— Наша полиция занималась этим делом, — коротко подтверждает Салминен.
— Так я смогу взглянуть на бумаги? Этот старый случай интересует меня, поскольку, ну… интересует, в общем, и было бы здорово изучить то, что есть, — позорно сбиваясь, лопочет Саана. Да и откуда ей знать, как правильно разговаривать с представителями центральной криминальной полиции?
— Сожалею, но материалы этого дела засекречены. Дело не раскрыто до сих пор.
— Засекречены? — Саана сомневается, что правильно расслышала. Разве дела не устаревают за пару десятилетий, после чего материалы оказываются в общем доступе?
Полицейский объясняет, что нераскрытое дело — это более сложный случай. Поскольку расследование было приостановлено, материалы засекречены. Ничто не может быть выдано постороннему человеку до тех пор, пока дело не закроют окончательно.
— Но разве такие старые дела кто-то расследует? — спрашивает Саана.
— Это не имеет значения, материалы никому не выдаются, пока дело не будет закрыто. Чтобы старое нераскрытое дело можно было возобновить, нужны либо новые открывшиеся обстоятельства, либо обвинение, основанное на конкретных доказательствах, — говорит мужчина и замолкает.
Саана не знает, что ответить.
— А бывает так, что старые дела вдруг обзаводятся новыми уликами?
— Во-первых, по прошествии десятилетий вещественные доказательства успевают частично или полностью утратить силу, да и в целом вероятность появления новых улик или свидетелей ничтожно мала, — отвечает Салминен. — Хотя случается всякое.
Саана ждет, что же там «во-вторых», но, похоже, ничего.
— А различные слухи и домыслы местных могут возобновить дело? — интересуется Саана. — Допустим, половина хартольцев убеждена, что девушку убили, — это заинтересует полицию?
— Мы в курсе тех слухов, что когда-то ходили вокруг этой смерти, но на подобных вещах далеко не уедешь. Нужна доказательная база. Хотя бы улики.
Саана немного растеряна. Она благодарит полицейского за уделенное время, хотя в голове роятся сотни новых вопросов. Получается, дело Хелены официально даже не закрыто! По какой причине его тогда приостановили?
После разговора Саане все видится в несколько ином свете. Если расследование приостановлено и та смерть не была признана самоубийством или несчастным случаем, тут явно что-то не так. Дело не на шутку интригует. Стало быть, речь идет о нераскрытом убийстве.
29 ИЮНЯ, СУББОТА, ХЕЛЬСИНКИ
Хейди изучает содержимое офисного холодильника. Его медитативную пустоту нарушает лишь сиротливо притулившаяся сбоку упаковка молока, полная наполовину. Хейди принюхивается. Похоже, молоко не представляет угрозы. Под аккомпанемент похрюкивающей кофеварки Хейди ищет в шкафчике кружку с «Симпсонами». Временами, под настроение, ночная уборщица заботливо моет оставленную на столе кружку. Вот и сейчас она прямо-таки ослепляет своей чистотой. И высохнуть успела. Хейди мысленно отвешивает уборщице поклон. Она наполняет кружку нечеловечески крепким кофе, разбавляет его парой капель молока — и за работу.
Ян высовывается из-за монитора, приветствуя Хейди. Надо же, и Зак уже тут. Всех буквально поработило новое дело. Хейди не может сказать наверняка, где именно ночевал Зак — возможно, прямо в офисе.
Для рабочего вдохновения Хейди всегда нужны некоторые рамки, авральчики. Она умный и расторопный полицейский, которому нет необходимости кому-то что-то доказывать. Ни разу в жизни Хейди не работала для начальства: она служит тем, кто страдает, и их близким. Она дает им жизненно важные объяснения, предваряющие внутренний покой.
— Пробежимся еще разок по отчету Дайвера, — начинает Ян, кинув на общий переговорный стол увесистую стопку бумаги. Хейди просматривает результаты вскрытия, пока Ян вслух пересказывает ей основные моменты.
— Причина смерти Ларса — утопление. Сначала жертву чем-то вырубили. Дайвер ставит на электрошокер. Между выжиганием клейма и моментом смерти, если верить отчету, прошло не более часа. За исключением этого клейма, убийца никаких следов не оставил. У Ларса даже под ногтями чисто. На месте, где нашли труп, тоже никаких зацепок. Безупречная работа, — подытоживает Ян.
— Еще что-нибудь? — спрашивает Зак.
— У нас на руках размытое изображение человека, стоящего на заднем дворе жертвы. Йенна, девушка, которая, по всей видимости, общалась с Ларсом последней, сделала селфи. На фоне мы его и разглядели, — сообщает Хейди.
— А с остальными двумя девушками уже связывались? — интересуется Ян.
Хейди кивает:
— Да, хельсинкская полиция уже поговорила с обеими, их вечер продолжился по одному сценарию: сначала сидели до закрытия в клубе «Скохан», после чего пошли в «Макдоналдс» торгового центра «Форум». Это подтверждают записи с камер наблюдения из гардероба клуба и «Форума». Обеих девятнадцатилеток позвал на вечеринку Элиас Корхонен, и, судя по всему, одна из девушек, Алина Крон, неофициально встречалась с Корхоненом какое-то время. Они познакомились в «Тиндере», и девушка не была посвящена в подробности жизни Элиаса, а также понятия не имеет, чем в итоге закончилась та ночь. Фанни просто пришла с Алиной за компанию, они подруги.
— В общем, что касается телефона, — начинает Зак, поняв, что Хейди больше нечего сказать, — на имя Ларса зарегистрирован только один номер. О других сведений нет. В сообщениях обнаружилось вот это, — Зак показывает присланное изображение. — На картинке четко видны кости, я бы даже сказал, такой костяной венец, ну, или корона.
Ян одобрительно кивает Заку.
— С этого же номера был совершен входящий вызов Сундину. Длился немногим более минуты.
— Отлично, это важно. О номере что-то известно? — ненавязчиво перебивает Зака Ян.
— Это одноразовый предоплаченный номер, его отследили — всплыл один раз на Суоменлинне, и все. Мы его, конечно, мониторим. Если тот, кто позвонил, использует эту симку еще раз, выследим без проблем.
— Может, есть информация о покупке этой симки? Где, когда и кто покупал. Камеры слежения ничего не фиксировали? — Ян выжидающе смотрит на Зака.
— Просматриваем записи. Симка была куплена в киоске на железнодорожном вокзале.
— Предполагаю, что в деле замешан кто-то еще.
— Мы более-менее восстановили вечерний маршрут Ларса до момента, когда он вышел из дому чуть позже пяти утра. Сейчас важнее всего вычислить место, где произошло убийство. Криминалисты уверены, что к Королевским воротам Ларса доставили мертвым.
— Она молоденькая, кстати, — произносит Хейди, воспользовавшись внезапно накатившей тишиной. — Ну, Йенна. Слишком уж не по возрасту Ларсу, как по мне, — добавляет она, хотя никто особо не интересовался ее позицией. — Есть подозрение, что врагов у Сундина было предостаточно. По словам коллег, рекламщиков обычно или ненавидят, или обожают, но чаще все-таки ненавидят, — продолжает Хейди. — Сложно с этим не согласиться, особенно если вспомнить того Яакко Лахти. — Хейди замолкает под неодобрительным взглядом Яна.
— Так, у нас мертвый мужчина, клеймо и изображение короны, но нет мотива. Что заставило убийцу избавиться именно от Ларса? На сколько шагов он нас опережает? — задумчиво проговаривает Ян.
— Этот Элиас Корхонен… — в тон ему начинает Хейди. — Рыльце-то у него в пуху. Имя всплывало в связи с торговлей кокаином.
Хейди с большим интересом изучила отчеты хельсинкского управления по борьбе с наркотиками, и имя «Элиас Корхонен» упоминалось в них с припиской «мелкий дилер». Любитель побаловаться наркотиками, имеющий широкий круг знакомств, но продающий товар исключительно «своим». По прочтении этих документов Хейди не отпускал один-единственный вопрос. Если Элиас проходит как мелкий посредник, то кто же тогда крупный? Сначала Элиас был связан с огромными наркосделками между Финляндией и Россией, однако ближе к настоящему моменту в отчетах напротив имени Корхонена стала мелькать пометка «осведомитель». Приблизительное количество ввозимого наркокартелем товара впечатляет даже по международным меркам, эта криминальная сфера прямо процветает. Агентов стали внедрять два года назад, но каких-то четких сведений и цифр до сих пор нет. Имена, иерархия, структура — только наметки, никакой конкретики.
Годы в убойном отделе ЦКП научили Хейди многим вещам. И первая из принципиально важных — все не то, чем кажется. Почему многолетняя борьба с наркотиками так беспощадно буксует? Что скрывается за упомянутыми в отчете тремя сорванными засадами? Хейди мысленно кривится от банальности и грубости предположения, и все-таки налицо явный слив информации. Либо агент раскрыл себя картелю, либо в полиции завелся «крот». Когда речь идет о наркотиках, ни один из вариантов нельзя отметать.
Хейди ни за что не пошла бы работать в отдел по борьбе с наркотиками. Мир веществ напоминал ей вонючее, склизкое, разнородное месиво. Границы размыты, рамки условны, от следователя требуются совершенно иные качества, которых у работников убойного отдела зачастую нет и в зачатке. Барыги, бегунки, точки, подгоны. Во всем этом столько нюансов и посредников, что не всегда понятно, кто чистый, а кто нет.
Элиас показался Хейди единственным из всех допрошенных в офисе «Фаер», кому есть что скрывать. Хейди обладает даром вычислять брехунов и фантазеров с 99-процентной точностью. На работе эта суперспособность выручает постоянно, а вот в жизни — не всегда. Исключительная человеческая проницательность в свое время так впечатлила Яна, что он дал Хейди прозвище «сканерша».
— Я могла бы побеседовать с Корхоненом еще разок, если что, — предлагает Хейди, и Ян согласно кивает.
Когда Хейди отходит позвонить в комнату для допросов, Зак и Ян увлеченно гуглят изображения корон из костей.
— Алло? — отвечает Элиас. Хейди тут же переключается в режим повышенной бдительности.
— Хейди, убойный отдел.
Элиас не дает ей и слова вставить — тут же начинает тараторить.
— Мне все покоя не давало то, что я не рассказал вам о своей ссоре с Ларсом, — речь Элиаса звучит искренне. — Мы разругались из-за Йенны. Ларс хотел уйти с ней. Я пытался вмешаться, но Йенна дала жесткий отпор.
Хейди молча слушает. Она гадает, по какой причине Элиас проявил тогда такую заботу.
— В вашей ссоре как-то фигурировали наркотики? — интересуется Хейди и чувствует, что Элиас вопросом ошарашен. — Мы в курсе, что вы приторговываете.
Элиас тотчас же становится серьезен:
— Я для себя, Йенна вообще ни при чем. Это моя двоюродная сестра, так что я в некоторой степени обязан присматривать за ней.
— А Ларс употреблял? — спрашивает Хейди и почти слышит скрип шестеренок в мозге у собеседника.
— Да баловался просто. Хотя если Ларс всю свою жизнь прожил в стиле последних двух-трех лет, то я мог бы поспорить, что у него в шкафу целая коллекция скелетов, — доверительно сообщает Элиас.
Хейди быстро прерывает мучения Элиаса и сворачивает разговор. Она достает из сумки контейнер со снедью — лучшим другом обстоятельных размышлений. Сытный салат с киноа и два вареных яйца. Добротный питательный обед был своеобразным островком контроля в океане хаотичных рабочих будней. Все случается без оглядки на Хейди, и стоит ей раскрыть одно дело, как выстраивается очередь из следующих. Контейнер пустеет пугающе быстро, оставляя Хейди сожалеть о скромном размере порции. Расследование таких жестоких и просчитанных убийств всегда делает ее по-волчьи голодной.
Подкрепившись, Хейди возвращается к мыслям о новом деле. Интуиция подсказывает, что персонал агентства «Фаер» едва ли причастен к насильственной смерти Ларса. А потому резонным был бы вопрос: как выглядит изнанка рекламного бизнеса? Что стоит за эффектно обставленной смертью? Хейди считает, что для убийцы такой бесчеловечный поступок — это извращенная форма наказания: либо месть, либо восстановление справедливости. И чем больше она думает над ситуацией, тем сильнее в ней крепнет ощущение, будто жившего припеваючи Ларса вдруг постигла какая-то карма и он поплатился за содеянное. Но что такого он натворил? Хейди уверена: ключ к разгадке кроется именно в прошлом Ларса. И если она права, то речь должна идти о делах куда более ужасных, нежели разногласия в крошечном, алчном до денег хельсинкском рекламном мирке.
30 ИЮНЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, ХАРТОЛА
Саана сама не своя от беспокойства. Уже два дня она мучительно подбирает слова для важного разговора. У нее есть цель — поближе познакомиться с Хеленой.
Сначала, конечно, нужно позвонить — не может же Саана взять и ни с того ни с сего заявиться с расспросами к родителям, на протяжении тридцати лет оплакивающим свою трагически погибшую дочь. В итоге Саана отметает все заранее заученные фразы и просто звонит. Все, обратной дороги нет. Один за другим из трубки доносятся гудки, прежде чем их череду прерывает нежный женский голос:
— Хилкка Тойвио.
Саана представляется и тактично излагает причину звонка: ее волнует судьба Хелены. Голос на другом конце провода ненадолго стихает, после чего произносит:
— Со смерти Хелены прошло столько лет, что кажется, будто воспоминания безвозвратно рассыпаются в пыль. И все же я не хочу отказываться от них, — женщине грустно. — Приходите.
Проходит минут сорок — и Саана на своем велосипеде уже у фермы Тойвио.
Мама Хелены производит впечатление женщины мягкой и добродушной. Возраст подобрался к ней очень деликатно — черты лица пронизывает умиротворенное благородство. Волосы коротко острижены, и Саане вдруг становится интересно, по какой загадочной причине все финские дамы, отпраздновавшие полувековой юбилей, непременно спешат избавиться от своих кудрей. Уж она-то к своему пятидесятилетию отпустит такие косы, какие только сможет на себе унести.
Саана робко улыбается маме Хелены и проходит в гостиную. Она понятия не имеет, как завязать разговор, поэтому просто благодарит:
— Спасибо, что позволили прийти.
Хилкка просит Саану следовать за ней.
— Я сварила нам кофе и достала из холодильника пирог, — дружелюбно сообщает Хилкка, и у Сааны не остается сомнений в том, что женщина очень рада гостям. — Украсила его прошлогодними замороженными ягодами, будет преступлением не съесть его сегодня же. Новый урожай на подходе, в этом году тоже вдоволь наедимся, — говорит Хилкка, приглашая Саану сесть на диван. На журнальном столике уже расставлены кофейные чашки, а в центре красуется пирог с клубникой и ревенем. От взгляда Сааны не ускользает и крошечный сливочник, в который бы, конечно, Саана налила овсяное молоко, но об этом она из вежливости помалкивает.