Я: Из-за чего они?
Я: Если не секрет, конечно.
Было странно заново выстраивать личные границы в общении. Будто кто-то переписал правила игры, попросту стерев весь наш прошлый опыт.
Чжэ Ён: Да какие секреты.
Чжэ Ён: Но, честно говоря, понятия не имею. Кажется, поцапались, пока мы втроем пели на сцене. Они ничего не говорят, но атмосфера довольно напряженная.
Я: Да уж. Надеюсь, ситуация разрешится до концерта.
Чжэ Ён: Меня устроит и после. Как правило, после концертов нас всех немного отпускает, по крайней мере, достаточно для обсуждения проблем.
Чжэ Ён: Всегда так странно петь и смотреть при этом в зияющую пустоту. [.jpg]
На фото передо мной стадион: незаполненные трибуны, пустое пространство у черной сцены. Кажется нереальным, что всего через несколько часов сюда хлынет толпа, куда ни посмотри, будут тысячи людей.
Я: С людьми смотрится как-то эффектнее…
Чжэ Ён: Согласен.
Чжэ Ён: Особенно когда темнеет и все зажигают лайтстики.
Я: Кажется, я понимаю, почему Лив так хочется увидеть это вживую.
Чжэ Ён: Она идет на концерт в Чикаго?
Я: Нет, если не ошибаюсь, ей не удалось раздобыть билет.
Несколько месяцев назад Лив пару дней ходила без настроения, потому что ей не достался билет на концерт любимой группы. Я тогда еще ничего не знала про NXT, даже не поняла, из-за кого она страдает.
Чжэ Ён скинул в ответ печальный эмодзи и принялся рассказывать о своей сестре. Она вчера прислала ему фото огромного фан-плаката NXT, который повесила над кроватью. Специально для старшего брата! Это так мило, что она им гордится.
Вскоре мы попрощались, последние часы перед концертом самые насыщенные, Чжэ Ёну не до болтовни.
Я не в первый раз задалась вопросом, что мы делаем. Я переписываюсь с человеком, который вот-вот будет выступать перед восьмидесятитысячной толпой на переполненном стадионе. Весь вечер фанаты будут скандировать его имя. Очень не хотелось зацикливаться на этих мыслях, но в голове продолжали вертеться всевозможные ужасы.
Вернувшись домой, я сразу же отправилась к себе и села за стол, мне хотелось поработать над рисунком Хогвартса. Я с головой ушла в каждый штрих, скрупулезно выводя линию за линией, и мысли медленно прояснялись.
Но едва мне удалось отвлечься, как рядом звякнул телефон: без каких бы то ни было объяснений Лив прислала мне ссылку на аккаунт в «Твиттере». Я взглянула на часы и прикинула, концерт NXT в Париже должен был начаться полчаса назад. Но зная это, я все равно оказалась неготова к тому, что получила от младшей сестры.
На экране телефона открылась фотография, причем такая качественная – можно было подумать, постановочная. Чжэ Ён, одетый в джинсовую рубашку… всего лишь джинсовая рубашка. И зачем только он расстегнул так много пуговиц? Настоящее испытание для меня и моего сердца. На шее Чжэ Ёна висела знакомая серебряная цепочка, но следом я увидела его ключицы, обнаженную кожу и…
Лив: Всегда пожалуйста.
Мне вдруг стало жарко, но вместе с тем я почувствовала негодование – эту фотографию могли рассматривать все желающие, тысячи людей видели Чжэ Ёна. Наверняка его пресс, видневшийся из-под рубашки, подпитывал воображение многих поклонниц. Я не стала исключением. А ведь это только начало концерта – что же будет дальше?
Я уже готова была сдаться и полезть в интернет в поисках других снимков и видеозаписей, но домой пришли Мэл с Джошем. Старшая сестра попросила меня и Лив помочь с готовкой. Неохотно отложив телефон, я поплелась за ними на кухню.
Готовить вчетвером оказалось значительно проще, чем пытаться соорудить что-то в одиночку. Лив следила за тем, чтобы маффины в духовке не подгорели, Мэл жонглировала сразу тремя кипящими кастрюлями, а я сидела за столом и, пока сестры не видели, то и дело выхватывала кусочки морковки прямо из-под ножа Джоша. Всякий раз Джош усмехался, но, не поводя и ухом, жаловался на то, что каждый раз, когда он навещает родителей, они надоедают ему просьбами привести Мэл. Мы с Лив засмеялись, увидев, как покраснели уши Мэл, а сама она демонстративно сосредоточилась на готовке.
Поначалу я даже не обратила внимания. Только потом, когда мы, наполовину закончив ужин, заговорили о событиях прошлой недели, я заметила, как легко у меня на душе. Рядом были сестры и Джош – и я почувствовала себя гораздо лучше. Жаль, но радость утихла, когда я вспомнила, что до сих пор не рассказала Мэл о Чжэ Ёне. Я даже не представляла, как начать этот разговор. А еще наша последняя ссора никак не выходила у меня из головы. Стоило вспомнить о ней, и я снова поникла.
Это чувство только усилилось из-за Джоша, который во время десерта взглянул на Мэл: на его губах заиграла легкая улыбка. Мэл и Лив выясняли, в чем разница между капкейками и маффинами, как вдруг Мэл осеклась, заметив взгляд Джоша.
– Что-то не так? – спросила она.
Джош помотал головой:
– Я просто рад, что тебе лучше.
В ответ на это Мэл поморщилась. Взглянула на меня и на Джоша.
– Я выглядела нездоровой?
– Не то чтобы совсем больной, просто… не такой радостной. Вы ведь тоже заметили, правда? – обратился он ко мне и Лив.
Я закусила губу. Мэл ничего не произнесла, но ее быстрого взгляда оказалось достаточно. Мне точно были известны причины ее плохого настроения, ведь я сама переживала то же самое. Если она узнает, что мы с Чжэ Ёном снова общаемся…
Я беспощадно отгрызла кусочек маффина и прожевала. Весь оставшийся вечер меня грызла совесть: нужно обо всем рассказать. Хотя бы для того, чтобы меня не душило чувство вины каждый раз, когда я пишу Чжэ Ёну или заговариваю с Мэл. Я старалась как можно активнее участвовать в разговоре, а паника внутри нарастала все сильнее. Как лучше начать разговор? Она опять разозлится? Что, если мы снова поссоримся, как в прошлом месяце?
Ужин подошел к концу: Джош попрощался и ушел, Мэл проводила его, а я к этому моменту успела мысленно разыграть все возможные сценарии разговора с сестрой. Сердце громко стучало в груди. Поставив грязную посуду рядом с раковиной, Лив вопросительно взглянула на меня – видимо, внутренняя борьба отразилась у меня на лице. Я схватила одну тарелку и подставила под проточную воду, чтобы помыть.
– Я обо всем ей расскажу, – выпалила я.
Лив посмотрела на меня в замешательстве.
– Кому и о чем?
Как она умудрилась не догадаться, о чем я думала весь вечер? Мне казалось, у меня все чуть ли не на лбу написано.
– Мэл. О Чжэ Ёне, – пояснила я. – О том, что вопреки всем обстоятельствам мы снова общаемся. И что это, вероятно, самое глупое и самое прекрасное, что когда-либо со мной случалось.
Судя по выражению лица Лив, она одновременно хотела обнять меня и посмеяться надо мной. Мэльком она заглянула в гостиную, а потом снова посмотрела на меня:
– Уверена?
Я пожала плечами, кивнула… покачала головой. Нет, не уверена. Разумеется, я боюсь реакции Мэл.
Лив стиснула мою ладонь:
– Все будет хорошо.
Надеюсь.
Открылась дверь, Мэл проскользнула в кухню, и Лив, ободряюще улыбнувшись мне, оставила нас наедине. Не произнеся ни слова, Мэл встала рядом со мной и взяла полотенце.
– Мэл? – начала я, откашлявшись. Похоже, голос хочет участвовать в этом разговоре еще меньше, чем я сама.
Она взяла мокрую тарелку и протерла ее.
– Что?
Я крепко стиснула тарелку: эмоции, кипевшие во мне, были готовы вырваться наружу.
– Эм, ну… Вообще-то это сущая мелочь, но я все равно хочу тебе рассказать: ты ведь моя старшая сестра, и мы всегда откровенны друг с другом, да и Лив уже обо всем знает… и мы с тобой недавно помирились, а еще Джош утверждает, что тебе стало лучше, чем раньше, поэтому я не думаю…
– Элла, – растерянно перебила Мэл, которая успела напрячься от такого вступления, если, конечно, я правильно интерпретировала выражение ее лица. Очевидно, она до сих пор пребывала в абсолютном неведении, как дальше будет развиваться разговор. – Что ты хочешь рассказать?
Я собралась с духом:
– Мы снова общаемся.
Тишина… И тут же:
– Что, прости?
– Я и Чжэ Ён – мы опять разговариваем. – Сожми я тарелку сильнее – она пойдет трещинами.
Мэл уставилась на меня и целую вечность просто молчала. Я постаралась выдержать этот взгляд и дать ей время, сколько необходимо. Тишина с каждой секундой становилась все более гнетущей. Мэл будто окаменела. Никакого движения, кроме поднимающейся и опускающейся груди. Я уже хотела было что-то сказать, но Мэл меня опередила:
– Почему?
Я не смогла найти слов, чтобы объяснить это. Так много чувств, так много мыслей… И все казались неподходящими. Но потом все-таки появилась одна идея, вытеснив в сторону все остальные:
– Потому что он мне нравится. И я не могу просто взять и забыть его только потому, что кто-то считает это неправильным, – слова сорвались с языка, я не смогла их сдержать. – А еще я верю: есть что-то восхитительное и… и особенное в том, чтобы найти человека, с которым можно просто быть собой.
Мэл стояла, не шевельнувшись, но едва ли меня это беспокоило. Искра мужества, зародившаяся в моем сердце, превратилась в пламя, которое разлилось по всему телу.
– И все это… я нашла в Чжэ Ёне, – тихо сказала я, пожав плечами. – Не знаю, закончится ли все катастрофой, но, по крайней мере, это мое решение и я рискнула.
– А если тебе снова будет больно? – спросила Мэл. И я наконец-то поняла… Поняла, почему наши с Чжэ Ёном отношения казались Мэл неправильными: она боялась за меня.
– Тогда это будет полезный опыт, – твердо возразила я. – А в остальном ты права. Репортеры нами не интересуются, да и в интернете все спокойно, если верить словам Лив. Я обещаю, мы будем осторожнее, но… мы же только разговариваем.
Я: Если не секрет, конечно.
Было странно заново выстраивать личные границы в общении. Будто кто-то переписал правила игры, попросту стерев весь наш прошлый опыт.
Чжэ Ён: Да какие секреты.
Чжэ Ён: Но, честно говоря, понятия не имею. Кажется, поцапались, пока мы втроем пели на сцене. Они ничего не говорят, но атмосфера довольно напряженная.
Я: Да уж. Надеюсь, ситуация разрешится до концерта.
Чжэ Ён: Меня устроит и после. Как правило, после концертов нас всех немного отпускает, по крайней мере, достаточно для обсуждения проблем.
Чжэ Ён: Всегда так странно петь и смотреть при этом в зияющую пустоту. [.jpg]
На фото передо мной стадион: незаполненные трибуны, пустое пространство у черной сцены. Кажется нереальным, что всего через несколько часов сюда хлынет толпа, куда ни посмотри, будут тысячи людей.
Я: С людьми смотрится как-то эффектнее…
Чжэ Ён: Согласен.
Чжэ Ён: Особенно когда темнеет и все зажигают лайтстики.
Я: Кажется, я понимаю, почему Лив так хочется увидеть это вживую.
Чжэ Ён: Она идет на концерт в Чикаго?
Я: Нет, если не ошибаюсь, ей не удалось раздобыть билет.
Несколько месяцев назад Лив пару дней ходила без настроения, потому что ей не достался билет на концерт любимой группы. Я тогда еще ничего не знала про NXT, даже не поняла, из-за кого она страдает.
Чжэ Ён скинул в ответ печальный эмодзи и принялся рассказывать о своей сестре. Она вчера прислала ему фото огромного фан-плаката NXT, который повесила над кроватью. Специально для старшего брата! Это так мило, что она им гордится.
Вскоре мы попрощались, последние часы перед концертом самые насыщенные, Чжэ Ёну не до болтовни.
Я не в первый раз задалась вопросом, что мы делаем. Я переписываюсь с человеком, который вот-вот будет выступать перед восьмидесятитысячной толпой на переполненном стадионе. Весь вечер фанаты будут скандировать его имя. Очень не хотелось зацикливаться на этих мыслях, но в голове продолжали вертеться всевозможные ужасы.
Вернувшись домой, я сразу же отправилась к себе и села за стол, мне хотелось поработать над рисунком Хогвартса. Я с головой ушла в каждый штрих, скрупулезно выводя линию за линией, и мысли медленно прояснялись.
Но едва мне удалось отвлечься, как рядом звякнул телефон: без каких бы то ни было объяснений Лив прислала мне ссылку на аккаунт в «Твиттере». Я взглянула на часы и прикинула, концерт NXT в Париже должен был начаться полчаса назад. Но зная это, я все равно оказалась неготова к тому, что получила от младшей сестры.
На экране телефона открылась фотография, причем такая качественная – можно было подумать, постановочная. Чжэ Ён, одетый в джинсовую рубашку… всего лишь джинсовая рубашка. И зачем только он расстегнул так много пуговиц? Настоящее испытание для меня и моего сердца. На шее Чжэ Ёна висела знакомая серебряная цепочка, но следом я увидела его ключицы, обнаженную кожу и…
Лив: Всегда пожалуйста.
Мне вдруг стало жарко, но вместе с тем я почувствовала негодование – эту фотографию могли рассматривать все желающие, тысячи людей видели Чжэ Ёна. Наверняка его пресс, видневшийся из-под рубашки, подпитывал воображение многих поклонниц. Я не стала исключением. А ведь это только начало концерта – что же будет дальше?
Я уже готова была сдаться и полезть в интернет в поисках других снимков и видеозаписей, но домой пришли Мэл с Джошем. Старшая сестра попросила меня и Лив помочь с готовкой. Неохотно отложив телефон, я поплелась за ними на кухню.
Готовить вчетвером оказалось значительно проще, чем пытаться соорудить что-то в одиночку. Лив следила за тем, чтобы маффины в духовке не подгорели, Мэл жонглировала сразу тремя кипящими кастрюлями, а я сидела за столом и, пока сестры не видели, то и дело выхватывала кусочки морковки прямо из-под ножа Джоша. Всякий раз Джош усмехался, но, не поводя и ухом, жаловался на то, что каждый раз, когда он навещает родителей, они надоедают ему просьбами привести Мэл. Мы с Лив засмеялись, увидев, как покраснели уши Мэл, а сама она демонстративно сосредоточилась на готовке.
Поначалу я даже не обратила внимания. Только потом, когда мы, наполовину закончив ужин, заговорили о событиях прошлой недели, я заметила, как легко у меня на душе. Рядом были сестры и Джош – и я почувствовала себя гораздо лучше. Жаль, но радость утихла, когда я вспомнила, что до сих пор не рассказала Мэл о Чжэ Ёне. Я даже не представляла, как начать этот разговор. А еще наша последняя ссора никак не выходила у меня из головы. Стоило вспомнить о ней, и я снова поникла.
Это чувство только усилилось из-за Джоша, который во время десерта взглянул на Мэл: на его губах заиграла легкая улыбка. Мэл и Лив выясняли, в чем разница между капкейками и маффинами, как вдруг Мэл осеклась, заметив взгляд Джоша.
– Что-то не так? – спросила она.
Джош помотал головой:
– Я просто рад, что тебе лучше.
В ответ на это Мэл поморщилась. Взглянула на меня и на Джоша.
– Я выглядела нездоровой?
– Не то чтобы совсем больной, просто… не такой радостной. Вы ведь тоже заметили, правда? – обратился он ко мне и Лив.
Я закусила губу. Мэл ничего не произнесла, но ее быстрого взгляда оказалось достаточно. Мне точно были известны причины ее плохого настроения, ведь я сама переживала то же самое. Если она узнает, что мы с Чжэ Ёном снова общаемся…
Я беспощадно отгрызла кусочек маффина и прожевала. Весь оставшийся вечер меня грызла совесть: нужно обо всем рассказать. Хотя бы для того, чтобы меня не душило чувство вины каждый раз, когда я пишу Чжэ Ёну или заговариваю с Мэл. Я старалась как можно активнее участвовать в разговоре, а паника внутри нарастала все сильнее. Как лучше начать разговор? Она опять разозлится? Что, если мы снова поссоримся, как в прошлом месяце?
Ужин подошел к концу: Джош попрощался и ушел, Мэл проводила его, а я к этому моменту успела мысленно разыграть все возможные сценарии разговора с сестрой. Сердце громко стучало в груди. Поставив грязную посуду рядом с раковиной, Лив вопросительно взглянула на меня – видимо, внутренняя борьба отразилась у меня на лице. Я схватила одну тарелку и подставила под проточную воду, чтобы помыть.
– Я обо всем ей расскажу, – выпалила я.
Лив посмотрела на меня в замешательстве.
– Кому и о чем?
Как она умудрилась не догадаться, о чем я думала весь вечер? Мне казалось, у меня все чуть ли не на лбу написано.
– Мэл. О Чжэ Ёне, – пояснила я. – О том, что вопреки всем обстоятельствам мы снова общаемся. И что это, вероятно, самое глупое и самое прекрасное, что когда-либо со мной случалось.
Судя по выражению лица Лив, она одновременно хотела обнять меня и посмеяться надо мной. Мэльком она заглянула в гостиную, а потом снова посмотрела на меня:
– Уверена?
Я пожала плечами, кивнула… покачала головой. Нет, не уверена. Разумеется, я боюсь реакции Мэл.
Лив стиснула мою ладонь:
– Все будет хорошо.
Надеюсь.
Открылась дверь, Мэл проскользнула в кухню, и Лив, ободряюще улыбнувшись мне, оставила нас наедине. Не произнеся ни слова, Мэл встала рядом со мной и взяла полотенце.
– Мэл? – начала я, откашлявшись. Похоже, голос хочет участвовать в этом разговоре еще меньше, чем я сама.
Она взяла мокрую тарелку и протерла ее.
– Что?
Я крепко стиснула тарелку: эмоции, кипевшие во мне, были готовы вырваться наружу.
– Эм, ну… Вообще-то это сущая мелочь, но я все равно хочу тебе рассказать: ты ведь моя старшая сестра, и мы всегда откровенны друг с другом, да и Лив уже обо всем знает… и мы с тобой недавно помирились, а еще Джош утверждает, что тебе стало лучше, чем раньше, поэтому я не думаю…
– Элла, – растерянно перебила Мэл, которая успела напрячься от такого вступления, если, конечно, я правильно интерпретировала выражение ее лица. Очевидно, она до сих пор пребывала в абсолютном неведении, как дальше будет развиваться разговор. – Что ты хочешь рассказать?
Я собралась с духом:
– Мы снова общаемся.
Тишина… И тут же:
– Что, прости?
– Я и Чжэ Ён – мы опять разговариваем. – Сожми я тарелку сильнее – она пойдет трещинами.
Мэл уставилась на меня и целую вечность просто молчала. Я постаралась выдержать этот взгляд и дать ей время, сколько необходимо. Тишина с каждой секундой становилась все более гнетущей. Мэл будто окаменела. Никакого движения, кроме поднимающейся и опускающейся груди. Я уже хотела было что-то сказать, но Мэл меня опередила:
– Почему?
Я не смогла найти слов, чтобы объяснить это. Так много чувств, так много мыслей… И все казались неподходящими. Но потом все-таки появилась одна идея, вытеснив в сторону все остальные:
– Потому что он мне нравится. И я не могу просто взять и забыть его только потому, что кто-то считает это неправильным, – слова сорвались с языка, я не смогла их сдержать. – А еще я верю: есть что-то восхитительное и… и особенное в том, чтобы найти человека, с которым можно просто быть собой.
Мэл стояла, не шевельнувшись, но едва ли меня это беспокоило. Искра мужества, зародившаяся в моем сердце, превратилась в пламя, которое разлилось по всему телу.
– И все это… я нашла в Чжэ Ёне, – тихо сказала я, пожав плечами. – Не знаю, закончится ли все катастрофой, но, по крайней мере, это мое решение и я рискнула.
– А если тебе снова будет больно? – спросила Мэл. И я наконец-то поняла… Поняла, почему наши с Чжэ Ёном отношения казались Мэл неправильными: она боялась за меня.
– Тогда это будет полезный опыт, – твердо возразила я. – А в остальном ты права. Репортеры нами не интересуются, да и в интернете все спокойно, если верить словам Лив. Я обещаю, мы будем осторожнее, но… мы же только разговариваем.