Катерина задумалась, что же им делать? И вдруг вспомнила!
— Я же забыла отдать Коту шапку невидимку! Она у меня в кармане зимней куртки.
Катерина с громким топотом кинулась к шкафу. Куртка висела на плечиках, в одном кармане лежали варежки, а в другом, застегнутом на молнию, да, серая легкая шапочка! Катерина кинулась в кухню, на ходу одеваясь.
— Мамочка, мне надо лететь!
— Катюша, куда лететь, как лететь?
— Там Коту и Горбунку помочь надо, у меня шапка-невидимка, а понесет меня Жаруся.
Мама ахнула, бабушка схватилась за сердце, но испугаться по-настоящему они не успели, потому что к маме подлетела Жаруся и ухватилась коготками за ее одежду. И взмахнула крыльями.
Почти все взрослые помнят это ощущение, когда во сне ты летишь. Иногда сон такой реальный, что даже проснувшись человеку кажется, что это все было в реальности, и он сейчас немного взмахнет руками и оторвется от земли и взлетит. Но, нет, сон уходит, а с ним и полеты. А потом уходит детство, и такие сны снятся все реже и реже, а некоторые их перестают их видеть совсем. Так вот Катина мама в это момент полетела как раз так, как летала в детстве во сне. Она ахнула и перестала бояться. Жаруся разжала лапки, и перелетела к бабушке. Бабушка когда-то тоже летала во сне и тоже это помнила. Она раскинула руки и просто улыбалась. Жаруся подлетела к Кате и села ей на плечо. Катя с огромным удивлением смотрела, как мама и бабушка медленно опускаются на пол.
— Да, я так могу. — с тихим достоинством произнесла страшно гордая собой Жаруся. — Мне все равно, какой вес я несу. А Катюшу отнести, одно удовольствие.
Мама сделала шаг вперед и опять легко оторвалась от пола.
— Не пугайся, ты еще немного полетаешь, пока мое влияние действует. — скромно завила Жаруся, гляда на себя в стеклянную дверцу шкафа.
Мама и бабушка переглянулись, обе зависали в воздухе, и были от этого в восторге. Бояться перелета с Жарусей они сразу перестали.
— Катюша, ты там только с Финистом осторожнее, пожалуйста. — попросила ее мама. — У него, похоже, сложный характер.
— Я постараюсь, я очень постараюсь! — сказала Катерина.
Катерина подошла у балконной двери, открыла ее, одела шапочку, и стала невидимой. На всякий случай поправила шапку-невидимку, чтобы та случайно не упала. Жаруся зацепилась коготками за ее куртку, и Катя вдруг почувствовала необыкновенную легкость, как будто она летит сама, они легко оторвались от пола, и вылетели в балконную дверь.
— Катюша осторожнее, солнышко! Пожалуйста, осторожнее! — донеслись с балкона голоса мамы и бабушки.
Она летит! Летит словно птица, вот только никаких усилий ей и прикладывать не пришлось. Катя раскинула руки и почувствовала, как пальцы ловят ветер. Она вдруг поняла, как птицы парят, ее руки легко держали воздушные потоки, поднимавшиеся от земли, это было так потрясающе, что Катя даже забыла, куда и зачем они летят. Хотелось, что бы это как можно дольше не заканчивалось. Почему-то ей начало казаться, что ветер напевает ей мелодию, и там даже слышатся слова, песня…
— Ну как, Катюша? — послышался из-за плеча голос Жар-Птицы. — Нравится?
— Не то слово, не просто нравится! Это потрясающе! А как это получается?
— Мой свет, не важно, видят его или нет, дает мне возможность создавать особое пространство. Могу зависать в воздухе, или присоединяться с летящим предметам. Или могу вот так лететь с кем-то, я не чувствую веса, ни своего, ни чужого.
— Жаруся, это просто невероятно! Как же я тебе благодарна! Я никогда не забуду этот полет!
Жаруся потихоньку даже светиться начала от удовольствия, но вовремя опомнилась. Еще не хватало, в небе Москвы летает длиннохвостый светящийся голубь! Да и нечего расслабляться, уже скоро они прилетят.
— Катя, мы скоро уже будем на месте.
— Так быстро? — Катя так расстроилась, что Жаруся опять пришла в чудесное настроение. Нет, не потому, что девочка огорчается. А потому, что ей так понравился полет, что его оказалось мало. Если совсем честно, то с несказочными людьми Жар-Птица еще не летала, и поначалу опасалась Катиной реакции.
— Не переживай, мы и тобой ещё полетаем! — Жаруся сделала сложный разворот, исключительно для Катиного удовольствия, и начала снижаться с большому зданию.
Катя смотрела на приближающиеся окна и ее хорошее настроение таяло, как снег весной. Что там сейчас происходит? Ответ на свой вопрос она получила очень быстро. Жаруся легко поставила ее на огромный балкон, на котором стояли кованные кресла и такой же стол со стеклянной столешницей. Рядом в кадках несколько елей. Пол выложен темно-красной и кремовой плиткой, очень красивым узором. Балконная дверь огромная, на балкон еще выходят два окна, и в одном из окон видно Баюна. Он сидит на подоконнике, и вид у него даже со спины напряженный. Катерина прислушалась. Стеклопакеты явно самые лучшие, звуконепроницаемые, понять, что внутри скандал можно только обладая сверхострым слухом. Жаруся им явно обладала.
— Финист ругается очень. Говорит, что давно их засек, когда они еще зимой за ним следили, все ожидал какой-то пакости, и вот дождался. Говорит, что крем к которому они подмешали зелье, он учуял даже в закрытой баночке. Ой, чего говорит…. Даже пересказывать не буду.
Тут дверь резко распахнулась и, на балкон даже не вышел, а вылетел, стремительно откинув тяжелые шторы, Финист Ясный Сокол.
— Красив, не то слово — подумала Катя. — Даже на экране не такой…
Катерина посмотрела фильмы и интервью с Финистом, все, которые смогла найти в интернете. Пыталась понять, чего от него можно ждать. Но поняла, только, что он актер действительно хороший. И ему веришь, когда он играет в фильме, и говорит в студии, только, там, он, похоже, тоже играет. Он иногда даже совсем разные ответы давал на одни и те же вопросы, и одинаково убедительно рассказывал о том, что он ненавидит какую-то вещь, и о том, что он ее очень любит, и просто жить без нее не может. И вот перед Катей на балконе стоял сказочный красавец. В ярости он пнул кованое кресло, попавшееся у него на пути, кресло налетело на кадку с елкой и опрокинуло ее.
— Ну, оборачивайся, я давно тебя чую, — рявкнул он, как Кате показалось, ей в лицо.
— А я и не от тебя скрываюсь, — мелодично и очень спокойно сказала голубка с длинным хвостом, которая зависла в воздухе перед Катей. — Мне толпы вокруг не нужно. Иди в дом, я с тобой.
Она задела Катю по лицу крылом и кивнула головой на спину Финиста, который так же стремительно развернулся и кинулся с балкона в дом, чуть не оборвав по дороге шторы. Катя поняла, что Птица зовет ее пойти с ней.
Катя шагнула в квартиру Финиста, и быстро отошла к огромному дивану, чтобы случайно не попасть разгневанному хозяину под ноги. Финист закрыл балкон, задернул шторы и топнул ногой.
— Немедленно оборачивайся, мне надоело на тебя смотреть в этом убожестве! Мне вы все вообще надоели! Что вам от меня надо???! Я только начал жить как человек! Я добился что хотел, и добьюсь еще больше! Меня в Голливуд зовут!! А вы, да как вы смели ко мне явиться, да ещё с этим… — он схватил небольшую серебристую баночку и швырнул ее в сторону дивана. Катерина едва успела увернуться.
Кот, который уныло горбился на соседнем окне, спрыгнул с подоконника и подойдя к дивану, подобрал баночку. При этом он принюхался с тому месту, где стояла Катерина, и очень старалась не дышать. Кот повел ухом, и важно залез на диван. Он стал гораздо увереннее себя чувствовать, хотя и не мог себе сам объяснить, чем могла бы помочь в этой ситуации Катя.
— Вот так он уже больше часа орет. А до этого еще час ногами топал. — вздохнул Кот, объясняя ситуацию Жар-Птице, которая уже успела принять свой обычный облик и любовалась собой в зеркале.
— Да я тебя сейчас с балкона вышвырну, мешок с шерстью! Он еще и недоволен! — Финист, взвинтив себя еще больше, рванулся к дивану, но на его пути возник Конек, который как-то легко, махнув хвостом, изменил траекторию движения Финиста, и тот, не снижая скорости, чуть не врезался в огромный овальный стол.
— Ах, вы так! — он стукнул по столу кулаком, и Кате перепугалась, что стол сейчас развалится.
— Перестань, ну что ты разошелся? — Жаруся подлетела с Финисту и зависла около него.
— Ты еще! Чего ты прилетела? Что надо? — Финист, казалось, еще больше расстраивался, как только видел Жарусю.
— Помощь твоя нужна, и ты сам нам нужен — совершенно спокойно проговорила Жаруся, лениво шевельнув золотым сияющим крылом
— Ах, помощь, ах, я сам! Ну, ладно! Так вот, что я вам скажу: никому вы тут не нужны, никто в вас не верит, и вы скоро все застынете тут навечно. И никакого Горыныча вам не вернуть, он уже в камень давно обратился. И Лукоморье затянет в туман, и там тоже все застынут, потому что никому вы не нужны давно! Да вы посмотрите сами! Кому нужен Финист Ясный Сокол???? Да никому! А вот актер Филипп Соколовский нужен! И я-то останусь, а вы нет!
Он кричал еще что-то, совсем злобное и несправедливое, Жаруся смотрела на него с жалостью, а Кот и Конек тоскливо и безнадежно. А Катя все никак не могла понять, что ей это напоминает. Что-то было не так!
Он слишком долго и сильно сердился. Да, понятно, он актер, но он же их знает много столетий! Он ничего дурного за это время от них не видел. Ну, да, с кремом идея была неудачная, но откуда такая уж ярость! И тут Катя случайно увидела отражение Финиста в зеркале. Он выглядел как человек, у которого отняли что-то очень дорогое, которому больно, тоскливо.
— Да где же я это видела-то? — сердито спросила сама у себя Катя. И тут она вспомнила! Такое же безнадежно усталое и больное выражение была на лице, нет, скорее на морде Волка, там, еще в зоопарке. Когда все плохо и лучше уже не будет и сил больше нет.
— Да что с ним? Что с ним такое случилось? Он успешный, он богат, его на руках носят, вон в Голливуд приглашают, почему ему так плохо?
И тут Финист пошел прямо на нее. Катя перепугалась так, что боялась шевельнуться. Но он не увидел девочку, а просто подошел к окну и посмотрел вверх, туда, где стремительно летели облака, и уже начало голубеть по-весеннему небо. Если бы не полет с Жарусей, то Катерина не догадалась бы все равно. Слишком для обычного человека это непривычно. Но Катя только что летала, и чувствовала ветер, и как он ее несет и удерживает, она чувствовала то, что ощущают только птицы и тут поняла, что с Финистом. Она вспомнила и разговор Волка и Жаруси, о том, что Финист не летает, но будет слышать ветер вечно. Она поняла, что он тоже окаменел, но только та его часть, которая может превращаться в Сокола. Если Сивка ослабел и стал похож на старого коня-доходягу, а Волк выглядел как одряхлевший обычный волк, то Финист не потерял молодость и привлекательность, не потерял силу, вон как тяжеленное кресло у него летало, он потерял способность оборачиваться в Сокола и летать.
— Так, теперь я все поняла, и кажется даже могу ему помочь, остается только сделать это так, чтобы он меня сначала с балкона не вышвырнул. — подумала Катя. И тут же услышала голос Кота.
— Да, да, да, дорогой ты наш, бриллиантовый! Мы уже поняли, что нам всем крышка, все умрут, а ты останешься. Только вот тебя не удивляет, что мы-то в силах и тут? Конек вон скачет вовсю, кстати, Горбунок, люстру не сбей, вовек со звездищей нашей не расплатимся. Жаруся светится как иллюминация целого города в праздничный день, Сивка тоже очень даже бодр, даже Волк жив-здоров и тебе того же желает. А, кстати, тебе тетушка передает жаркий привет. Ты у нее вроде давненько не был? А вот навешал бы родственницу, знал бы, что у нее и изба бегает и ступа вовсю летает. И она у себя в деревне такую бурную деятельность развила, что деревня скоро этих чудиков, как их там, уфологов звать будет. Ничего народ не понимает, что творится. А это Ягуся наша развлекается. Так что, ты факты-то связать сможешь, али помочь? Думать-то еще способен? Или уже только по сценариям живёшь?
На протяжении этой речи Финист несколько раз открывал рот, и собирался что-то сказать, но Кот, как опытный оратор, возвышал и возвышал голос и под конец своей речи уже почти орал. А когда Баюн закончил, Финист ошалело морщил лоб, и о чем-то напряженно размышлял.
— Смотри-ка думает. — язвительно умилился Баюн
— Ты что, ты нашел его? — тихо спросил Финист у Кота. Баюн мог бы не отвечать, так как его сияющая и самодовольная морда говорила сама за себя.
— Я тебе уже битых два часа пытаюсь втолковать, зачем мы ищем Горыныча! Да, да, нашел я человека, который способен наших будить.
Финист побледнел и схватился за диван, как будто его не держали ноги.
— И где он сейчас? — совсем тихо спросил Финист.
— Не он, а она, и сейчас она тут. И мне за тебя страсть как стыдно, что ты так разорялся, я, конечно, тоже неправ был, надо было поговорить попытаться, но ты уж перегнул палку. — пока Кот говорил, а говорил он слишком громко и делал какие-то загадочные движения правой лапой в сторону, Катерина потихоньку сдвигалась подальше от Финиста, который стоял к ней практически вплотную. Катя поняла, что Кот ее давно учуял, и понимает, что если она сейчас шапку-невидимку с головы снимет, то это будет неловко, как для нее, так и для Финиста. Катя сумела бесшумно пробраться подальше, и наконец-то вдохнула полной грудью, а то и дышала-то потихонечку, чтобы не услышал разгневанный Финист.
— Как тут? — похоже, изо всей речи Кота Финист услышал только это.
— А ты орать больше не будешь? Не напугаешь? А то она уже небось от ужаса и шевельнуться боится.
— Ннне, то есть нет, не буду, а почему ты сразу не сказал? То есть, это не важно совсем. Проявитесь, пожалуйста. — Финист говорил не то что вежливо, а почти умоляюще.
— Катюша, шапку-невидимку сними, он уже нормальный и больше кидаться не будет. — Финист багрово покраснел, и тут увидел Катю.
Он остановился как вкопанный, и недоверчиво оглядел девочку с ног до головы.
— Ты издеваешься? Это, по-твоему тот человек? А я уж, дурак, тебе почти поверил! — Финист говорил презрительно, Катерина начала злиться.
— Тоже мне, актер великий! Ведет себя как.. — додумать она не успела, потому что Финист обессилено опустился на многострадальный диван и обхватил голову руками.
— Я же поверил! Как ты мог?! Зачем ты так со мной! Разве может девчонка… — он сорвался с дивана, и подскочил к окну выходящему на другую сторону здания, к какому-то большому парку, одним рывком его открыл, и замер, глядя туда, в небо. И вдруг услышал за спиной:
— Оглянись, это ветер поет,
Зовет в полет,
Распахни свои крылья,
Подхватит и унесет,
Там где лес и поля,
Там где море небес,
Там где наша земля,
Там где сказочный лес.
Просыпайся, все сны
Беспокойный зов,