– Эти угрозы просто абсурдны, – уже сдержаннее произнес Маркус. – Рыцари Лазаря и Конгрегация много лет сохраняют близкие отношения. Мы следим за их финансовыми делами, не говоря уже о наведении порядка среди вампиров. Я уверен…

– Ты уверен, что Конгрегация не рискнет покарать семейство де Клермон? Не вторгнется в святилище, каким всегда оставался Сет-Тур?.. Увы, Маркус, они уже вторгались, – покачал головой Болдуин. – И на этот раз Конгрегация не намерена ограничиваться устрашающими маневрами. Они давным-давно ищут повод распустить Рыцарей Лазаря.

– Они повели себя так, потому что я предъявил Ноксу официальное обвинение в смерти Эмили? – спросил Маркус.

– Отчасти. Конгрегация никак не смогла переварить твои требования аннулировать завет.

Болдуин бросил Маркусу пергаментный свиток. Три восковые печати, свисавшие с нижней части, качнулись, явно недовольные столь грубым обращением с важным документом.

– Мы еще раз обсудили твое требование. И снова отвергли его.

Это коротенькое «мы» разрешило для меня давнюю загадку. Завет был подписан в XII веке. Тогда же возникла и Конгрегация. И на протяжении почти тысячи лет одним из трех вампиров, входящих туда, всегда был кто-нибудь из де Клермонов. Вплоть до сегодняшнего дня я не знала, кто это. Оказалось, Болдуин.

– Скверно уже то, что вампир вмешался в свару между ведьмами, – продолжал Болдуин. – Требование репараций за смерть Эмили Метер было глупостью с твоей стороны, Маркус. А твои продолжающиеся нападки на завет непростительно наивны.

– Что произошло? – спросил Мэтью.

Он поручил Фиби моим заботам. Чувствовалось, он был отнюдь не рад увидеть меня здесь.

– В апреле Маркус и другие члены его маленького отряда бунтовщиков призвали прекратить действие завета. Маркус объявил, что семья Бишоп находится под непосредственной защитой Рыцарей Лазаря, втянув в это и братство.

Мэтью сердито посмотрел на сына. Я не знала, то ли поцеловать Маркуса за его усилия защитить мою семью, то ли отчитать за мальчишеский оптимизм.

– В мае… Ты знаешь, что произошло в мае, – продолжал Болдуин. – Маркус расценил смерть Эмили как враждебный акт, совершенный членами Конгрегации с целью спровоцировать открытый конфликт между ведьмами и вампирами. Он полагал, что в обмен на перемирие с Рыцарями Лазаря Конгрегация согласится пересмотреть его прежнее требование об аннулировании завета.

– Это было абсолютно разумным требованием, – заметил Маркус, развернул свиток и пробежал глазами написанное.

– Разумным или нет, но результаты таковы: двое за и семеро против, – сообщил Болдуин. – Это, Маркус, тебе урок на будущее: никогда не устраивай голосование, исход которого не можешь предсказать заранее. Пора бы тебе усвоить печальную особенность, присущую демократии.

– Этого просто не может быть. Значит, мое предложение поддержали только ты и мать Натаниэля, – заключил ошеломленный Маркус.

Агата Уилсон, мать Натаниэля, с которым Маркус успел подружиться, занимала в Конгрегации одно из трех мест, закрепленных за демонами.

– Агату поддержал еще один демон, – холодно ответил племяннику Болдуин.

– Ты голосовал против?

Маркус явно рассчитывал на поддержку семьи. Даже при моем скудном опыте общения с Болдуином я понимала, насколько беспочвенны такие надежды.

– Позволь взглянуть. – Мэтью вырвал свиток из рук Маркуса и посмотрел на Болдуина, требуя объяснений.

– У меня не было выбора, – сказал Болдуин. – Ты знаешь, сколько дров успел наломать твой сын? Скоро поползут слухи о молодом выскочке из низшей ветви генеалогического древа де Клермонов, который попытался устроить бунт против тысячелетней традиции.

– Из низшей? – вырвалось у меня.

Я оторопела, услышав неприкрытое оскорбление в адрес Изабо. Однако мою свекровь это ничуть не удивило. Ее лицо приняло еще более скучающее выражение. Изабо продолжала разглядывать свои длинные, безупречно обработанные ногти.

– Болдуин, ты заходишь слишком далеко! – прорычал Галлоглас. – Тебя здесь не было. Те двое отколовшихся членов Конгрегации, что в мае явились сюда и убили Эмили…

– Герберт и Нокс не отколовшиеся члены! – возразил Болдуин, голос которого снова зазвучал громче. – Они входят в большинство, составляющее две трети.

– Плевать мне, куда они входят! По-прежнему твердить ведьмам, вампирам и демонам, чтобы не переходили границ своей породы, – нынче это стало бессмыслицей… если вообще когда-либо имело смысл, – продолжал гнуть свою линию Маркус. Лицо у него было каменным. – Разрушить оковы завета – справедливая и своевременная мера.

– С каких это пор она стала своевременной? – Казалось, Болдуин начал уставать от бесплодного разговора.

– Здесь говорится, что Питеру Ноксу было вынесено порицание, – сказал Мэтью, поднимая голову от свитка.

– Более того, Ноксу пришлось уйти со своего поста в Конгрегации. Герберт и Сату пытались его защищать. Утверждали, что его действия против Эмили были спровоцированы. Однако Конгрегация не могла отрицать, что он сыграл определенную роль в смерти этой ведьмы.

Болдуин вновь уселся за отцовский стол. Внешне он был крупным и рослым вампиром. И все же чувствовалось: ему не место за столом Филиппа.

– Так, значит, мою тетку действительно убил Нокс! – Вместе с гневом во мне нарастала магическая сила.

– Он утверждает, что всего лишь расспрашивал ее о местонахождении Мэтью и манускрипта из Бодлианской библиотеки. Похоже, речь идет о священной книге, которую вампиры называют Книгой Жизни, – сказал Болдуин. – По словам Нокса, перелом в состоянии Эмили наступил, когда он узнал, что у двух демонов родилась дочь-ведьма. Здесь Эмили пришла в необычайное возбуждение, и у нее случился сердечный приступ. Нокс считает причиной ее смерти слабое сердце, подвергшееся стрессу.

– Что за чушь! – возразила я. – Эмили была здоровой как лошадь.

– И какую цену заплатит Нокс за убийство родственницы моей жены? – тихо спросил Мэтью, кладя мне руку на плечо.

– Нокса не только лишили членства в Конгрегации. Конгрегация полностью отказалась от его услуг в будущем, – ответил Болдуин. – В этом Маркус своего добился. Но я сомневаюсь, что в конечном счете мы не пожалеем о таком исходе.

Они с Мэтью долго и пристально смотрели друг на друга. Я чувствовала, что упускаю нечто важное.


– Кто займет его место? – спросил Мэтью.

– Пока слишком рано говорить. У ведьм логика такая: Нокс – шотландец, а раз он не дослужил до конца срока, то и замена ему должна быть шотландского происхождения. Дженет Гоуди слишком стара, чтобы возвращаться на службу. Могу побиться об заклад, что заменой станет кто-нибудь из Макнивенов. Возможно, Кейт. Не исключено, что и Дженни Хорн, – ответил Болдуин.

– Шотландия славится могущественными ведьмами, – без тени улыбки произнес Галлоглас. – Гоуди, Хорны и Макнивены – наиболее уважаемые семьи на севере.

– Ими будет не так легко управлять, как Ноксом. Пока ясно одно: ведьмы полны решимости заполучить Книгу Жизни, – заявил Болдуин.

– Они всегда к этому стремились, – сказал Мэтью.

– Не всегда. Нокс нашел в Праге одно старинное письмо. По его словам, там содержатся доказательства того, что ведьмы владеют либо когда-то владели Книгой Начал. Или, если вам больше нравится его версия, – сборником изначальных колдовских заклинаний ведьм, – пояснил Болдуин. – Я пытался разуверить Конгрегацию, сведя все к фантазиям колдуна, одержимого поисками магической силы, но мне не поверили. Конгрегация потребовала всестороннего расследования.

О содержании древнего манускрипта, нынче спрятанного в недрах Бодлианской библиотеки под каталожным номером «Ашмол-782», ходило множество легенд. Ведьмы считали, что там записаны самые первые заклинания, вампиры и демоны думали, будто там скрыты тайны их происхождения. Мое общение с манускриптом было слишком кратким, и я не знала, какие истории не лишены правдивости. Зато мы с Мэтью и Галлогласом знали другое: содержание Книги Жизни не шло ни в какое сравнение с генетической информацией, которую она хранила. Книга Жизни была сделана из останков тел ведьм, вампиров и демонов. Материалом для пергамента служила их кожа, в красках содержалась их кровь. Нитями, которыми сшивались листы, служили волосы, а клей для переплета был сварен из их костей.

– Нокс говорил, что Книга Жизни была повреждена неким демоном по имени Эдвард Келли. Он жил в шестнадцатом веке и последние годы провел в Праге. Келли вырвал три первых листа. Нокс утверждает, что тебе, Мэтью, известно, где находятся эти листы… Это действительно так? – спросил Болдуин с нескрываемым любопытством.

– Нет, – ответил Мэтью, глядя Болдуину в глаза.

Как и многие ответы Мэтью, этот был частично правдивым. Он не знал, где сейчас находятся два утраченных листа из Книги Жизни. Но третий был надежно спрятан в запертом ящике его письменного стола.

– Тогда слава Богу! – произнес Болдуин, удовлетворенный ответом. – Я поклялся душой Филиппа, что подобное утверждение не соответствует действительности.

Галлоглас обходительно поглядывал на Фернандо. Мэтью повернулся к окну. Изабо, не хуже ведьм умевшая распознавать ложь, посмотрела на меня и прищурилась.

– И Конгрегация поверила твоим словам? – поинтересовался Мэтью.

– Лишь отчасти, – неохотно признался Болдуин.

– Какие еще заверения ты им дал, змееныш? – лениво спросила Изабо. – Ты умеешь красиво шипеть, Болдуин, но где-то обязательно прячется жало.

– Я пообещал Конгрегации, что Маркус и Рыцари Лазаря по-прежнему будут придерживаться условий завета… – Болдуин сделал паузу. – Конгрегация назначила… беспристрастную проверочную комиссию из ведьмы и вампира. Им поручили обследовать Сет-Тур сверху донизу. Они должны удостовериться, что в замке нет ни ведьм, ни демонов, ни клочка Книги Жизни. Герберт и Сату Ярвинен будут здесь через неделю.

В кабинете стало оглушающе тихо.

– Откуда мне было знать, что Мэтью и Диана окажутся здесь? – риторически спросил Болдуин. – Но это уже не имеет значения. Посланцы Конгрегации не найдут ничего, кроме привычного ритма жизни замка. Это означает, что Диане тоже придется отсюда уехать.

– Что еще? – спросил Мэтью.

– Нашим близким и друзьям велено убираться. Тебе этого мало? – сердито спросил Маркус.

Фиби обняла его за талию, пытаясь успокоить.

– Маркус, твой дядя, по обыкновению, сначала сообщает хорошие новости, – пояснил Фернандо. – Если перспектива увидеть здесь Герберта считается хорошей новостью, плохие окажутся на редкость отвратительными.

– Конгрегации потребовались гарантии. – Мэтью выругался. – Что-то такое, что заставит де Клермонов и Рыцарей Лазаря вести себя как паиньки.

– Не что-то. Кто-то, – откровенно заявил Болдуин.

– Кто? – спросила я.

– Конечно же я, – невозмутимо ответила Изабо.

– Ни в коем случае! – Мэтью с нескрываемым ужасом посмотрел на брата.

– Увы, это так. Вначале я предлагал им Верену, но они отказались.

Верену отказ Конгрегации слегка обидел.

– Конгрегации хоть и свойственна ограниченность, но полными дураками их не назовешь, – пробормотала Изабо. – Никому еще не удавалось держать Верену в заложницах более суток.

– По мнению ведьм, нужен гарант, способный выманить Мэтью из норы. Верена такими способностями не обладает, – пояснил Болдуин.

– Когда в прошлый раз меня удерживали против воли, моим тюремщиком был ты, Болдуин, – приторно-сладким тоном произнесла Изабо. – Ты и сейчас окажешь мне честь?

– Не получится, – ответил Болдуин. – Нокс и Ярвинен хотели, чтобы тебя отправили в Венецию, где Конгрегация смогла бы приглядывать за тобой, но я отказался.

– Почему в Венецию? – спросила я.

Я знала, что Болдуин приехал из Венеции, но не понимала, почему Конгрегация предпочитает это место, а не какое-то иное.

– Там с пятнадцатого века находится штаб-квартира Конгрегации. С тех самых пор, как нас выдавили из Константинополя, – торопливо пояснил Мэтью. – Конгрегация в курсе всех событий, происходящих в городе. И потом, Венеция – родной город сотен вампиров, ведьм и демонов, у которых сложились давние отношения с советом. Сюда же относится и ветвь Доменико.

– Отвратительное сборище неблагодарных льстецов, – добавила Изабо, слегка поежившись. – Очень рада, что мне не придется туда ехать. И без клана Доменико Венеция в это время просто невыносима. Стада туристов. Добавь еще жутких комаров.

Мне стало худо от одной мысли о венецианских комарах, насосавшихся вампирской крови.