Отзвук хлопнувшей двери в подъезд разнесся в закругленном коридоре. На лестничных площадках всегда особый запах. Запахи в разных домах похожи, но не идентичны. Тут Фредрик уловил запах потемневшей древесины, зеленого мыла и кошачьего корма. На одной из дверей висела черно-желтая табличка с предупреждением: «Идет дезинсекция от вредителей». Вдоль стены поднималась широкая лестница, выложенная цементной плиткой.

Конечно же, почтового ящика с именем Микаэля Морениуса тут не было. И с названием фирмы, «Утиное сердце», тоже. Тогда Фредрик решил воспользоваться одним старым добрым приемом. На верхнем этаже жила дама, назвавшая себя «Вдова Греве». Такие обычно контролируют все, что происходит вокруг.

Вдова открыла дверь еще до того, как Фредрик успел отнять руку от звонка. Ее сине-седые волосы лежали волнами перманентной завивки. Дверная цепочка раскачивалась на уровне груди в белой шелковой сорочке.

– Если вы продаете что-то кроме лотерейных билетов «Общества полезных мероприятий», то я отказываюсь.

– Я из полиции.

– Дайте посмотреть, – попросила она, нацепив очки на тонкий нос. Фредрик поднял повыше удостоверение, которое носил на шее. Костлявым пальцем она помахала, чтобы он приблизился, схватила карточку и сощурилась.

– Я ищу мужчину, он тут живет. Некий Микаэль Морениус.

Она выпустила карточку из рук и покачала головой.

Фредрик показал водительские права Морениуса. Женщина выхватила их из его рук, вздохнула и раздраженно посмотрела на него.

– Тут пыль, – сказала она и смахнула муку. – Я знаю этого мужчину. От него воняет табаком, и он архитектор.

– Вот как?

– Я не так давно видела его. Он был не один. Вместе с высоким и лысым здоровяком с сощуренными глазками. Знаете, такие маленькие, колючие поросячьи глазки. Он снимает квартиру на первом этаже.

– Ту, где вредители? – спросил Фредрик.

– Вредители? – она выплюнула это слово ему прямо в лицо. – Молодой человек. Это запад Осло. И единственный вредитель, который тут есть, сидит рядом с бакалейной лавкой с пластиковым стаканчиком в руке.





Глава 22




Цепочка с шариками прикрепляла предупредительный треугольник к дверной ручке. «Вредители», пробормотал Фредрик. Про вредителей он знал одно – они перемещались стаями. Он провел рукой вдоль пояса брюк. Ладонью почувствовал рукоятку пистолета. Ключ, который ему дал консьерж, легко проскользнул в замочную скважину.

Фредрик приоткрыл дверь и прислушался. Есть ли здесь кто-нибудь? Жилы на шее напряглись. Дыхание участилось.

Слабый свет от кухонного окна едва доходил до коридора, но его было достаточно, чтобы определить, что Микаэль Морениус обладал чувством вкуса, предпочитая простой стиль. На вешалке висело шерстяное пальто с длинным ворсом. Рядом – спящая африканская маска. Овальные глаза, татуировки и светлые зубы, вырезанные из дерева. Такие маски делаются так: кора укладывается слой за слоем со смолой, пока не становится похожа на смуглую восковую кожу. Это совсем не то, что дамочки среднего возраста привозили с собой из секс-туров по Гамбии. Нет, это the real shit[10]. Chikunga[11] – священная маска вождя, из самого сердца Африки.

В квартире стояла абсолютная тишина. Фредрик вытер ладонь о куртку и взял оружие в руку. В воздухе висел запах какого-то ароматического табака, но было в нем еще что-то. Что-то тошнотворное, органическое, гнилостное.

Кухня была слева, а темный коридор вел дальше. Как только Фредрик сделал шаг вперед, то уголком глаза заметил резкое движение. В груди что-то подскочило, и он весь напрягся. Подняв пистолет, он шагнул назад, и мужчина перед ним сделал то же самое.

Зеркало. Чертово зеркало. Фредрик с грохотом врезался в стену рядом с аркой в кухню, колени подкосились. Господи. Неужели он правда такой слабак? Рассматривая свое искаженное лицо, он узнал золоченую раму зеркала из аукционного каталога. Вот, значит, откуда оно. Напольное зеркало было выше Фредрика, шире двери; оно выдавалось вперед, хоть и было старательно задвинуто в угол прихожей. Неровное стекло от времени покрылось пятнами. Фредрик ждал, когда спазм в груди отпустит, рассматривая коридор. Если там кто-то есть, он должен был его услышать.

Он продвинулся вдоль стены, повернулся и заглянул в кухню. Отполированные стальные дверцы без ручек, газовая плита и кухонная столешница из гранита. Дорогие штуки. На подоконнике лежало несколько коробок из-под пиццы. «Thank you, Sam».[12]

Черт, как же он вспотел. Рукоятка пистолета липла к взмокшей ладони. Бледное мерцание дневного света в другом конце коридора оказалось дверью в гостиную. Там под потолком висели электронные настенные часы. Двоеточие между часами и минутами мигало красным каждый раз, когда проходила секунда. На одной из стен Фредрик заметил длинную тень, как будто дверь.

Ванная. Пол выложен светло-серой сланцевой плиткой, квадратная белоснежная раковина. Рядом с душевой кабиной навесной унитаз с регулятором температуры для подмывания. На полочке – чистящие средства для протеза, зубная щетка и дезодорант.

Фредрик вытер пот со лба рукавом куртки и направил оружие в сторону гостиной. Зашагал в ритм с ударами сердца. Быстро и решительно. Тут тоже никого. Больше дверей нет. Он здесь один.

Перед журнальным столиком на низких ножках он остановился, давая время пульсу угомониться. Над диваном висели постеры с Нью-Йорком на линии горизонта и еще какой-то, что же это может быть, Сан-Франциско? Не яркие и не китч, простые, графит на коричневой бумаге. Тканевая обивка дивана гармонировала с картинами, а на стальном баре под окном был с миллиметровой точностью установлен усилитель звука «Лингдорф». Дверцы в шкафах раздвинуты, а внутри – ряд книг с небесно-голубыми корешками. Фредрик прищурился. Great Soviet encyclopedia[13]. Тридцать один том, плюс том с алфавитным указателем имен.

Фредрик не так уж много знал о людях, которым давали еще один шанс. О тех, кого государство прикрывало своей рукой в обмен на информацию. Но в одном он был уверен. Таких людей не помещают в дизайнерскую квартиру во Фрогнере. Парень, который тут жил, не был никаким низкоранговым мафиози, военным преступником или террористом. Здесь жил человек, который зарабатывал хорошие деньги до того самого дня, когда какой-то дьявол не выжег ему глаза. Мужик, любивший ходить с чистой задницей и быть хорошо одетым в холод. Куривший длинные черные сигареты «Собрание Блэк» с желтым фильтром, пачка которых лежала на столе в гостиной.

Советский словарь. Если нужно подобрать себе книги в гостиную, кто, черт побери, выберет Great Soviet encyclopedia?

Фредрик огляделся. Тут были города, маски и энциклопедия. Но чего не хватало в этом интерьере из каталога Икеи? Не было ни единой фотографии живого человека. Никаких неуклюжих бесформенных глиняных фигурок, вымученных детскими руками. Ни одной потрепанной пробковой дощечки с номером телефона старой подруги. У него никого не было? Ни родителей? Ни жены? Ни бывшей жены? Дети? Хотя бы ящика с носками и трусами?

У него не было спальни?





Глава 23





Должно быть, Микаэлю Морениусу было до боли неприятно сознавать, что зеркало в стиле рококо не подходило к остальному интерьеру. Наверное поэтому он захотел избавиться от него. И поэтому задвинул его к стене в прихожей, так что тень от рамы падала как раз на дверь в подвал, расположенную рядом. Фредрик так погрузился в борьбу с самим собой, что не заметил маленькую дверную ручку. Дверь не была скрыта, но и увидеть ее было непросто, потому что она оказалась оклеена теми же светло-голубыми обоями с узором оленьих рогов, как и стены в прихожей. Над стальной дверной рамой помещался механизм для автоматического закрывания, а петли – толстые, как пальцы лесоруба. Надежная дверь. Если такие двери задраивают, нужна взрывчатка, чтобы открыть их. Но она была не заперта. Когда он открыл ее, в проход перед ним затянуло воздух. Вспотевшая шея тут же остыла, Фредрик с усилием моргнул и сглотнул. И стал прислушиваться и принюхиваться.

Сначала это было похоже на призвук. Как будто шепота, неразборчивого и приглушенного, как только он ступил на верхнюю площадку подвала. Но когда он, согнувшись, приблизился к лестнице, слова стали отчетливее.

Мужской голос не был ни низким, ни высоким, но в нем было что-то наигранное, чуть ли не оправдывающееся.

– … Их тут нет. Я же сжег его куртку. Во внутреннем кармане что ли? Я все обыскал. В подвале… Да знаю я, черт возьми, что он хранит все свои вещи здесь. У него есть фотография. Ее… да, да. Понимаю. Возьму с собой. Но, я уже сказал…

Голос замялся. И снова перешел на шепот.

– Что, мать твою, делать со старой поломойкой?

Старая поломойка?

– Ладно, это займет пару часов. Мне надо достать лопату.

Фредрик услышал шаги по паркету. И голос вернулся. Теперь он уже не был оправдывающимся, а просто подытожил.

– Да, мне жаль. Не принимай это на свой счет.

Во Фредрике проснулся полицейский зверь. Подняв пистолет, он помчался вниз по лестнице.

На венском стуле посреди комнаты сидела пожилая женщина. Она была крепко связана, ее руки примотаны к ножкам стула, а кровь, сочившаяся из раны над опухшим глазом, говорила о том, что старушку били. Перед ней стоял высокий и худощавый парень со светлыми жидкими волосами, достающими почти до воротника куртки. В его поднятой руке сверкал длинный острый предмет. Ледоруб. Такими обычно проделывают глубокие дыры в черепах. В таких черепах, как у Микаэля Морениуса.

Парень застыл, увидев, как приближается Фредрик, и издал какой-то лающий звук из полуоткрытой пасти.

– Не это ищешь?

Фредрик и сам не знал, зачем сказал это. Зачем поднял водительское удостоверение перед собой, как трофей, направив оружие в грудь мужчины. Парень сделал несколько неуверенных шагов назад. Его выпученные глаза вперились в глаза Фредрика, и он медленно опустил ледоруб.

Страх ушел. Грудь отпустило, а сердцебиение участилось. Фредрик был заряжен адреналином. Он нашел того, кто убил Микаэля Морениуса. Черт побери. Этот подонок стоял перед ним с орудием убийства. Фредрику приятно было держать пистолет в своей руке.

Спальня была в более грубом стиле, чем остальная квартира. Лампы на потолке размером с глобус давали желтый теплый свет. Комната была большая, больше гостиной, штукатурка содрана со стен, так что на них остались только темно-красные кирпичи и деревянные балки. На стене прямо перед ним красовалась гигантская фотография женщины. Ее сфотографировали сзади, она смотрела прямо в небо, и только сигаретный дым, который она выпускала изо рта и носа, был виден на черном фоне. Из шкафов вынуты все ящики, одежда, обувь, книги и журналы разбросаны по полу.

– Назад, – рявкнул Фредрик, махнув «Хеклер и Кохом» мужчине, чтобы тот отошел спиной к стене. Глаза с желтизной обрамляли темные круги, а щеки, усыпанные лоснящимися жирными прыщами, пылали. У этого парня тяжелая жизнь. И давно. Ведь он одного возраста с Фредриком, если не старше.

– Выброси эту зубочистку, – сказал Фредрик.

Он почувствовал запах. Запах печени и жареного лука. Запах исходил от парня. Тот выпустил из рук ледоруб, но он не упал на пол, а просто болтался, вися на кожаном ремешке между рукояткой и запястьем.

Фредрик прошел дальше и остановился перед женщиной. Она была маленькой и седой, одета в униформу со словами «вредители» и «уборка» на плечах. Ее рот был заклеен куском плотного скотча.

– Не бойтесь.

Она кивнула, бегая глазами между Фредриком и преступником. Растерянные, полные страха глаза. У ее ног лежали коробки с чистящими средствами. Фредрик огляделся вокруг. Вдоль одной из стен стоял письменный офисный стол. На нем рядом с компьютером он увидел ножницы.

Подойдя к письменному столу он застыл. На его поверхности лежали две фотографии. Два портрета. Один из них он тут же узнал. Помятое школьное фото бледной серьезной девочки. На второй запечатлен мужчина. Лысый. Глаза маленькие и колючие. Что-то знакомое было в нем. Что-то, вызывающее неприязнь.

Он вернулся к женщине и развязал ее.

– Вот мой телефон. – Фредрик пошарил в кармане. – Звоните в полицию.

Она потерла запястья и сорвала скотч со рта. Но вместо того чтобы взять его телефон, она наклонилась и подняла очки, лежавшие на полу, и водрузила тонкую оправу на нос.

– Кто вы? – спросила она, наклонившись за одной из бутылок со спреем. Ее голос был необычайно глубоким. Необыкновенно низким для старой женщины.

Что она собирается делать? Продолжить уборку? Так иногда срабатывает мозг. Шок просто-напросто слишком сильный.

– Я полицейский, – ответил Фредрик. – Возьмите, – продолжил он и помахал телефоном. – Набирайте 112.

– Получай вот это, – вдруг сказала женщина.

И направила баллончик со спреем прямо ему в лицо.

– Какого черта!

Струя попала ему прямо в глаза. В нос и рот. Удушающие, токсичные пары. Ослепленный, Фредрик размахивал пистолетом, пытаясь моргать, чувствуя, как подступают слезы. И они накатили на него. Волна блуждающих теней, тошнота и хаос. Пол закачался, в висках застучало. Содержимое желудка вырвалось наружу, а тело сочилось потом. Фредрик потерял равновесие, или это ноги подкосились? Раздался звук удара о паркет, когда колени коснулись пола, а позвоночник сжался. Он упал на бок. Он был не в силах амортизировать падение, только уловил, что оружие выскользнуло из рук, и он хватается за воздух.

– А ты…

Опять этот голос. Фредрик бешено тер лицо. Он увидел ее. Женщина стояла к нему спиной. Обеими руками она держала пистолет Фредрика, направляя его в грудь преступника.

– Получишь вот это.