— Привыкла. Летом раздолье, по магазинам сама езжу. — Вероника одобрительно похлопала кресло с пультом управления. — Зимой бывают проблемы из-за снега, тогда отец по выходным приезжает, и сосед всегда готов помочь.

— А мама?

— С ней я давно не виделась, она в Питере. У нее теперь другая семья и новая дочь, моя кровная сестричка. Мамочка дрожит над ней, чтобы такое не повторилось.

— Вы с сестрой виделись?

— Еще чего! Какой я пример девочке подам? Это слова матери. Она считает, что я сама себе жизнь сломала.

— И никакой помощи от мамы?

— Мне папа помогает, он добрый. Слишком добрый.

Последние слова Вероника произнесла с ожесточением в голосе. Петелина заинтересовалась:

— В каком смысле «слишком»?

— Когда из колонии вышел Панин, я предложила сбить его машиной. Чтобы подонок стал инвалидом, как я.

— А папа?

— Что папа, я же говорю, он слишком добрый.

Девушка не скрывает, что готова мстить, убедилась Петелина, но у нее нет возможностей. Бедняжка совершенно одна.

— Общения мне хватает, — словно угадав мысли следователя, с вызовом продолжила Вероника. — Молодежь теперь в онлайне зависает. Я от них ничем не отличаюсь.

Она повела рукой, демонстрируя ноутбук, планшет и смартфон на столе. Там же стояла термокружка с кофе.

Петелина одобрительно кивнула и вспомнила, что принесла печенье от учительницы. Она выложила пакет на стол.

— Антонина Васильевна просила передать.

— Класс! — Вероника заглотила творожное печенье, запила кофе и пробурчала: — Вас угощать не буду. Вы же ненадолго.

— Еще пару вопросов. Отец давно к вам заезжал?

— В конце майских праздников.

— Мне нужен его телефон.

— Для допроса? — Вероника черканула на бумажке номер и протянула следователю. — Время зря потеряете. Папа готов помогать человечеству только в виртуальном мире.

Забирая бумажку, Петелина заглянула в ноутбук. Во весь экран был открыт сайт Sud Naroda, где по-прежнему мучился в кресле подсудимого Панин в цепях.

Вероника заметила внимание следователя и прокомментировала:

— Наслаждаюсь зрелищем. Чудовище в клетке! Бальзам для моей души.

— Вероника, я понимаю вашу неприязнь к Панину, — начала было Петелина, но девушка ее прервала.

— Какая неприязнь? Ненависть — вот как это называется! Я жду не дождусь, когда ему гиря раскрошит ребра, и он сдохнет на моих глазах.

— Собираетесь смотреть до конца?

— А вы хотите педофила защитить?

— Хочу разобраться, кто упек его в камеру и организовал этот процесс.

— Народный суд? Так это же прекрасно! Когда найдете борца за справедливость, передайте мой низкий поклон.

— Значит, вы не знаете, кто бы это мог быть? — задала обязательный вопрос следователь.

— Теперь это не имеет значения. Судьбу этой мрази решит народ. И я рада, что народ у нас разумнее судебной власти. Посмотрите на голосование. Мой голос — единичка. Униженных Панины сколько? Нас шестеро и еще несколько. А за его смерть проголосуют сотни тысяч! Потому что вы выпустили монстра на свободу, и народ вынужден себя спасать! Ведь педофил никогда не остановится. Это так?

— Точно не могу сказать.

— Тогда загляните в интернет. — Вероника щелкнула по клавишам ноутбука. — Почти каждый день то тут, то там очередной педофил покушается на детей. И люди не хотят сдавать его полиции, они готовы разорвать маньяка на части. Потому что знают, что он снова окажется на свободе и снова будет охотиться за детьми! Не можете изменить законы? Так не мешайте народу вершить свой суд!

В комнате появился лысый подтянутый старик с орлиным носом и озабоченным лицом.

— Вероника, я слышу у тебя шумно, дверь открыта. Зашел узнать, что происходит?

Пожилой человек переводил вопросительный взгляд с Петелиной на девушку и обратно.


— Мой сосед, Николай Степанович Данченко. Замечательный дядька, часто помогает мне, — отрекомендовала Вероника. — А это следователь. Интересуется, кто усадил педофила Панина на скамью подсудимых?

— Служба, — понимающе кивнул старик.

Петелина отреагировала на знакомую фамилию из уголовного дела педофила.

— Вы имеете отношение к Ксении Данченко, пострадавшей от Панина? — спросила она.

— Я ее дедушка. Больше у Ксюши никого не осталось, родители погибли в автокатастрофе.

Елена помнила краткую справку из базы данных о том, что Ксения Данченко отбывает срок в исправительной колонии. Она спросила:

— Что произошло с Ксенией?

— Вас интересует тогда или сейчас? Впрочем, это связано напрямую. Если бы не педофил, Ксюша выросла бы нормальной девушкой. Сейчас, может быть, уже свадьбу сыграли, а так…

— Мы дружили с ней и вместе тренировались у этого гада, — добавила Вероника.

Старик опустился на стул и продолжил:

— Оказалось, что насилие в детстве не прошло для нее даром. Ксюша окончила школу, поступила в университет, стала встречаться с парнем. Все, как у всех. И вот, когда на новогодней вечеринке они уединились, она вдруг смертельно испугалась и стала защищаться. Педофил воскрес в ее сознании, она мстила ему, а пострадал обычный парень. Была кровь, скорая помощь, и Ксюша попала в колонию.

— Сожалею, — промолвила Елена.

Данченко достал из кармана пузырек с таблетками и положил в рот сразу две. Петелиной показалось, что он пил обезболивающее.

— Простите мою старость, — извинился старик.

Петелина помнила напутствие Шумакова о том, что возраст не эквивалент алиби. Она вынуждена была спросить:

— Николай Степанович, где вы были вчера утром?

— В больнице что-то пропало? — вопросом на вопрос ответил Данченко.

— В какой больнице? — не поняла Петелина.

— Меня вчера из больницы выписали. В выходные там все равно врачей нет, а таблетки я и дома пить могу. Вас какое время интересует? Меня после двенадцати выписали.

Информацию была из тех, что легко проверяется, и поэтому любима следователями. Это вам не туманное: я был дома, кошка свидетель. Петелина убедилась, что старик ни при чем, и задала вопрос на самую актуальную тему:

— Николай Степанович, как по-вашему, кто мог придумать такую месть для Панина?

Старик подавил гримасу боли натужной улыбкой и посоветовал:

— Вы запросите фамилии проголосовавших за смерть и кастрацию Панина. Я думаю, что кто-то из них.

— Сто тридцать две тысячи триста двадцать четыре человека, — с ехидной улыбкой отрапортовала Вероника. — Нас вы уже проверили, мы малоподвижные, так что двоих можете вычеркнуть. Осталось… Ой! Наоборот, увеличилось.

Николай Степанович попытался сгладить юношескую дерзость.

— Вы уж извините нашу прямолинейность, но я и правда думаю, может лучше не мешать Суду Народа? Демократия — это власть народа, значит, то что происходит на сайте — это демократический процесс. Давайте подождем и узнаем, чего хочет наш народ для педофилов.

«Демагогия, порождающая анархию!» — хотелось возразить следователю. И привести убойные аргументы в защиту своей позиции. Однако противоречивые мысли не формировались в нечто стройное и убедительное. Ее слова получатся еще большей демагогией, чем простая мысль, высказанная стариком.

— Ждать осталось меньше двух суток, — добавила Вероника. — Вода у Панина есть, дотянет.

Петелина взглянула на таймер, неумолимо приближающий кровавую развязку. Алиби Антонова она проверила, а вот его жены…

— Где находится ваша поликлиника? — спросила она Веронику.

Девушка со снисходительной улыбкой переадресовала вопрос телефону:

— Где ближайшая поликлиника?

На Яндекс-карте высветилась точка.

— Гаджет нам в помощь, — продемонстрировала результат Вероника.

Следователь запомнила адрес, попрощалась и ушла.