Алекс припомнил свой скудный Олумоцкий опыт стрельбы из аналогичного орудия. Выстрел-то произвести он сможет, а вот сможет ли попасть – вопрос. Но у себрийцев и тени сомнения не должно быть в своем командире.

– Я буду! Что еще здесь есть у османийцев?

– Здесь у развилки дорог еще до моста есть пост в полсотни штыков. И в Алзане у них таможня, там же полурота стоит, местный редиф может к ним присоединиться. Всего сотни две – две с половиной наберется.

– Обойти этот Алзан можно?

– Нет, – отрицательно покачал головой Смирко, – потому там таможня и стоит, что ее обойти нельзя. Во всяком случае, не с нашим грузом. От Алзана до границы еще две версты, но там есть развилка, можно попробовать обойти войчетутскую таможню.

– Значит, будем прорываться. Решено, – капитан хлопнул ладонью по карте, – не удалось уйти тихо, будем уходить с музыкой! Разворачивайте пушки! И подбери мне десяток посообразительнее, они мне потребуются при орудии.

Для прорыва оставалось найти еще одну сущую мелочь. Воспользовавшись моментом, Алекс сунул свой нос в первый зарядный ящик. Картечь, чугунные гранаты, пороховые заряды в шелковых картузах. Всего десятков на шесть выстрелов. Поленились османийские артиллеристы вечером выгрузить снаряды и сдать их на склад, теперь они пригодятся новым хозяевам.

Капитан закрыл крышку. Второй ящик. То же самое, гранаты, картечь, картузы. Третий… Есть! Хорошо хоть в темноте никто не заметил приступа охватившей его радости. Офицер вытащил наружу и повесил себе на плечо увесистую кожаную сумку. Голову бы оторвать османийскому фейерверкеру, а потом спасибо сказать за то, что додумался запалы рядом с пороховыми зарядами положить. Видимо, надоело ему постоянно таскать на себе тяжелую сумку, вот и облегчил себе жизнь.

– Поехали!

Недолго думая, один взвод капитан поставил в голову колонны, в середине шла трофейная полубатарея, в конце колонны – второй взвод. Зарево в направлении Нови-Лазара уже исчезло, то ли пожар потушили, то ли сгорело все, что могло гореть и погасло само по себе. Но с этой стороны противник пока никак себя не проявлял. А еще сильно раздражали медленно ползущие упряжки, четырех лошадей на одну пушку явно было маловато, но дополнительную тягу взять было негде.

На преодоление трех верст ушел почти час, до первого поста добрались в серых рассветных сумерках. Османийский часовой проявил бдительность, до поста оставалось около версты, когда там началась лихорадочная суета. Больше всего капитан боялся потерять хотя бы одну лошадь, это было практически равнозначно потере одной пушки.

– Стрелки, в цепь! Первое орудие развернуть! Остальные – в укрытие!

Его команды были выполнены хоть и не очень споро, но, в общем, довольно правильно. Нет, не зря он гонял себрийцев последние недели порой до полного изнеможения. А над головой уже просвистели первые пули.

– Навались!

Четырехфунтовку откатили с дороги, развернули стволом к цели.

– Сошники!

Драган, постоянно державшийся рядом, но ухитрявшийся не попадаться под руку, первым сообразил, что требуется сделать, сказалась служба в артиллерийском обозе руоссийской армии. Сняв со станины кувалду, он в три удара вогнал сошник в весьма твердый грунт. Повинуясь повороту рукоятки, исправно открылся затвор.

– Гранату!

С боеприпасом себрийцы не ошиблись, увесистая чугунная болванка отправилась в казенник. Следом за ней последовал картуз с порохом. Капитан закрыл затвор и вставил запал. У этой пушки прицельные приспособления были в порядке, но сумерки сыграли с ним злую шутку, заставив ошибиться с дистанцией. Офицер дернул спусковой шнур. Гах! Пушка резво подпрыгнула, окутавшись пороховым дымом, выпущенная ей граната канула в неизвестность.

Выругавшись, Алекс открыл затвор. Пробанить казенник, граната, картуз, закрыть затвор, вставить запал. На этот раз капитан опустил прицел чуть ниже. Гах! Вспышка взрыва блеснула на крыше строения, в котором держали оборону османийцы. Третья граната легла с недолетом, опуская прицел, офицер перестарался, вращая маховик вертикальной наводки. Зато четвертая влетела точно в окно, исправно взорвавшись внутри. Пятая и шестая оставили дыры в стенах, видимо строение не было каменным.

После этого интенсивность стрельбы со стороны османийцев резко упала, но потребовалось выпустить еще три гранаты, прежде чем их сопротивление было сломлено окончательно и оборонявшиеся предпочли ретироваться, оставив строение победителям. Потери себрийцев ограничились двумя легкоранеными. Пока орудие снималось с позиции, стрелки успели обшарить османийский пост, принесли несколько винтовок, пачки патронов, вполне приличную саблю и бинокль, принадлежавшие убитому офицеру.

– Карты не было?

Трофейщики дружно закрутили головами, в один голос утверждая, что никаких бумаг не нашли. Подозвав Смирко, капитан протянул ему трофейный бинокль.

– Держи. Давно пора свой иметь. И смотри туда, внимательно смотри, всего одна мелкая пушечка – и они позицию не удержали. А если бы они не поленились, выкопали нормальные окопы и держали оборону в них, у нас бы снарядов не хватило их оттуда выковырять.

– Да понял я уже все.

Себриец отправился подогнать артиллеристов, которые никак не могли вытолкать орудие обратно на дорогу.

От этого поста до следующего всего две с половиной версты. Хоть они и не находились в прямой видимости, мешал неровный рельеф местности, но не услышать пушечную стрельбу на втором посту не могли. Поэтому, едва только себрийцы появились из-за поворота дороги, как их встретил весьма горячий прием. Засвистели пули, закричали первые раненые.

– В цепь!

Не дожидаясь приказов, взводный унтер-офицер самостоятельно развернул свой взвод в цепь и приказал открыть огонь. Здание поста, где держал оборону караульный полувзвод, было построено на левом берегу и хорошо приспособлено к обороне. Проблема в том, что большая часть бойниц была расположена с северной стороны, чтобы иметь возможность обстреливать мост. Себрийцы же пришли с юга, а количество бойниц с южной стороны было куда меньше. Тем не менее дальнейшее продвижение было чревато большими потерями, пришло время пустить в ход главный аргумент.

– Гранату!

Зарядив пушку, Алекс сам себе скомандовал «Огонь!» и дернул спусковой шнур. Видимо, сказалась недавно полученная практика, первая же граната попала в цель. Увы, сколь-нибудь заметных повреждений фортификация противника не получила. Калибр и масса снаряда были явно недостаточны для этой цели. Такой же, вполне закономерный результат был и у второго попадания.

Раздосадованный капитан поднял прицел, и две следующие гранаты оставили большие дыры в скате крыши. Было хорошо видно, как разлетается развороченная взрывами черепица. Но никакого действия на оборонявшихся эти столь эффектные попадания не произвели. Надо было бить точно по бойницам. Опытный фейерверкер, может, и справился бы, но отставной пехотный капитан встал к орудийному прицелу второй раз в жизни. Пришлось сокращать дистанцию.

– Навались!

Усилиями расчета пушка неторопливо покатилась вперед. Османийцы тут же заметили новую опасность. Одна из пуль дзинькнула по металлу, вскрикнул падая раненый себриец, молча завалился на бок убитый.

– Чаще, чаще стрелять! Не давайте им высовываться!

Воспользовавшись моментом, стрелки сократили дистанцию, винтовочная пальба усилилась, а османийские пули начали залетать намного реже.

– Стоять!


До поста осталось не более семи сотен шагов. Драган, не дожидаясь команды, вогнал сошник в землю, пока капитан заряжал пушку. Просвистевшая над ухом пуля заставила поморщиться, не до нее сейчас. В качестве цели Алекс выбрал вход в здание поста. Гах! Граната бессильно взорвалась левее, между входом и бойницей. И только следующая граната снесла дверь и взорвалась внутри, глуша, убивая и калеча находившихся внутри людей. Не рассчитывали османийские строители на артиллерийский обстрел с тыла, а потому влетевшая внутрь четырехфунтовая граната единым махом лишила оборонявшихся сразу половины личного состава.

– Вперед! Смирко, обойдите их справа!

Заместитель понял ротного правильно и поднял взвод, обходя пост с правого фланга. Сам капитан не мог отойти от пушки. Он успел выстрелить еще четырежды, и один раз попасть в тот же дверной проем, прежде чем себрийцы приблизились к посту, а затем ворвались внутрь и добили османийцев. Едва только Алекс порадовался счастливому преодолению еще одного препятствия, как тут же навалилась новая напасть.

– Османийцы сзади!

Кавалерия. С полсотни всадников, поднимая клубы дорожной пыли, рысью поспешали догнать наглецов, укравших их пушки и устроивших на прощание пожар. «Что-то маловато по наши души. Остальные, видимо, пешком идут. Но как же не вовремя!» Сейчас они спустятся в котловину, а когда выедут из нее…

– За мной!

Бросив на огневой позиции одну пушку, капитан бегом устремился к двум оставшимся. Вслед за ним бежало всего восемь человек, да при пушках оставалось двое ездовых, авось успеют.

– Отцепляйте!

Себрийцы сняли станину орудия с зарядного ящика, опустили ее на землю.

– Вторую!

Сошники забивать было некогда, Алекс торопливо протолкнул в ствол картечь. Когда заряжание было выполнено, офицер торопливо подкрутил маховики наводки и сунул спусковой шнур Драгану.

– Дернешь вслед за мной.

А сам кинулся ко второй. Он почти успел. Затвор уже был закрыт, когда османийские кавалеристы выехали из котловины и оказались всего в двух сотнях шагов от себрийцев. И двух пушек, смотревших стволами прямо на них. А проклятый запал никак не хотел становиться на место, капитан бросил его и спешно выхватил из сумки другой. Повинуясь команде, кавалеристы пришпорили лошадей, торопясь обрушиться на малочисленного противника, над их головами блеснули обнаженные сабли.

– Драган, стреляй!

Гах! Смотреть на результат некогда, наконец-то удалось справиться с запалом. И наводить некогда, да и незачем с такого расстояния… Гах! Истошное лошадиное ржание и людские вопли.

– Огонь!

Себрийцы посрывали со спин винтовки и торопливо разряжали их в образовавшееся на дороге месиво из уцелевших, раненых и мертвых, из людей и животных. Еще несколько уцелевших всадников, нахлестывая лошадей, спешили скрыться обратно в котловине, уже не помышляя ни о какой атаке. Вслед им выпустили несколько пуль без особой надежды на успех.

– Повезло. Успей они развернуться, порубали бы нас всех.

Алекс обнаружил себя сидящим на земле, привалившись спиной к пушечному колесу, ноги отказывались держать его. Над ним навис Драган.

– Что дальше делать, командир?

– Цепляйте пушки к зарядным ящикам, уходим.

– А трофеи собрать?

– Некогда, время дороже. И помоги мне подняться!

Захват поста дорого обошелся себрийцам – шесть убитых и семнадцать раненых, больше четверти от общей численности! Тяжелых кое-как пристроили на лафетах и зарядных ящиках, но от этого скорость упала до совсем уже черепашьей. Легкораненым помогали идти товарищи. А впереди еще был Алзан с его таможней, гарнизоном и невозможностью его обойти. И о топающих позади османийцах тоже забывать не стоило. А боеспособных себрийцев осталось чуть больше полусотни и три пушки, которые бросить нельзя, а дальше тащить все тяжелее.

– Первый пост на въезде в город, – рассказывал подробности Смирко, – там обычно никого не проверяют, но если заподозрят в чем-то, то могут и остановить. Дальше дорога идет через город, но не через центр, а по окраине. На выезде – таможня, за ней мост. От моста до границы еще верста.

– В это время народу на таможне много бывает?

– Когда как. Бывает, одни только таможенники сидят, их там десятка два вместе с аскерами. А если караван придет, то больше сотни может собраться.

– От казармы до таможни далеко?

– Нет. После того, как шум поднимется, минут через восемь-десять аскеры будут у таможни. Ты уже придумал план, как мы минуем Алзан? Там пушки не помогут.

– Нет, не придумал.

Плана, действительно, не было, пушки через реку не переправить, а единственный мост в Алзане, который нельзя миновать. И как это сделать – непонятно. Тупик.

– Смирко, посмотри туда. Бог любит нас!

Навстречу себрийцам по дороге полз караван из полутора десятков пароконных фургонов. И никакой охраны поблизости. Причина такой беспечности выяснилась быстро – фургоны возвращались из княжества Войчетутского пустыми. Принадлежали они османийскому купцу, а потому были реквизированы капитаном Барти без каких-либо угрызений совести. Возницы проводили движимое имущество мрачными взглядами, им еще перед купцом ответ держать, а Алекса волновали совсем другие проблемы.

– Раненых перегрузить в фургоны! Стрелков укрыть под парусиной. И пушки, пушки сеном укройте! Возницам кресты с шапок, ремни и подсумки снять!

Три фургона пришлось бросить, их лошади пополнили орудийные упряжки. Маскировка пушек сеном, конечно, получилась так себе, но никто на нее и не рассчитывал, лишь бы османийцы не поняли, что под сеном, в первые секунды, а там уже будет все равно.

– Пушки ставим в середину колонны. Если попытаются остановить на въезде, берем их в ножи, главное, обойтись без стрельбы. Таможню без шума не миновать, но там можно палить не стесняясь. Эх, нам бы только мост проскочить…

Смирко и его четников Алекс посадил в замыкающие фургоны, идущие сразу после пушек, а сам укрылся в головном. Дорога перед Алзаном была прямой и с небольшим перепадом высот, а потому просматривалась версты на три. И когда передние фургоны подъезжали к посту, в пределах видимости появилась пехотная колонна османийцев, преследующая себрийцев.

Вот только стоявший на посту аскер ничего этого не знал. Он махнул рукой, приказывая проезжать быстрее, чтобы освободить дорогу к прибытию своей пехоты. Но когда мимо него покатились пушки, проявил к ним нездоровый интерес. Он уже раскрыл рот, чтобы закричать, но тут с ним поравнялся фургон, из которого выскочили двое. Один ткнул его ножом в грудь, Второй подхватил труп и закинул его в фургон вместе с винтовкой. Никто из прохожих и внимания не обратил на исчезновение аскера.