рук, падая на пол, а затем слышу смех.
– Оригинально, Эмира. Мне нравится. Готовься, тебя ожидает очень увлекательное время. Не хочу, чтобы ты заскучала, – его голос удаляется, а я поднимаю голову, глядя, как Карстен обходит медленным шагом мою спальню, не собираясь уходить отсюда. Пытаюсь отдышаться, но как это возможно? Хочется ногтями пройтись по шее, но лишь исподлобья смотрю на него.
– Зачем? Что тебе нужно от меня? – Хриплю я, карябая пальцами пол.
– Многое. Слишком много, чтобы уложить всё это в один вечер. Мы растянем удовольствие. Тебе уже интересно, что я придумал для тебя? – Не поворачиваясь, отвечает, подхватывая мой халат, лежащий на постели. Он подносит его к носу и вдыхает мой аромат, закрывая глаза, и наслаждается, как маньяк безумный.
– Не смей поднимать на меня руку, понял? Ты думаешь, что раз сильнее физически, то в твоей власти бить меня? – От боли, которая до сих пор ощущается в ногах, я кривлюсь и повышаю голос, выпрямляясь во весь рост.
– Что? Эмира, ты слишком любишь всё драматизировать, – усмехаясь, Карстен трётся щекой о шёлк моего халата. И я бы сейчас могла закричать, позвав на помощь, да, вообще, привлечь внимание и разбудить весь дом, только вот если девушки и придут, то моментально исчезнут, испугавшись этого человека. Они закроются где-нибудь и будут ждать, когда же всё закончится. То же самое и с парнями, никто не поможет мне, и то, что он сделал, ударив меня по ногам так, чтобы я упала, в его понимании это ласковое отношение к девушкам, да и к парням тоже. Но я не собираюсь позволять ему подобного. Это мало того, что унизительно, так ещё и физически больно. И если честно, то я готова пережить миллион раз ту ночь, чем видеть этого ублюдка здесь. Я готова пойти на что угодно, только бы он никогда не появлялся, потому что для него нет ничего святого, и он всегда добивается своего.
– Наверное, я был, действительно, с тобой немного груб, – замечая, что я не отвечаю ему, а полностью погружена в свои мысли, парень комкает мой тонкий дизайнерский халатик и отшвыривает от себя в сторону.
– Немного? – Шиплю я. – Я не позволю тебе с собой так обращаться. Уходи отсюда, потому что я не Беата, мне не нужен выгодный кавалер, чтобы удержаться на плаву. Да и, в принципе, меня всё это не интересует.
– Ах да, всегда забываю, что ты до сих пор стараешься всем показать, что ты лучше её. Но не волнуйся, ты намного, в миллион раз больше заслуживаешь занимать этот пост, – делает шаг ко мне, а я от него.
– Тогда что ты хочешь, Карстен? Зачем, конкретно, ты пришёл?
– Поздороваться, всего лишь поздороваться, ведь между нами особая связь, Эмира. Мы с тобой, как две составляющие одного целого. Я Всадник, ты глава сестринства, и с первого дня существования этого места, эти избранные всегда были рядом. Вот пришло и моё время, – его мягкий тон обманчив, он пытается запугать меня и увидеть это. Он хочет быть уверен, что я достаточно напугана и готова сделать для него всё. Но нет, хоть это и так, а в голове слишком много мыслей и полный сумбур из воспоминаний, я не имею права сдаться.
– Ты поздоровался и сейчас можешь уйти, а что до заведённых здесь правил, то я их меняю. И не обязана следовать твоим просьбам. Насколько я помню, ты исполняешь роль судьи и должен решать проблемы, когда они касаются нас. А где ты был, когда меня обвиняли в заказе на изнасилование, раз так сильно скучал и так глубоко чтишь устав? – С отвращением выплёвываю каждое слово. Он не уйдёт, пока не добьётся своего. А я не собираюсь ему уступать.
– Так ты обижена?
– Да мне плевать на тебя, Карстен. Я хочу только одного, чтобы ты ушёл, – указываю рукой на дверь.
– Господи, принцесса, не думал, что ты настолько ранима. Так вот он я, прилетел, как только узнал, – он делает вид, что не слышит меня. – Как только мне доложили другие ребята, возмутившись подобным поведением, ведь твой бывший парень игнорировал меня и даже посмел не отвечать на звонки, чем я очень недоволен. Да и сдал он за последнее время. Что ты творишь с парнями, Эмира? Они с ума сходят, раз позволяют себе привести целое братство в непотребный вид.
– Уходи, – сквозь зубы повторяю я, отчего парень ухмыляется.
– Видимо, сегодня ты не настроена, чтобы говорить со мной и делать разумные поступки. Последний вопрос: как твоё состояние? Надеюсь, ты обратилась к психотерапевту и не собираешься навредить себе? Признаюсь, что меня обескуражили слова того парня о том, что ты причиняешь себе боль. Это плохо, Эмира, и я не потерплю подобного. Не уподобляйся Беате, не разочаровывай меня, ведь сейчас я в восхищении. Как же хорошо вернуться домой, правда? – Весело заканчивает Карстен и медленно, словно прогуливаясь, направляется к двери.
– Ах да, забыл сказать – мне нравится то, что ты делаешь. Эти новые порядки для девушек, запрет свиданий, секса и уничтожение всего прекрасного, что есть в вас, невероятно меня радуют. Я верно сделал выбор, не так ли? Умею правильно делать ставки и выигрывать. Хорош, засранец, так хорош во всём, что сам от себя без ума. Всадники Апокалипсиса вернулись, моя принцесса, и условия были выполнены, но никто не говорил о том, что я всё забыл. Из-за тебя я потерял любимую, это печально. Мне не комфортно быть печальным, и ты это исправишь. Скоро, моя милая, скоро, – парень, оборачиваясь, подмигивает мне, и в его глазах проносится неприятный блеск, от которого леденеет всё, а мурашки покрывают кожу.
Дверь захлопывается, и я позволяю себе опуститься по двери ванной комнаты на пол, свернуться комочком и зажмуриться. Господи, нет. Игра начнётся снова. Они объявят охоту. Только за кем? Что, действительно, заставило их вернуться, и для чего освобождать место в братстве? Точнее, для кого?
Я не могу об этом думать. Не могу, и всё. Меня и без того трясёт, словно в лихорадке, я до сих пор ощущаю силу его рук, и мне плохо. Морально плохо. Новое насилие над сознанием, над разумом, надо мной. Ему удалось вызвать во мне панику из-за предстоящей угрозы. Что он хочет? Конечно, я представляю что. Ведь он был прав – я была его жертвой, но сейчас всё изменилось. Беаты нет, только я… Одна я осталась, и мне отвечать, сбежит Оливер или же найдёт для себя оправдание. Он всегда это делал, а отвечала за всё я. Я постоянно прикрывала его задницу, и если бы не я, то Оливер уже давно бы гнил где-то в земле. Я знаю, чего хочет Карстен – меня, как бы прозаично это не звучало. Это место создано, как ярмарка невест, и парни считают, что имеют право выбирать нас, как питомца в магазине, только вот я никогда на это не была согласна. Я прекрасно представляю, кто я такая и какую выгодную партию могу составить любому из них. Это для них в приоритете. Всегда в нашем мире выбирают именно по счетам в банке, а чувства… их нет, со временем вырабатывается привычка так жить, затем наступает безразличие, и появляется миллион любовников. Статус – это всё, и многие родители высылают сюда детей, как это произошло с Саммер и Сиен, да и с другими, чтобы сдать их в пользование какому-нибудь богатому идиоту.
Чёрт возьми, ему удалось меня напугать! Удалось поселить в моём теле страх, и теперь мне так гадко оттого, что я позволила ему ударить меня по ногам. Но это лишь малость в сравнении с тем, что он может.
Всадники. Когда-то их было четыре. Четыре блистательных парня, ради которых многие, точнее, практически все, готовы были пойти на любые жертвы. А почему? Потому что они богаче остальных, их счета невероятно высоки, а внешность работает, как приманка, но вот внутри них живёт лишь жестокость. Они обожают её, обычно молчат и только наблюдают, играют с людьми, доводя их до безумия и легко причиняя боль. Им она тоже нравится. Раньше Всадниками называли умных и мудрых студентов, отбирали по другим критериям, а вот эта смена стала катастрофичной для многих. Они ввели новые правила и показали, что имеют право делать всё, что им вздумается, если что-то приходится им не по душе. А не по душе им многое. Всадникам, действительно, всегда все подчиняются, потому что знают, каковы могут быть последствия отказа. Меня должно было удивить то, что он сделал сейчас, верно? Только вот я помню другое, ещё более ужасное. Я помню кровь, помню крик Беаты, и то, с каким наслаждением он вырезал с её пальца кольцо, которое сам же и подарил. Помню, хотя не должна была и ведь сделать тогда ничего не могла, только смотрела. И это лишь капля в океане из крови и боли, которую они принесли с собой. Появившись здесь и начав правление, Всадники Апокалипсиса стали грядущей бедой, и теперь под угрозой оказались и я, и Сиен, и даже Оливер. Карстен ведь намекнул, что не доволен им, значит, будет учить так, как умеет. Силой.
Глава 20
Хмыкает от моих слов и откладывает чек.
– Хотите посмотреть на неё?
– О, как. Оказывается, вас всё же можно подкупить, не так ли? Всё в этом мире продаётся и покупается, даже отношение. Но я отказываюсь от вашего щедрого предложения, месье. Не хочу травмировать свою роскошную и дорогую психику, да и устала я уже от вас. Я узнала всё, что мне было нужно. Не находите, что это так удивительно: как быстро может измениться жизнь? И причина тому всегда я. Всего доброго, месье, – беру со стула сумочку и направляюсь к двери.
– Она упоминала вас, мисс Райз. Думаю, когда всё это будет позади, она поймёт, что единственный человек, который мог бы её полюбить, это вы, – он не видит, как я слабо и грустно улыбаюсь, останавливаясь у двери.
– Увы, месье, увы, ко мне противопоказано приближаться, а любовь… лишь миф, ради которого люди теряют самих себя. Прощайте, – выхожу из кабинета и глубоко вздыхаю.
Правильно ли я сделала? Не знаю, ведь внутри ни капли не легче. И вот сейчас самое время позволить себе пустить скупую одинокую слезу, но её нет. Мне казалось, что темнее в душе уже не может быть, но чернота заполняет практически всё сердце. Единственное, что я хочу – отомстить. Отомстить моей матери за всё, что она сделала со мной и Флор. Это её вина. Только её вина. Она заставила её ненавидеть меня, как и меня испытывать идентичные чувства. Слова Флор с видео я помню, её причины, чтобы так поступить. Мне так жаль… просто жаль, что мы теряем тех, кто могли быть в другой реальности для нас самыми важными. Я теряю и никогда с этим не свыкнусь. Нельзя привыкнуть к прощанию, это всегда больно.
– Спасибо. А теперь обратно, в место откуда вы меня забрали, – сухо произношу я, опускаясь в такси.
И если моя мать думает, что я всё забуду, то она сильно ошибается. Я найду её и накажу. Уж что-что, а вот последнее я умею делать превосходно.
Глава 19
Мира
Возвращаюсь в студгородок уже затемно, уставшая и полностью вымотанная воплощением собственных планов. Мне предстоит незаконно узнать контакты матери и приманить её. А чего она хочет? Конечно, деньги. Их у меня предостаточно.
Осматриваясь, делаю вывод, что студенты опасаются выходить и гулять, как раньше, да и погода уже не так располагает к ночным променадам под луной. Холодный ветерок и приближающаяся гроза. Осень, хотя погода мне здесь нравится намного больше, чем постоянно палящее солнце или же вечный снег.
Вхожу в дом и замираю, прислушиваясь в тишине. На часах только около десяти, а никого нет ни в гостиной, ни в столовой. Прохожу по первому этажу и замечаю свет под дверьми комнат девочек. Это хорошо, значит, все у себя и занимаются. Мне бы тоже это сделать, но я проголодалась. Прохожу на кухню и вытаскиваю из холодильника молоко и безглютеновое печенье. Поднимаюсь на второй этаж и вхожу в свою спальню.
Тяну носом незнакомый аромат. Одеколон. Мужской. Яркий. Здесь кто-то был, причём совсем недавно. Ставлю еду на столик в гостиной и медленно, бесшумно, практически на носочках иду к своей закрытой двери. А я её оставила открытой, когда уходила. Сердце начинает громче стучать. Пробегаюсь взглядом по гостиной, ища что-то очень тяжёлое. И только ваза с искусственными цветами кажется пригодной. Подхватываю её, выбрасывая букет, и резко распахиваю дверь, крепко сжимая в руке тяжёлую стеклянную вазу. Никого. Может быть, Сиен вновь заходила с Белчем, чтобы продолжить своё глупое расследование, или же ветром надуло. Да, это ересь, в которую мне сейчас верить предпочтительней, чем в то, что кто-то был в моей комнате, и меня ожидает весьма неприятный сюрприз. Но я, в который раз, быстро оглядываю спальню и отмечаю, что ничего не тронуто. Мои вещи на своих местах, а аромат чьего-то одеколона не может быть причиной страха. Нет, надо успокоиться и спросить у девочек, не видели ли они кого-то постороннего.
Мысленно успокаивая себя, подхожу к столу и опускаю на него вазу. Неожиданно. Со спины. Меня хватают за горло широкой ладонью. Тело парализует моментально, а горло сдавливает от ужаса. Удушливо-отравляющая смесь мужского парфюма и тепла человеческого тела буквально не позволяет дышать.
– Скучала, моя принцесса? – Знакомый, ненавистный и противный шёпот опаляет ухо, и в этот момент все страхи обнажаются. Открываю рот, чтобы завизжать, но его сдавливают рукой, и меня резко поворачивают, чтобы в темноте, разбавленной слабым светом с улицы, я увидела самый страшный кошмар наяву перед собой.
– Ты же не собираешься вопить, верно? Ещё красивее. Ещё сексуальнее. Я думал о тебе, – парень удерживает мою голову, продолжая зажимать рот, а другой сдавливать затылок. Я не могу даже двинуться, кажется, что сердце от страха сейчас с огромной скоростью вылетит из груди. Бросает в холодный пот, и я чувствую, как прикосновения к моей коже убивают. Изнутри убивают меня и доводят практически до обморочного состояния.
– Эмира, сочту за комплимент твой шок и даже онемение, – неприятная усмешка, и он усаживает меня на постель, а на моей коже, скрытой под тонкой водолазкой, уже проявляются отпечатки вонючего запаха.
Парень опускается на мой стул и щёлкает по включателю настольной лампы. Комната озаряется тусклым светом.
Оливер не лгал. Он не выдумал причину для разговора со мной, а я, дура такая, будучи слишком высокого мнения о себе, решила, что всё это игра, направленная на то, чтобы возродить во мне тот самый тошнотворный страх, который сводит с ума. И вот настал тот миг, та секунда, когда моя жизнь вновь переворачивается, и мне остаются лишь мгновения, чтобы взять себя в руки.
– Карстен, с каких пор тебе разрешено вламываться в мою спальню, в мой дом, да ещё и нападать на меня? – Хоть голос и дрожит, но пусть думает, что от негодования, а не от подавляющего и уже практически забытого страха.
Тёмные, практически чёрные глаза искрятся злобным весельем, а его резко очерченные губы изгибаются в улыбке.
– Мне разрешено всё, детка. Я создаю для вас правила. Я руковожу вами. И я же имею так много возможностей. Неужели, напугал тебя? – Он откидывается на стуле, расставляя ноги в чёрных джинсах, и потирает подбородок.
– Не бери на себя слишком много, милый. Я не терплю, когда в мою спальню входят без моего личного разрешения и согласия. И на тебя это правило тоже распространяется, – сухо отвечая, поднимаюсь с кровати и отхожу на шаг. На всякий случай. От этого человека можно ожидать всё что угодно, у его собственной свободы нет границ. Я ещё не встречала людей, жестоких настолько, насколько беспощаден и чудовищен двадцатисемилетний Карстен Хазе, наследник империи. Наверное, самый выгодный жених в своей «весовой» категории. Ещё ужаснее, отвратительнее и высокомернее может быть только мой отец, хотя последний уже теряет хватку по сравнению с этим представителем нашего общества. Ненавижу его.
Поворачивается на стуле и медленно, словно раздевая и выдумывая в своей голове безобразное наказание для меня за такое поведение и манеру общения с ним, оценивает взглядом. Передёргивает. Да, я боюсь его. Я боюсь того, насколько он болен в своём сознании. А нет нормальных среди нас, каждый имеет больше минусов, чем плюсов, а кто-то, как он, их не имеет вовсе. Всегда, когда он появляется, случается что-то плохое. Всегда, без исключений.
– Похудела ты, Эмира, но это даже красит тебя. Ты всегда умеешь выгодно подчеркнуть свои достоинства и спрятать недостатки, но они мне нравятся ещё больше, – тянет он, в конце тихо смеясь, словно шутку выдал.
– Это должно меня волновать, Карстен? Вряд ли моё отношение к тебе изменилось, да и это ничего не может изменить. Так по какой причине ты появился здесь? Неужели, решил заняться образованием? – Едко поддеваю его, делая ещё один незаметный шаг назад.
– Ох, я должен быть оскорблен твоим заявлением, но это тоже вызывает во мне приятные чувства. Время придёт, и я подрежу твои коготки, Эмира, вероятно, очень скоро.
Нет… ни черта не получится у него поработить меня подобным тембром голоса и этой пародией на дружеское общение. Беата была дурой, и Карстен был для неё очень выгодной партией, вот и ухватилась за него, как идиотка. А он развлекался, и я не думаю, что она, действительно, вышла бы замуж за него. Такие, как Карстен, выбирают себе в спутницы кого-то вроде моей мамочки. Красивую внешне и безобразную внутри.
– Ты меня предупреждаешь или пугаешь, милый? К сожалению, это со мной не работает. Мои счета такие же крупные, как и твои. Да и власти у меня будет побольше, чем у тебя. Так что, увы, милый, увы, ты меня раздражаешь, а я не люблю, когда подобные эмоции нарушают моё настроение. Выход найдёшь где, да? Не заблудишься? – Приподнимаю подбородок и отхожу к ванной комнате, указывая парню на дверь.
– Чёрт, я, действительно, соскучился по твоему ядовитому характеру, принцесса, но пока уходить не собираюсь. У нас есть общие воспоминания, а там и темы для приятной беседы найдутся. Присядь, детка, не стоит утруждать себя, вдруг устанешь, – невозмутимо подзывает к себе пальцем, как дворняжку какую-то, но я упрямо стою на своём и складываю руки на груди.
– Забываешься, Карстен, я не Беата, и не собираюсь…
– И я рад этому, Эмира! – Он так громко вскрикивает, что я подпрыгиваю на месте, изумлённо наблюдая, как Карстен поднимается и выпрямляется во весь рост.
– Я же так рад, ты не представляешь. Да вот заскучал только, мне так не хватает наших развлечений, всё дела, совещания, самолёты, шлюхи. Они меня утомили. Жизни мне хочется, а она кипит здесь, – размахивая руками, словно актёр, играющий на сцене отвратительный моноспектакль, поворачивается вокруг себя, продолжая улыбаться. Ненавижу, когда он так улыбается, это означает, что задумывает какую-то гадость.
– Что ты хочешь? – Напряжённо спрашиваю его.
– Вопрос в лоб, чёрт, я растерялся. Массаж ног и спины, а ещё я был бы не против свежепойманных лобстеров и устриц, да и шампанского не помешало бы.
Приподнимаю бровь, ожидая, когда он полностью выскажется. Это его работа, его роль, которой он учился столько лет. Всадник. Он занимает этот пост, ещё начиная с магистратуры, его отобрали за умение легко манипулировать людьми и так же легко устранять их.
– И, конечно же, прекрасную спутницу, немного развлечений и наслаждения тем, какими жалкими бывают люди.
– Ты решил, что всё это есть в моей спальне? Разочарую, подобного в моём арсенале нет для тебя и вряд ли будет. Зачем освобождать место в братстве? Что ты задумал? – Иду в наступление, чем ещё больше радую его. Он смеётся, поднимая голову к потолку, и выглядит больным психопатом. Хотя он такой и есть.
– Трусишка Оливер уже прибежал к тебе. Вот видишь, моя утончённая и злая принцесса, они все видят в тебе своё спасение. Спасение от одиночества. Тебе это не надоело?
– Очень, и ты мне тоже надоел. Я не тот человек, которого ты сможешь напугать или заставить что-то сделать, Карстен. Условия были выполнены, Оливер больше ничего вам не должен, как и я. Так что убирайся отсюда, ты мне противен! И прекрати поливать себя одеколоном, от него ты краше не становишься, – фыркая, поворачиваюсь к ванной комнате, чтобы показать ему – больше не собираюсь говорить с ним ни о чём. Он пришёл, чтобы самолюбие своё потешить, увидев в моих глазах страх и готовность быть его марионеткой. Ни черта!
Делаю шаг, как вдруг что-то с огромной для моего тела силой ударяет меня по ногам, отчего я визжу и лечу вперёд, выставляя руки. Но меня ловят и на весу рывком переворачивают. Сердце сумасшедше бьётся в груди, меня трясёт, и от страха хочется убиться к чёрту, и оттого, что чужая ладонь грубо и властно сжимает мой подбородок, вызывая приступ новой паники.
– Да вы посмотрите, кого я поймал. А теперь слушай меня, моя принцесса, твой гонор прекрасно будет смотреться в постели, но не тогда, когда я лишь навещаю тебя. Я вернулся, ты должна помнить об этом. И ты до сих пор моя жертва. Меня не удовлетворил исход событий, и с этого дня ты будешь думать обо мне, ждать меня и наблюдать за тем, как я меняю твои правила, – он шипит это всё мне в лицо, а я не позволяю себе зажмуриться. И сделать ничего не могу, ноги болят, там как минимум синяки останутся. От его пальцев на лице подобное тоже возможно. Меня попросту сейчас стошнит от страха, от эмоций или же я отключусь.
– Не трогай меня…
– Ты же не злишься из-за того, что я применил немного своей власти над тобой?
– Не трогай… ты ударил меня, – шиплю я, дёргаясь в его руках. Но сложно это делать, когда конечности будто одеревенели, а тело буквально замерло на весу, и его лишь удерживает человек, у которого есть прекрасный шанс оставить меня больной на голову, ударив затылком о пол. И я знаю то, что этот парень может сделать подобное. Он уже делал это и будет делать, и, помимо всего, я в ужасе от его пальцев, причиняющих боль. Общую боль!
– Ох, милая моя, прекрасная моя, жертва моя, какой же смешной ты бываешь. Если бы я тебя ударил, то ты была бы в больнице. Но как я могу… как это слово, ах да, подвергнуть тебя опасности, правда? Ведь сейчас с этими глазами, в которых бушуют твои эмоции, ты так нежна и восхитительна. Вот так бы всегда со мной. Но ничего, время ещё есть, и лишь ты можешь скрасить мою скуку. Как же мне не хватало тебя, – как в замедленной съёмке вижу его губы, приближающиеся к моим в тот момент, когда они должны прикоснуться, выворачиваюсь из его рук, падая на пол, а затем слышу смех.
– Оригинально, Эмира. Мне нравится. Готовься, тебя ожидает очень увлекательное время. Не хочу, чтобы ты заскучала, – его голос удаляется, а я поднимаю голову, глядя, как Карстен обходит медленным шагом мою спальню, не собираясь уходить отсюда. Пытаюсь отдышаться, но как это возможно? Хочется ногтями пройтись по шее, но лишь исподлобья смотрю на него.
– Зачем? Что тебе нужно от меня? – Хриплю я, карябая пальцами пол.
– Многое. Слишком много, чтобы уложить всё это в один вечер. Мы растянем удовольствие. Тебе уже интересно, что я придумал для тебя? – Не поворачиваясь, отвечает, подхватывая мой халат, лежащий на постели. Он подносит его к носу и вдыхает мой аромат, закрывая глаза, и наслаждается, как маньяк безумный.
– Не смей поднимать на меня руку, понял? Ты думаешь, что раз сильнее физически, то в твоей власти бить меня? – От боли, которая до сих пор ощущается в ногах, я кривлюсь и повышаю голос, выпрямляясь во весь рост.
– Что? Эмира, ты слишком любишь всё драматизировать, – усмехаясь, Карстен трётся щекой о шёлк моего халата. И я бы сейчас могла закричать, позвав на помощь, да, вообще, привлечь внимание и разбудить весь дом, только вот если девушки и придут, то моментально исчезнут, испугавшись этого человека. Они закроются где-нибудь и будут ждать, когда же всё закончится. То же самое и с парнями, никто не поможет мне, и то, что он сделал, ударив меня по ногам так, чтобы я упала, в его понимании это ласковое отношение к девушкам, да и к парням тоже. Но я не собираюсь позволять ему подобного. Это мало того, что унизительно, так ещё и физически больно. И если честно, то я готова пережить миллион раз ту ночь, чем видеть этого ублюдка здесь. Я готова пойти на что угодно, только бы он никогда не появлялся, потому что для него нет ничего святого, и он всегда добивается своего.
– Наверное, я был, действительно, с тобой немного груб, – замечая, что я не отвечаю ему, а полностью погружена в свои мысли, парень комкает мой тонкий дизайнерский халатик и отшвыривает от себя в сторону.
– Немного? – Шиплю я. – Я не позволю тебе с собой так обращаться. Уходи отсюда, потому что я не Беата, мне не нужен выгодный кавалер, чтобы удержаться на плаву. Да и, в принципе, меня всё это не интересует.
– Ах да, всегда забываю, что ты до сих пор стараешься всем показать, что ты лучше её. Но не волнуйся, ты намного, в миллион раз больше заслуживаешь занимать этот пост, – делает шаг ко мне, а я от него.
– Тогда что ты хочешь, Карстен? Зачем, конкретно, ты пришёл?
– Поздороваться, всего лишь поздороваться, ведь между нами особая связь, Эмира. Мы с тобой, как две составляющие одного целого. Я Всадник, ты глава сестринства, и с первого дня существования этого места, эти избранные всегда были рядом. Вот пришло и моё время, – его мягкий тон обманчив, он пытается запугать меня и увидеть это. Он хочет быть уверен, что я достаточно напугана и готова сделать для него всё. Но нет, хоть это и так, а в голове слишком много мыслей и полный сумбур из воспоминаний, я не имею права сдаться.
– Ты поздоровался и сейчас можешь уйти, а что до заведённых здесь правил, то я их меняю. И не обязана следовать твоим просьбам. Насколько я помню, ты исполняешь роль судьи и должен решать проблемы, когда они касаются нас. А где ты был, когда меня обвиняли в заказе на изнасилование, раз так сильно скучал и так глубоко чтишь устав? – С отвращением выплёвываю каждое слово. Он не уйдёт, пока не добьётся своего. А я не собираюсь ему уступать.
– Так ты обижена?
– Да мне плевать на тебя, Карстен. Я хочу только одного, чтобы ты ушёл, – указываю рукой на дверь.
– Господи, принцесса, не думал, что ты настолько ранима. Так вот он я, прилетел, как только узнал, – он делает вид, что не слышит меня. – Как только мне доложили другие ребята, возмутившись подобным поведением, ведь твой бывший парень игнорировал меня и даже посмел не отвечать на звонки, чем я очень недоволен. Да и сдал он за последнее время. Что ты творишь с парнями, Эмира? Они с ума сходят, раз позволяют себе привести целое братство в непотребный вид.
– Уходи, – сквозь зубы повторяю я, отчего парень ухмыляется.
– Видимо, сегодня ты не настроена, чтобы говорить со мной и делать разумные поступки. Последний вопрос: как твоё состояние? Надеюсь, ты обратилась к психотерапевту и не собираешься навредить себе? Признаюсь, что меня обескуражили слова того парня о том, что ты причиняешь себе боль. Это плохо, Эмира, и я не потерплю подобного. Не уподобляйся Беате, не разочаровывай меня, ведь сейчас я в восхищении. Как же хорошо вернуться домой, правда? – Весело заканчивает Карстен и медленно, словно прогуливаясь, направляется к двери.
– Ах да, забыл сказать – мне нравится то, что ты делаешь. Эти новые порядки для девушек, запрет свиданий, секса и уничтожение всего прекрасного, что есть в вас, невероятно меня радуют. Я верно сделал выбор, не так ли? Умею правильно делать ставки и выигрывать. Хорош, засранец, так хорош во всём, что сам от себя без ума. Всадники Апокалипсиса вернулись, моя принцесса, и условия были выполнены, но никто не говорил о том, что я всё забыл. Из-за тебя я потерял любимую, это печально. Мне не комфортно быть печальным, и ты это исправишь. Скоро, моя милая, скоро, – парень, оборачиваясь, подмигивает мне, и в его глазах проносится неприятный блеск, от которого леденеет всё, а мурашки покрывают кожу.
Дверь захлопывается, и я позволяю себе опуститься по двери ванной комнаты на пол, свернуться комочком и зажмуриться. Господи, нет. Игра начнётся снова. Они объявят охоту. Только за кем? Что, действительно, заставило их вернуться, и для чего освобождать место в братстве? Точнее, для кого?
Я не могу об этом думать. Не могу, и всё. Меня и без того трясёт, словно в лихорадке, я до сих пор ощущаю силу его рук, и мне плохо. Морально плохо. Новое насилие над сознанием, над разумом, надо мной. Ему удалось вызвать во мне панику из-за предстоящей угрозы. Что он хочет? Конечно, я представляю что. Ведь он был прав – я была его жертвой, но сейчас всё изменилось. Беаты нет, только я… Одна я осталась, и мне отвечать, сбежит Оливер или же найдёт для себя оправдание. Он всегда это делал, а отвечала за всё я. Я постоянно прикрывала его задницу, и если бы не я, то Оливер уже давно бы гнил где-то в земле. Я знаю, чего хочет Карстен – меня, как бы прозаично это не звучало. Это место создано, как ярмарка невест, и парни считают, что имеют право выбирать нас, как питомца в магазине, только вот я никогда на это не была согласна. Я прекрасно представляю, кто я такая и какую выгодную партию могу составить любому из них. Это для них в приоритете. Всегда в нашем мире выбирают именно по счетам в банке, а чувства… их нет, со временем вырабатывается привычка так жить, затем наступает безразличие, и появляется миллион любовников. Статус – это всё, и многие родители высылают сюда детей, как это произошло с Саммер и Сиен, да и с другими, чтобы сдать их в пользование какому-нибудь богатому идиоту.
Чёрт возьми, ему удалось меня напугать! Удалось поселить в моём теле страх, и теперь мне так гадко оттого, что я позволила ему ударить меня по ногам. Но это лишь малость в сравнении с тем, что он может.
Всадники. Когда-то их было четыре. Четыре блистательных парня, ради которых многие, точнее, практически все, готовы были пойти на любые жертвы. А почему? Потому что они богаче остальных, их счета невероятно высоки, а внешность работает, как приманка, но вот внутри них живёт лишь жестокость. Они обожают её, обычно молчат и только наблюдают, играют с людьми, доводя их до безумия и легко причиняя боль. Им она тоже нравится. Раньше Всадниками называли умных и мудрых студентов, отбирали по другим критериям, а вот эта смена стала катастрофичной для многих. Они ввели новые правила и показали, что имеют право делать всё, что им вздумается, если что-то приходится им не по душе. А не по душе им многое. Всадникам, действительно, всегда все подчиняются, потому что знают, каковы могут быть последствия отказа. Меня должно было удивить то, что он сделал сейчас, верно? Только вот я помню другое, ещё более ужасное. Я помню кровь, помню крик Беаты, и то, с каким наслаждением он вырезал с её пальца кольцо, которое сам же и подарил. Помню, хотя не должна была и ведь сделать тогда ничего не могла, только смотрела. И это лишь капля в океане из крови и боли, которую они принесли с собой. Появившись здесь и начав правление, Всадники Апокалипсиса стали грядущей бедой, и теперь под угрозой оказались и я, и Сиен, и даже Оливер. Карстен ведь намекнул, что не доволен им, значит, будет учить так, как умеет. Силой.
Глава 20