Буквы на клавиатуре стоят не по алфавиту, а в определенном порядке. Этот порядок придумали в 1867 году, чтобы решить главную проблему пишущих машинок – рычаги цеплялись друг за друга, если печатали слишком быстро.
У современных компьютеров нет ни рычагов, ни штампов, но раскладка клавиатуры выглядит так же.
Если взять ключ НИЪТГЪШЬЛГ3ЪО и набрать его, НО со сдвигом на один шаг влево на клавиатуре, то получится ЕМХИНХГТОН2ХР.
«Последняя должна стать первой», – сказал Аксель.
Тогда получается РЕМХИНХГТОН2Х.
И еще Аксель сказал: «Все неизвестные прочь». Неизвестное в математике обычно обозначают буквой «икс». Уберем все «х». Получается «Ремингтон2».
Теперь мы владеем шифром!
А теперь проделаем то же самое с зашифрованным текстом.
ЛОЪНГБЖЪКЮПЪДНГЪМИПГПЪ..ХЕ
Сдвигаем на один шаг на клавиатуре:
ОРХЕНЬДХУБАХЛЕНХСМАНАХЮЮЗК.
Переставляем последнюю букву в начало:
КОРХЕНЬДХУБАХЛЕНСМАНАХЮЮЗ.
Убираем все «х» – Кореньдубаленсманаююз.
Решение – корень дуба ленсмана ююз!
Он очень умен, этот Орест!
Но оставался еще один вопрос: что означает «Корень дуба ленсмана[9] ююз»? Зачем Аксель послал нам такую непонятную подсказку? И что с ней теперь делать?
Но что бы мы ни планировали, это подождет до завтра. Я отключилась, наверное, еще до того, как Орест перешел через улицу.
20
Во вторник был самый обычный школьный день. То есть я так думала.
– Орест и Малин, – сказала учительница перед первой переменой. – Вы не могли бы задержаться?
Это еще что такое? Я медленно сложила в рюкзак учебник и тетрадку по математике, пока все остальные толпой вываливались в коридор. В классе сразу стало пусто и тихо. Остались только учительница, я и Орест.
– С вами хочет поговорить директриса, – сказала она. – Прямо сейчас.
– Зачем? – вырвалось у меня. Раньше меня никогда не вызывали к директрисе. Что ей от меня может быть нужно?
– Точно не знаю, – ответила учительница. – Но, думаю, ничего серьезного, – продолжила она и улыбнулась, пытаясь меня успокоить. Вероятно, вид у меня был встревоженный. Почему нельзя самому решать, как ты выглядишь, и по мне всегда заметно, что я думаю? Как бы мне хотелось быть похожей на Ореста – у него-то так и остался совершенно спокойный вид.
Он не проронил ни слова, пока мы шли по коридору в кабинет директрисы. Когда мы дошли, то увидели, что дверь приоткрыта. Мы переглянулись. Орест закашлялся.
– Входите, – прозвучало из кабинета.
Директриса сидела за столом светлого дерева и что- то писала. Браслеты у нее на руках слегка позвякивали.
– Садитесь, – сказала она, и мы уселись на стулья перед ее столом. Директриса положила ручку и убрала с лица прядь своих пышных волос – преувеличенно тщательно, отчего я сразу же занервничала еще больше. Затем она сморщила лицо, изобразив подобие улыбки. – Вчера вы ездили на экскурсию в Нэс, – медленно начала директриса. Мы кивнули, однако директриса и не ожидала никакого ответа. – Надеюсь, вам понравилось? – продолжала она без паузы. – Для нас очень важно включать в учебный план экскурсии для обеспечения достижения социальных, культурных и географических целей.
Она по-прежнему улыбалась, и я улыбнулась в ответ. Пока я ничего не поняла.
Директриса запахнулась в свою вязаную лиловую шаль и продолжала:
– Но дело в том, что вчера мне позвонила директор усадьбы Нэс. Она утверждает, что из собрания пропал один экспонат.
Пропал? Что это значит? Они думают, что мы что-то взяли?
– Старинная пишущая машинка. Черная с белыми буквами. Вы понимаете, о чём я говорю? Вы ее видели?
– Да-а, – выговорила я. Меня охватил страх. Опять. Почему каждый раз, когда взрослые разговаривают с тобой, возникает ощущение, что ты что-то сделал не так? Словно ты Ненадежный человек. – Она стояла на письменном столе, – продолжала я. – Но ведь она была огромная! Никто не мог вынести ее незаметно! Каким образом? Спрятать под куртку?
Директриса взглянула на меня серьезным взглядом. Я не могла смотреть ей в глаза и уставилась на деревянные бусины ее ожерелья, свисающие поверх шерстяной шали. От волнения я заговорила очень быстро:
– Ну да, она там была. Стояла, когда мы пришли, и осталась, когда мы уходили. Не то чтобы мы обратили внимание на старую пишущую машинку. Мы просто случайно ее заметили. Экскурсовод сказала…
Орест кашлянул. Я умолкла, понимая, что вся покраснела.
Орест посмотрел прямо в глаза директрисе.
– Совершенно нелепо и неуместно, – проговорил он таким тихим голосом, что директрисе пришлось податься вперед, чтобы его расслышать, – расспрашивать школьников о пропавших предметах, настолько больших и тяжелых, что дети ни при каких обстоятельствах не могли бы вынести их из усадьбы. Обвинять школьников, которые никак не могут быть причастны к этому, – пустая трата времени и ресурсов. Я предлагаю немедленно уведомить об этом директора музея.
Он поднялся, показывая, что собирается уйти.
Несколько мгновений в кабинете царила полная тишина. Похоже, директриса не сразу пришла в себя от потрясения и лишь растерянно перебирала свое ожерелье из деревянных бусин.
– Но, дорогой мой, – проговорила она и рассмеялась. – Никто и не думает, что вы ее взяли! Мы только хотели выяснить, стояла ли она там в понедельник, когда вы приходили на экскурсию. Сотрудники не могли сказать с уверенностью. Стало быть, она была там, не так ли?
Она посмотрела на меня. Я молча кивнула, глядя в пол.
– Маразматичка, – прошептал Орест, когда мы оказались в коридоре за дверью директорского кабинета. Я подняла на него глаза и поняла, что он имеет в виду директрису, а не меня.
Несколько дней спустя в газете появилась заметка о пропаже пишущей машинки.
Лерумская газета. ЧЕТВЕРГ, 26 мая
КРАЖА В НЭСЕ
В понедельник стало известно, что после экскурсии из собрания музея-усадьбы Нэс пропал драгоценный экспонат. Исчезнувший предмет – антикварная пишущая машинка.
– Это, вне всяких сомнений, заказная кража, – прокомментировала пропажу директор усадьбы Аннетт Андегорд. – Антикварными предметами такого рода интересуются только коллекционеры.
Интерьер усадьбы Нэс простоял в нетронутом виде с 1898 года.
Папин мобильник лежал на столе рядом с газетой. Его пароль запомнить нетрудно – это число «пи». Я ввела 0314. Клянусь – я только хотела послать привет маме. Но тут я забыла обо всём, потому что увидела ее письмо папе.
Кому: [email protected]
От: [email protected]
Тема: Лерум
Фредрик,
что такое происходит в Леруме? Я читаю газету в интернете. Почему вдруг вандалы изуродовали здание вокзала и зачем кто-то пытается помешать прокладке волоконно-оптического кабеля? Раньше в наших местах никогда ничего подобного не случалось!
Очень надеюсь, что ничто не задержит прокладку кабеля. Для того чтобы работать дома, мне очень важно иметь скоростной интернет, и я рассчитывала, что к моему возвращению кабель уже подключат к нашему дому. Когда я уезжала, его проложили примерно до магазина «Ика». Они продвинулись с тех пор?
Верю, что тебе удается держать Малин в стороне от всего этого. После того что произошло, ее легко вывести из равновесия. Так не хочется, чтобы с ней опять случилось что-нибудь неприятное! Ей нужна спокойная обстановка, а не всякие потрясения. Надеюсь, она не уходит из дома надолго одна?
Также надеюсь, что вы оба хорошо себя чувствуете.
Кстати, в этой стране невозможно приготовить настоящий бисквит!
Целую,
Сюзи
Кому: [email protected]
От: [email protected]
Тема: RE: Лерум
Привет, Сюзи!
У современных компьютеров нет ни рычагов, ни штампов, но раскладка клавиатуры выглядит так же.
Если взять ключ НИЪТГЪШЬЛГ3ЪО и набрать его, НО со сдвигом на один шаг влево на клавиатуре, то получится ЕМХИНХГТОН2ХР.
«Последняя должна стать первой», – сказал Аксель.
Тогда получается РЕМХИНХГТОН2Х.
И еще Аксель сказал: «Все неизвестные прочь». Неизвестное в математике обычно обозначают буквой «икс». Уберем все «х». Получается «Ремингтон2».
Теперь мы владеем шифром!
А теперь проделаем то же самое с зашифрованным текстом.
ЛОЪНГБЖЪКЮПЪДНГЪМИПГПЪ..ХЕ
Сдвигаем на один шаг на клавиатуре:
ОРХЕНЬДХУБАХЛЕНХСМАНАХЮЮЗК.
Переставляем последнюю букву в начало:
КОРХЕНЬДХУБАХЛЕНСМАНАХЮЮЗ.
Убираем все «х» – Кореньдубаленсманаююз.
Решение – корень дуба ленсмана ююз!
Он очень умен, этот Орест!
Но оставался еще один вопрос: что означает «Корень дуба ленсмана[9] ююз»? Зачем Аксель послал нам такую непонятную подсказку? И что с ней теперь делать?
Но что бы мы ни планировали, это подождет до завтра. Я отключилась, наверное, еще до того, как Орест перешел через улицу.
20
Во вторник был самый обычный школьный день. То есть я так думала.
– Орест и Малин, – сказала учительница перед первой переменой. – Вы не могли бы задержаться?
Это еще что такое? Я медленно сложила в рюкзак учебник и тетрадку по математике, пока все остальные толпой вываливались в коридор. В классе сразу стало пусто и тихо. Остались только учительница, я и Орест.
– С вами хочет поговорить директриса, – сказала она. – Прямо сейчас.
– Зачем? – вырвалось у меня. Раньше меня никогда не вызывали к директрисе. Что ей от меня может быть нужно?
– Точно не знаю, – ответила учительница. – Но, думаю, ничего серьезного, – продолжила она и улыбнулась, пытаясь меня успокоить. Вероятно, вид у меня был встревоженный. Почему нельзя самому решать, как ты выглядишь, и по мне всегда заметно, что я думаю? Как бы мне хотелось быть похожей на Ореста – у него-то так и остался совершенно спокойный вид.
Он не проронил ни слова, пока мы шли по коридору в кабинет директрисы. Когда мы дошли, то увидели, что дверь приоткрыта. Мы переглянулись. Орест закашлялся.
– Входите, – прозвучало из кабинета.
Директриса сидела за столом светлого дерева и что- то писала. Браслеты у нее на руках слегка позвякивали.
– Садитесь, – сказала она, и мы уселись на стулья перед ее столом. Директриса положила ручку и убрала с лица прядь своих пышных волос – преувеличенно тщательно, отчего я сразу же занервничала еще больше. Затем она сморщила лицо, изобразив подобие улыбки. – Вчера вы ездили на экскурсию в Нэс, – медленно начала директриса. Мы кивнули, однако директриса и не ожидала никакого ответа. – Надеюсь, вам понравилось? – продолжала она без паузы. – Для нас очень важно включать в учебный план экскурсии для обеспечения достижения социальных, культурных и географических целей.
Она по-прежнему улыбалась, и я улыбнулась в ответ. Пока я ничего не поняла.
Директриса запахнулась в свою вязаную лиловую шаль и продолжала:
– Но дело в том, что вчера мне позвонила директор усадьбы Нэс. Она утверждает, что из собрания пропал один экспонат.
Пропал? Что это значит? Они думают, что мы что-то взяли?
– Старинная пишущая машинка. Черная с белыми буквами. Вы понимаете, о чём я говорю? Вы ее видели?
– Да-а, – выговорила я. Меня охватил страх. Опять. Почему каждый раз, когда взрослые разговаривают с тобой, возникает ощущение, что ты что-то сделал не так? Словно ты Ненадежный человек. – Она стояла на письменном столе, – продолжала я. – Но ведь она была огромная! Никто не мог вынести ее незаметно! Каким образом? Спрятать под куртку?
Директриса взглянула на меня серьезным взглядом. Я не могла смотреть ей в глаза и уставилась на деревянные бусины ее ожерелья, свисающие поверх шерстяной шали. От волнения я заговорила очень быстро:
– Ну да, она там была. Стояла, когда мы пришли, и осталась, когда мы уходили. Не то чтобы мы обратили внимание на старую пишущую машинку. Мы просто случайно ее заметили. Экскурсовод сказала…
Орест кашлянул. Я умолкла, понимая, что вся покраснела.
Орест посмотрел прямо в глаза директрисе.
– Совершенно нелепо и неуместно, – проговорил он таким тихим голосом, что директрисе пришлось податься вперед, чтобы его расслышать, – расспрашивать школьников о пропавших предметах, настолько больших и тяжелых, что дети ни при каких обстоятельствах не могли бы вынести их из усадьбы. Обвинять школьников, которые никак не могут быть причастны к этому, – пустая трата времени и ресурсов. Я предлагаю немедленно уведомить об этом директора музея.
Он поднялся, показывая, что собирается уйти.
Несколько мгновений в кабинете царила полная тишина. Похоже, директриса не сразу пришла в себя от потрясения и лишь растерянно перебирала свое ожерелье из деревянных бусин.
– Но, дорогой мой, – проговорила она и рассмеялась. – Никто и не думает, что вы ее взяли! Мы только хотели выяснить, стояла ли она там в понедельник, когда вы приходили на экскурсию. Сотрудники не могли сказать с уверенностью. Стало быть, она была там, не так ли?
Она посмотрела на меня. Я молча кивнула, глядя в пол.
– Маразматичка, – прошептал Орест, когда мы оказались в коридоре за дверью директорского кабинета. Я подняла на него глаза и поняла, что он имеет в виду директрису, а не меня.
Несколько дней спустя в газете появилась заметка о пропаже пишущей машинки.
Лерумская газета. ЧЕТВЕРГ, 26 мая
КРАЖА В НЭСЕ
В понедельник стало известно, что после экскурсии из собрания музея-усадьбы Нэс пропал драгоценный экспонат. Исчезнувший предмет – антикварная пишущая машинка.
– Это, вне всяких сомнений, заказная кража, – прокомментировала пропажу директор усадьбы Аннетт Андегорд. – Антикварными предметами такого рода интересуются только коллекционеры.
Интерьер усадьбы Нэс простоял в нетронутом виде с 1898 года.
Папин мобильник лежал на столе рядом с газетой. Его пароль запомнить нетрудно – это число «пи». Я ввела 0314. Клянусь – я только хотела послать привет маме. Но тут я забыла обо всём, потому что увидела ее письмо папе.
Кому: [email protected]
От: [email protected]
Тема: Лерум
Фредрик,
что такое происходит в Леруме? Я читаю газету в интернете. Почему вдруг вандалы изуродовали здание вокзала и зачем кто-то пытается помешать прокладке волоконно-оптического кабеля? Раньше в наших местах никогда ничего подобного не случалось!
Очень надеюсь, что ничто не задержит прокладку кабеля. Для того чтобы работать дома, мне очень важно иметь скоростной интернет, и я рассчитывала, что к моему возвращению кабель уже подключат к нашему дому. Когда я уезжала, его проложили примерно до магазина «Ика». Они продвинулись с тех пор?
Верю, что тебе удается держать Малин в стороне от всего этого. После того что произошло, ее легко вывести из равновесия. Так не хочется, чтобы с ней опять случилось что-нибудь неприятное! Ей нужна спокойная обстановка, а не всякие потрясения. Надеюсь, она не уходит из дома надолго одна?
Также надеюсь, что вы оба хорошо себя чувствуете.
Кстати, в этой стране невозможно приготовить настоящий бисквит!
Целую,
Сюзи
Кому: [email protected]
От: [email protected]
Тема: RE: Лерум
Привет, Сюзи!