На Садовом кольце выскочил на тротуар, когда машина сбавила ход до черепашьего – останавливаться совсем здесь было запрещено. Махнул рукой. Автомобиль замигал поворотником, выгребая обратно на полосу. Борис кивнул ему через стекло. И тут же машину проглотил поток, редевший на Садовом только по ночам, но даже ночью не иссякавший полностью.
Убедившись, что Петра не видно, как будто тот мог его слышать сквозь уличный шум, сквозь стекло (хотя черт его разберет, – не до конца был спокоен Борис: сейчас такие могут быть технологии, что никогда не знаешь, что возможно, а что нет), Борис вынул телефон. Набрал единственный записанный в памяти номер. Послушал. Длинные гудки. Щелчок. Голосовая почта.
Это могло не значить ничего. Девчонки ездят, например, на метро, еще не все охваченное беспроводным Интернетом. Борис предпочел пока думать, что это не значит ничего. Убрал телефон. Вынул тот, которым пользовался всегда, и принялся звонить жене.
Петр не обманул его. Придержать информацию – не обман. Вошел в фитнес-клуб, прокатив карточку на входе. В раздевалке повесил в шкафчик костюм. Днем здесь было пусто. Мужчины наведывались на тренировки по утрам и вечерам. Это в женской раздевалке дверь раздевалки только и сверкала туда-сюда.
Петр вынул из шкафчика лэптоп. Вбил в гугл имя той балерины. Неверно, но гугл предложил варианты, один из которых был правильным, Петр кликнул на первую же ссылку, помеченную этим месяцем. Тема должна соответствовать только что оконченному разговору. Что естественно, то убедительно. Саму статью Петр читать не стал.
Скопировал ссылку в тело письма. Написал вопрос, ответ на который был ему не нужен. И вместе с вирусом-«троянским конем», невидимым получателю, отправил Вострову – как будто от Бориса.
Петр переоделся. Вышел. Девушка на ресепшен подняла голову – ей показалось, что посетитель не прокатил клубную карточку, чтобы отметиться на выходе. Сознание молниеносно проложило стратегию: она улыбнется, он окажется симпатичным, тогда она «позвольте мне…», возьмет из его рук карточку… а он ей в ответ… Но заметила на удалявшейся спине форменной куртки надпись МОСОКНА. И опустила голову: работяги ее не интересовали.
На это Петр рассчитывал и сейчас, задрав голову у подножия башни «Сияние Сибири», в которой помещался офис Вострова.
На самом верхнем этаже он без труда нашел служебное помещение, откуда обычно начинала обход команда обслуживания здания. Снял со стенда нужные ключи.
Вынул из рюкзака лэптоп. Проверил. Востров уже написал любезный ответ – торопясь то ли от радости, что с балетом все обошлось, то ли от страха, что все еще может ему выйти боком. Все знали: президент Петров не только любил Питер и балет, он не любил «хитрожопых».
Петр выбрался в люльку. Ветер здесь наверху, казалось, хотел оторвать его, забросить за третье московское кольцо. Петр опустил на глаза высотные очки.
Он правильно запомнил вид из кабинета Вострова. Поэтому не ошибся с окном. Заглянул, не таясь. Кого удивит люлька мойщика по ту сторону стекла? Если Востров на месте, не проблема: Петр выманит его по телефону под убедительным предлогом. Кабинет был пуст. Тем проще. Петр с четверть часа слушал волчий вой ветра и любовался панорамой Москвы – на случай, если Востров сидит на унитазе в уборной при кабинете. Все было тихо. Он достал инструменты и отжал мощное стекло. В высотных башнях окна верхних этажей не открываются только для обитателей. Это не значит, что открыть их невозможно.
Спрыгнул внутрь. Сегодняшнюю целебную конфету Востров уже принял. Значит, в вазочке ничего не тронуто. Трудно было представить, чтобы респектабельная секретарь тырила у шефа шоколад.
Петр поднес к вазочке вакуумную помпу. Снял для верности все верхние шарики. Разумеется, Востров заметит. Пусть думает, что хочет.
Помпу Петр бережно уложил в контейнер, нажал рычаг, крышка задраилась. Опустил контейнер в сумку на полу. Первое дело сделано.
Теперь второе. Петр поднял крышку оставленного на столе лэптопа. Ступая в виртуальные следы хозяина, вошел к Вострову в компьютер.
Никогда, никогда не тыкайте в присланные ссылки, сидя за компьютером, в котором храните то, что вы скрываете от других. Удивительно, как часто люди пренебрегают таким простым правилом безопасности.
Петр вынул из компьютера флешку, бросил в карман сумки, застегнул молнию.
Покинул он кабинет так же, как вошел.
7
…Когда Борис предложил мне работу, я сразу его узнал. Ну и что что при нашей первой встрече была ночь и я думал, что сдохну. Вкладывая мне в руку пистолет, он тогда наклонился низко – я увидел его лицо сразу и во всех подробностях, вплоть до изгиба губ, до бровей, как будто размазанных.
Он, конечно же, рассчитывал, что я его узнаю и вспомню. Он не мог на это не рассчитывать.
Он наблюдал за моим лицом. А я старался ничего лицом не показывать. Я и сам не понимал, что чувствую: благодарность? Или все же больше настороженность? Одно я знал уже тогда, и это было для меня самым главным: в самой глубине сердца он – довольно неплохой человек. Так устроен мир: да-да, в нем есть хорошие люди и плохие, открытые злу. Как-нибудь потом я объясню свою теорию подробнее.
Борис – хороший человек. Так я думал про него тогда.
Тогда я ему ответил:
– Защищать вас? От кого?
Он пожал плечами:
– От врагов. С реальными я сам разберусь. Так что в основном от гипотетических.
– Понял.
Точнее, я тогда думал, что понял. Защищать Бориса – всегда осторожного в отношениях с другими – требовалось от самого себя.
И я готов был его защищать.
Как ни крути, но той ночью в порту он спас мне жизнь.
Да и Лида обрадовалась. Когда я ей сказал, что с милицией закончено – перехожу в «частный сектор». Лида хотела, чтобы все было как в рекламе: он, она, дети, гриль по выходным. Главное, дети. Она не хотела стать бездетной молодой вдовой. После истории в порту она ощутила, как это близко. Если бы я не перешел работать к Борису, неизвестно, что стало бы с нашим браком. Точнее известно, но развода я хотел еще меньше, чем переезда в Москву (а теперь еще и визитов в «Потомки»). Но Лида того стоила и стоит. В любовь я верю.
В любовь – и в то, что зло существует.
8
Андрюха ждал, как условились, в «Кофе-кофе» на Никитской.
– Какое противное кафе, – сразу заворчал он. – Девчачье.
– Не нуди.
– Ну вот что тут есть? Салат с арбузом и сыром фета? Это что, еда? – Андрюха скривился книжечке меню, а официантке – улыбнулся: – Девушка, сосиски есть?
Та поставила на стол корзиночку с хлебом, блюдце с маслом.
Кафе это уже давно вышло из моды. Но Петру по-прежнему нравилось. Несмотря на тесно поставленные столики и вечно висящий в воздухе гвалт. Именно из-за гвалта: никто тебя не услышит, никто тебя как следует не рассмотрит.
– Девушка, это бесплатно? – изобразил беспокойного провинциала Андрюха. Официантка, может, и сделала бы вид, что не услышала. По классификации московских девушек, Андрюха в своих джинсах и толстовке был «мальчик». Но хороший костюм Петра она заметила. Петр был – по той же классификации – «жених». И официантка ответила:
– Бесплатно, – удержавшись на тонкой грани: не слишком хамовато (в виду «жениха» за столиком), но все же достаточно строго для «мальчика», чей флирт ей был неинтересен.
– Бесплатно? – оживился Андрюха, не давая ей уйти. – То есть мы можем просто это съесть и уйти?
Та закатила глаза, отплыла к другому столику.
– Все, кончай ее донимать, – пнул его ногой под столом Петр. Он симпатизировал неунывающему Андрюхе. Но не любил, когда цепляли людей, которые не могут дать сдачи: например, официанток.
– Я не донимаю, я заигрываю без пряников, – поправил Андрюха.
– Теперь она к нам долго не придет.
Андрюха принялся намазывать масло на хлеб.
– На хлебе мы какое-то время продержимся, – заверил. – Ну, чего?
Петр положил на стол флэшку.
Андрюха, жуя, проговорил:
– А что сам-то не сольешь? У них там есть анонимный канал. Нажал на кнопку – и привет.
Петр покачал головой. Андрей перевел:
– Типа ты не крыса?
– Не в этом дело. Перднуть нельзя, чтобы следов не оставить. Не то что на кнопку нажать.
– Тебе виднее.
Востров был в целом прав, что отстреливать и взрывать друг друга перестали. Во всяком случае, на том уровне пищевой пирамиды, на котором теперь обитал Борис, это случалось крайне, крайне редко. Шанс быть убитым метеоритом – и то выше. Главе службы безопасности уже не нужны были пистолет и мышцы. К новой безопасности прочно пристала приставка «кибер». За каких-нибудь пять лет Петр освоил новую профессию, а в спортзал ходил только чтобы предотвратить офисное плоскожопие.
Андрюха хапнул со стола флэшку и предупредил:
– Но не безвозмездно!
Поворот неприятно удивил Петра:
– То есть? Мы уже больше не друзья?
Последнее слово он голосом заключил в насмешливые кавычки. Но факт есть факт. Знакомство их началось еще в Питере. Андрюха писал криминальную сводку, а Петр – служивший в наружке – подбрасывал ему информацию. Почти друзья.
Андрюха нимало не смутился:
– Именно как друга и прошу помочь. Мы тут собрались в Конго…
– Кто это мы?
– Ну я, парень еще один и фотограф. Историю делать.
– Какую еще историю?
– Да фигня. Рассвет в палатке, сафари и прочая хрень. Советы, как не сломать маникюр, слезая со слона. Неплохие деньги. И интересно поглядеть.
– Ну? Что вам мешает?
Убедившись, что Петра не видно, как будто тот мог его слышать сквозь уличный шум, сквозь стекло (хотя черт его разберет, – не до конца был спокоен Борис: сейчас такие могут быть технологии, что никогда не знаешь, что возможно, а что нет), Борис вынул телефон. Набрал единственный записанный в памяти номер. Послушал. Длинные гудки. Щелчок. Голосовая почта.
Это могло не значить ничего. Девчонки ездят, например, на метро, еще не все охваченное беспроводным Интернетом. Борис предпочел пока думать, что это не значит ничего. Убрал телефон. Вынул тот, которым пользовался всегда, и принялся звонить жене.
Петр не обманул его. Придержать информацию – не обман. Вошел в фитнес-клуб, прокатив карточку на входе. В раздевалке повесил в шкафчик костюм. Днем здесь было пусто. Мужчины наведывались на тренировки по утрам и вечерам. Это в женской раздевалке дверь раздевалки только и сверкала туда-сюда.
Петр вынул из шкафчика лэптоп. Вбил в гугл имя той балерины. Неверно, но гугл предложил варианты, один из которых был правильным, Петр кликнул на первую же ссылку, помеченную этим месяцем. Тема должна соответствовать только что оконченному разговору. Что естественно, то убедительно. Саму статью Петр читать не стал.
Скопировал ссылку в тело письма. Написал вопрос, ответ на который был ему не нужен. И вместе с вирусом-«троянским конем», невидимым получателю, отправил Вострову – как будто от Бориса.
Петр переоделся. Вышел. Девушка на ресепшен подняла голову – ей показалось, что посетитель не прокатил клубную карточку, чтобы отметиться на выходе. Сознание молниеносно проложило стратегию: она улыбнется, он окажется симпатичным, тогда она «позвольте мне…», возьмет из его рук карточку… а он ей в ответ… Но заметила на удалявшейся спине форменной куртки надпись МОСОКНА. И опустила голову: работяги ее не интересовали.
На это Петр рассчитывал и сейчас, задрав голову у подножия башни «Сияние Сибири», в которой помещался офис Вострова.
На самом верхнем этаже он без труда нашел служебное помещение, откуда обычно начинала обход команда обслуживания здания. Снял со стенда нужные ключи.
Вынул из рюкзака лэптоп. Проверил. Востров уже написал любезный ответ – торопясь то ли от радости, что с балетом все обошлось, то ли от страха, что все еще может ему выйти боком. Все знали: президент Петров не только любил Питер и балет, он не любил «хитрожопых».
Петр выбрался в люльку. Ветер здесь наверху, казалось, хотел оторвать его, забросить за третье московское кольцо. Петр опустил на глаза высотные очки.
Он правильно запомнил вид из кабинета Вострова. Поэтому не ошибся с окном. Заглянул, не таясь. Кого удивит люлька мойщика по ту сторону стекла? Если Востров на месте, не проблема: Петр выманит его по телефону под убедительным предлогом. Кабинет был пуст. Тем проще. Петр с четверть часа слушал волчий вой ветра и любовался панорамой Москвы – на случай, если Востров сидит на унитазе в уборной при кабинете. Все было тихо. Он достал инструменты и отжал мощное стекло. В высотных башнях окна верхних этажей не открываются только для обитателей. Это не значит, что открыть их невозможно.
Спрыгнул внутрь. Сегодняшнюю целебную конфету Востров уже принял. Значит, в вазочке ничего не тронуто. Трудно было представить, чтобы респектабельная секретарь тырила у шефа шоколад.
Петр поднес к вазочке вакуумную помпу. Снял для верности все верхние шарики. Разумеется, Востров заметит. Пусть думает, что хочет.
Помпу Петр бережно уложил в контейнер, нажал рычаг, крышка задраилась. Опустил контейнер в сумку на полу. Первое дело сделано.
Теперь второе. Петр поднял крышку оставленного на столе лэптопа. Ступая в виртуальные следы хозяина, вошел к Вострову в компьютер.
Никогда, никогда не тыкайте в присланные ссылки, сидя за компьютером, в котором храните то, что вы скрываете от других. Удивительно, как часто люди пренебрегают таким простым правилом безопасности.
Петр вынул из компьютера флешку, бросил в карман сумки, застегнул молнию.
Покинул он кабинет так же, как вошел.
7
…Когда Борис предложил мне работу, я сразу его узнал. Ну и что что при нашей первой встрече была ночь и я думал, что сдохну. Вкладывая мне в руку пистолет, он тогда наклонился низко – я увидел его лицо сразу и во всех подробностях, вплоть до изгиба губ, до бровей, как будто размазанных.
Он, конечно же, рассчитывал, что я его узнаю и вспомню. Он не мог на это не рассчитывать.
Он наблюдал за моим лицом. А я старался ничего лицом не показывать. Я и сам не понимал, что чувствую: благодарность? Или все же больше настороженность? Одно я знал уже тогда, и это было для меня самым главным: в самой глубине сердца он – довольно неплохой человек. Так устроен мир: да-да, в нем есть хорошие люди и плохие, открытые злу. Как-нибудь потом я объясню свою теорию подробнее.
Борис – хороший человек. Так я думал про него тогда.
Тогда я ему ответил:
– Защищать вас? От кого?
Он пожал плечами:
– От врагов. С реальными я сам разберусь. Так что в основном от гипотетических.
– Понял.
Точнее, я тогда думал, что понял. Защищать Бориса – всегда осторожного в отношениях с другими – требовалось от самого себя.
И я готов был его защищать.
Как ни крути, но той ночью в порту он спас мне жизнь.
Да и Лида обрадовалась. Когда я ей сказал, что с милицией закончено – перехожу в «частный сектор». Лида хотела, чтобы все было как в рекламе: он, она, дети, гриль по выходным. Главное, дети. Она не хотела стать бездетной молодой вдовой. После истории в порту она ощутила, как это близко. Если бы я не перешел работать к Борису, неизвестно, что стало бы с нашим браком. Точнее известно, но развода я хотел еще меньше, чем переезда в Москву (а теперь еще и визитов в «Потомки»). Но Лида того стоила и стоит. В любовь я верю.
В любовь – и в то, что зло существует.
8
Андрюха ждал, как условились, в «Кофе-кофе» на Никитской.
– Какое противное кафе, – сразу заворчал он. – Девчачье.
– Не нуди.
– Ну вот что тут есть? Салат с арбузом и сыром фета? Это что, еда? – Андрюха скривился книжечке меню, а официантке – улыбнулся: – Девушка, сосиски есть?
Та поставила на стол корзиночку с хлебом, блюдце с маслом.
Кафе это уже давно вышло из моды. Но Петру по-прежнему нравилось. Несмотря на тесно поставленные столики и вечно висящий в воздухе гвалт. Именно из-за гвалта: никто тебя не услышит, никто тебя как следует не рассмотрит.
– Девушка, это бесплатно? – изобразил беспокойного провинциала Андрюха. Официантка, может, и сделала бы вид, что не услышала. По классификации московских девушек, Андрюха в своих джинсах и толстовке был «мальчик». Но хороший костюм Петра она заметила. Петр был – по той же классификации – «жених». И официантка ответила:
– Бесплатно, – удержавшись на тонкой грани: не слишком хамовато (в виду «жениха» за столиком), но все же достаточно строго для «мальчика», чей флирт ей был неинтересен.
– Бесплатно? – оживился Андрюха, не давая ей уйти. – То есть мы можем просто это съесть и уйти?
Та закатила глаза, отплыла к другому столику.
– Все, кончай ее донимать, – пнул его ногой под столом Петр. Он симпатизировал неунывающему Андрюхе. Но не любил, когда цепляли людей, которые не могут дать сдачи: например, официанток.
– Я не донимаю, я заигрываю без пряников, – поправил Андрюха.
– Теперь она к нам долго не придет.
Андрюха принялся намазывать масло на хлеб.
– На хлебе мы какое-то время продержимся, – заверил. – Ну, чего?
Петр положил на стол флэшку.
Андрюха, жуя, проговорил:
– А что сам-то не сольешь? У них там есть анонимный канал. Нажал на кнопку – и привет.
Петр покачал головой. Андрей перевел:
– Типа ты не крыса?
– Не в этом дело. Перднуть нельзя, чтобы следов не оставить. Не то что на кнопку нажать.
– Тебе виднее.
Востров был в целом прав, что отстреливать и взрывать друг друга перестали. Во всяком случае, на том уровне пищевой пирамиды, на котором теперь обитал Борис, это случалось крайне, крайне редко. Шанс быть убитым метеоритом – и то выше. Главе службы безопасности уже не нужны были пистолет и мышцы. К новой безопасности прочно пристала приставка «кибер». За каких-нибудь пять лет Петр освоил новую профессию, а в спортзал ходил только чтобы предотвратить офисное плоскожопие.
Андрюха хапнул со стола флэшку и предупредил:
– Но не безвозмездно!
Поворот неприятно удивил Петра:
– То есть? Мы уже больше не друзья?
Последнее слово он голосом заключил в насмешливые кавычки. Но факт есть факт. Знакомство их началось еще в Питере. Андрюха писал криминальную сводку, а Петр – служивший в наружке – подбрасывал ему информацию. Почти друзья.
Андрюха нимало не смутился:
– Именно как друга и прошу помочь. Мы тут собрались в Конго…
– Кто это мы?
– Ну я, парень еще один и фотограф. Историю делать.
– Какую еще историю?
– Да фигня. Рассвет в палатке, сафари и прочая хрень. Советы, как не сломать маникюр, слезая со слона. Неплохие деньги. И интересно поглядеть.
– Ну? Что вам мешает?