– Вашими усилиями солнце итлийских виноградников мне больше не светит, – резко прервала его Мамба, и в ее голосе прорезалась настоящая горечь. – Впрочем, – в интонацию благородной доньи вкралась тягучесть и томность кошки, – если я сумею кое-что провернуть, то, возможно, смогу наслаждаться виноградниками Рейна. – Улыбка графини стала настолько ядовитой и торжествующей, что Брегет дернулся, но было поздно.

– Наведенная тьма, – шепнул он непослушными губами, когда на него с потолка рухнул поток густой жидкости, похожей на расплавленную карамель.

Грегори все же среагировал – прикрыл лицо и руки плащом, но потерял секунды, не заметив, что ноги увязли в студенистой массе до колен.

– Ну вот, наконец мне удалось подловить самого Брегета! – с ласковой акульей усмешкой проговорила графиня Кастильони и щелкнула пальцами, снимая заклинание, создающее впечатление пустого темного помещения вокруг.

В трех метрах от Грегори обнаружился Тайлер. Единокровный брат стоял в таком же потоке «карамели», прикрывая лицо рукавом. Грегори тайком перевел дух. Тай жив, значит, они выберутся. Что это за «карамель», он не знал, но вещество, способное удержать на месте крепкого молодого мужчину, явно было магического происхождения.

– А теперь, господа, мне пора! – Графиня присела в издевательском книксене и аккуратно поправила траурную вуаль на роскошной шляпе. – Меня и этого малыша заждались на площади Соли. Кажется, именно там сегодня его величество будет делить хлеб?

Лорд Лайвернес вскинул голову, отбрасывая в сторону липкие нити «карамели», а они, слегка растянувшись, вернулись, еще сильнее облепив его руки и торс.

Голова опытного шпиона заработала с удвоенной силой. Следуя давней традиции, раз в год король сам раздавал хлеб на площади Соли в день Святой Инессы. Там всегда достаточно охраны, и всех желающих получить хлебную долю проверяют на входе. Поскольку ломоть хлеба из рук короля считается амулетом удачи, помощью в добывании пропитания и вообще особым благословением, то на площади среди побирушек и нищих нередко можно увидеть торговцев, ремесленников, погорельцев и вдов.

Что в этой толпе собралась делать итлийская шпионка? Украсть корзину с хлебом? Больше у нее ничего не получится – его величество не пренебрегает собственной безопасностью.

Между тем дама, продолжая улыбаться, поманила пальцем, и из угла вышел… Рыцарь в глухом доспехе? Да такие не используют уже лет двести! Эти железки все равно бесполезны против огнестрельного оружия или наведенного пульсара!

Лайвернес уже собирался хмыкнуть и раскритиковать графиню, но тут у рыцаря засветились глаза, и от неожиданности благородный лорд выругался.

– Мне удалось вас удивить, черствый бриванский аристократ? – продолжала насмешничать графиня.

– Магическую игрушку сразу вычислит охрана его величества, – выдавил Грегори, очень надеясь, что его слова станут правдой.

– А это не магическая игрушка! – Графине явно хотелось покрасоваться перед тем, кто понимает. – Это роботикус металликус, творение одного из тех несчастных, которых ваш король не пустил на порог с его изобретением.

– А вы подобрали? – поддел лорд Лайвернес, рассматривая рыцаря. Двигался он и правда странно, при этом что-то очень сильно сыну герцога напоминал.

– Подобрала, – довольно промурлыкала Кастильони, похлопывая доспехи по металлической руке. – Пригрела, прикормила. Даже денег подбросила. Эти изобретатели всегда такие голодные… – Дама с намеком провела по пышной груди, прикрытой черной тканью. – И теперь у меня есть отличный способ напомнить вашему зарвавшемуся величеству, что Итилия не терпит нарушения договоров!

– Все терпят, – хмыкнул Грегори, стараясь сдержать дрожь.

Он понял, что именно напоминает ему странный рыцарь, – старинные фигуры в доспехах, стоящие на страже собора, возле которого король будет раздавать милостыню. Таких или почти таких там больше пяти десятков. Одним больше, одним меньше – никто не заметит. Эти доспехи достаточно примелькались всем жителям города.

Графиня не стала отвечать – вымолвила несколько резких слов на итлийском, и за рыцарем пришли два звероватых мужика в темной одежде. Они вынесли «статую» со склада и, судя по отдельным словам, которые различил Грегори, и звукам, погрузили доспехи на телегу. Последней уходила графиня.

– Я оставляю вас, господа, – насмешливо сказала она. – А чтобы вы не заскучали, у вас будет прелестная компания! Клодетт! – позвала она, и в самом дальнем темном углу что-то зашуршало. – И ма-а-аленький сюрприз, милорд. Вас никто не услышит и не придет на помощь. Отважная невеста явится, чтобы собрать ваши кости, а может, и свои косточки сложит рядом. Клодетт проголодалась!

С этими словами графиня повесила полог тишины и хлопнула дверью склада, не потрудившись даже запереть ее на замок.

Грегори, до сих пор старательно прячущий под плащом одну руку, сумел вытащить ладонь и оглядеться. После исчезновения заклинания темноты люк в потолке неплохо осветил центр склада, где они с Таем вляпались в ловушку, но углы все еще оставались в тени, и шорох оттуда раздавался весьма подозрительный. Не выдержав, лорд Лайвернес зажег маленький магический шар, жалея, что тут нет Кентавра. Тот умел делать пламя безопасным даже в пыльном старом деревянном сарае.

Поведя рукой, Грегори негромко вскрикнул. Эхом ему отозвался Тай. Махоун тоже был здесь. Лежал, полностью спеленатый карамельной массой, а над ним, покачиваясь, стояла гигантская паучиха!

– Светлые боги! Откуда взялась эта тварь? – сдавленно прошептал Тайлер.

– Я слышал, что такие чудовища получаются из обыкновенных крупных насекомых, раскормленных магией, – шепотом ответил Грег, пытаясь вспомнить все, что он знал о пауках.

К сожалению, в голове болтались лишь сведения о невероятной прочности их паутины да о том, что самки пауков съедают самцов после спаривания. Между тем Тайлер начал кричать и махать руками.

– Что ты делаешь? – спросил его Грег.

– Отвлекаю паучиху от Кентавра. Если она в него плюнет, то начнет переваривать – не спасем! – коротко ответил друг.

Грегори понял, что время терять нельзя, и принялся прилагать усилия, чтобы выбраться из «карамели». Он потел, у него трещали кости, хрустел металл кинжала, но все было напрасно. Тогда он решился и применил к путам магию. Они радостно сожрали светлячка и стали еще крепче.

Между тем паучиха повелась на трепыхания Тая и направилась к нему, постукивая всеми восемью лапами. Тот замер, боясь даже дышать, тогда руками замахал Грег. Чудище переместилось к нему, и он от души метнул в нее молнию – все, на что хватало его скромного дара. Паучиха притормозила, а потом еще быстрее двинулась к лорду.

– Грегори! – воскликнул Тайлер, пытаясь снова привлечь к себе скорую смерть.

И тут сквозь полог пролетел какой-то пакет и рванул, ослепляя и оглушая всех присутствующих…



Очнулся Грегори в экипаже. Его голова лежала на чем-то мягком и упругом, воспаленные глаза скрывал компресс, тонко пахнущий ромашкой, а рядом раздавались голоса. Он прислушался, и сердце счастливо трепыхнулось. Кентавр! И Кэндис! Молодая жена ворчливо высказывала супругу свое недовольство, а тот радостно млел в ее руках и ничуть не сердился. А Тай? Грегори попытался поднять голову, но был решительно уложен обратно:

– Лежите, милорд, если не хотите стать слепым котенком на несколько дней!

– Аманда! – радостно узнал девушку Грег, сообразив, что лежит головой на ее коленях. – Что произошло? Как вы нас нашли?

– Мы с Аллиалем получили письма, – ровно ответила Мэнди и ловко перевернула компресс прохладной стороной на воспаленную кожу. – В поисках подмоги приехала к миссис Килкени, а она нашла пометку на карте и пепел от письма, которое получил Кентавр. Мы поехали по адресу и обнаружили вас.

– А… паук? – неуверенно спросил лорд. Он точно знал, что раскормленное магией чудовище нельзя победить магией. Да и не было у Мэнди и Кэндис таких сил. Но раз они не на складе и явно спокойны, значит, как-то справились с паучихой! Но как?


– Я прихватила кое-что из своих алхимических запасов. – По голосу было слышно, как смутилась леди профессор. – Даже магически измененная кожа паука не справилась с медным купоросом и известью.

– Мы же были в магической ловушке! – продолжал удивляться Грег. – Я не сумел отколоть кусок этой странной «карамели» даже кинжалом.

– Это была паутина, растворенная в слюне, – объяснила Аманда. – Мы полили ее кислотой и загасили натрием двууглекислым, немножко обожгли Тайлеру ноги, его брюки оказались слишком тонкими, но паутину расплавили. Сожалею, что вы пострадали от шумосветового взрыва. Мы опасались заходить внутрь без подготовки.

– Все к лучшему, леди Стоукс, – донесся слабый голос Тайлера. – Паучиха уже собиралась откусить милорду голову, времени на промедление не было.

– Куда мы едем сейчас? – вдруг спохватился Грег. Он вспомнил про странные доспехи и площадь Соли.

– В мой дом, – ответила Мэнди. – Вам всем нужна помощь лекаря и зелья.

– Король в опасности! – дернулся лорд Лайвернес, прикидывая, хватит ли ему времени изменить маршрут.

– Успокойся, Грегори. – Девушка решительно перевернула компресс еще раз, заставив жениха поморщиться от яркого солнечного света. – Мы уже отправили предупреждение охране его величества, они примут меры.

– Как вы это сделали? – удивился лорд.

Аманда явно растерялась, но тут в разговор вмешался Кентавр:

– Да наши дамы просто кучера своего поймали и над бляхой его поколдовали. Стражники сразу примчались, думая, что произошло убийство. А уж с ними передали информацию. Ты долго в отключке был. Нас отпустили только потому, что Тай вспомнил про твой допуск во дворец и назвал титул.

Лорд Лайвернес скривился.

– Это еще что, – хмыкнув, добавил Махоун. – Наши дамы еще и вытянули нас из того сарая. Идти мы не могли, а кучер – простой человек, после того, что он там увидел, боялся зайти.

– Пустяки, – отмахнулась Кэндис. – Мы просто перекатили вас на полог из экипажа и кинули кучеру конец, он вас и вытягивал.

Грегори поморщился. «Просто» перекатили такого здоровяка, как Килкени? Да и он сам без сознания не пушинка!

– Не усугубляйте наше положение, дамы, – вмешался в разговор Тай. – Лично мне неимоверно стыдно, что я мог помочь только советом.

Лорд и маг дружно его поддержали.





Глава 26




Его величество не пострадал. Переданное через городскую стражу сообщение подоспело вовремя. Охрана просто не подпустила короля к колоннаде рыцарей, а маги поставили невидимую защитную сеть, предотвратившую «случайное» падение доспехов от мощного толчка роботикуса механикуса. Графиню на площади никто не видел, но было понятно, что внезапно сбрендившими статуями кто-то управлял, ведь рыцарь размахивал тяжелым двуручным мечом и рвался к его величеству, распугивая нищих и зевак.

Последствия приключения на складе пришлось лечить почти неделю. Несмотря на примочки и лечебные мази, получивший ожог Гергори ходил краснолицым, точно индеец, Тайлер носил подобие скотлендского килта вместо брюк, чтобы не потревожить ожоги на ногах. А Кентавр, оглушенный сильным ударом по голове, лежал в постели, плотно задернув шторы, и пил мерзкие зелья, чтобы не потерять свою магию.

Через декаду главу «Клуба джентльменов» снова пригласили во дворец. Так же без церемоний, подстригая розы, его величество вручил лорду Лайвернесу орден и чек.

– Вашим людям выдайте награду сами, – сказал он. – И право, лорд Грегори, я ни минуты не жалею, что выслушал вас и позволил продолжить службу, пусть и в таком необычном варианте.

– Служу Бривании! – с поклоном отозвался Грегори и был отпущен.



А между тем время шло. Приближался день свадьбы леди Стоукс и лорда Лайвернеса. После спасения сына из жвал магически измененной паучихи леди Виола оттаяла и активно посвящала будущую невестку в секреты светской жизни. Аманде пришлось запереть лабораторию, потому что все вечера она в компании жениха и будущей свекрови проводила в театре, на приемах и маленьких танцевальных вечерах, а утром отсыпалась после напряженного веселья.

Ей также пришлось обзавестись камеристкой. Причем леди Виола устроила для кандидаток настоящий конкурс – проверила, как девушки умеют укладывать волосы, отпаривать оборки и деликатно штопать. А уж из прошедших строжайший отбор четырех женщин предложила сделать выбор будущей невестке.

Мэнди прекрасно понимала, что сама она профессиональную камеристку не найдет. Даже если обратится в агентство, одинокой, не особо знатной девице предложат «что осталось». Однако было ясно, что прислуга, нанятая, по сути, герцогиней Ратлендской, будет служить этой самой герцогине. Обдумав ситуацию, леди Стоукс подошла к ней как настоящий профессор. Сейчас ей нужна камеристка. Ежедневные балы, выезды и вечера требуют внимания к гардеробу и внешнему виду. Постоянно «одалживать» камеристку герцогини – моветон. А вот когда завершится вся эта суета, тогда можно будет решить, нужна ли ей под боком постоянная шпионка свекрови или нет. С такими мыслями Аманда выбрала из четырех кандидаток ту, что меньше дергала за волосы, делая прическу, и предоставила ей свой гардероб и туалетный столик.

Мэнди мало волновали светские сплетни, ее гораздо больше беспокоил Аллиаль. Актер уверился, что письмо было ловушкой, и ждал родовой альманах из Ирлингии. Ждал с терпением брошенного щенка или маленького ребенка, которому сказали, что родители вот-вот приедут. Он не истерил, не пил, просто сидел в глубоком кресле напротив входа в клуб и ждал. Всем существом ждал. Леди Стоукс даже заподозрила, что друг не ест. Отложив поездку за шляпками, она приказала слугам подать плотный обед, села за стол и проследила, чтобы Ал поел горячего и выпил чая с валерианой. А когда его все же сморил сон, она лично укутала его в плед и разложила на соседнем кресле чистую рубашку, приказав лакеям искупать и переодеть актера сразу, как только он проснется.

– Едва глаза откроет, сразу ведите его в ванну! Будет упрямиться – несите бадью сюда! – строго сказала она, оставляя в карманах дюжих молодых мужчин полновесные золотые монеты.

Это был еще один знак ее будущего замужества. Едва на ее счет упали деньги, выплаченные за изобретения, как она уяснила, что некоторую часть ее обычных трудностей отлично решают монеты. Вовремя сунутый в кармашек горничной шиллинг – и вот уже ее манто приносят в первую очередь. Монета лакею – и экипаж прибывает с невиданной прежде скоростью. Поначалу такие перемены напрягали Аманду, но миссис Дженкинс, ее постоянная тень, уловила тревогу подопечной, охотно выслушала и улыбнулась:

– Поверьте, леди Стоукс, трудности никуда не денутся. Они просто примут другие формы. Деньги значительно облегчают жизнь, но их наличие обычно означает необходимость другого труда. Морального, духовного, душевного.

Аманда кивнула, соглашаясь. Действительно, занимаясь перепиской бумаг ради куска хлеба, она не думала о королевской семье и о шпионах. Ее мало волновали прения в парламенте, а вот теперь… Она видит, как напряжены мужчины, обсуждая очередной законопроект. Грегори хмурится и нервно играет пальцами, его отец и брат ведут длительные дискуссии даже за чайным столом, а леди Виола ловко заводит речь о подкупах среди лобби, когда ей хочется, чтобы мужчины ушли в курительную комнату. Мэнди невольно пришлось собрать информацию о последних политических веяниях, научиться различать партии и делать невозмутимое лицо, когда ее спрашивали, поддерживает ли она аргументы в последней речи будущего свекра.

Миссис Дженкинс налила чашку чая, предложила леди Стоукс и продолжила:

– Поденщица работает физически ради еды и крыши над головой. Однако вечером она приходит в свою каморку, обнимает мужа и детей и падает в постель, чтобы уснуть без снов. В это же самое время благородная дама, в доме которой она драила полы, бродит по комнатам, решая, скажем, вопрос о замужестве дочери или об учебе сына. И ее труд ничуть не легче, хотя она и не возит по полу мокрой тряпкой. Просто осознание того, что от ее решения зависит будущее семьи, давит не хуже вязанки хвороста.