Стоило появиться — тут же ко мне бросился прораб, потребовал решать на месте производственные проблемы, и я сходу окунулся в бурливое горнило строительства. А работа кипела! Такой муравьиной кучи стройки я вблизи еще ни разу не видал! Да, похоже что придется выплачивать строителям премию. И слава богам! Пусть себе работают. Ну а я пока отдохну…

После разговора с прорабом зашел в дом, где обнаружил накрытый стол и записку: «Я у бабы Нюры, скоро приду». Вяленько поел, и тут же завалился спать. За сегодняшний день слишком много событий. Сегодня я столько успел наколдоваться — просто сил никаких нет! Дома тихо, прохладно, никто тебе не пытается башку открутить и глотку перегрызть — ну чем не лепота?

Когда пришла Варя — я не слышал. Сквозь сон слышал, как она гремит посудой, плещет водой. Потом тихие шаги, и она перелезает через меня на кровать. Я не раскрывая глаза похлопываю ее по бедру, и снова засыпаю, умиротворенный и довольный.

Следующие три дня прошли под знаком стройки. Миксеры уже сливали бетон в канавы для фундамента, краны укладывали емкости септиков в огромные выкопанные ямы — все шло так, как и было задумано. Каждый день я вместе с прорабом уточнял, в каком месте и что именно надо делать, и наконец-то у меня в голове начала складываться стройная картина того, что именно будет построено. До тех пор — просто какой-то сумбур.

Ну а между консультациями с прорабом — я учился. Готовил снадобья впрок, и думал, думал, думал…например над тем, как можно было бы научиться открывать портал для перемещения в пространстве. Вот заела меня эта штука, да и все тут! Какой-то чертов рыжий колдун умеет это делать, а я — нет! Ну вот что такое?!

Все три дня видел Варю только утром, да ночью — она уходила к дочери, потом к бабе Нюре, так что мы с ней почти и не общались — только лишь в постели, но какое там общение…больше так сказать…по делу. Постельному делу. Варя приходила вымотанная, усталая, на мои вопросы отвечала не очень охотно, да и что особо интересного у нее могло происходить? Пообщалась с дочкой, полила огород, пыль стерла дома, дошла до бабы Нюры и весь день слушала, записывала, помогала готовить снадобья. Ну и по дому ей помогала — готовила и убиралась. Так сказать — работала за науку. Я даже слегка обеспокоился — может что-то не так? Что-то случилось? Чего вдруг она так замкнулась в себе? Но Варя меня заверила, что ничего не случилось и все в порядке.

На третий день вечером мы с ней немного поссорились — можно сказать впервые за все то время, что были вместе. Я вдруг обнаружил, что Варя сняла кольца-амулеты и положила их в карманы шортов. И похоже, что не в первый раз. Оказалось — Варя снимает кольца когда убирается по дому и возится в огороде — чтобы не поцарапать и не испортить. Когда я начал ей говорить, что это опасно, что так делать нельзя — только отмахнулась, заявив, что ей ничего не угрожает, и чтобы я зря не беспокоился. Мои страхи за нее излишне преувеличены.

В этот раз я лег спать с тяжелым сердцем. Честно скажу — я не люблю, когда игнорируют мои прямые указания. Ладно тут, дома, где все защищено и куда не проникнет ни одна сволочь — здесь можешь снять кольца! Я сам снимаю свои нагрудные амулеты — спать в них не очень удобно, то под бок подкатится, то под спину влезет. Ну как будто камни на постель насыпались! (Принц на горошине!) Можно было бы конечно спать в майке, заправлять амулеты по нее — но я не люблю спать в майке. Да и здесь, дома, под защитой стен которые выдержали удар гранатометов — ну что здесь мне может угрожать?!

Опять же — только представить, как заниматься сексом со свисающими с шеи амулетами. Выглядит просто глупо — они болтаются перед лицом Вари, раскачиваются — туда-сюда, туда-сюда…бесит, ей-ей! И меня, и Варю.

Но на улице?! После того, как я рассказал ей о моей эпической (если точнее — глупой) битве с колдуном! И о том, как мне пришлось убить его напарницу! Колдун сейчас должен просто-таки жаждать мести, так зачем ему подставляться?

Проснулся я от боли. Нет, не так — от БОЛИ! АААА! Горело в груди, да так, что я дико заорал и попытался вскочить с кровати! Именно попытался, потому что на меня навалилось чье-то тело — холодное, сильное, невероятно, нечеловечески сильное!

— Помогите, черти! — мысленно заревел я, и бесы тут же отклинулись:

— Пытаемся, хозяин!

— Да что вы пытаетесь, парализуйте ее!

— Не можем, хозяин! Тело занято! И вообще — это не Варя!

— Да сделайте что-нибудь, кто-нибудь! Охрим!

— Да, хозяин! Сейчас, сейчас!

Руки, сжимающие мою глотку поехали в стороны, и я наконец смог вздохнуть, хотя дыханием это назвать можно было только с натяжкой — из ран на моей груди с пузырями и хлюпаньем выходил воздух пополам с кровью, меня разрывали позывы к кашлю, из чего я сделал вывод, что пробиты легкие, тело охватила невероятная, ватная слабость и очень-преочень хотелось…уснуть. Небольшой кинжал так и торчал у меня в груди, чудом не попав в сердце, а рядом на постели билось тело, которое только час назад еще выглядело Варей.

Я узнал ее. Ведьма, помощница колдуна. Бледная, как смерть, одетая в Варину одежду, она смотрела на меня мертвым взглядом черных, без белков глаз и рыча рвалась, тянулась ко мне, удерживаемая могучими руками моего домового. Он и правда был невероятно силен, непредставимо силен! Сомневаюсь, что я и сам мог бы с ним справиться — и это притом, что Охрим был едва выше моего колена ростом, примерно до половины бедра.

— Хозяин! Хозяин, амулеты! Одень амулеты! Мы не удержим! — слышались голоса в моей голове, и я снова вынырнул в реальность. Неужели я вырубился? Наверное. Но судя по всему — не надолго.

Медленно…очень медленно сползаю с кровати и шатаясь тащусь к полочке, где лежат мои амулеты. Дурак я был, что их снял! Надеваю на шею…на палец перстень-накопитель…и сразу легче! В голове прочищается, и я начинаю хоть что-то понимать. Например то, что во мне сейчас торчит некий острый инородный предмет, именуемый кинжалом. Или ножиком — как хочешь это назови.

Цепляюсь за гладкую рукоять, и…медленно, со скрежетом зубовным вытягиваю эту гадость из себя! Это не просто кинжал, это артефакт! Через него из моего тела уходила Сила вместе с жизненной энергией!

— Слава богам! — хором бормочут Прошка с Минькой — Держись, хозяин! Сейчас подлечим!

Мне лучше. Гораздо лучше! И я иду к постели, где извивается тело убитой мной женщины. Убитой три дня назад и уже начавшей издавать запах тления.

С размаху вонзаю кинжал в грудь зомби, та вздрагивает, дергается в судорогах и замирает. Глаза ее вдруг стали белыми, как у снулой рыбы, тело застыло и больше не двигается.

— Ушли! Ускользнули! — бормочет Прошка, и в его ментальном голосе я слышу озабоченность — Теперь это просто труп.

— Что это было, ребята?! — я сажусь на постель, и мне ужасно больно. И не только от ран. Где Варя?

Молчание.

— Чего молчите?

— Нам нечего сказать, хозяин. Мы не знаем.

— Кто — ушел? Вы сказали, что кто-то ушел. Кто это был?

— Такие же, как и мы. Они управляли трупом. Один управлял, еще двое — боролись с нами, не давали нам его остановить.

— Почему не почувствовали, что это не Варя?

— Потому же что и ты, хозяин. Она выглядела как Варя. И уж если ты не почувствовал, лежа рядом с ней в постели — как могли это сделать мы?

Я сидел рядом со сладко пахнущим падалью трупом и сжимал руками раскалывающуюся от боли голову. Мне было не просто хреново — мне хотелось выть! И я не знал, что мне делать! Куда бежать!

— От трупа надо избавиться, хозяин — резонно заметил Прошка — Он разлагается. Провоняет здесь все. Сделай снадобье иллюзий — ты знаешь, как — придай трупу облик Вари. Мы заберемся в труп, и он сам сядет в машину. Потом вывезем его куда подальше и бросим.

Мне понадобился час, чтобы сделать снадобье и обрызгать им валяющийся на полу труп (я стащил его с кровати). Когда дело было закончено — меня чуть не вырвало. На полу лежала Варя. Если не приглядываться, конечно.


Кстати сказать — я понял, почему кольца-амулеты лежали в кармане псевдо-Вари. Их нельзя одевать никому, кроме хозяйки. У живых они вызовут боль, сильное жжение, могут даже навести какую-нибудь болезнь, у мертвых…у мертвых — не знаю. Наверное, мертвому, вернее тем, кто им управлял — тоже было бы несладко, если бы кольца соприкоснулись с кожей трупа. Не знаю, как они подействовали бы на управление покойницей — может разрушили бы связь?

На выезжающую посреди ночи машину никто не обратил внимания — освещенный светом прожектором котлован, рабочие, таскающие и бегающие как муравьи…если кто-то и видел, что я выехал со дворе — всем было на это плевать. Ну выехали — и выехали. Может на вокзал отвозит! Или в аэропорт.

Через сорок минут я подъезжал к знакомому месту, где и оставил машину у высоченной елки. Следы остались от прошлого раза — глубокие колеи в мягкой земле, усыпанной иголками.

Труп ведьмы шел до берега управляемый то ли Минькой, то ли Прошкой — я не спрашивал, как они это делали, каким образом заставили двигаться неживое. Сделали, и ладно…зачем задумываться над тем, что все равно не поймешь и не узнаешь?

Кикимора появилась так же неожиданно, как и в прошлый раз — через несколько минут после того, как я прочел заклинание вызова. Вышла откуда-то сбоку, из темноты — красивая девушка с зеленой кожей и зелеными волосами. Инопланетянка…

— Зачем пришел, колдун? Все-таки решил остаться со мной? Стать моим мужем? — ее улыбка была похожа на волчий оскал. Клыки…острые клыки все портили! Слишком хищная улыбка.

— Прости, но нет. Помощь нужна — стараясь держаться спокойно ответил я. А спокойным мне быть очень как тяжело! Пока я здесь — что с Варей? Где она? Что с ней творит безумный колдун? Или уже сотворил?

— Вот как? — вроде как удивилась кикимора — И чем же это я тебе могу помочь? И что это за баба, которую ты сюда привел? От нее пахнет тленом.

— Она мертвая — пожал плечами я — прошу тебя узнать, где может находиться колдун, который украл мою женщину и попытался убить меня. Можешь? Ты ведь ешь мозг, и достаешь из него информацию.

— Хмм…ты хороший мальчик, колдун — усмехнулась кикимора — но глупый. Я достаю информацию из живого мозга, мозга, который был живым секунды и минуты назад. Понимаешь? В этом чучеле нет жизни. Я не могу ничего сделать.

Она усмехнулась, и помотала головой, будто не веря в свои слова:

— Вот ведь надо же! Я даже пожалела, что не могу тебе помочь! Но ничего не поделаешь, это правда. И мне нравится, что ты так борешься за свою подругу. Колдуны, скольких из них я не встречала — обычно бессердечные твари, которым до людей нет никакого дела. Особенно до своих временных жен. Пожил с одной, состарилась — выкинул ее, или убил — и новую завел. Пропала, исчезла — даже искать не будут. А если и станут искать, то только для того, чтобы узнать — кто покусился на их имущество. А ты не такой, я вижу…

— Совет дашь? — прервал я монолог нечисти. Послушать ее интересно, но сейчас мне совсем не до того!

— Иди к Кладбищенскому! — кикимора пожала плечами, и ее небольшие, аккуратные груди при этом движении приподнялись. Я невольно проводил их движение взглядом, кикимора ехидно улыбнулась — Все вы мужчины однаковы! Твоя подруга еще и на тот свет отправиться не успела…или уже успела…а ты уже мою грудь разглядываешь. Хорошая грудь, правда? Когда я была женщиной, у меня такой груди не было. Оставайся со мной, мальчик! Будешь моим королем!

Тьфу! Небось из мозга жертв выудила информацию о старом мультике, вот теперь и развлекается.

— Прости, мне пора идти. Спасибо за совет!

— И тухлятину эту с собой забери — кикимора указала на труп ведьмы — Не хватало еще мое болото такой дрянью загаживать. И так уже хватает всякой пакости! Я за брошенные пластиковые бутылки мозг у этих придурков просто бы через задницу высасывала! Люди — самые грязные животные, какие есть на свете!

Я не стал обсуждать поведение грязных людей (у самого рыльце в пушку, хотя и стараюсь лишнего не пакостить, мусор всегда в пакете из леса уносил), пора было уходить. Время! Ночь июньская коротка!

Поблагодарив кикимору и сделав ей пару комплиментов насчет ее груди, бедер и попы, сравнив ее с фитоняшками и заклеймив их позором в сравнении с зелененькой (Она фыркнула и сказала, что я мерзавец и дамский угодник. Но ей, подлец, нравлюсь! И снова предложила залечь на дно в мягкую тину), я пошел к машине, думая по дороге о колдунах в общем и о себе в частности. Может и я стал бесчувственным? Может и я теперь не сопереживаю людям? Прежний Василий Каганов, сельский участковый, никогда бы не смог так легко отправлять людей на смерть. А я — могу! И что это значит? Значит, что я изменился. Сильно изменился! Я по-другому думаю, по-другому поступаю. У меня восприятие мира стало совсем другим!

— Ты черный колдун, хозяин! Не какая-то там белая ведьма! И за все нужно платить. За твою силу, за способность делать то, чего не могут делать ни люди, ни ведьмы, ни даже многие колдуны. И отправляя людей на смерть, ты подсознательно знаешь, что поступаешь правильно. Что это угодно твоему источнику Силы — Чернобогу. И ты выбираешь — или быть сильным, и значит — иметь все, что захочешь, или влачить жалкое существование, как та же белая ведьма баба Нюра. Чего она добилась? Что у нее есть? Жалкий домишко? Курица и пара десятков яиц от щедрых — в кавычках — клиентов? Ты — богат, и будешь еще богаче. Ты исполняешь свои мечты — все мечты, которые у тебя были и есть. Ну а то, что с Варей случилась беда…ну что теперь поделаешь? Нет роз без шипов. Вот если бы ты подготовился как следует, если бы не упустил колдуна — сейчас и Варя была бы дома, в твоей постели, а не…не знаю — где. Кстати, мы пробовали ее искать, ты наверное уже догадался. По ее волоску и…крови. Сам знаешь — какой крови. Так вот — мы ее не нашли. Либо ее нет в живых, либо…либо колдун закрыл ее колпаком невидимости. Она теперь чувствуется не как Варя, а как совсем другой человек. Вернее, так — она вообще не чувствуется, будто ее нет на белом свете.

Я промолчал. А что сказать? Да, я хочу жить богато — вкусно есть, спать под крышей хорошего дома, ездить на хорошей машине. И что, если для этого придется убить несколько нехороших людей? Они плохие люди! Им незачем жить! И я всегда был уверен, и сейчас тем более — что есть люди, которым незачем жить — они отравляют жизнь другим, как сорняки на грядке с огурцами. Выполоть к чертовой матери, да и все тут! А пацифисты пусть плачут, раз убеждения не позволяют им расправляться негодяями. А я — буду это делать!

Что же касается совести…она у меня чиста. Каждый несет наказание по своим «заслугам». Заслужил — получи! И если тем, кто исполняет это наказание оказался я — так что же с того? Кто-то ведь должен это делать! Почему не я? Судьба так распорядилась.

А еще — я спасаю и буду спасать хороших людей от болезни, от порчи. И это если не перевесит мои черные дела, то по крайней мере уравновесит. Уверен в этом. А там уж боги рассудят — прав я был, или не прав. Все получим той мерой, которой отмеряли. Аминь!

Кстати…до сих пор у меня один глаз карий, другой голубой. Были бы оба глаза карие — это значило бы, что я полностью перешел на темную сторону. Но этого не произошло. Значит…я посередине. И слава богам!

Кладбищенский встретил меня радостно, как старого друга, едва не бросился обниматься. И как всегда, с ним была свита из нескольких покойниц разного вида, рас и расцветок. Но прежняя фаворитка — дама из аристократок — все-таки сохранила свое место подле кладбищенского духа, и сейчас стояла рядом с ним, обнимая его за талию и улыбаясь мне будто старому, желанному знакомому. В общем — встретили меня вполне недурно.

— Мой друг! Колдун! Тебе опять что-то надо?! Мандрагор еще не вырос! Или тебе кладбищенской земли? Земли с могилы девственницы? У меня есть и могила отравителя! Очень я тебе скажу большая редкость, ценный товар! Всего за два ящика шампанского — целое ведро земли с отравителя! А для тебя…еще и кусочек гроба! Пропитанного соками убийцы! Ммм…замечательная вещь! В снадобье — незаменимо!

— Подарок тебе! — я приказал Прошке передвинуть труп ведьмы, труп сделал несколько шагов и упал к ногам кладбищенского духа. Тот хмыкнул и недоверчиво помотал головой:

— Труп ведьмы?! Да ладно?! Интересно! Очень интересно! Если ее положить в сухое место, замумифицировать…хорошее будет средство, можно продать колдунам и ведьмам. Что хочешь за нее?

— У меня украли женщину. Мою женщину. Колдун. Я ее ищу. Мне нужно узнать — жива ли моя подруга, а еще — вызвать душу этой покойной ведьмы и как следует ее расспросить — где искать колдуна. Поможешь?

— Вот как… — Кладбищенский сделал знак, одна из женщин, одетая то ли в саван, то ли в белую ночнушку встала на четвереньки, и кладбищенский дух уселся ей на спину, как на табуретку. Другая женщина встала позади него, вплотную, и он с облегченным вздохом откинулся назад. Получилось что-то вроде кресла.

— Вот как… — повторил Кладбищенский, глядя в пространство черными провалами глаз, в которых светились красные огоньки — как у какого-нибудь Терминатора.

— Нет. Прости, колдун, но мой господин дает мне запрет на вмешательство. Я не могу встревать в ваши колдунские дела. Вы сами по себе, я сам по себе. Все мы слуги Чернобога. И если поубиваем друг друга…кто будет на него работать? Испокон веков колдуны разбираются между собой только сами. И я тебе в этом не помогу.

— Совсем? — чувствуя, как отчаяние подкатывает к горлу — Хотя бы скажи, жива она, или нет?

Кладбищенский молча так долго, что я в конце концов решил — не ответит. Но он ответил.

— Она и жива, и не жива. Ее тело страдает, душа летает в Нави. И…ее тело занято. Это все, что я могу тебе сказать. ЭТО мне позволили сказать. А ведьму твою я заберу. Хорошее тело, пропитанное магией! На ней вырастут хорошие магические травы! А тебе я желаю удачи, колдун, она тебе очень даже понадобится…

Ап! И кладбище, залитое светом луны пусто, как если бы тут только что не стояла толпа призраков, не сидел передо мной такой смешной, и такой страшный кладбищенский дух. Теперь здесь только я — ошеломленный, не понимающий куда бежать и что делать — стою среди едва угадывающихся бугорков могил и смотрю на это безмолвие и пустоту. И в душе у меня так же пусто и черно, как и на заброшенном кладбище посреди темного леса.

Конец 3-й книги.