– Где документы?
– В гардеробной, за шкафом спрятаны.
– Фелонов…
– Постойте, – из-за стола поднялся белый, как мел, барон Люменкрофт, – я сам.
Министр поднялся с кресла, нетвердой походкой вышел из кабинета, обогнув замершую у дверей троицу.
– Может, все-таки вытащим в коридор, – внес предложение Фелонов, – пока он барону ковер не испортил?
– Пусть сначала барон бумаги принесет, а на ковер плевать. Я думаю, все-таки хорошо, что мы не с секретаря начали.
Вернулся Люменкрофт с тонкой картонной папкой в руках.
– Это они?
– Да, все на месте.
А дальше министр Двора сделал то, чего от него никто не ожидал. Он опустился на колени перед лежавшим на ковре камердинером, не обращая внимания на исходивший от того неприятный запах.
– Марус, скажи мне, почему? Ты же столько лет верно служил мне. Чем я тебя обидел?
Только что успокоившийся слуга разрыдался вновь.
– Вы не обижали меня, ваша милость, это все деньги, проклятые деньги.
– Зачем тебе деньги, Марус? Я мало платил тебе?
– Нет, ваша милость, вы платили мне достойное жалованье, но мой сын… Вы же знаете, как долго мы ждали его! А теперь он… он заболел. На лечение нужны были деньги, очень большие деньги.
– Но почему ты не пришел ко мне?
– Я приходил, ваша милость, и вы подняли мне жалованье, но этого не хватало. Я не решился просить больше.
– Зато ты решился предать меня, Марус.
– Да, ваша милость, он сказал, что эти бумаги совсем не важны, их пропажи никто и не заметит, а заплатить обещал за все сразу.
– Но почему ты не вернул их, когда кража вскрылась?
– Я испугался, ваша милость…
Алекс помог барону подняться на ноги. Несколько секунд министр был погружен в тяжелые думы, потом огласил свое решение:
– Я оплачу лечение вашего сына, но вы больше не служите у меня, Марус. Покиньте мой дом немедленно. Господин капитан, проследите, чтобы он сделал это. Только дайте ему возможность переодеться в чистое. Я буду ждать вас здесь.
– Господин барон, он еще не назвал того, кто ему заказал кражу, – напомнил Алекс.
– Пусть уходит, – вяло отмахнулся от предложения министр, – я знаю, кто это сделал.
Рыдающего камердинера пришлось вести под руки, затем ждать, пока он переоденется и соберется. Наконец, его выставили за дверь. Во время этой процедуры вся прислуга попряталась, только ливрейный лакей вынужден был повсюду ходить за ними до самого конца.
Барона Люменкрофта капитан Магу застал в состоянии черной меланхолии.
– Откройте вон тот шкафчик, капитан. Налейте старику рюмочку. И себе заодно.
Выпили, не чокаясь и не закусывая.
– Вы знаете, капитан, – старика потянуло на откровенность, – до сегодняшнего дня я считал себя человек умным, опытным и с прочным положением в обществе. А сегодня вдруг выяснилось, что ничего я о жизни не знаю, и все мое положение может быть разрушено в один момент. Мне даже не к кому было обратиться за помощью. Вот так. Я уже и с отставкой своей смирился. И тут появились вы. И спасли меня.
Внезапно Люменкрофт поднял голову, посмотрел Алексу прямо в глаза и спросил:
– Скажите, капитан, какой вывод вы сделали из сегодняшних событий?
Вопрос застал офицера врасплох.
– Я… э-э-э… Полностью доверять нельзя никому. Пожалуй, так.
– А я понял, что нужно быть добрее и внимательнее к людям, которые тебя окружают, надо заботиться о них.
– Может, еще по одной? – предложил Алекс.
– Не стоит, мне сегодня еще на службу надо прибыть. А вы, если хотите, можете выпить еще.
«Да, силен старик, после всех сегодняшних переживаний еще и на службу собрался».
– А может, не стоит сегодня на службу, господин барон?
– Стоит, капитан, стоит. Я слишком долго терпел его, но сегодня он перешел все границы. Я смешаю его с грязью, я его уничтожу, я его…
В пальцах барона хрустнул сломанный карандаш.
– Простите, капитан. Хоть ваши методы чрезвычайно действенны, они неприемлемы для меня, придется по старинке, с помощью нашей руоссийской бюрократии. А какую награду хотите получить вы? Денег не предлагаю, вряд ли у меня найдется сумма, достойная человека, носящего фамилию Магу. Но вот орден, следующее звание, должность, какую хотите, даже титул. Все это в моих силах.
– Право, даже не знаю, чего можно пожелать в такой ситуации. Хотя нет, знаю. Послезавтра я отправляюсь на Палканы в свите наследника, а по возвращении хотел бы получить должность ротного командира в действующей армии.
– Весьма скромное желание, – барон позволил себе едва заметно улыбнуться. – Адъютантский аксельбант жмет или хотите оказаться подальше от княжны? Да не бледнейте вы так, чего только не бывает между молодыми людьми. Главное, чтобы это не переросло в устойчивую связь. Впрочем, это совсем не мое дело, будет вам должность. С императором я все решу.
Барон поднялся, давая понять, что аудиенция закончена, протянул на прощание руку. Рука у министра оказалась сухой и неожиданно сильной. Похоже, старик еще не один год проскрипит, а врагам его придется туго.
– Честь имею, господин барон, – откланялся Алекс.
«Если барон знает, значит, слухи о моем посещении великокняжеской спальни уже поползли. Эх, пережить бы только завтрашний день, а там я буду уже недосягаем. К моменту же моего возвращения, эта история забудется, найдутся другие поводы для сплетен». Капитан Магу сбежал по лестнице вниз, где его ждал Фелонов.
– Влад, ты не против, если мы не просто прокатимся на Палканы в свите наследника, а на некоторое время задержимся там?
– Можно и задержаться, а то я тут скоро ото сна опухну.
– Тогда вперед, мой храбрый Фелонов, враги уже заждались нас!
– Считай, что уже дождались, – пробурчал отставной унтер.
Ливрейный лакей закрыл за ними дверь особняка Люменкрофтов.
Наследнику выделили целый литерный поезд, включавший сразу два салон-вагона. В одном разместился сам наследник с особо приближенными лицами, во втором – генерал-лейтенант Скоблин со своими офицерами. Оставшиеся вагоны первого и второго класса были заняты многочисленными офицерами, сопровождавшими высоких персон. Алекс прикинул, что одним только этим поездом можно было полностью укомплектовать офицерский штат пехотной дивизии и еще на пару батальонов хватило бы точно.
За первым следовал второй литерный поезд, состоявший из пассажирских вагонов третьего класса и обычных двухосных теплушек. В нем следовала многочисленная обслуга свиты наследника: денщики, повара, конюхи. Были даже свои сапожник, шорник и парикмахер. Теплушки были заняты лошадями господ офицеров. В одном из вагонов третьего класса трясся на стыках отставной унтер-офицер Фелонов.
Капитану Магу досталось купе в вагоне второго класса первого литерного. Делить его пришлось с капитаном Троеградским. Будучи на два года старше по выпуску, свитский капитан смог повесить на грудь только Станисласа третьей степени, коий давался за особые заслуги или беспорочную выслугу лет. Свой орден он получил за образцовое выполнение заданий командования, выразившееся в подготовке ипподрома к скачкам на приз Императора, после чего почти сразу был причислен к свите наследника.
Похоже, сей достойный офицер испытывал некоторую закомплексованность на почве отсутствия боевых наград. И сейчас, когда неожиданно появилась реальная возможность, недостаток своей карьеры исправить, он ни о чем другом говорить не мог.
– Егориев, как у вас, нам, конечно, не видать. Ближе пары верст нас к османийцам не подпустят. А вот Владислава за взятие Коварны вполне могут дать. Как вы думаете, господин капитан?
– Не знаю. Вполне возможно.
– Да хоть бы и Аннету четвертой степени. Главное, чтобы непременно с мечами. Без мечей как-то не комильфо, выйдет, что зря в такую даль ездили.
И далее все в том же духе. Уже через два часа эти разговоры смертельно надоели Алексу, и он, извинившись, вышел в коридор и остановился у окна. Из тамбура тянуло табачным дымом. В одном из салонов штабные обсуждали планы на будущую кампанию, в другом дым стоял коромыслом. Наследник, вырвавшийся из под опеки и жены, и отца, гулял по полной.
Флигель-адъютанта Магу на пирушку не пригласили, что, по сути, являлось умалением достоинства. Но Алекс на них не обижался, в свите наследника его наверняка считали шпионом, приставленным к наследнику Александрисом, чтобы доносить в столицу о его поведении и всех неблаговидных поступках. Потому и не позвали. А поскольку ничего большего, чем похмелье, наследнику не грозило, Алекс на приглашении настаивать не стал. Да и самому капитану смотреть на эти пьяные рожи не было никакого удовольствия.
– Разрешите пройти, господин капитан.
Алекс обернулся и тут же вытянулся, прижавшись спиной к вагонному окну.
– Здравия желаю, господин генерал-лейтенант!
В коридоре стоял новый командующий Палканской армией генерал-лейтенант Скоблин. За генералом следовали несколько штабных офицеров.
– Как вам новая служба, капитан?
– Привыкаю, господин генерал-лейтенант!
– По настоящему делу не скучаете?
– Есть немного, – признался Алекс.
– Если из флигель-адъютантов отчислят – обращайтесь. Дело для столь доблестного офицера всегда найдется.
– Благодарю за заботу, господин генерал-лейтенант!
Скоблин хотел было двинуться дальше, но передумал и задержался.
– У меня с господином полковником, – генерал указал на стоявшего рядом с ним полковника с академическим значком на мундире, – возник спор. Я хочу взять Коварну до наступления зимы, а он предлагает подождать до весны. Каким будет ваше мнение?
– В гардеробной, за шкафом спрятаны.
– Фелонов…
– Постойте, – из-за стола поднялся белый, как мел, барон Люменкрофт, – я сам.
Министр поднялся с кресла, нетвердой походкой вышел из кабинета, обогнув замершую у дверей троицу.
– Может, все-таки вытащим в коридор, – внес предложение Фелонов, – пока он барону ковер не испортил?
– Пусть сначала барон бумаги принесет, а на ковер плевать. Я думаю, все-таки хорошо, что мы не с секретаря начали.
Вернулся Люменкрофт с тонкой картонной папкой в руках.
– Это они?
– Да, все на месте.
А дальше министр Двора сделал то, чего от него никто не ожидал. Он опустился на колени перед лежавшим на ковре камердинером, не обращая внимания на исходивший от того неприятный запах.
– Марус, скажи мне, почему? Ты же столько лет верно служил мне. Чем я тебя обидел?
Только что успокоившийся слуга разрыдался вновь.
– Вы не обижали меня, ваша милость, это все деньги, проклятые деньги.
– Зачем тебе деньги, Марус? Я мало платил тебе?
– Нет, ваша милость, вы платили мне достойное жалованье, но мой сын… Вы же знаете, как долго мы ждали его! А теперь он… он заболел. На лечение нужны были деньги, очень большие деньги.
– Но почему ты не пришел ко мне?
– Я приходил, ваша милость, и вы подняли мне жалованье, но этого не хватало. Я не решился просить больше.
– Зато ты решился предать меня, Марус.
– Да, ваша милость, он сказал, что эти бумаги совсем не важны, их пропажи никто и не заметит, а заплатить обещал за все сразу.
– Но почему ты не вернул их, когда кража вскрылась?
– Я испугался, ваша милость…
Алекс помог барону подняться на ноги. Несколько секунд министр был погружен в тяжелые думы, потом огласил свое решение:
– Я оплачу лечение вашего сына, но вы больше не служите у меня, Марус. Покиньте мой дом немедленно. Господин капитан, проследите, чтобы он сделал это. Только дайте ему возможность переодеться в чистое. Я буду ждать вас здесь.
– Господин барон, он еще не назвал того, кто ему заказал кражу, – напомнил Алекс.
– Пусть уходит, – вяло отмахнулся от предложения министр, – я знаю, кто это сделал.
Рыдающего камердинера пришлось вести под руки, затем ждать, пока он переоденется и соберется. Наконец, его выставили за дверь. Во время этой процедуры вся прислуга попряталась, только ливрейный лакей вынужден был повсюду ходить за ними до самого конца.
Барона Люменкрофта капитан Магу застал в состоянии черной меланхолии.
– Откройте вон тот шкафчик, капитан. Налейте старику рюмочку. И себе заодно.
Выпили, не чокаясь и не закусывая.
– Вы знаете, капитан, – старика потянуло на откровенность, – до сегодняшнего дня я считал себя человек умным, опытным и с прочным положением в обществе. А сегодня вдруг выяснилось, что ничего я о жизни не знаю, и все мое положение может быть разрушено в один момент. Мне даже не к кому было обратиться за помощью. Вот так. Я уже и с отставкой своей смирился. И тут появились вы. И спасли меня.
Внезапно Люменкрофт поднял голову, посмотрел Алексу прямо в глаза и спросил:
– Скажите, капитан, какой вывод вы сделали из сегодняшних событий?
Вопрос застал офицера врасплох.
– Я… э-э-э… Полностью доверять нельзя никому. Пожалуй, так.
– А я понял, что нужно быть добрее и внимательнее к людям, которые тебя окружают, надо заботиться о них.
– Может, еще по одной? – предложил Алекс.
– Не стоит, мне сегодня еще на службу надо прибыть. А вы, если хотите, можете выпить еще.
«Да, силен старик, после всех сегодняшних переживаний еще и на службу собрался».
– А может, не стоит сегодня на службу, господин барон?
– Стоит, капитан, стоит. Я слишком долго терпел его, но сегодня он перешел все границы. Я смешаю его с грязью, я его уничтожу, я его…
В пальцах барона хрустнул сломанный карандаш.
– Простите, капитан. Хоть ваши методы чрезвычайно действенны, они неприемлемы для меня, придется по старинке, с помощью нашей руоссийской бюрократии. А какую награду хотите получить вы? Денег не предлагаю, вряд ли у меня найдется сумма, достойная человека, носящего фамилию Магу. Но вот орден, следующее звание, должность, какую хотите, даже титул. Все это в моих силах.
– Право, даже не знаю, чего можно пожелать в такой ситуации. Хотя нет, знаю. Послезавтра я отправляюсь на Палканы в свите наследника, а по возвращении хотел бы получить должность ротного командира в действующей армии.
– Весьма скромное желание, – барон позволил себе едва заметно улыбнуться. – Адъютантский аксельбант жмет или хотите оказаться подальше от княжны? Да не бледнейте вы так, чего только не бывает между молодыми людьми. Главное, чтобы это не переросло в устойчивую связь. Впрочем, это совсем не мое дело, будет вам должность. С императором я все решу.
Барон поднялся, давая понять, что аудиенция закончена, протянул на прощание руку. Рука у министра оказалась сухой и неожиданно сильной. Похоже, старик еще не один год проскрипит, а врагам его придется туго.
– Честь имею, господин барон, – откланялся Алекс.
«Если барон знает, значит, слухи о моем посещении великокняжеской спальни уже поползли. Эх, пережить бы только завтрашний день, а там я буду уже недосягаем. К моменту же моего возвращения, эта история забудется, найдутся другие поводы для сплетен». Капитан Магу сбежал по лестнице вниз, где его ждал Фелонов.
– Влад, ты не против, если мы не просто прокатимся на Палканы в свите наследника, а на некоторое время задержимся там?
– Можно и задержаться, а то я тут скоро ото сна опухну.
– Тогда вперед, мой храбрый Фелонов, враги уже заждались нас!
– Считай, что уже дождались, – пробурчал отставной унтер.
Ливрейный лакей закрыл за ними дверь особняка Люменкрофтов.
Наследнику выделили целый литерный поезд, включавший сразу два салон-вагона. В одном разместился сам наследник с особо приближенными лицами, во втором – генерал-лейтенант Скоблин со своими офицерами. Оставшиеся вагоны первого и второго класса были заняты многочисленными офицерами, сопровождавшими высоких персон. Алекс прикинул, что одним только этим поездом можно было полностью укомплектовать офицерский штат пехотной дивизии и еще на пару батальонов хватило бы точно.
За первым следовал второй литерный поезд, состоявший из пассажирских вагонов третьего класса и обычных двухосных теплушек. В нем следовала многочисленная обслуга свиты наследника: денщики, повара, конюхи. Были даже свои сапожник, шорник и парикмахер. Теплушки были заняты лошадями господ офицеров. В одном из вагонов третьего класса трясся на стыках отставной унтер-офицер Фелонов.
Капитану Магу досталось купе в вагоне второго класса первого литерного. Делить его пришлось с капитаном Троеградским. Будучи на два года старше по выпуску, свитский капитан смог повесить на грудь только Станисласа третьей степени, коий давался за особые заслуги или беспорочную выслугу лет. Свой орден он получил за образцовое выполнение заданий командования, выразившееся в подготовке ипподрома к скачкам на приз Императора, после чего почти сразу был причислен к свите наследника.
Похоже, сей достойный офицер испытывал некоторую закомплексованность на почве отсутствия боевых наград. И сейчас, когда неожиданно появилась реальная возможность, недостаток своей карьеры исправить, он ни о чем другом говорить не мог.
– Егориев, как у вас, нам, конечно, не видать. Ближе пары верст нас к османийцам не подпустят. А вот Владислава за взятие Коварны вполне могут дать. Как вы думаете, господин капитан?
– Не знаю. Вполне возможно.
– Да хоть бы и Аннету четвертой степени. Главное, чтобы непременно с мечами. Без мечей как-то не комильфо, выйдет, что зря в такую даль ездили.
И далее все в том же духе. Уже через два часа эти разговоры смертельно надоели Алексу, и он, извинившись, вышел в коридор и остановился у окна. Из тамбура тянуло табачным дымом. В одном из салонов штабные обсуждали планы на будущую кампанию, в другом дым стоял коромыслом. Наследник, вырвавшийся из под опеки и жены, и отца, гулял по полной.
Флигель-адъютанта Магу на пирушку не пригласили, что, по сути, являлось умалением достоинства. Но Алекс на них не обижался, в свите наследника его наверняка считали шпионом, приставленным к наследнику Александрисом, чтобы доносить в столицу о его поведении и всех неблаговидных поступках. Потому и не позвали. А поскольку ничего большего, чем похмелье, наследнику не грозило, Алекс на приглашении настаивать не стал. Да и самому капитану смотреть на эти пьяные рожи не было никакого удовольствия.
– Разрешите пройти, господин капитан.
Алекс обернулся и тут же вытянулся, прижавшись спиной к вагонному окну.
– Здравия желаю, господин генерал-лейтенант!
В коридоре стоял новый командующий Палканской армией генерал-лейтенант Скоблин. За генералом следовали несколько штабных офицеров.
– Как вам новая служба, капитан?
– Привыкаю, господин генерал-лейтенант!
– По настоящему делу не скучаете?
– Есть немного, – признался Алекс.
– Если из флигель-адъютантов отчислят – обращайтесь. Дело для столь доблестного офицера всегда найдется.
– Благодарю за заботу, господин генерал-лейтенант!
Скоблин хотел было двинуться дальше, но передумал и задержался.
– У меня с господином полковником, – генерал указал на стоявшего рядом с ним полковника с академическим значком на мундире, – возник спор. Я хочу взять Коварну до наступления зимы, а он предлагает подождать до весны. Каким будет ваше мнение?