Уоллес с Джеромом ушли.
Джером всё время казался Уоллесу необычно пришибленным. Напуганным. Даже когда они заперли вход в узилище и двигались по фортификационным подземельям, совсем далеко от Катрины. Джером с рассеянным видом поставил ружье в кладовую-оружейную и остался стоять, задумчиво пялясь в тени этой каменной каморки.
— Джером, ты чего такой тихий сегодня? — присмотревшись к нему, осведомился Уоллес.
Тот почти вздрогнул от этого вопроса. Оглянулся туда, откуда они только что пришли и тихо произнес:
— Не здесь.
— Что не здесь?
— Поднимемся наверх! Там скажу.
Они воспользовались лестницей, соединяющей подземелье с домом лорда Смита. Уоллес целенаправленно двинул на кухню под предлогом, что раз уж они поднялись во владения Смитов, то захватит что-нибудь перекусить. Джером поспешил за ним.
— Ну, выкладывай, пацан, — намазывая сливочное масло на ломтик хлеба, подбодрил Уоллес.
— В общем, после того, как совещание закончилось, и все разошлись, я вроде видел ночью что-то странное.
— Да? Что?
— Фигуру. Темную. Похожую на женщину.
— Где?
— Здесь. В доме. На втором этаже. Я уже пошел к себе в комнату, лег спать. Но не мог заснуть. Думал про Джульетт.
— А-а-а! — понятливо ухмыльнулся Уоллес, раскладывая кружочки огурца по сандвичу.
— Потом услышал звуки. Шум вроде. Повторяющийся, медленный. Похожий на шаги. Только очень мягкие. Будто. скользящие. А несколько раз скрипнули половицы. Я вышел посмотреть. Решил, может быть, сэр Марлоу или лорд Арстон заблудились и ходят по дому. Но это были не они.
— И кто это был? — откусывая сандвич, с легкомысленным любопытством поинтересовался Уоллес.
— Я не разглядел. Свет к тому времени уже был погашен в доме. Было только одно мгновение, когда я увидел эту фигуру. Женщину в темном с темными волосами. Она не смотрела в мою сторону. Она просто прошла в конце коридора из кабинета лорда Смита в тень.
Уоллес перестал жевать.
— В тень? — уточнил он.
— Да. Прямо в стену. Как призрак.
— А что было дальше?
Джером побледнел и вытаращил глаза:
— Я испугался, но поспешил туда. Чтобы убедиться, показалось мне или нет. И самое странное, там никого не оказалось. Просто стены. Я зашел в кабинет дядюшки. Осмотреться. Там тоже никого не было.
— А это мог быть сон.
— Сон? Точно нет! Я думаю, это была Катрина. Она каким-то образом выбралась из клетки. А потом вернулась в неё.
— Зачем ей возвращаться, если она уже выбралась из неё, — посмеялся Уоллес и направился к выходу. — Сам видел, сидит себе, томится. Тебе что-то показалось ночью. Но ты молодец, что рассказал. Бывай, пацан! До скорого!
— И всё же, мне кажется это была она. — прошептал себе под нос Джером.
Уоллес его уже не слышал. Он направлялся к выходу.
Косые рассветные лучи окрасили склоны холма янтарным огнем. На северном склоне за особняком Смитов издавна была оборудована площадка для стрельбищ. С восходом солнца оттуда сегодня всё утро раздавались одиночные выстрелы.
Галагер ходил вдоль кромки лесопосадки, расставлял жестяные листы с мишенями на специально сбитые доски, потом отходил за линию, выложенную камнями, заряжал свою магазинную винтовку Ли-Энфилд и выпускал по жестянкам очередные десять патронов калибра.303. Для такой глуши, в которой они находились, винтовка была хороша и необычна. Если заглянуть в дома к местным жителям, то там в лучшем случае сыскалась бы винтовка Энфилда 1853, заряжавшаяся со ствола пулями Притчета и снятая с вооружения полвека назад, в конце шестидесятых XIX столетия. А Ли-Энфилд, который щелкал продольно-скользящим затвором и сверкал в умелых руках Галлагера в блеске утреннего солнца, полностью соответствовал современному армейскому вооружению Британской Империи.
В перерывах между выстрелами Галлагер задумывался, глядя куда-то в тени между деревьями, ещё хранившими ночную прохладу. В один из таких моментов Галлагера окликнул бодрый голос Уоллеса:
— Так вот что тут за шум!
Уоллес спускался по склону, перекинув пиджак через плечо и жуя сандвич с огурцом и маслом. Ветерок развивал его низко расстегнутый ворот рубашки и открывал широкую шею и часть широкой мускулистой груди.
Галагер не оглянулся на голос своего напарника. Только вынырнул из своих размышлений.
— Надумал подтянуть сноровку. Пристреляться, раз такие серьезные дела завариваются. И подумать заодно.
— О чем?
— О разном. В этой истории с наёмницей и девчонкой не всё так просто.
Уоллес подошел к нему, присмотрелся к продырявленным жестянкам, потом удивленно хмыкнул:
— А ты, смотрю, окосел пока сидели без дела! Пристреляться лишним не будет.
— Не жужжи над ухом, Уоллес, — устало рыкнул Галлагер и сделал новый выстрел. — Что за сандвич? Опять на кухне у Уайтрока копался?
— Да это так, просто перекусить. Слушай, Джером мне сейчас странную вещь рассказал. Хочешь услышать?
— Какую?
— Ему ночью призрак померещился. В доме. И призрак этот показался ему похож на Катрину Вэллкат. Но это было лишь игрой тени, я думаю. Катрина сидит в клетке. Сам только что видел.
Галагер повертел винтовку в мускулистых руках с закатанными рукавами. Раздумывая.
— Что ты скажешь об этом? — поинтересовался Уоллес.
— Пока ничего, — хмуро обронил Галлагер.
Оба какое-то время молчали.
— Слушай, оказывается, девчонка в лазарете пришла в себя, пока я ходил к мяснику за кровью для нашей драгоценной пленницы.
— Да, знаю.
— Видел бы ты лицо мистера Батчера, когда я заявился спозаранку и спросил, не нальет ли он мне две пинты свиной крови в бидон, — посмеялся Уоллес. — Ну я не дурак, быстро нашелся. Сказал, что для кровяной колбасы.
Галагер обернулся к Уоллесу и напряженно уточнил:
— Ты уже отнес кровь ей? Наёмница выпила?
— Ну да. Пару минут назад. Все дела закончены. Уже домой иду. Отоспаться, наконец.
— Всю кровь выпила?
— Всю. Ты бы видел это зрелище! А что?
— Хорошо. Голодный вампир нам тут не нужен.
Уоллес с аппетитом прожевал последний кусочек сандвича, потер руками и хлопнул Галлагера по плечу.
— А ты, кстати, ошибся, — довольно улыбнулся Уоллес.
— Ошибся насчет чего?
— Насчет неё. А я сразу раскусил, что наша красотка пленница, никакая не Митра, а сама Катрина Вэллкат. Слишком хороша, чтобы быть Митрой. Брат Викан в старых записях Ордена писал, что о необычайной красоте Катарины Валлкич в свое время слышали по всем Балканам.
Галагер нетерпеливо вздохнул и ткнул пальцем в грудь Уоллеса:
— Послушай, она не красотка, Уоллес! Она не смертная. Она чудовище. Самое опасное из тех, с которыми ты когда-либо имел дело.
— Как скажешь. В общем, ты понял, о чем я, — улыбнулся Уоллес, мечтательно оглядев горизонт. И тут голос его стал серьезнее: — Галлагер!
— Что?
— Гляди-ка! Старик возвращается.
И действительно. С востока, огибая холм, сюда приближалась небольшая машина судьи Смита. Уоллес покачал головой:
— Рад, что я буду отсыпаться у себя дома в тот момент, когда Смит узнает, что казнь Катрины Вэллкат откладывается на неопределенный срок по решению сэра Марлоу. Тебе бы тоже лучше свалить. Пусть высокочинные джентльмены разбираются с этим сами. Увидимся!
Той же беззаботной жизнерадостной походкой Уоллес побрел к деревне.
— Ага, — неопределенно промычал Галлагер в ответ, следя глазами за машиной лорда Смита.
Потом взглянул на расстрелянные мишени и хмуро покачал головой. Уоллес прав. Зрение и правда стало похуже.
Известие о том, что за время, пока Смит отсутствовал, в его дом приехали высокопоставленные фонарники, стало для вернувшегося лорда Смита настоящей неожиданностью. Поначалу он очень обрадовался сэру Марлоу и лорду Арстону, почувствовав дух поддержки. Мысли о ложном вызове на суд быстро улетучились.
Когда же Смит понял, что сэр Марлоу не намерен пока казнить Катрину, радость его сразу же иссякла. Он-то надеялся, что лондонские фонарники прибыли в качестве экзекуторов Ордена. А в полнейшее отчаянье Смит впал, когда узнал, что его пленница это дочь самого лорда-маршала сербского Зана Вэллката. Известного по историческому прозвищу Мучитель Паннонский, которое когда-то дали ему османы, правившие на Балканах.
Честолюбивый лорд Смит от этого только ещё больше возгорел желанием казнить ее. И ещё сильнее мучился, не способный теперь осуществить задуманное без разрешения сэра Марлоу.
Таким образом, новый день ознаменовал малоприятный для лорда Смита период, когда его безграничная власть в собственном доме ограничилась властью более высокого чина. Старик Смит так расстроился, что забыл даже осведомиться о состоянии Джульетт. Он закрылся у себя в кабинете и до полудня оттуда не выходил. Обдумывал опасность сложившейся ситуации.