– Ты все равно кончишь подобным, – успокоившись, почти нормальным тоном произнес он, – твоя дорога в любовницы. А любовница ария – это твой максимум. Станешь моей – отец отстанет от тебя, он не подбирает объедки.

Жгучая горечь разлилась внутри после его слов. Вот какой чудесный способ нашел Хорн, чтобы меня защитить, почти такой же, как наследник, только с единственным отличием – Эдвард не настаивал на близости.

– Даже если ты закончишь школу, ты будешь одна и беззащитна. Тебе некуда идти. Как только ты переступишь порог школы на тебя устроят охоту, мой отец будет в первых рядах. Только вряд ли он подарит тебе поместье.

– Еще два года впереди, придумаю что-нибудь, – я опять взялась за карандаш, склонилась над тетрадью с единственным желанием сдержаться и не показать, что слова меня задели.

– Ты знаешь, что на днях вступает в должность новый директор? – не дождавшись от меня реакции, Торус продолжил. – И первым же указом он отменит запрет на свободное посещение школы. Далее разорвет контракт с охранной компанией и наберет охрану из королевской гвардии. А потом? Начнет отменять трехсотлетние правила?

– У меня есть покровитель, – выдавила из себя нехотя.

– Его высочество принц Эдвард? – фыркнул уничтожительное Торус и ехидно поинтересовался: – И что, станешь его фавориткой?

– Вы мне тоже не поход в храм предлагаете.

Хорн болезненно застонал, закрыл глаза и опустил голову на столешницу, уткнувшись лбом в лакированное дерево. Я задумчиво смотрела на светлую макушку и не понимала, что чувствую в этот момент. Злость, раздражение, разочарование? Или странное желание протянуть руку и зарыться пальцами в шелковистую копну?

Сколько мы так молчали? Не знаю. Долго. Краем глаза я замечала любопытные взгляды студентов, сидящих за соседними столами. Сплетникам будет чем поживиться. Две девушки за два прохода уже начали перешептываться, гаденько ухмыляясь. Меня давно перестали волновать пересуды, я не боялась Оттаны и ее верных подружек. А Эдвард однажды сказал, что он и так ни с кем не общается, кроме меня, и соответственно, сплетен не слушает.

– Я не могу, – вдруг сдавленно прошептал Хорн, поднимая голову. Так, словно мы прервали разговор мгновенье назад, – даже, если бы и хотел, не могу. Отец, мать, сестра, мой род, будущая работа, статус. Столько преград. Я думаю о тебе постоянно. С первой секунды, когда мы столкнулись взглядами в столовой. Только тогда я не предполагал, сколько сил и времени потребуется на то, чтобы тебя уломать. Надеялся, управлюсь за неделю, – Хорн небрежно взмахнул рукой, – сначала мне было интересно. Экзотическая внешность, прошлое, покрытое мраком, непохожесть на других, магия, опять же… А потом я втянулся. Дальше – больше. За три года ты вытрясла из меня душу, превратилась в наваждение, одержимость. Это уже не болезнь, это гораздо хуже.

– Вы любите меня? – фраза вылетела изо рта прежде, чем я успела хорошенько подумать. Хорн удивленно изогнул бровь.

– Я не верю в любовь, – его голос стал как прежде, насмешливым и ироничным, – любовь придумали менестрели, чтобы было о чем петь и потешать народ. Среди высшей знати любви нет и быть не может.

«Естественно, – подумала я, соглашаясь, – она там не выживает».

– Наверное, я смог бы предложить тебе поход в храм, – вдруг произнес Хорн задумчиво, – был бы у тебя подходящий род. Не запятнанный изменой и убийством. Более-менее богатый и знатный, можно даже без приставки ария. Все-таки ты маг.

Весь его самодовольный вид говорил о том, что он делает мне одолжение, озвучив возможность женитьбы. Он даже не понимал, что этими словами оскорбляет и унижает меня. Не в силах сдержаться, я вызывающе вскинула голову и гневно процедила сквозь зубы:

– Я не стыжусь своего имени, я горжусь своим отцом и всегда буду гордиться.

– Хорошо, – пожал плечами Хорн равнодушно, а потом добавил мягко и проникновенно, бархатным чарующим голосом, словно укрощая непослушную кобылку, – но ты ведь понимаешь, что я не могу предложить тебе замужество? И так даю тебе больше, чем другим своим любовницам. Я потратил столько времени и сил на тебя, сколько не понадобилось для соблазнения Оттаны или любой другой арии. Гордись. Ты почти поставила меня на колени.

Странно, но почему-то ни гордости, ни счастья от этого я не испытывала.

– Тогда какая разница, – в голосе прибавилось агрессии, – вы или принц? Фаворитка короля звучит интереснее. И защита будет сильнее. И денег больше.

– Он не сделает тебя счастливой, – Торус протянул руку и попытался дотронуться до моей, но я быстро ее одернула, – он еще мальчишка, он не знает, как обращаться с женщинами. А я знаю. У меня большой опыт.

Эта хвастливая фраза поставила точку в нашем разговоре. Нет, то, что нам не по пути понятно было уже давно, но последние слова подвели заключительную черту. Он не понимает меня, я не понимаю его. И даже если бы согласилась на постыдный статус любовницы, я просто не смогу так жить, не смогу быть счастливой с любимым человеком, если буду делить его еще с кем-то.

Подумала «с любимым»? Нет, просто оговорилась.

– Я не властен над своей судьбой, Дениза, – мягко продолжил Хорн, словно еще на что-то надеясь, – все наследники ариев без исключения не могут сами выбирать себе жену, это привилегия простолюдинов. Мы женимся по договоренности, так было сотни лет до меня и будет еще сотни после. Для соединения титулов, родов, богатств, связей. Ты должна это понимать. Ты сама бы так вышла замуж, если бы Крея не казнили.

Мне было жаль Хорна, он даже не осознавал, в чем не прав. Я прекрасно помнила, что мой отец, тоже, кстати арий, один из самых богатых людей в королевстве, женился по любви. Они с мамой любили друг друга – это правда. Мама была сиротой, из обедневшего рода, дальней ветви каких-то вельмож, ни приставки ария, ни денег, ни связей у нее не было. Это не отпугнуло папу. И пусть его родня была против, он не оставил жену. И, конечно же, не стал бы принуждать единственную дочь к династическому браку.

Я слушала Хорна и все яснее понимала, что он не моя судьба. Я хочу быть единственной. Хочу, чтобы на меня смотрели так, как смотрел мой папа на мою маму. Как на самую великую драгоценность на свете. Я хочу, чтобы ни связи, ни деньги, ни другие озвученные Хорном причины, не были решающими в выборе счастья. А у Хорна они, как оказалось, на первом месте. Не любовь. Увы.

Ах да! Он же в нее даже не верит!

Я встала и принялась собирать тетради. Все равно не смогу продолжать сегодня заниматься, слишком болезненно дался мне этот разговор. Хорн с недоверием наблюдал за моими действиями. Он что, действительно рассчитывал на мое согласие?

– Ты уходишь? – осторожно поинтересовался. Я молча кивнула.

– И ничего не ответишь?

– Мне вас жаль, арий. Вы так и не научились отличать благородную девушку от продажной, – тихо произнесла я и направилась на выход.

Хорн схватил меня за руку и удержал на месте, вцепившись в запястье горячими пальцами.

– Я не знаю как с этим справиться, помоги мне, – его глаза странно блестели, – скажи, что делать? Как поступить? Это… больно. Я не привык к боли…

Пропустив его бессвязный бред мимо ушей, я выдернула руку.

– Я не смогу вам помочь, арий Хорн, это ваша жизнь и вам решать, как ее прожить.

Быстро подойдя к стойке герры Виолетты, я положила книги, невозмутимо расписалась в тетради и двинулась уже было к двери, стараясь не смотреть по сторонам. Но тут Хорн с грохотом вскочил на ноги и все, кто находились в зале, невольно обернулись в его сторону.

– Дениза, вернись! – крикнул он громко, невзирая на то, что слышат студенты. Словно ему плевать на репутацию и на слухи. Даже герра Виолетта не стала призывать Хорна к тишине, понимая, что сейчас происходит что-то неизмеримо важное.

Я невозмутимо продолжала путь.


– Дениза! – звенящий от напряжения голос дернул мое сердце, словно за веревку. Когда же я успела так привязаться к нему?

– Дени!!!

Я не обернулась.

***

Задуманная нами афера была грандиозной. Я не представляла, что нас ждет, если она не удастся. Даже удивительно, как такой разумный и честный человек, как Дарий поддался на мои уговоры. То ли я была слишком убедительна, то ли у него тоже были подозрения, и он решил разобраться во всем.

– Мой отец всегда знал, что Крей невиновен, – сказал он на нашей первой встрече после того, как я объяснила план. – А если ты права, и на троне действительно сидит марионетка, то мой долг избавить страну от лживого короля.

Идти во дворец мы собрались в первый день весны, ночью. Я впервые видела, как работает Зорг с землей. И это завораживало.

Так как спальню принца охраняли, то вызволять его пришлось через внешнюю стену. Дарий попросил меня отойти, а сам вдруг начал медленно подниматься, словно на платформе. Почва под его ногами вспучилась черным цилиндром, забирая часть земли двора. Я заметила, как сама опустилась на пару дюймов, тогда как Дарий, стоя на небольшом пятачке, поднялся и оказался на уровне второго этажа, напротив окна наследника.

Дотронулся рукой до каменной кладки, и та немного разошлась в стороны. В узкую щель протиснулся Эдвард. Стена сразу же заросла, словно ничего не было. Вместе они опустились на землю. Двор выровнялся. Я ошеломленно покачала головой.

– Пойдем, – прошептал принц, хватая меня за руку, – нужно успеть вернуться к утру.

Я раздвинула металлические прутья забора, и мы направились в сторону ожидающей нас кареты, на которой приехал Дарий. Принц объяснил куда ехать, мы с ним забрались внутрь, Зорг же сел на место кучера.

Ехали недолго. Подземный ход был замаскирован в одной из скал, выходящих на морской берег. Если бы мне показали эту скалу, я бы никогда не нашла входа, так как она была абсолютно монолитной.

– Открывается только на выход, – пояснил принц, – со стороны моря войти нельзя, поэтому и охраны нет.

Дарий подошел и прислонил руку к скале. Что-то прошептал, и незаметный кусок гранита отошел в сторону. Вот и дверь. Впереди чернел длинный жутковатый коридор. Я зажгла предусмотрительно прихваченную лампу, и мы двинулись. Несколько раз нам попадались чугунные решетки, перегораживающие коридор, опять же открывающиеся только на выход. Я просто раздвигала прутья, не собираясь ломать замки. Лишь однажды мы столкнулись с охранниками. Впереди было небольшое расширение коридора, выглянув, мы увидели двух гвардейцев, играющих в карты. Они сидели на стульях, рядом стоял столик с горящей лампой и кое-какой снедью. Была даже узкая походная кровать. Не успела я испугаться, как Дарий потянул нас назад, в темноту. Мы обошли этот участок по дуге, Зорг шел впереди, перед ним земля расходилась в стороны, я следом за ним, почти вплотную. За спиной принца разрыв смыкался. И пусть наш поход вокруг охранников длился всего пять минут, я успела несколько раз попрощаться с жизнью. Никогда не думала, что будет так страшно. Слышать жуткое утробное чавканье сжимающейся земли, вдыхать сырой гнилостный запах, знать, что над нашими головами толща рыхлого грунта, а главное понимать, что от возможности быть похороненным здесь навечно отделяет лишь родовая сила Зорга. А вдруг она исчезнет?

– Хорошо, что мы уже выбрались из скалы, – негромко сказал он, – почву раздвигать проще, чем гранит.

Я облегченно выдохнула только тогда, когда мы опять вернулись в коридор. Еще несколько металлических решеток, и впереди показалась каменная лестница наверх. Я потушила лампу и оставила на нижней ступеньке. При возвращении она нам понадобится.

– Почти на месте, – произнес принц бесцветно. Наверное, ему тоже было страшно, как и мне, но он, как истинный Рем не показывал своих слабостей. – Справа будут несколько пустующих комнат. Пройдем через них.

Я шла вслед за Дарием по темным богато убранным покоям и понимала, что наше посещение не скрыть. Все равно после нас оставался след. Где разорванная по шву ткань обивки стен, где испорченные деревянные панели. «Нам бы еще Турга сюда, – мысленно улыбнулась, – чтобы уже все было идеально».

– Впереди спальня отца, – прошептал Эдвард.

Мы замерли. Дарий подошел к окну и сделал проход у внешней стены. Узкий, в него мог протиснуться только один человек. Мы гуськом пролезли в королевскую опочивальню и оказались за широкой плотной портьерой.

– Отлично, – одними губами произнес Зорг. – останемся здесь, а вы, ваше высочество, идите и разбудите отца.

Увы, король не спал. Я выглянула и увидела горящую лампу, сидящего за столом мужчину полуоборотом к нам. Он что-то читал и его профиль был точно королевским.

– Кто здесь? – воскликнул мужчина, поднимая голову.

Принц решительно направился к столу.

– Это я, Эдвард.

– Какой еще Эдвард? – голос короля зазвенел раздражением, – стража!

– Отец, это я. Твой сын, Эдвард, – громко произнес наследник, и я вдруг подумала, что не так и была неправа в своих предположениях на счет поддельного короля. Если он не узнал своего сына, то…

– У меня нет сына! – вдруг закричал король пронзительно.

Меня прошиб холодный пот – только сейчас я вдруг осознала, что нас ждет, если ворвется стража и найдет нас за портьерой. Как минимум тюрьма, а как максимум…

Король вдруг по-детски захныкал и начал раскачиваться в кресле, тряся головой, как безумец.

– У меня нет сына! – запричитал он. – Я сам убил его! Вот кровь, – он протянул Эдварду руки. – Ты видишь? Это кровь моего любимого сыночка.

Я в шоке смотрела в щелочку между стеной и портьерой на дергающегося в припадке мужчину в красно-синем бархатном халате. Лицо Эдварда увидеть не могла, он стоял спиной, но, думаю, он тоже был озадачен.

– Ваше величество, с вами все в порядке? – раздался мужской голос одновременно со стуком.

Скрипнула дверь. Мы с Дарием инстинктивно шарахнулись назад, вжимаясь поясницей в широкий подоконник. Плотная ткань даже не шелохнулась. Я осмотрелась. Здесь было место еще для человек десяти. Я перестала видеть, но слышала все прекрасно. И безумный бессвязный шепот короля «Я убил сына, моего мальчика», и вопросы телохранителей.

Через минуту в комнате появилось еще одно действующее лицо.

– Что здесь происходит? – голос Велира Хорна я узнаю где угодно. Он что, живет рядом с покоями короля? – Как вы оказались в спальне его величества?

– Я пришел к своему отцу, – произнес надменно Эдвард. Но даже я услышала в его голосе смятение и шок.