Фыркая от его ответа, обхожу парня, как он хватает меня за локоть.

– Отвали!

– Подожди, Раф, давай поговорим!

– Поговорим? Да иди ты, урод, заявки в друзья больше не принимаю! – Толкаю его с силой от себя.

– Раф…

– Что блять, Раф?! Когда мне нужна была помощь, ты мне средний палец показал! Когда я пришёл к тебе, потому что ни черта не понимал, ты врезал мне, мудак! – Взрываюсь я, наступая на него.

– А ты подумал, как я себя чувствовал в тот момент? Ты, блять, эту хрень написал на сайте! Ты обезумел, и из-за тебя всё это дерьмо случилось! Ты пропал, мать твою! Пропал и бухал, как больной, а мы решали всё, искали зачинщиков! Хоть что-то делали, пока ты был под кайфом! И не тебе на меня обижаться, Раф, а мне на тебя! Ты же другом мне был, я верил тебе…

Ну всё, с меня хватит. Таких обвинений моя ранимая психика уже не может вынести. Подлетаю к нему и, хватая за плечо, с размаху ударяю кулаком по животу.

– Другом, мать твою? Другом был? Да ни хрена! Ты, блять, даже не выслушал меня, – сквозь зубы цежу я, пока парень позволяет бить себя по животу. Ещё и ещё. Кашляет, опуская голову, но даже не защищается.

– Мне помощь твоя нужна была… поддержка, хотя бы вода! А ты, урод, нос свой отвернул! – И последний удар. Отпускаю Белча, он падает на колени, опираясь ладонями о землю, и часто дышит.

– Легче стало… ну врезал мне… и я тебе. Легче, спрашиваю, стало от этого? – Задыхаясь, поднимает на меня голову.

– Да ни хрена! Я убить тебя хочу. Друзья так не поступают. Не бросают они своих чуваков! Не лупят их просто так, потому что злы! И да, я сейчас поступил так же, потому что ты для меня не друг, а просто мудак, который бросил меня, когда мне тоже необходима была помощь. Ты, сука, хоть представляешь, через что я прошёл в одиночку? Да ни хрена! Ты только о своей тёлке волновался! Пошёл ты! – Делаю подсечку ногой по его рукам, отчего Белч скулит и падает лицом прямо в землю.

Разворачиваюсь, намереваясь уйти. Нет у меня друзей. Здесь нет точно, да я больше и не собираюсь никого подпускать к себе близко. Меня предали. И да, я обижен. Но вот именно последнее берёт верх надо мной, и я вновь смотрю на Белча, садящегося и потирающего руки.

– Ты пришёл ко мне, когда опасность лишиться места для тебя и Сиен испарилась! Ты не пришёл тогда! Ты не спросил у меня о том, что происходит, и как я в этом замешан! Ты не предложил мне заниматься всем вместе! Нет, ты просто отвернулся от меня, ты предал меня, Белч. А сейчас, конечно, всё позади, и ты считаешь, что я так легко забуду всё? Предложу тебе покурить и обсудить с улыбкой за пивом, как оно было? А затем, поржать над всем этим, как будто ничего и не было? Нет, понял? Нет. Ты только болтать умеешь, а на самом деле, когда приходят проблемы, то испаряешься. Мне к чёрту не сдался такой друг. Вы все здесь для меня враги и ублюдки, которые только свою задницу ценят.

– А ты на моё место не пробовал встать, Раф? – Задеваю его своими словами. Подскакивает на ноги и делает шаг ко мне.

– Ты хоть подумал, в каком свете я всё это видел тогда? Начался хаос! Ты не представляешь, что они могли сделать с девушками! Мы спасали их, перевозили к нам, требовали поставить видеокамеры, чтобы хоть как-то обезопасить! Они с ума сошли, и причиной был ты! А тебя не было! Ты был против нас. Ты, блять, даже не пришёл тогда, когда Мира, как психованная, орала, что это она всё устроила! Тебя не было! А потом вдруг появляешься из ниоткуда: обоссанный и грязный, вонючий и пьяный, и ещё что-то требуешь? Да я зол был на тебя, потому что ты не ко мне пришёл, а решил, что сам всё сможешь решить! И тогда, когда мы искали твой ноутбук и пароль, ты хоть помнишь, как выглядел? Да ты на наркоту подсел, Раф! С тобой даже говорить нормально нельзя было! Встань, блять, на моё место! – Кричит он, толкая меня в грудь.

– А ты встал на моё? Почему я должен думать о том, каково тебе было, когда ты обо мне не подумал? Почему я обязан только принимать ваши обстоятельства, а мои никто не хочет? И да, Белч, я был не в себе, но не потому, что захотел принять наркотики, а потому что меня ими накачали без разрешения. У меня ломка была, и я переживал её один! Ты не встал на моё место, когда я блевал и испытывал желание ещё раз принять наркотик! Ты не встал на моё место, когда я остался один и разгребал дерьмо, а вы, как мудаки, думали только о себе! И не смей меня попрекать тем, что я не пришёл к тебе. В тот момент это был не я, потому что именно из-за всех вас попал под раздачу и стал оружием против того, что любил! Ты теперь спокойно живёшь, да? Трахаешься со своей подружкой, обнимаешь её и сюсюкаешься! А я? Я потерял всё! Из-за вас, ублюдков, потерял! – Замолкаю, переводя дыхание, а Белч смотрит на меня с сочувствием. Да срал я на него. На всех срал! Мне плохо! Больно мне, оттого что она где-то там, и я больше не смею даже думать о ней!

– У вас всё хорошо сейчас, а у меня нет. Меня в день по нескольку раз преследуют малолетки и постарше, пытаясь убедить в том, что я должен им что-то. Они задрали мой телефон, присылая варианты новой атаки. Они нападают, а я защищаю. Своё защищаю, хоть больше и не имею прав на это. Но буду, потому что один. И я не вашей стороне, а стою в стороне от всего этого богатого дерьма. Оно мне, как и вы все, поперёк горла уже, – добавляю я уже более спокойно.

– Мы оба облажались, Раф. Оба. У меня не было друзей, понимаешь? Были те, с кем покурить можно, побухать и развлечься, а вот человека, с которым я бы чувствовал себя собой, парня, не было. И я скучаю по тебе. Мне тоже одиноко здесь, и я виню себя. Это ты хотел услышать? Да, я виню себя за то, что думал только о Сиен, ведь я люблю её и боюсь за неё. Она не такая, как Мира. Она слабее, намного слабее их всех. А вы с Мирой сильные, оба сильные и… не знаю. Прости меня, что я веду себя, как мудак, в большинстве случаев, но и ты поступил, как последний подонок, – тихо произносит он, протягивая мне руку в знак примирения.

– С чего ты решил, что я сейчас не последний подонок? С чего ты взял, что я вернулся не для того, чтобы вас всех уничтожить и заставить следовать моим правилам? – Ехидно интересуюсь я, игнорируя протянутую руку.

– Это ты был на видео. Ты. Я сначала не поверил, но потом, когда начал думать и складывать всю мозаику, понял, ты отомстил за то, что они с тобой сделали. И теперь, зная, что ты был под наркотой, полностью убеждён в том, что ты не будешь никого уничтожать, если только тех, кто вновь попытается напасть на Миру. Так мстить может только человек, который пережил сильную боль и потерю того, кто был для него воздухом. А это была Мира и твоя любовь.

– Надо же, какие умозаключения, но, увы, разочарую, я был в Лондоне. Так что пошёл ты на хрен со своей дружбой, – хмыкая, разворачиваюсь и делаю шаг в сторону.

– Ещё я догадываюсь, что ты сделал с Мирой в ту ночь. Грязные простыни. Кровь. Блевотина. Вонь мочи. Погром. Бутылка шампанского и два разбитых бокала. Нож. Поведение Миры после всего и последствия. Она ударила Сиен сегодня за то, что та притронулась к ней. Она не позволяет дотрагиваться до себя, выходит, она боится чужих рук, глаз и, вообще, сближения с кем-то. Она поставила жёсткие условия в сестринстве – запрет на всё, даже на отношения с парнями из братств. Она с ума сошла, у неё что-то не так с головой, и всё это тянется с той ночи. А тогда были ты и она, – замираю от воссозданной им точной нити событий и сглатываю.

– Она жертва насилия. Я почитал об этом, и всё сходится. Это сделал ты. Но что именно ты сделал, Раф? Если ты ещё стоишь и слушаешь меня, то я прав. Нет, я тебя не осуждаю, лишь помочь хочу. И тебе, и ей нужна серьёзная помощь. Иначе всё будет только хуже. Ты мой друг, Раф, что бы ни произошло. Да, можем ещё раз подраться, начистить друг другу морды, но потом давай поговорим. Пожалуйста, – добивает. Всё внутри рушится. Вновь всплывают в голове чёрно-белые картинки с алыми искрами.

– Не твоего ума дела, Белч. Не лезь, не зли меня, – защищаясь, поворачиваюсь к нему.

– Хорошо. Не хочешь обсуждать это, ладно. Но когда-нибудь сорвёшься. Или ты. Или она. Когда-нибудь боль станет невыносимой, и случится новый хаос. И я готов быть рядом, Раф. Готов, что бы ни случилось, даже если ты сделаешь что-то неверно. Я это говорю не потому, что увидел, насколько ты силён внутри, как умеешь повелевать толпой и сколько храбрости в тебе. А потому что братство – это лишь обстоятельства, против которых я хочу идти. Но одному мне страшно, ведь я ответственен не только за своё будущее, но и за жизнь Сиен. Я взял на себя эти обязательства и хочу выбраться отсюда вместе с ней. Хочу научиться у тебя, как это сделать, как выжить при любых катаклизмах. Возможно, ты мне нужен больше, чем я тебе. Не знаю, что ещё сказать, но единственное понял – не стоит дружба и чувство уверенности в том, что ты рядом с моим плечом, власти и членства в братстве. Раньше я считал, что только будучи среди них, смогу кое-как получить образование и свалить отсюда. Только вот «кое-как» меня уже не устраивает. Из-за тебя не устраивает. Я готов пройти какие-то испытания, чтобы доказать тебе, что я твой друг, который тоже подвержен страху и эмоциям, не умеющий быстро реагировать и здраво мыслить. И я понимаю тебя. Ты не веришь мне, но если что, то я всегда готов быть рядом, – тяжело вздыхая, Белч, кажется, даже хлюпает носом, и это вызывает во мне желание вернуть всё. Ведь он был единственным, кому я готов был доверять. Я, действительно, видел в нём друга, коего у меня никогда не было. Хотя и это не позволяет дать себе новый шанс, и дело не в нём, не в том, что я виню его и обижаюсь, а в том, что я могу подставить его, сам того не желая.

– Размазня я, и чувствую себя полным мудаком, признаваясь тебе в своих чувствах. Блять, ещё предложение осталось сделать, и всё: здравствуй, распечатанная задница, – кривясь, добавляет он, а я усмехаюсь.

– Может быть, покурим? А то меня нервы дубасят, – с надеждой спрашивает меня.

И я слаб. Не должен, а киваю ему.

– Кто подослал тебя ко мне? Оливер? – Сухо интересуюсь я, пока мы идём обратно к заброшенному старому кафе.

– Никто, зад даю на растерзание, Раф. Даже Сиен послал, потому что заколебала уже со своим нытьём и желанием узнать, что там произошло между вами в ту ночь. Она догадывается и накручивает меня и себя. Мужик мне нужен рядом. Чёрт, и это звучит безобразно, но, наверное, мужики нужны друг другу, чтобы обсудить, как их заколебали бабы. Оливер сейчас ругается с Калебом из-за Миры и её условий, – быстро тараторит Белч. Забираемся на столик, и он протягивает мне пачку сигарет. Качаю головой и достаю из кармана свою.

– О, папочка разрешил? – Поддевает меня, а затем, видимо, тушуется, опасаясь моего ухода. Мне жаль его. Обстоятельства такая тварь, она разрушает всё и не позволяет больше доверять.

– Срал я на него, – хмыкаю, зажимая между зубами сигарету. Белч быстро подносит зажигалку, и я закуриваю. Правда, срал я на Эрнеста с кучей его требований. Он, как и говорила Мира, слышать никого не желает, кроме себя. Он не осознаёт, что время его студенчества и нынешнее сильно отличаются. И он забыл о том, что его дочь – девушка, лишённая отца при его жизни, лишённая всего искреннего и хорошего, ведь именно он научил её любить и видеть во всём только деньги. Это его вина. Во всём виноват Эрнест, и только. И теперь мой план состоит в том, чтобы украсть у него самое ценное. Забрать себе и дать Мире всё, о чём она мечтала. Подарить свободу, и пусть потом он прикончит меня. Я даже о семье сейчас не думаю, а только о ней и о том, какое будущее её ждёт. Костьми лягу, но добьюсь этого. Добьюсь для неё новой жизни.

– И что? Как оно? – Нарушая молчание, Белч слабо толкает меня в плечо.

– Хреново. А у тебя?

– Идентично. Условия Миры – просто нонсенс, и многие парни из братства хотят её уничтожить. Думаю, ты должен об этом знать.

– Уничтожить? Какова толщина их кишки?


– Ну, вместит в себя парочку хороших арбузов. Они не пойдут против Оливера, но всё же могут что-то предпринять. Ты в курсе, да, что выкинула Мира? – Белч затягивается сигаретой и ожидающе смотрит на меня.

– Понятия не имею, кроме того, что утром задницей светила на пробежке, – пожимаю плечами, выдыхая дым.

– О, чувак, сейчас удивлю. Итак, вчера Мира потребовала прекратить все вечеринки, алкогольные запои и оборвать заказ травки. Оливер не поверил, она угрожала, что будет против братств, и, вообще, все отношения будут разорваны. Сегодня она вывесила новый устав, по которому ни одна из сестёр не имеет права встречаться с парнями из братств, пить алкоголь, принимать запрещённые препараты, вести себя неподобающе. Помимо этого, в доме теперь прибираются только те, кто там живёт. Сиен, к примеру, попала в немилость и драит туалеты. Ещё они правильно питаются, каждое утро в сестринстве начинается с пробежки и зарядки, затем, посещение всех занятий, курсов и никаких пропусков. И Мира отказала братствам в поддержке на матчах, а ещё девушкам нельзя посещать вечеринки. Только с её письменного согласия. В общем, она заперла их дома, и они в шоке. Две девушки помолвлены с нашими ребятами, и теперь им запрещено даже встречаться. И это всё будет продолжаться, пока братства не встанут на путь истинный. Прекратят вести себя, как алкоголики и наркоманы. Вот так-то, – на одном дыхании заканчивает Белч, а я хмурюсь.

– Должен признать, что она верно поступила. Я поддерживаю её в этом решении, – расслабляясь, пожимаю плечами.

– Ты-то поддерживаешь, я тоже не против, но другие не понимают, почему должны ограничивать себя из-за стервы-принцессы, которая захотела испортить им жизнь. И вот если это не разрешится, то Оливер, скорее всего, обратится к старшим, чтобы они поговорили с Мирой или же хоть как-то повлияли на неё. А это уже плохо.

– Старшие, – поворачиваю голову к парню, вспоминая о чём должен у него спросить.

– Да, это бывшие главы и братья, они…

– Ты знаешь о трёх ребятах. Скорее всего, аспиранты, потому что их нет в братстве. Ходят втроём. Чёрный. Русый. Белый. Неприятные и странные, – даже в ночи я вижу, как лицо Белча бледнеет, и из его рук выпадает сигарета.

– Что? Ты… подожди, – топает ногой по окурку и спрыгивает со стола.

– Ты знаешь, кто это такие? – Повторяю свой вопрос.

– Всадники Апокалипсиса… чёрт, если я понял о ком ты, то это полная жопа, – медленно, практически шёпотом отвечает он.

– Чего? Обкурился, Белч? Всадники Апокалипсиса – это библейское дерьмо, которым пичкают в воскресных школах, – прыскаю я от смеха, но вот на лице, да и в глазах парня нет и грамма веселья.

– Ты видел их?

– Да. Первый раз вроде бы, когда фото нашего поцелуя с Мирой слили, а второй раз… хм, вчера. И они смотрели на меня. Нет, серьёзно, Всадники Апокалипсиса? Их же четыре, а этих придурков трое.

– Всадники Апокалипсиса в этом месте рождены в то же время, что братства и сестринство. Они пришли с самого начала. Своего рода наблюдатели, самая непоколебимая власть, обязанная контролировать исполнение порядка и устава. Почитай историю университета, и станет понятно, почему они так себя назвали. Раньше вера была намного ценнее, чем достаток, да и богатых верующих было намного больше, чем простых атеистов. Кара за злодеяния. Наказание настигнет каждого, если им что-то не понравится. Сначала ими были те, кто работает в университете, затем власть забрали те, кто окончил обучение и вышел из «Альфы», но при этом остался здесь. Власть передаётся, как только они уходят, после аспирантуры. Обычно здесь их нет, они появляются только тогда, когда считают, что обязаны вмешаться.

– Мы не в средневековье живём, и это всё просто тупость, – фыркаю я.

– Тупость, для тебя, да, а вот для нас это что-то плохое. Последний раз я видел их в прошлом году, когда Беата свихнулась. Они исчезли снова, после того как Мира стала главой. И они не только карают, но и выбирают себе будущее. Ведь здесь собраны одни из самых богатых претенденток на замужество. И только в этом месте и во время обучения их можно заставить связать жизнь с ними.

– То есть, они вернулись, чтобы жениться? Выбрать невест? – Изумляюсь я со смешком.

– Не факт, но Беата встречалась с одним из Всадников и должна была остаться с ним, но всё изменилось с приходом Миры. И если проследить судьбу всех пар, которые здесь обручились, то самые богатые девушки были отданы им, даже глава «Альфы» оказался бессилен. Мы подчиняемся им, и сестринство тоже, – мне кажется, или даже небо потемнело, услышав его слова.

– Они хотят Миру теперь? Или вернулись, чтобы мстить? И кто они такие? – Напряжённо спрашиваю Белча.

– Их трое. Самуэль Вальц. У него выбеленные волосы и чёрные глаза, выглядит отвратительно в этом образе, но символизирует завоевателя из Нового Завета. Курт Зауэр – русоволосый австриец, выше остальных и худой. У него родимое пятно красного цвета, он война, всадник на красном коне. И последний, самый опасный, я бы сказал, Карстен Хазе – бывший жених Беаты. Черноволосый и красивый, очень богатый, умный и жестокий. А четвёртый… он исчез, был в прошлом году, но после инцидента в ту ночь они вернулись уже втроём. Кай Ротбауэр. О нём, вообще, сейчас ничего не известно, его родители продали всё, и я не знаю, где они сейчас обитают. Я понятия не имею, зачем они приехали. Обычно они занимаются делами своих семей. Карстен наследник империи и уже работает с отцом. Здесь они лишь для галочки числятся, но если снова появились в этом месте, значит, слухи о событиях, которые произошли, до них долетели, и они посчитали своим долгом покарать виновных или же что-то ещё. Я… чёрт, я не знаю, Раф, но это плохо. Когда они появляются, то страдаем мы, а Мира… ну, как бы мне неприятно было это признавать, больше не состоит в отношениях с Оливером, да и… ну, счета её отца – прекрасный шанс объединить империи.

Они соврали насчёт судьбы последнего парня.

– Выходит, они угрожают ей. Или будут это делать, а моя задача не дать им причинить ей боль.

Хочется спросить, а кто такой Каратель? Но я догадываюсь. Четвёртый всадник апокалипсиса. Смерть.

– Нет, Раф, послушай. Ты, конечно, парень хоть куда и сильный, умеешь кулаками махать, но под ними все. Буквально все. И ты должен подумать о своей жизни. Я не шучу. Мира справится, если они пойдут к ней и потребуют объяснений, но ты… ты новичок, создавший всем проблемы. Одно твоё слово или же действие против них будет подобно спусковому крючку. Не лезь, я прошу тебя. Может быть, они просто приехали, чтобы уладить дела с последним годом обучения или что-то ещё, и нет никакой опасности…

– Ты сказал, у них был четвёртый. Какова вероятность, что они хотят нового всадника? – Перебиваю Белча, молясь внутри, чтобы мои мысли не подтвердились.

– Четвёртым может стать выпускник братства, и только. Других они не берут в свои ряды. Выпускников у нас пять, в «Омеге» около десяти, остальные простые студенты. И в них нет ничего выдающегося, – быстро заверяет он меня.

Но они могут поменять правила так, как сами того захотят.

Каратель.

Смерть.

Четвёртый всадник.

– Кому они подчиняются?

– Никому, Раф. Они сами по себе, и лучше тебе на них даже не смотреть, если вдруг снова увидишь. Обходи стороной, ведь ты главный участник чуть не начавшейся войны и хаоса здесь. Они же любят порядок, а бунт или поддерживают, или обрывают… жестоко обрывают.

– Но Мира в опасности, они пойдут к ней. И я должен её защитить. Должен, – спрыгивая со стола, убираю пачку сигарет в карман.

– Раф, прошу тебя, не влезай ещё и в это дерьмо. Они тебя не пощадят, они жизнь тебе сломают, если пойдёшь против…

– А какая разница, Белч? Какая уже разница? Моя жизнь ничего не значит больше для меня, а вот её много. И я обещал Мире, что все её мечты станут реальностью. Меня они не пугают. Больше ничто не пугает меня, но я уверен, что и ими кто-то управляет. И я найду этого человека, уничтожу его, и тогда смогу уйти навсегда, а до тех пор я буду делать то, что считаю нужным. И тебе лучше ко мне не подходить. Нашей дружбе пришёл конец, а, может быть, её никогда и не было. Я сейчас вытянул из тебя нужную мне информацию, и только. Мне и на тебя-то насрать. Не скучай, чувак, в своём коконе из трусости и лизания задницы кузену, – ядовито произношу я и хлопаю по плечу шокированного Белча.

Я верно поступил, ведь если мои догадки верны, то и ему угрожает опасность. Все, кто рядом со мной, могут пострадать, а Миру я им не отдам. Она моя. Пусть только в сердце, а не в реальности, но моя. И единственный выход – не дать кому-то напасть тогда, когда она не ждёт этого.

Подбираюсь к сестринству, прислушиваясь к тишине. Уже все спят. Это хорошо. Сколько раз я проникал в дома, чтобы обокрасть их? Множество раз и навыки не забыты. Беззвучно. Незаметно. Вор в отставке.