– Последние результаты.
У Хаббарда и Джека были взяты щечные мазки и образцы крови. Сейчас данные обрабатывались, и получение генома ожидалось со дня на день. Мэтью негнущимися пальцами взял папку, страшась увидеть ее содержимое.
– Мэтью, мне очень жаль.
В устах Криса эта стандартная фраза означала искреннее сожаление.
Мэтью торопливо перелистал страницы, пробегая глазами данные.
– Идентификацией занимался Маркус. Другие не поняли бы сути проблемы. Получается, мы искали не в том месте, – сказал Крис.
Увиденное просто не укладывалось в мозгу. Это меняло… все.
– В ДНК Джека больше некодирующих триггеров, чем у вас. – Крис сделал еще глоток. – Мэтью, я вынужден вас спросить: вы уверены, что Джеку можно позволить находиться рядом с Дианой?
Мэтью не успел ответить. Входная дверь распахнулась, но он не слышал ни болтовни Джека, ни веселого насвистывания Галлогласа, ни благочестивых рассуждений Эндрю. Единственным звуком было негромкое поскуливание Лоберо.
Ноздри Мэтью раздулись. Он вскочил со стула. Листы из папки полетели на пол. Через мгновение Мэтью исчез.
– Как понимать эту чертовщину? – спросил Крис.
– Пока гуляли, мы тут кое-кого встретили, – ответил Галлоглас, втаскивая в дом упирающегося Лоберо.
Глава 21
– Двигай ногами! – приказал Болдуин, держа Джека за загривок.
Одному вампиру эта рука когда-то оторвала голову. Все тогда произошло на глазах у Мэтью.
Джек при упомянутой жестокости не присутствовал, но сознавал, что сейчас целиком находится во власти Болдуина. Его кожа побледнела еще сильнее, а зрачки неимоверно расширились. Естественно, Джек беспрекословно подчинился Болдуину.
Лоберо тоже это знал. Поводок по-прежнему находился в руках Галлогласа, и пес сновал между его ног, однако смотрел только на хозяина.
– Все хорошо, Швабра, – шепотом успокоил собаку Джек, хотя Лоберо ему не поверил.
– Мэтью, непредвиденные проблемы? – спросил Крис.
Он стоял совсем близко. Мэтью чувствовал на себе его дыхание.
– Эти проблемы всегда непредвиденные, – мрачно ответил Мэтью.
– Идите домой, – почти приказал Крису Джек. – Швабру заберите с собой и…
Он умолк, дернувшись всем телом. Ногти Болдуина до крови впились ему в шею.
– Они останутся, – прошипел Болдуин.
Джек допустил стратегическую ошибку. Болдуину доставляло наслаждение уничтожать то, чем дорожили другие. Мэтью так и не сумел выяснить, какое событие в прошлом породило у Болдуина эту потребность. Но алгоритм поведения брата был ему известен. Болдуин не отпустит ни Криса, ни даже Лоберо, пока не получит то, ради чего пришел.
– И ты здесь не отдаешь приказы. Ты их выполняешь.
Болдуин толкал Джека в направлении гостиной, стараясь держать его между собой и Мэтью. Обескураживающе простая и эффективная тактика, вызывавшая болезненные воспоминания.
«Джек – не Элеонора», – мысленно напомнил себе Мэтью. Джек тоже вампир. Но своим происхождением он был связан с Мэтью, и Болдуин воспользуется этим, чтобы обуздать прадеда Джека.
– Твоя выходка на площади, щенок, была первой и последней попыткой напасть на меня.
Рубашка на плече Болдуина была порвана. На ткани виднелись следы зубов и капельки крови.
Джек укусил Болдуина! Мэтью мысленно выругался.
– Но я не ваш, – срывающимся голосом заявил Джек. – Мэтью, скажите ему, что я принадлежу вам!
– А кому, по-твоему, принадлежит Мэтью? – угрожающе прошептал Джеку на ухо Болдуин.
– Диане, – огрызнулся Джек, поворачиваясь к своему противнику.
– Диане? – насмешливо переспросил Болдуин.
Он ударил Джека. Такой удар лишил бы сознания любого теплокровного вдвое шире и тяжелее Джека. Джек рухнул на колени, ударившись о жесткие половицы.
– Идем со мной, Мэтью. И заткни глотку этому псу!
– Только посмейте отречься от Джека перед главой клана де Клермонов, и я лично препровожу вас в ад, – прошипел Хаббард, хватая Мэтью за рукав.
Мэтью холодно посмотрел на него. Хаббард убрал руку.
– Отпусти парня. Он – моя кровь, – сказал Мэтью, направляясь в гостиную. – А потом, Болдуин, возвращайся на Манхэттен, где тебе самое место.
– А-а, – протянул Крис, наконец сообразивший, откуда явился этот диктатор. – Иначе и быть не могло. Поди, живете где-нибудь с видом на Центральный парк?
Болдуин не ответил. По сути, он владел большей частью этого отрезка Пятой авеню и любил постоянно наблюдать за объектами своих инвестиций. С недавних пор его охотничьей площадкой стал Митпэкинг-Дистрикт, где, в дополнение к мясным магазинам, он открыл ночные клубы. Но, как правило, Болдуин предпочитал не жить там, где кормился.
– Тогда понятно, откуда у вас все эти закидоны богатеньких, – сказал Крис. – Но должен вам напомнить, приятель, что сейчас вы находитесь в Нью-Хейвене. Мы здесь играем по другим правилам.
– По правилам? – переспросил Болдуин, нарочито растягивая слова. – В Нью-Хейвене?
– Да. Один за всех, и вот такие штучки-дрючки.
В устах Криса это было равнозначно призыву «К оружию!».
Мэтью почувствовал, как напряглись мышцы Криса. К появлению ножа, просвистевшего мимо его уха, он уже был готов. Тонкое лезвие, едва ли способное причинить вред человеческой коже, а для толстой шкуры Болдуина – булавочный укол. Мэтью зажал нож между пальцами, не дав лезвию достичь цели. Крис нахмурился. Мэтью лишь покачал головой:
– Прекратите.
Возможно, Крис тоже схлопотал бы приличный удар, но этим бы не ограничилось. С теплокровными Болдуин не церемонился.
– Уходи, – сказал Мэтью, поворачиваясь к Болдуину. – Джек – моя кровь и моя забота.
– И лишить себя развлечения? – Болдуин склонил голову Джека набок; взгляд юного вампира был тяжелым и угрюмым. – Мэтью, погляди, какое сходство.
– И оно мне нравится, – холодно сказал Мэтью, одними губами улыбнувшись Джеку, и забрал у Галлогласа поводок; Лоберо мигом затих. – Похоже, Болдуина мучает жажда. Галлоглас, предложи гостю чего-нибудь выпить.
Мэтью рассчитывал, что угощение немного поднимет Болдуину настроение и Джек благополучно уйдет отсюда. Разумнее всего будет отправить его вместе с Хаббардом в дом Маркуса. Такой вариант виделся Мэтью предпочтительнее, нежели их с Дианой дом на Корт-стрит. Если бы его жена почуяла, что Болдуин здесь, то незамедлительно явилась бы на Вустер-сквер с огнедышащей драконихой и стрелою молнии.
– У меня напитки на любой вкус, – сказал Галлоглас. – Кофе, вино, вода, кровь. Если дядюшке угодно, могу добыть болиголов с медом.
– То, что угодно мне, способен дать только этот парень.
Без предупреждения и каких-либо предисловий Болдуин вонзил зубы в шею Джека.
Укус был намеренно жестоким.
Так свершалось вампирское правосудие: быстро, неуклонно и безжалостно. За незначительные проступки глава клана наказывал публичной демонстрацией подчинения виновного. Через кровь он получал доступ к самым сокровенным мыслям и воспоминаниям своих вампирских родственников. Этот ритуал обнажал душу виновного, делая ее постыдно уязвимой. Узнавание чужих тайн, какими бы средствами оно ни достигалось, давало вампиру такую же пищу, как и охота. Только в данном случае питалось не тело, а та часть души, которая вечно жаждала большей власти.
Если проступок был серьезным, за ритуалом подчинения обычно следовала смерть виновного. Убийство вампира требовало значительного напряжения телесных сил; оно эмоционально опустошало убийцу и разрушало его душу. Потому-то главы вампирских кланов назначали на роль палача кого-то из сородичей. Хотя многовековыми стараниями Филиппа и Хью фасад семейства де Клермон был отполирован до блеска, необходимость в грязной закулисной работе никогда не исчезала. Ею занимался Мэтью.
Существовали сотни способов убить вампира. Мэтью знал их все. Можно было выпить вампирскую кровь до последней капли, как он поступил с Филиппом. Или ослабить вампира физически, делая то же самое, но медленно, погружая осужденного в своеобразный транс. Жертва лишалась возможности сопротивляться. Ее можно было мучить и терзать, добиваясь признания, или великодушно даровать желанную смерть. Существовал варварский способ обезглавливания и вырезания внутренностей, хотя некоторые предпочитали старомодный вариант, когда виновному пробивали грудную клетку и вырывали сердце. Кто-то не любил долго возиться и перерезал жертве сонную артерию и аорту. К этому способу, пытаясь расправиться с Мэтью, прибегла очаровательная Жюльет – любовница и личный ассасин Герберта. Правда, попытка стоила жизни ей самой.
Мэтью молил Бога, чтобы Болдуин ограничился кровью и воспоминаниями Джека.
Слишком поздно он вспомнил, что среди воспоминаний Джека были такие, что лучше не трогать.
Слишком поздно, потому что Мэтью уловил запах жимолости и летних гроз.
Слишком поздно он увидел, как Диана выпустила Корру.
Огнедышащая дракониха вспорхнула с плеч хозяйки, устремившись к Болдуину. Гостиная наполнилась пронзительными криками Корры. Она растопырила когти. Крылья сверкали языками пламени. Свободной рукой Болдуин схватил дракониху за ногу и отшвырнул в сторону. Корра ударилась о стену, помяв себе крыло. Диана скрючилась, словно ударили ее, но не утратила решимости.
– Руки… прочь… от… моего… сына! – потребовала она, делая секундные паузы между словами.
Кожа Дианы светилась. Когда она не окружала себя маскировочным заклинанием, вокруг головы неярко мерцал тонкий нимб. Сейчас он переливался всеми цветами радуги. Такие же радуги окружали ее пальцы и руки; они спускались по шее, закручиваясь в прихотливые спирали. Казалось, что нити внутри пальцев протянулись сквозь все тело.
Пытаясь добраться до Корры, Лоберо дернул поводок. Мэтью отпустил пса. Лоберо навис над драконихой, облизал ей морду и стал подталкивать носом, помогая подняться и полететь на помощь Диане.
Однако Диана не нуждалась ни в чьей помощи, будь то Мэтью, Лоберо и даже Корра. Выпрямившись, она вытянула левую руку ладонью вниз. Половицы закачались, расщепились на толстые палки. Палки быстро поднялись, окружив ноги Болдуина. На них, как на древесных стволах, появились новые ветви, заканчивающиеся длинными и невероятно острыми шипами. Шипы безжалостно впивались в одежду и тело незваного гостя.
Не сводя глаз с Болдуина, Диана дернула правой рукой. В ответ дернулось запястье Джека, словно их связывала невидимая веревка. Следом дернулось все его тело. Через мгновение он лежал на полу, недосягаемый для Болдуина.
Как и Лоберо, охранявший Корру, Мэтью встал над Джеком, готовый защитить его.