– Что? – Лиза рассмеялась от неожиданности, – Герман, ты, наверное, единственный мужчина, которого интересуют такие вещи! Хотя, скажу сразу, сравнивать мне особо и не с кем – в моей жизни было не так уж много мужчин. Да и последние почти четверть века я была замужем. А за четверть века многое в манере ухаживания могло поменяться! И да, туфли позволяют, так что да, я бы с удовольствием прошлась с тобой. Пошли в ту сторону, там есть приятные кафе, на случай, если нам вдруг захочется посидеть в уютном месте и выпить кофе.
– Не знаю, за тенденциями в мире ухаживания за красивыми женщинами я не слежу, некогда, уж извини! А вот то, что мужчина должен оставаться джентльменом – это остается вне времени. А про туфли – это к вопросу воспитания дочери, знаешь ли. Так что, да, я в курсе, что бывают "удобные туфли", "очень удобные туфли" и те, в которых "неудобно, но они тааакие красивые, что я просто физически не могла их не купить"!
– Герман! – Лиза опять рассмеялась и только покачала головой.
Герман в ответ улыбнулся, погладил пальцы Лизы, лежащие сейчас на сгибе его локтя, и продолжил:
– Но на самом деле, это все не про мою дочь. Она предпочитает обувь без каблука, потому что её учеба-работа предполагает, что она не сидит за столом, а много двигается. А на каблуках это тяжело, да и бессмысленно, верно? К тому же, ты и сама ведь видела, немки практически не ходят на каблуках. Такими изящными ножками только итальянки и русские могут похвастать.
– Серьёзно?
– Да! – Герман совершенно спокойно кивнул.
Лиза не стала, да и не имела она права задавать ему вопрос, мол, откуда такие познания женских ножек. Герман привлекательный свободный мужчина, к тому же, как оказалось, ещё и не беден, так что понятно, что не аскет, и женщины в его жизни уж конечно были. И ведь очень не беден, судя по тому, с каким придыханием эта рыжая Нинель уточняла про количество рабочих на его заводе. И он, словно, прочитав её мысли, произнёс:
– На самом деле, на моих предприятиях трудится гораздо больше рабочих. В несколько раз больше. И да, я разбираюсь в женских ножках. Но хочу, чтобы ты знала, с тех пор, как нас с дочкой бросила её мать, и до нашей с тобой встречи я ни разу не задумывался о женитьбе. С женщинами да, встречался, я же нормальный здоровый мужчина, но жениться не планировал. Считал, что мне и одного раза хватило. Но с тобой, Элизабет, всё по-другому.
– Герман, ты меня не знаешь совсем! – Лиза удивленно на него посмотрела.
– Ну, так расскажи! Но честнее будет, если сначала я сам о себе расскажу, верно? – и Герман, не дожидаясь ответа Лизы, продолжил:
– Мне 54 года, 20 лет из них я в разводе. Имею взрослую умницу дочь. Её зовут Вильма. Ещё живы и, слава Богу, здоровы мои родители – это ты уже знаешь. Живу с дочерью в своем доме. Животных не имею, потому что считаю, что с моим графиком занятости просто не имею на это право. Что ещё? Люблю черный кофе, в еде предпочитаю рыбу, за ужином могу выпить бокал вина или чего покрепче, зависит от настроения. Я не курю сам и не переношу запаха сигарет, на женщине особенно. Говорят, что я маниакален в вопросах чистоты и порядка, с этим я даже не буду спорить, но этим, как я понял, и ты страдаешь, верно? – Элизабет рассмеялась и кивнула, а Герман продолжил:
– Это та информация, которой нет в интернете – я не афиширую свою личную жизнь. Чем я занимаюсь, ты знаешь. Это если коротко, но по существу. Спрашивай, что тебе обо мне интересно! – Герман озвучил это, а сам гадал: будет ли его Элизабет тоже, как та рыжая Нинель интересоваться количеством рабочих на его предприятиях или спросит, сколько женщин было в его жизни?
Не угадал. Его Элизабет его опять удивила, спросив:
– Ну, о том, что ты нереально крут в своем деле – это я уже слышала! На протяжении трех последних месяцев, знаешь ли, слушала! – Лиза улыбнулась и чуть сжала пальцы на сгибе его локтя, – скажи, как успевал и дочь растить, и бизнес строить?
– Ну, дочь много времени со мной в кабинете проводила. Или это уж я с ней проводил, поставив свой рабочий стол в её комнате. Потом, конечно, няня толковая выручала, фактически став членом нашей семьи. Она женщина не простая, но преданная нам всей душой, своей семьи у неё нет, так что, Вильму она любит, как свою родную. В нашей семье не принято, чтобы дети у бабушек с дедушками росли. И да, если мои поездки и каникулы Вильмы совпадали, то я брал её с собой. Знаешь, мы с дочерью очень дружны.
– Приятно слышать! – Лиза улыбнулась, – и да, знакомая ситуация с бабушками. Хотя, первые три года мои родители очень нам помогли с Сашей. А потом они уехали за счастливой старостью.
– Наверное, это правильно. Старшее поколение её заслужило, я так считаю. Ты разве нет?
– Нет, всё правильно! Они наслаждаются жизнью, так как имеют полное на это право. И я за них очень рада! – согласилась Лиза, – твои родители так же?
– О! Да! – Герман рассмеялся, – у них время расписано по минутам! Они ведут очень активный образ жизни. У них клубы по интересам, танцы, походы в парк, в кафе, ещё куда-то. И это всё в компании таких же девочек и мальчиков, которым уже тоже за 80! Я рад за них на самом деле. Мы не знаем, сколько нам отпущено вот такой жизни без болезни, которая может тебя приковать к кровати. Так что да, я рад! А твои родители?
– Да, мои тоже активно двигаются. Выставки, экскурсии и да, тоже свои клубы по интересам. Когда Саша был младше, мы часто приезжали с ним вдвоем к моим родителям. Мой папа усиленно его таскал по всевозможным выставкам и, что интересно, Сашке эти вылазки с дедом ужасно нравились. И да, с дедушкой внук говорит только на немецком языке. Так что, у моего сына два родных языка – немецкий и русский, и два выученных – английский и испанский. Мы отдыхали в Испании, и он, будучи ещё ребенком, вдруг сказал: "А вы знаете, что испанский язык на втором месте в мире, после китайского, по распространенности?"
– Правда? – удивился Герман.
– Да! – улыбнулась Лиза, – и выучил. А потом, в старших классах стал бредить Японией и записался на уроки с преподавателем в моём языковом центре. вот ещё и японский знает.
– У тебя свой языковой центр? – удивился Герман.
– Да, у меня своё дело. Ты ведь не думал, что я домохозяйка? – рассмеялась Лиза.
– О, нет! Поверь, на домохозяйку ты совсем не похожа!! – рассмеялся Герман в ответ, – правда, я всё гадал, чем ты занимаешься и не мог определиться. Теперь вот знаю.
– К нам приходят, уже будучи взрослыми. В основном те, кто хочет свободно владеть языком. Такие люди охотнее учат язык, потому что учат его не для галочки, а для себя. А твоя дочь говорит по-русски? – закончила Лиза.
– Да. Я считаю, что свои корни забывать нельзя. Она росла на сказках двух народов. Ну а уж английский и французский она учила в школе.
– О! Молодец!
– Элизабет, как твой сын отнесется к тому, что вы разводитесь? Вы ведь разводитесь? – он сжал второй рукой ее пальцы, которые так и не отпускал.
– Да. Тут без вариантов. Не смогу я Артура простить. Даже вид делать не хочу, что простила. Впрочем, оно ему и не надо – моё прощение, – Лиза решительно кивнула, и Герман услышал уверенность в её голосе, – а сын, я уверена поймет. Тем более он в курсе, что его отец в моё последнее отсутствие как раз вот эту самую Нинель в наш дом и приводил.
– Что? Вот эту рыжую девицу? – казалось, что вопрос вырвался у Германа сам собой, – Элизабет, прости, если бы ты мне сказала сразу, мы бы не сидели там с ними за одним столом!
– Если честно, я даже не удивилась, увидев её там. И, знаешь, мне не стыдно, что я рассказала об этом сыну. Я не пыталась тем самым очернить в глазах сына его родного отца или перетянуть Сашку на свою сторону. Он у нас уже большой мальчик, так что, сам решит, на чьей стороне он будет в итоге. И да, я хотела, чтобы Саша, как мужчина, понял, как это больно и обидно, когда тебя предают.
– Элизабет, как твои ноги? Не хочешь зайти и выпить кофе? – Герман остановился у одной их кофеен, – кажется, там уютно. И смотри, сколько там посетителей, значит, там должен быть вкусный кофе, как считаешь?
– Ноги хорошо, но кофе да, я бы выпила! – улыбнулась Лиза и шагнула в сторону входа в кофейню. Она сама не была здесь ни разу, но ей понравились маленькие столики со скатертями в пол, уютные кресла и даже горящие мягким светом настольные лампы на каждом столике. Казалось, именно эти лампы с цветными абажурами и создают уютную атмосферу в этой кофейне.
В уютной кофейне они просидели, говоря обо всем, почти до самого закрытия. Правда, то, что уже поздно, они поняли только, тогда, когда увидели, что занято только два столика, и персонал уже начал гасить лампы на пустых столах.
В такси до дома Элизабет они молчали. Не хотелось говорить о чем-то личном при постороннем человеке, ну не о погоде же, в самом деле, им сейчас, после такого длинного вечера, говорить, верно? Они знакомы несколько дней, а кажется, что уже целую вечность. Вот и уютное молчание было тому подтверждением.
У дома Элизабет Герман не стал отпускать такси, сказав водителю:
– Я вернусь.
Он проводил её до подъезда и там, стоя у двери в подъезд, и по-прежнему не выпуская её руки из своего плена, вдруг, спросил:
– Элизабет, могу я пригласить тебя завтра на свидание?
– Что? – от неожиданности она глупо переспросила, – на свидание?
– Не хочешь на свидание, соглашайся на ужин, – тут же быстро добавил Герман, не спуская со своей Элизабет глаз и не давая ей прервать зрительный контакт, – ужин в моем любимом ресторанчике в твоем городе. Ты ведь не будешь отрицать, что наш сегодняшний ужин нельзя назвать свиданием.
– Не буду, – Лиза улыбнулась, – заинтриговал. У тебя, оказывается, есть любимый ресторанчик?
– Да. Есть. И я хочу отвести туда понравившуюся мне женщину.
– Хорошо, – сдалась она.
– В семь вечера тебя устроит? – казалось, Герман даже облегченно выдохнул, услышав её согласие.
– Да. Вполне.
– Тогда до завтра, Элизабет! – Герман неожиданно нагнулся и поцеловал её руку. Не поднял её ладонь к своим губам, а именно вот так, галантно наклонившись, поцеловал, обдав теплым дыханием и прикоснувшись горячими губами.
Уже поднявшись в свою квартиру и закрыв за собой дверь, Лиза поняла, что улыбается. На её руке ещё чувствовалось прикосновение губ Германа, и вокруг ещё витал аромат его туалетной воды. Дерево, мускус, табак – хороший дорогой мужской запах. Запах зрелого, состоявшегося в жизни мужчины. Лизе определенно понравился его запах. Как понравилось ей и то, что Герман не стал пытаться её обнять и поцеловать, хотя ему и хотелось. Она видела, как он смотрел на её губы. Нет, этот мужчина совершенно точно понимал, что вот сейчас она не готова к более тесному контакту с ним, хотя, и Лиза это совершенно точно чувствовала, он хотел её обнять. И, что самое интересное, и в первую очередь для неё самой, вот Герману, в отличие от Артура, она бы позволила себя обнять.
Глава 14
Герман.
Чему я научился за все свои годы холостяцкой жизни, так это безошибочно слышать фальшь в женском "не надо".
– Герман, не надо! – и женщина сама теснее прижимается к моему паху.
– Герман, не надо! – и уже сама открывает рот и облизывает губы, призывая к поцелую.
В моей жизни было достаточно женщин, чтобы научиться понимать фальшь в их поведении и поступках. Все те "не надо" были из легенды о том, что мужчины-охотники. Догнать, присвоить, утащить в свою пещеру – у нас на подкорке. А у женщины там же подчинение и покорность. Только вот с тем, что за много тысяч лет мир изменился до неузнаваемости, никто ведь не спорит, верно? Так почему же все считают, что в наших подкорках ничего не изменилось?
Мне не нужна рядом ни покорная, ни строптивая жена. Мне нужна та, которую хочется не догонять и тащить в пещеру, а та, что увидит во мне мужчину, на которого она может положиться, кому она может довериться. И мерилом её доверия должен быть не мой счет в банке или моё место в одном известном списке. Нет. Между нами должна случиться химия, как говорит мой отец. Между ним и мамой эта химия случилась почти 60 лет назад. Случилась, когда они были студентами. И продолжается до сих пор. Это видно в их взглядах, жестах, подтруниваниях друг над другом.
Я человек абсолютно не медийный, но в современном мире тяжело оставаться совсем незамеченным. Особенно, когда имеешь приличный счет в банке и хорошо развитый бизнес. И я всё это имел. А они имели меня. Я не мог быть уверен в том, что женщины, якобы случайно познакомившиеся со мной, действительно случайно оказались рядом со мной.
Но с Элизабет с самого начала всё было не так. Она совершенно точно не знала, кто я, а я, в свою очередь, не мог и предположить, что она окажется женой этого Артура.
Как деловой партнер он меня устраивал – его фирма расширялась, объемы росли, а значит, имело смысл ему выходить на производителей напрямую. Он и вышел на меня, как на одного из производителей.
Конечно, мы поставляли свой товар в Россию, объемы росли и без него, в нашей переписке я участвовал номинально – для этого у меня есть менеджеры, отлично знающие свое дело. Но этот русский взял меня своей напористостью, ну и хорошим, умелым планированием развития своей фирмы.
Еще несколько дней назад я был уверен, что успешно проведу эту неделю, так удачно выкроенную мною в своем графике. И со своей обожаемой дочерью, со своей Вильмой, пообщаюсь, и подпишу выгодный контракт с этим упрямым русским. Контракт был выгодным и он автоматически запускал новую логистическую цепочку.
Но госпожа Судьба вмешалась самым бесцеремонным образом!
Сначала свела нас с Элизабет. Тонкой, умной, красивой и ухоженной женщиной. Нет, молоденьких дурочек я никогда не любил. Мои женщины все были опытными и красивыми. Но что-то такое было в Элизабет, что заставило меня перед ней распушить свой хвост, что-то цепляло меня в ней.
Сначала, конечно, я обратил внимание на спокойные уверенные движения в аэропорту, аккуратно сложенные вещи в чемодане, который она, стоя передо мной к рамке металлоискателя, раскрыла, когда выкладывала свою косметичку, тонкий шлейф духов, который я уловил, когда она снимала свой пиджак, чтобы положить его на ленту. Этот шлейф манил за ней по пятам, его хотелось вдыхать.
Потом, увидев её в очереди ожидания на свой самолет, я порадовался, что мы летим вместе. Нет, в самолете я бы не пошел к ней знакомиться – смешно для моего возраста, да и сейчас все привыкли снимать всё, что им кажется необычным, и сразу же выкладывать во всемирную паутину. А наше с ней знакомство на глазах у всего самолета точно бы стали снимать.
Я не боялся, что она мне откажет. Хотя, кому я вру? Да, я боялся! Ещё как боялся, что она откажется знакомиться со мной, а я совершенно точно хотел познакомиться с этой женщиной поближе. Такие, как Элизабет, точно не будут давать свой телефон первому встречному. И я ломал голову в поисках возможностей познакомиться с ней. И насмешница Судьба дала мне эту возможность!
Мы весь полет, все четыре часа говорили с Элизабет на все те темы, что мне никогда до этого даже не приходило в голову обсуждать с женщиной. И да, я уже и не помню, когда я так легко смеялся с женщиной. А уж когда я увидел, как она аккуратно складывает упаковку от еды в самолете, я и понял, что я попал. Вот прямо-таки влип по самые уши.
Смешно? Глупо? Ну и пусть! У каждого из нас свои критерии в выборе своих вторых половинок. И да, похоже, что между нами случилась та самая химия, о которой говорил мой отец.
Увидев то, как Элизабет убирает ту самую, будь она неладна, упаковку, как потом, после обеда, складывает коробочки от еды, я и понял, что влип, влюбился, пропал. Я был уверен, что когда она войдет в мой дом, а я был уверен, что это обязательно случится, у неё не будет проблем с оберткой от одноразовых тапочек и с тем, куда поставить свои туфли. Я не найду её волос на своей расческе и в раковине. Эта женщина другая. Она такая же, как я. В этом я был уверен. Наивно, скажете? Вот так, только увидев, как она ест и потом за собой убирает, сделать такой вывод. Да, может быть! Но самое смешное, что ей я готов был позволить есть этот треклятый шоколад там, где ей этого захочется! Особенно, где ЕЙ этого захочется, даже и сидя на белоснежной обивке сидений в моем автомобиле!
Да, Элизабет не скрывала, что замужем – это тоже, кстати, прибавило ей баллов. Нет, она меня и не очаровывала, и не старалась мне понравиться. Поверьте, мы, мужчины, всегда это чувствуем. Она просто была собой, хотя и чуть пьяненькой от смешных двух бокалов шампанского. Именно этим её состоянием опьянения я без зазрения совести и воспользовался, навязав ей свой номер телефона и, главное, узнав номер её телефона. Я был уверен, что сама она мне никогда бы не позвонила. Особенно протрезвев. Как же давно я так не поступал! Все те женщины, что были после ухода моей жены, всегда сами оставляли свой номер телефона. И уже только я решал, звонить им или нет.
Но Элизабет не делала вид, что наша встреча случайна. Она, действительно, не знала, кто я и какую строчку в известном списке занимает моя фамилия. И да, наша встреча действительно была случайной. Я был для неё просто приятным попутчиком в самолете. Все мои женщины всегда знали кто я такой. Я безошибочно распознавал их ложь. Всегда! С Элизабет всё было иначе. Я уже и забыл, как это бывает, когда интересен женщине я сам, а не моё положение в обществе.
– Не знаю, за тенденциями в мире ухаживания за красивыми женщинами я не слежу, некогда, уж извини! А вот то, что мужчина должен оставаться джентльменом – это остается вне времени. А про туфли – это к вопросу воспитания дочери, знаешь ли. Так что, да, я в курсе, что бывают "удобные туфли", "очень удобные туфли" и те, в которых "неудобно, но они тааакие красивые, что я просто физически не могла их не купить"!
– Герман! – Лиза опять рассмеялась и только покачала головой.
Герман в ответ улыбнулся, погладил пальцы Лизы, лежащие сейчас на сгибе его локтя, и продолжил:
– Но на самом деле, это все не про мою дочь. Она предпочитает обувь без каблука, потому что её учеба-работа предполагает, что она не сидит за столом, а много двигается. А на каблуках это тяжело, да и бессмысленно, верно? К тому же, ты и сама ведь видела, немки практически не ходят на каблуках. Такими изящными ножками только итальянки и русские могут похвастать.
– Серьёзно?
– Да! – Герман совершенно спокойно кивнул.
Лиза не стала, да и не имела она права задавать ему вопрос, мол, откуда такие познания женских ножек. Герман привлекательный свободный мужчина, к тому же, как оказалось, ещё и не беден, так что понятно, что не аскет, и женщины в его жизни уж конечно были. И ведь очень не беден, судя по тому, с каким придыханием эта рыжая Нинель уточняла про количество рабочих на его заводе. И он, словно, прочитав её мысли, произнёс:
– На самом деле, на моих предприятиях трудится гораздо больше рабочих. В несколько раз больше. И да, я разбираюсь в женских ножках. Но хочу, чтобы ты знала, с тех пор, как нас с дочкой бросила её мать, и до нашей с тобой встречи я ни разу не задумывался о женитьбе. С женщинами да, встречался, я же нормальный здоровый мужчина, но жениться не планировал. Считал, что мне и одного раза хватило. Но с тобой, Элизабет, всё по-другому.
– Герман, ты меня не знаешь совсем! – Лиза удивленно на него посмотрела.
– Ну, так расскажи! Но честнее будет, если сначала я сам о себе расскажу, верно? – и Герман, не дожидаясь ответа Лизы, продолжил:
– Мне 54 года, 20 лет из них я в разводе. Имею взрослую умницу дочь. Её зовут Вильма. Ещё живы и, слава Богу, здоровы мои родители – это ты уже знаешь. Живу с дочерью в своем доме. Животных не имею, потому что считаю, что с моим графиком занятости просто не имею на это право. Что ещё? Люблю черный кофе, в еде предпочитаю рыбу, за ужином могу выпить бокал вина или чего покрепче, зависит от настроения. Я не курю сам и не переношу запаха сигарет, на женщине особенно. Говорят, что я маниакален в вопросах чистоты и порядка, с этим я даже не буду спорить, но этим, как я понял, и ты страдаешь, верно? – Элизабет рассмеялась и кивнула, а Герман продолжил:
– Это та информация, которой нет в интернете – я не афиширую свою личную жизнь. Чем я занимаюсь, ты знаешь. Это если коротко, но по существу. Спрашивай, что тебе обо мне интересно! – Герман озвучил это, а сам гадал: будет ли его Элизабет тоже, как та рыжая Нинель интересоваться количеством рабочих на его предприятиях или спросит, сколько женщин было в его жизни?
Не угадал. Его Элизабет его опять удивила, спросив:
– Ну, о том, что ты нереально крут в своем деле – это я уже слышала! На протяжении трех последних месяцев, знаешь ли, слушала! – Лиза улыбнулась и чуть сжала пальцы на сгибе его локтя, – скажи, как успевал и дочь растить, и бизнес строить?
– Ну, дочь много времени со мной в кабинете проводила. Или это уж я с ней проводил, поставив свой рабочий стол в её комнате. Потом, конечно, няня толковая выручала, фактически став членом нашей семьи. Она женщина не простая, но преданная нам всей душой, своей семьи у неё нет, так что, Вильму она любит, как свою родную. В нашей семье не принято, чтобы дети у бабушек с дедушками росли. И да, если мои поездки и каникулы Вильмы совпадали, то я брал её с собой. Знаешь, мы с дочерью очень дружны.
– Приятно слышать! – Лиза улыбнулась, – и да, знакомая ситуация с бабушками. Хотя, первые три года мои родители очень нам помогли с Сашей. А потом они уехали за счастливой старостью.
– Наверное, это правильно. Старшее поколение её заслужило, я так считаю. Ты разве нет?
– Нет, всё правильно! Они наслаждаются жизнью, так как имеют полное на это право. И я за них очень рада! – согласилась Лиза, – твои родители так же?
– О! Да! – Герман рассмеялся, – у них время расписано по минутам! Они ведут очень активный образ жизни. У них клубы по интересам, танцы, походы в парк, в кафе, ещё куда-то. И это всё в компании таких же девочек и мальчиков, которым уже тоже за 80! Я рад за них на самом деле. Мы не знаем, сколько нам отпущено вот такой жизни без болезни, которая может тебя приковать к кровати. Так что да, я рад! А твои родители?
– Да, мои тоже активно двигаются. Выставки, экскурсии и да, тоже свои клубы по интересам. Когда Саша был младше, мы часто приезжали с ним вдвоем к моим родителям. Мой папа усиленно его таскал по всевозможным выставкам и, что интересно, Сашке эти вылазки с дедом ужасно нравились. И да, с дедушкой внук говорит только на немецком языке. Так что, у моего сына два родных языка – немецкий и русский, и два выученных – английский и испанский. Мы отдыхали в Испании, и он, будучи ещё ребенком, вдруг сказал: "А вы знаете, что испанский язык на втором месте в мире, после китайского, по распространенности?"
– Правда? – удивился Герман.
– Да! – улыбнулась Лиза, – и выучил. А потом, в старших классах стал бредить Японией и записался на уроки с преподавателем в моём языковом центре. вот ещё и японский знает.
– У тебя свой языковой центр? – удивился Герман.
– Да, у меня своё дело. Ты ведь не думал, что я домохозяйка? – рассмеялась Лиза.
– О, нет! Поверь, на домохозяйку ты совсем не похожа!! – рассмеялся Герман в ответ, – правда, я всё гадал, чем ты занимаешься и не мог определиться. Теперь вот знаю.
– К нам приходят, уже будучи взрослыми. В основном те, кто хочет свободно владеть языком. Такие люди охотнее учат язык, потому что учат его не для галочки, а для себя. А твоя дочь говорит по-русски? – закончила Лиза.
– Да. Я считаю, что свои корни забывать нельзя. Она росла на сказках двух народов. Ну а уж английский и французский она учила в школе.
– О! Молодец!
– Элизабет, как твой сын отнесется к тому, что вы разводитесь? Вы ведь разводитесь? – он сжал второй рукой ее пальцы, которые так и не отпускал.
– Да. Тут без вариантов. Не смогу я Артура простить. Даже вид делать не хочу, что простила. Впрочем, оно ему и не надо – моё прощение, – Лиза решительно кивнула, и Герман услышал уверенность в её голосе, – а сын, я уверена поймет. Тем более он в курсе, что его отец в моё последнее отсутствие как раз вот эту самую Нинель в наш дом и приводил.
– Что? Вот эту рыжую девицу? – казалось, что вопрос вырвался у Германа сам собой, – Элизабет, прости, если бы ты мне сказала сразу, мы бы не сидели там с ними за одним столом!
– Если честно, я даже не удивилась, увидев её там. И, знаешь, мне не стыдно, что я рассказала об этом сыну. Я не пыталась тем самым очернить в глазах сына его родного отца или перетянуть Сашку на свою сторону. Он у нас уже большой мальчик, так что, сам решит, на чьей стороне он будет в итоге. И да, я хотела, чтобы Саша, как мужчина, понял, как это больно и обидно, когда тебя предают.
– Элизабет, как твои ноги? Не хочешь зайти и выпить кофе? – Герман остановился у одной их кофеен, – кажется, там уютно. И смотри, сколько там посетителей, значит, там должен быть вкусный кофе, как считаешь?
– Ноги хорошо, но кофе да, я бы выпила! – улыбнулась Лиза и шагнула в сторону входа в кофейню. Она сама не была здесь ни разу, но ей понравились маленькие столики со скатертями в пол, уютные кресла и даже горящие мягким светом настольные лампы на каждом столике. Казалось, именно эти лампы с цветными абажурами и создают уютную атмосферу в этой кофейне.
В уютной кофейне они просидели, говоря обо всем, почти до самого закрытия. Правда, то, что уже поздно, они поняли только, тогда, когда увидели, что занято только два столика, и персонал уже начал гасить лампы на пустых столах.
В такси до дома Элизабет они молчали. Не хотелось говорить о чем-то личном при постороннем человеке, ну не о погоде же, в самом деле, им сейчас, после такого длинного вечера, говорить, верно? Они знакомы несколько дней, а кажется, что уже целую вечность. Вот и уютное молчание было тому подтверждением.
У дома Элизабет Герман не стал отпускать такси, сказав водителю:
– Я вернусь.
Он проводил её до подъезда и там, стоя у двери в подъезд, и по-прежнему не выпуская её руки из своего плена, вдруг, спросил:
– Элизабет, могу я пригласить тебя завтра на свидание?
– Что? – от неожиданности она глупо переспросила, – на свидание?
– Не хочешь на свидание, соглашайся на ужин, – тут же быстро добавил Герман, не спуская со своей Элизабет глаз и не давая ей прервать зрительный контакт, – ужин в моем любимом ресторанчике в твоем городе. Ты ведь не будешь отрицать, что наш сегодняшний ужин нельзя назвать свиданием.
– Не буду, – Лиза улыбнулась, – заинтриговал. У тебя, оказывается, есть любимый ресторанчик?
– Да. Есть. И я хочу отвести туда понравившуюся мне женщину.
– Хорошо, – сдалась она.
– В семь вечера тебя устроит? – казалось, Герман даже облегченно выдохнул, услышав её согласие.
– Да. Вполне.
– Тогда до завтра, Элизабет! – Герман неожиданно нагнулся и поцеловал её руку. Не поднял её ладонь к своим губам, а именно вот так, галантно наклонившись, поцеловал, обдав теплым дыханием и прикоснувшись горячими губами.
Уже поднявшись в свою квартиру и закрыв за собой дверь, Лиза поняла, что улыбается. На её руке ещё чувствовалось прикосновение губ Германа, и вокруг ещё витал аромат его туалетной воды. Дерево, мускус, табак – хороший дорогой мужской запах. Запах зрелого, состоявшегося в жизни мужчины. Лизе определенно понравился его запах. Как понравилось ей и то, что Герман не стал пытаться её обнять и поцеловать, хотя ему и хотелось. Она видела, как он смотрел на её губы. Нет, этот мужчина совершенно точно понимал, что вот сейчас она не готова к более тесному контакту с ним, хотя, и Лиза это совершенно точно чувствовала, он хотел её обнять. И, что самое интересное, и в первую очередь для неё самой, вот Герману, в отличие от Артура, она бы позволила себя обнять.
Глава 14
Герман.
Чему я научился за все свои годы холостяцкой жизни, так это безошибочно слышать фальшь в женском "не надо".
– Герман, не надо! – и женщина сама теснее прижимается к моему паху.
– Герман, не надо! – и уже сама открывает рот и облизывает губы, призывая к поцелую.
В моей жизни было достаточно женщин, чтобы научиться понимать фальшь в их поведении и поступках. Все те "не надо" были из легенды о том, что мужчины-охотники. Догнать, присвоить, утащить в свою пещеру – у нас на подкорке. А у женщины там же подчинение и покорность. Только вот с тем, что за много тысяч лет мир изменился до неузнаваемости, никто ведь не спорит, верно? Так почему же все считают, что в наших подкорках ничего не изменилось?
Мне не нужна рядом ни покорная, ни строптивая жена. Мне нужна та, которую хочется не догонять и тащить в пещеру, а та, что увидит во мне мужчину, на которого она может положиться, кому она может довериться. И мерилом её доверия должен быть не мой счет в банке или моё место в одном известном списке. Нет. Между нами должна случиться химия, как говорит мой отец. Между ним и мамой эта химия случилась почти 60 лет назад. Случилась, когда они были студентами. И продолжается до сих пор. Это видно в их взглядах, жестах, подтруниваниях друг над другом.
Я человек абсолютно не медийный, но в современном мире тяжело оставаться совсем незамеченным. Особенно, когда имеешь приличный счет в банке и хорошо развитый бизнес. И я всё это имел. А они имели меня. Я не мог быть уверен в том, что женщины, якобы случайно познакомившиеся со мной, действительно случайно оказались рядом со мной.
Но с Элизабет с самого начала всё было не так. Она совершенно точно не знала, кто я, а я, в свою очередь, не мог и предположить, что она окажется женой этого Артура.
Как деловой партнер он меня устраивал – его фирма расширялась, объемы росли, а значит, имело смысл ему выходить на производителей напрямую. Он и вышел на меня, как на одного из производителей.
Конечно, мы поставляли свой товар в Россию, объемы росли и без него, в нашей переписке я участвовал номинально – для этого у меня есть менеджеры, отлично знающие свое дело. Но этот русский взял меня своей напористостью, ну и хорошим, умелым планированием развития своей фирмы.
Еще несколько дней назад я был уверен, что успешно проведу эту неделю, так удачно выкроенную мною в своем графике. И со своей обожаемой дочерью, со своей Вильмой, пообщаюсь, и подпишу выгодный контракт с этим упрямым русским. Контракт был выгодным и он автоматически запускал новую логистическую цепочку.
Но госпожа Судьба вмешалась самым бесцеремонным образом!
Сначала свела нас с Элизабет. Тонкой, умной, красивой и ухоженной женщиной. Нет, молоденьких дурочек я никогда не любил. Мои женщины все были опытными и красивыми. Но что-то такое было в Элизабет, что заставило меня перед ней распушить свой хвост, что-то цепляло меня в ней.
Сначала, конечно, я обратил внимание на спокойные уверенные движения в аэропорту, аккуратно сложенные вещи в чемодане, который она, стоя передо мной к рамке металлоискателя, раскрыла, когда выкладывала свою косметичку, тонкий шлейф духов, который я уловил, когда она снимала свой пиджак, чтобы положить его на ленту. Этот шлейф манил за ней по пятам, его хотелось вдыхать.
Потом, увидев её в очереди ожидания на свой самолет, я порадовался, что мы летим вместе. Нет, в самолете я бы не пошел к ней знакомиться – смешно для моего возраста, да и сейчас все привыкли снимать всё, что им кажется необычным, и сразу же выкладывать во всемирную паутину. А наше с ней знакомство на глазах у всего самолета точно бы стали снимать.
Я не боялся, что она мне откажет. Хотя, кому я вру? Да, я боялся! Ещё как боялся, что она откажется знакомиться со мной, а я совершенно точно хотел познакомиться с этой женщиной поближе. Такие, как Элизабет, точно не будут давать свой телефон первому встречному. И я ломал голову в поисках возможностей познакомиться с ней. И насмешница Судьба дала мне эту возможность!
Мы весь полет, все четыре часа говорили с Элизабет на все те темы, что мне никогда до этого даже не приходило в голову обсуждать с женщиной. И да, я уже и не помню, когда я так легко смеялся с женщиной. А уж когда я увидел, как она аккуратно складывает упаковку от еды в самолете, я и понял, что я попал. Вот прямо-таки влип по самые уши.
Смешно? Глупо? Ну и пусть! У каждого из нас свои критерии в выборе своих вторых половинок. И да, похоже, что между нами случилась та самая химия, о которой говорил мой отец.
Увидев то, как Элизабет убирает ту самую, будь она неладна, упаковку, как потом, после обеда, складывает коробочки от еды, я и понял, что влип, влюбился, пропал. Я был уверен, что когда она войдет в мой дом, а я был уверен, что это обязательно случится, у неё не будет проблем с оберткой от одноразовых тапочек и с тем, куда поставить свои туфли. Я не найду её волос на своей расческе и в раковине. Эта женщина другая. Она такая же, как я. В этом я был уверен. Наивно, скажете? Вот так, только увидев, как она ест и потом за собой убирает, сделать такой вывод. Да, может быть! Но самое смешное, что ей я готов был позволить есть этот треклятый шоколад там, где ей этого захочется! Особенно, где ЕЙ этого захочется, даже и сидя на белоснежной обивке сидений в моем автомобиле!
Да, Элизабет не скрывала, что замужем – это тоже, кстати, прибавило ей баллов. Нет, она меня и не очаровывала, и не старалась мне понравиться. Поверьте, мы, мужчины, всегда это чувствуем. Она просто была собой, хотя и чуть пьяненькой от смешных двух бокалов шампанского. Именно этим её состоянием опьянения я без зазрения совести и воспользовался, навязав ей свой номер телефона и, главное, узнав номер её телефона. Я был уверен, что сама она мне никогда бы не позвонила. Особенно протрезвев. Как же давно я так не поступал! Все те женщины, что были после ухода моей жены, всегда сами оставляли свой номер телефона. И уже только я решал, звонить им или нет.
Но Элизабет не делала вид, что наша встреча случайна. Она, действительно, не знала, кто я и какую строчку в известном списке занимает моя фамилия. И да, наша встреча действительно была случайной. Я был для неё просто приятным попутчиком в самолете. Все мои женщины всегда знали кто я такой. Я безошибочно распознавал их ложь. Всегда! С Элизабет всё было иначе. Я уже и забыл, как это бывает, когда интересен женщине я сам, а не моё положение в обществе.