* * *


Уже четверть третьего ночи, когда такси высаживает меня в темноту перед одиноко стоящим домом в Стэнморе – квадратным и без изысков. Снег идет не переставая, покрывая аккуратный садик перед крыльцом. Это адрес с моих прав. Я плачу водителю сверх счетчика и вылезаю из машины. Уже собираюсь попросить его подождать на тот случай, если и это ошибка, но прежде чем успеваю заговорить, он разворачивается и уносится прочь.

Ступая осторожно, я прохожу по дорожке, достаю незнакомые ключи, которые до того нашел в куртке, и пробую вставить один в замок. Он легко входит в скважину. Я не знаю – то ли испытать облегчение, то ли прийти в ужас. За входной дверью нахожу погруженный в полумрак коридор, дорогой паркетный пол, сияющий в ночных отсветах, запах сосновой мастики, нарциссы в вазе на низком столике – и не узнаю ничего из этого. Закрываю за собой дверь – ожидая, что какой-нибудь незнакомец выйдет ко мне и спросит, с какой стати я проник в его дом.

Прямо передо мной лестница. Две двери слева закрыты. В открытую дверь справа я различаю гостиную, модный диван и кофейный столик перед большим телевизором. Рядом со мной небольшой кабинет. Везде царит безупречный порядок, но в кабинете полный разгром – ящики выдвинуты, бумаги разбросаны по полу.

Наверху скрипит половица – звук тихий, но безошибочный. Я быстро оборачиваюсь. Кто-то наблюдает за мной с лестничной площадки.

– Росс?

– Лора? – говорю я.

Она зажигает свет. Как же хорошо ее видеть…

Лора в халате, контрастирующем с цветом ее кожи. Она свешивается через перила.

– Проклятье! Что с тобой случилось? – Исчезнув на минуту, возвращается и спускается вниз с коробкой лейкопластыря.

– Все в порядке, Лоло.

Лора открывает одну дверь слева – как оказалось, в ванную – и включает воду.

– Я беспокоилась о тебе, – говорит она.

– Извини. Я оставил сообщение на автоответчике.

– И эти сообщения, Росс, они… я даже не знаю. Голос у тебя был какой-то странный. Твою мать, сегодня вечером ты выскочил из дома, не сказав ни слова, и вот вернулся весь в крови…

Опять я вижу перед собой пустоту. Не могу вспомнить того, что сделал. Лора осторожно промывает под струей воды мою левую ладонь, затем пальцы, после чего вытирает их и налепляет полоски лейкопластыря, суетясь, торопливо вскрывая упаковки. Порезы адски жгут, но они неглубокие, а прикосновение рук Лоры нежное и ласковое, как в моем сне. Я слежу за ее движениями, ее телом под шелковым халатом, таким знакомым, за легкой неуклюжестью, которую так хорошо знаю. Обнимаю ее, и мне становится хорошо. На какое-то мгновение Лора застывает, но затем отрывается от меня и изучает свою работу.

– Тебе нужно показаться врачу.

– Мне нужно чего-нибудь поесть, – говорю я. – Я не ел с…

Не помню, чтобы я ел. Наверное, когда-то я поел, но это также провалилось в пугающую пустоту. Выхожу в коридор. Одна дверь по-прежнему закрыта. Открыв ее, я оказываюсь в большой кухне, гораздо более просторной и современной, чем в нашем старом доме. На рабочем столе лежит телефон Лоры, рядом компьютер и стопка бумаг, как обычно. В мойке пустая бутылка из-под «Пино нуар». Я подхожу к ближайшему окну, приподнимаю шторы с одной стороны и всматриваюсь в темноту сада за стеклом. Там все неподвижно, кроме падающего снега. Все шкафы на кухне с виду одинаковые, поэтому я открываю один наугад. Внутри – бутылки дорогого вина и крепких напитков.

– Ты проголодался? – спрашивает у меня за спиной Лора. Она открывает холодильник и достает копченую курицу. Я чувствую себя идиотом. Лора украдкой наблюдает за мной, нарезая хлеб.

– Я беспокоилась. Я беспокоилась о тебе, твою мать. Позвонил Джерри Гарднер и сказал, что ты пропал. Он сказал, что ты был в центральной больнице Кэмдена и вдруг куда-то исчез.

Накладывая курицу на хлеб, я спрашиваю, просил ли Джерри перезвонить ему, когда я объявлюсь. Лора кивает.

– Пожалуйста, Лоло, не надо. Я скажу, когда можно будет позвонить.

Лора шумно втягивает воздух, но ничего не говорит.

Я начинаю есть и останавливаюсь.

– У меня отшибло память, – коротко говорю я. Ну вот, я высказал это вслух, и мне стало страшно. Это сделало происходящее со мной реальностью.

– О господи… – Лора неуверенно протягивает ко мне руку, словно я слишком хрупкий и могу рассыпаться от ее прикосновения.

– Я забыл не всё. Помню нас с тобой. Помню свою работу. Но совсем не помню этот дом.

– Что? Но ты же сам вернулся сюда.

– Я нашел адрес на своих правах. Я не помню, что делал сегодня вечером. Что мы делали на прошлой неделе. В прошлом году. Это меня жутко пугает.

– Что ты помнишь?

– Я ничего не помню за последние полтора года. Мы устроили пирушку в честь моего повышения по службе. Мы были в саду… И всё. А дальше уже этот вечер. Я стоял на пустынной улице, не зная, как туда попал. Попытался вернуться домой и приехал на старое место – теперь там стройка…

– Мы переехали полгода назад. Ты этого не помнишь?

– Ничего не помню. Эта кухня? Впервые вижу. Ничего даже смутно знакомого. Это жутко страшно, твою мать. – Я хочу успокоить Лору, но не знаю, как это сделать. Это мне полагается быть сильным, не ей.

– У тебя что-то с головой? Тебя ударили?

– Не думаю. Просто порезы и ссадины. В больнице сделали томографию.


– И?..

Я собираюсь с духом.

– Мне пришлось уйти до того, как я получил результаты.

– Росс!

– У меня были на то причины. – Мой голос звучит увереннее, чем я чувствую себя на самом деле. Доедаю сэндвич и собираюсь приготовить себе еще один.

Лора садится и в ужасе смотрит на меня.

– Ты меня пугаешь, Росс. Ты правда ничего не помнишь?

– Ничегошеньки с той пирушки.

Лора берет телефон.

– Тебе нужно назад в больницу.

– Нет! – Я произношу это слово громче, чем намеревался, и Лора обеспокоенно смотрит на меня, но кладет трубку на телефон. – Пожалуйста, расскажи мне. Помоги мне. Ты сказала, что сегодня вечером я выскочил из дома. Это какая-то бессмыслица. В половине десятого я был на дежурстве, но вечерняя смена начинается в два часа дня и заканчивается в десять вечера, так что я должен был находиться на службе. С какой стати я оказался дома?

– Не знаю, Росс. – Лора не на шутку перепугана, и я стараюсь ее успокоить, говоря, что все будет в порядке.

– Лоло, я не знаю, что со мной случилось, но мне нужно знать, что произошло сегодня вечером.

– Я знаю только то, что ты совершенно неожиданно вернулся домой. Это было в шесть с небольшим. Настроение у тебя было отвратительное, ты зашел к себе в кабинет, погромыхал там и ушел. Когда тебе попадает шлея под хвост, общаться с тобой очень трудно.

Я всегда являю собой образец выдержки и спокойствия. Но пропускаю это замечание мимо ушей.

– И что дальше?

– А дальше не знаю. В следующий раз я получила от тебя какие-то известия, когда пришли эти странные сообщения.

– Но ты не ответила?

– Я была занята, Росс. У меня полно работы. Я готовилась к важной встрече. – Для Лоры это обычное дело. Будучи на взводе, она погружается в практические дела. Именно так она привыкла разбираться со своими чувствами. Возможно, просто прячет их в себе. Но ей это помогает.

Я заканчиваю есть и встаю. С каждой минутой руки и спина болят все сильнее.

– Кроме Джерри, больше никто не звонил?

– Ты хочешь сказать, с твоей работы? – Лора ведет себя со мной как со своим клиентом, заботливая, но логичная, делая по шагу зараз. Снова практичная. Ее неторопливая вдумчивость помогает мне совладать со своими собственными беспорядочными чувствами.

– Кто угодно. Потому что мне нужно знать. Потому что это важно. – Я смотрю ей в лицо. – Расскажи мне всё – каким бы тривиальным это ни казалось.

Лора скрещивает руки на груди.

– После твоего ухода я сегодня вечером оставалась дома одна. «Уговорила» почти целую бутылку нашего самого дорогого вина. Нет, на самом деле целую. Я… я долго говорила с Иззи.

– С Иззи? С женой Джерри?

– Да, с Иззи, женой Джерри. Ты хочешь подробности? Всё, о чем мы говорили?

– Я сам сегодня разговаривал с Иззи. После того как не смог найти Джерри. И мне показалось, что она… на взводе.

Лора долго молча смотрит на меня.

– У нее бывают светлые и темные полосы, Росс. Как у всех нас. Ты постоянно выглядываешь в окно… ты меня пугаешь. Там кто-то есть?

Я снова чуть раздвигаю шторы.

– Нет. Вероятно, нет.

– «Вероятно, нет»? Я должна чего-то опасаться? Твою мать, это сведет меня с ума!

– Мне это тоже действует на нервы. У меня провал в памяти, и это меня жутко пугает. Но ты должна мне помочь, пожалуйста.

В окне проплывает фрагмент ее отражения – сияние тонкого атласного халата, встревоженный взгляд. Я жутко устал. Больше всего на свете мне сейчас хочется лечь в кровать, заняться любовью, после чего заснуть и проснуться с вернувшейся памятью, чтобы можно было больше не думать о том человеке, который желает моей смерти. Я отпускаю занавеску.

– Что дальше? После того как ты поговорила с Изабель?

– Я сделала три звонка по работе – по своей работе. Затем позвонил Джерри… Право, тебе следует поговорить с ним.

– Нет. Сперва я сам должен во всем разобраться.