* * *


Торопить расследование не было ни причин, ни смысла. Преступление не относилось к разряду «свежих»: Энни быстро установила, что оно имело место как минимум неделю назад, и не было ни простого способа опознать тело, ни семьи, куда сообщить об этом. Короче говоря, никаких поводов для оплачиваемой сверхурочной работы. Шеф полиции поспешил сообщить капитану Бейли, что его отдел может подождать и начать работать над этим делом с понедельника.

Неудивительно, что никто не стал оспаривать заявление.

Остаток уик-энда прошел без происшествий. Все они уже видели мертвое, разлагающееся тело; но ни детективы, ни бригада криминалистов не позволили этому инциденту испортить свои планы на выходные.

Однако смерть умеет просачиваться и в спокойные, задумчивые моменты. Она не спрашивает разрешения, нередко прокрадываясь в сознание людей прежде, чем те замечают ее присутствие.

…Во время субботнего ужина дочь Джейкоба, Эми, попросила отца передать ей салатницу. Свою просьбу она повторила трижды, и всякий раз отец смотрел сквозь нее, словно она была невидимкой. Наконец он откашлялся и передал ей солонку. Эми переглянулась с Мариссой, женой Джейкоба. Остаток ужина прошел в молчании…

…Мэтт ехал по шоссе, когда на него вдруг нахлынула волна неимоверного одиночества. Ощущение было настолько щемящим, что на следующем съезде он остановил машину у обочины и вышел. На глаза навернулись слезы. Мэтт вынул телефон в безотчетном желании кому-нибудь позвонить. Прокрутил список контактов, но нашел в нем лишь одного человека, с которым ему действительно хотелось поговорить. Но на это он не решился и вместо этого открыл «Твиттер», пытаясь придумать что-нибудь остроумное или хотя бы просто умное. Не вышло и с этим. Пришлось репостнуть что-то из «Оутмил»[2]. Непонятно почему, но на душе полегчало, и Мэтт спокойно продолжил путь…

…Митчелл с Полин целовались голые в постели. Рука Полин скользнула ему по ноге, ее теплые пальцы вкрадчиво коснулись бедра, и тут он, вздрогнув, отодвинулся.

— Ты чего? — сонно мурлыкнула она.

— Ничего, — ответил Митчелл, не в силах объяснить, что ее тело почему-то вдруг напомнило ему об останках покойницы в истлевшем спортивном бюстгальтере, едва прикрывавшем разлагающуюся плоть. Митчелл легонько поцеловал Полин в губы. Она улыбнулась, но в ее глазах блеснула обеспокоенность.

Вскоре Полин заснула, а Митчелл лежал, обняв ее сзади, и вслушивался в ее глубокое размеренное дыхание. Он невольно задавался вопросом: был ли у той мертвой девушки кто-то, кто скучал по ее телу, ее любви, ее ласке…

…Энни, в силу своей профессии повидавшая смертей больше, чем кто-либо другой, была почти спокойна. Но когда она стояла под душем, в ее мысли на какое-то мимолетное, совсем крохотное мгновение вдруг вторглось воспоминание о лице той девушки. Она отогнала его, вышла из душа, обтерлась, надела халат и села у телевизора.

В понедельник утром Энни произвела вскрытие тела убитой. Этим она занималась сама, предпочитая для таких занятий одиночество. Ей не нравилось использовать ассистентов для вскрытия трупов, хотя она и не могла сказать почему. Закончив, Энни позвонила Джейкобу и сообщила, что у нее есть некоторые выводы, которыми ей хотелось бы поделиться.





Глава 2




Во избежание каких-либо казусов в морге, Митчелл решил помазать себе под ноздрями ментоловым бальзамом, чтобы замаскировать трупный запах. Однако, стоя у металлической каталки, на которой лежала незнакомка, сделал досадный для себя вывод, что ментоловый бальзам носовые проходы не сужает, а наоборот, расширяет, что помножало его ухищрения на ноль. Запах был невыносимым, и от него крутило желудок.

Это ощущение Митчелл превозмогал, с удвоенным вниманием слушая монолог Энни, обращенный к нему и Джейкобу. При разговоре она указывала на тело, залитое резким белым светом морга, только подчеркивающего обесцвеченную кожу трупа.

— Покойная: двадцать один год, белая, волосы рыжие, рост метр семьдесят четыре, — голосом ментора излагала Энни. — Точный вес определить сложно, но телосложение худощавое. Время смерти тоже только примерное — во всяком случае, пока. Земля на месте захоронения была влажной, а температура в летние месяцы сильно колеблется. Но Мэтт извлек из полостей трупа и окружающей почвы несколько личинок, так что сегодня днем проконсультируемся с судебным энтомологом. Думаю, уже к вечеру получится установить приблизительное время смерти.

— Понятно. — Джейкоб кивнул.

— На момент обнаружения тела желудок и кишечник были уже разжижены, так что об их содержимом сказать ничего не могу. Тем не менее в пазухах тела я нашла несколько интересных образцов. — Она подошла к полке, где стояло несколько склянок, и взяла одну из них, чтобы показать коллегам.

— Что это? — поинтересовался Митчелл, щурясь на какой-то черный комочек.

— Какая-то растительность, — ответила Энни.

— Она ее… вдыхала? — осторожно спросил Джейкоб.

— Похоже на то. Это могло произойти по нескольким причинам, но одна из наиболее вероятных — утопление. Жертвы, пытаясь дышать, иногда вдыхают водную растительность. Кроме того, во рту у нее обнаружились песчинки, не соответствующие почве, в которой она была захоронена. Они находятся вон в той колбе, я их туда специально собрала. — Энни указала еще на одну склянку. — Но и это мало о чем говорит: теоретически частицы могли попасть при пробежке в ветреный день, вместе с частицами пыли в воздухе. Однако я проверила ее костный мозг и нашла там несколько диатом…

— Что ты нашла? — не понял Митчелл.

— А вот дослушай. — Энни строго посмотрела на него. — Диатомовые водоросли — одноклеточный фитопланктон, который обитает везде, где влажно, в том числе и в воде. Когда люди тонут, они вдыхают эти организмы, которые позже накапливаются в костном мозге.

— Но разве нельзя определить утопленника по воде в легких? — спросил Митчелл.

— Не всегда, — парировала Энни. — Примерно пятнадцать процентов утоплений — так называемые сухие, когда легкие остаются совершенно не затронутыми.

— Так, получается, она утонула? — с нажимом спросил Джейкоб.

— Гм… — Энни помедлила с ответом. — Тест на диатомы стопроцентной уверенности не дает. И все же вероятность утопления имеет место. А если приплюсовать сюда растение, найденное в носовых пазухах, то вероятность и подавно высока.

— Высока насколько?

Энни пожала плечами.

— Может быть, растительность и песок появились из пруда в парке?

— Совершенно верно, — подтвердила она.


— Ты можешь проверить их на совпадение?

— Как раз сегодня думаю связаться со знакомым экспертом.

— Ладно, — сказал Джейкоб. — Женщина двадцати одного года, вероятно, умершая от утопления. Что-нибудь еще?

— Образцы ДНК я отправила в лабораторию, на проверку КОДИС[3], — сказала Энни. — К сожалению, отпечатки пальцев отсутствуют напрочь. Зато я нашла корневой канал пульпы зуба, хотя и застарелый. Видно, с самого детства. Можно прогнать по базам дентальных карт, вдруг отыщется совпадение…

Джейкоб и Митчелл разом кивнули. Это было полезно, хотя они надеялись на что-то большее.

— Еще что-нибудь? — спросил Лонни, полагая, что это всё.

— Думаю, что в детстве она подвергалась насилию, — огорошила Энни.

— Опа… С чего ты взяла? — Джейкоб вопросительно приподнял бровь.

— Вот, видите? — Энни подошла к одной из стен, где висели несколько рентгеновских снимков. — Два старых перелома на третьем левом ребре, и еще один на четвертом. Дважды ломалась левая рука, а также есть несколько переломов на пальцах.

— Может, последствия какой-то аварии? — предположил Митчелл.

Энни скептически покачала головой.

— Переломы произошли в разное время. Нет, такое бывает, если человек по какой-то причине ломает кости снова и снова. Иногда подобное наблюдается у спортсменов-экстремалов, но здесь переломы реально старые, еще из детства, в возрасте десяти или одиннадцати лет. Версия об экстремальных видах спорта здесь явно не вяжется.

— В самом деле, — задумчиво согласился Джейкоб.

— Есть признаки, что перед убийством она подвергалась еще и сексуальному насилию? — спросил Митчелл.

— Стопроцентно сказать нельзя, но я ничего характерного не заметила. К тому же шорты и нижнее белье так или иначе в целости.

— Хорошо, — Джейкоб кивнул. — Спасибо, Энни.

Получалось, что пока их незнакомка таковой и оставалась.





* * *


Вернувшись в отдел, Митчелл сразу устремился к картотечному шкафу. Содержимое его не интересовало: почти все папки архива были доступны в цифровом виде. Шкаф имел более важное предназначение — он был пьедесталом для кофеварки. Последняя — до смешного дорогая модель, купленная год назад капитаном Бейли, — была в отделе по-настоящему сакральным объектом, превосходя важностью, пожалуй, любого из детективов.

Митчелл сварил крепкого черного кофе, налил по двум кружкам и одну протянул Джейкобу, яростно клацающему по клавиатуре, после чего с чистой совестью присел на краешек стола напарника. Всего в помещении находилось четыре стола, так как в полицейском отделе Гленмор-Парка значились четыре детектива и один капитан. Когда-то был еще и лейтенант, но из-за проблем с бюджетом шеф решил, что можно обойтись и без него — решение, все еще вызывающее шквал критики.

— Как закончишь с отчетом, скинь мне: я его в систему заряжу, — сказал Митчелл.

Джейкоб послал ему взгляд, исполненный благодарности: с программой внутренней отчетности он состоял в сложной гамме чувств: от мольбы до проклятий. Митчеллу это напоминало родную мать, регулярно звонившую с жалобами из серии: «Что-то у меня интернет не играет песню на рабочем столе. Самая моя любимая. Щелкаю, щелкаю, а она не заводится», или: «Написала электронное письмо, а компьютер его раз — и проглотил, теперь не могу найти свои фотографии».

Митчелл подошел к одной из белых досок. Всего их было две: для мозговых штурмов и сбора сведений по крупным делам. Сейчас обе были покрыты каракулями, в основном на утиную тему. Детектив стер все это, не пощадив ни единой утки, и написал: «Убийство Джейн Доу[4]/Баттермир-парк». А потом направился в кабинет капитана, чтобы узнать, у себя ли он, и если да, то сообщить ему последние новости.

Кабинет Фреда Бейли примыкал к самому отделу, отделяясь лишь хлипкой деревянной дверью, грозящей обрушиться при очередном хлопке в порыве капитанского раздражения. Митчелл несколько раз вежливо постучал и, не дождавшись ответа, вернулся на свое рабочее место. Доклад начальству можно сделать и позже.

У себя на компьютере он зашел в НАМУС — сайт Национальной системы розыска пропавших и неопознанных лиц. Реестр пропавших в Массачусетсе женщин выдал за истекший год пятерых. Одна сорока шести, вторая восьмидесяти девяти лет. Их Митчелл проигнорировал и занялся остальными. Из трех оставшихся одна была афроамериканкой — тоже пришлось отминусовать. Оставалось всего двое. Их описания не совсем совпадали с найденной девушкой, но Митчеллу доводилось видеть и такие, что в итоге значительно расходились с исходным портретом. Лучше было проверить все самому.

Он поднял трубку, но замешкался и спустя секунду положил; достал мобильник и набрал Полин. Звонок предсказуемо остался без ответа. Во время работы трубку она почти никогда не брала; оставалось лишь надеяться, что перезвонит сама. Последнее время они редко виделись и еще реже проводили время вместе: она ходила на вечерние занятия и работала днем, он пропадал на службе целыми сутками. Между тем по общению с ней Митчелл скучал. И чем больше он над этим думал, тем отчетливее понимал, насколько счастливыми для него являются те минуты, которые им удается урывками проводить вместе. Надо бы разбиться в лепешку, но найти дополнительное время для встреч или хотя бы для разговоров с ней…

Спустя секунду булькнул мобильник, и на экране предсказуемо высветилось: «Сейчас говорить не могу извн». Свои эсэмэски Полин в основном не сокращала; исключение составляли только «извини» и «спокойной ночи», эти неизменные «извн» и «спкйнчи». Митчелл со вздохом сунул мобильник обратно в карман, после чего снял трубку служебного телефона и набрал номер, связанный с первой пропавшей девушкой.

На звонок ответил женский голос:

— Алло?

— Здравствуйте, — сказал Митчелл. — Я детектив Лонни из полиции Гленмор-Парка. Это миссис Броуди?

— Да, а что?

— Миссис Броуди, я звоню по поводу вашей дочери Патрисии.

— Вот как? — нервно удивилась женщина. — Что с ней стряслось?

— Два месяца назад вы заявили об ее исчезновении…

— А, ну да.