— Правильно! — сказал Алёша. — И мама мне в записке написала, что поехала в монастырь! Она с вами?
— Нет.
— Как — нет? — сердито спросил Алёша.
Это был вопрос человека, который понимает, что ему беспардонно лгут.
— Дайте маме трубку!
— Её здесь нет, — сказал Китайгородцев. — Поверь мне! И почему ты решил, что она со мной?
— Она написала — «едем в монастырь». Не «едет», а «едем». Она не одна. Она и не собиралась ехать. И если она так внезапно сорвалась, не предупредила меня, значит, кто-то её туда увёз!
Подразумевалось, что Китайгородцев.
— Её здесь нет, — сказал Китайгородцев.
— Я обращусь в милицию!
— Это твоё право.
— Вас найдут!
— Я не прячусь, поверь. Тут есть гостиница такая для паломников…
— И мама там?
Ну, как ему объяснить? Что такое сказать, чтобы он поверил?
ШЕСТНАДЦАТОЕ НОЯБРЯ
Китайгородцев открыл глаза и увидел Потёмкина.
— Доброе утро, — сказал Потёмкин.
Утро? За окном было серо. Ночь прошла.
— Какое число? — спросил Китайгородцев хриплым голосом.
— Шестнадцатое, — после паузы ответил Потёмкин.
Их взгляды встретились. Потёмкин не выдержал и отвёл глаза.
На улице Китайгородцев растёрся снегом. Как Михаил делал это ровно сутки назад. Потёмкин наблюдал за происходящим из окна. Китайгородцев обнаружил это и ему было неприятно. Он вернулся в дом.
— Будем уезжать.
— Куда? — спросил Потёмкин.
Китайгородцев пожал плечами в ответ. Он не знал. Да и какая ему, в сущности, разница?
В самой большой комнате, где и печь была самая большая в этом доме, паломники обычно трапезничали. Китайгородцев заглянул в холодильник. Несколько банок тушёнки — вот и все запасы. На лавке у стены, прикрытый чистым полотенцем, нашёлся хлеб. Немного зачерствел, но тем не менее выглядел аппетитно. Похоже было, что монастырской выпечки. Заводской хлеб таким не бывает.
— Позавтракаем, — предложил Китайгородцев.
Ему хотелось жить по привычному распорядку, как будто сегодня был обычный день. Потёмкин не возражал, поняв, наверное, что происходит в душе его спутника.
Китайгородцев массивным ножом с широким лезвием вскрыл две банки с тушёнкой. Нарезал хлеб огромными кусками. Пригласил к столу Потёмкина.
Ели молча. Китайгородцев мрачно разглядывал бревенчатую стену, что была напротив. Потёмкин ковырял вилкой в банке и делал вид, что его это занятие чрезвычайно увлекает. Но он в конце концов не выдержал.
— Я долго думал, Анатолий. Всю ночь. Я не спал. Нам надо ехать к Михаилу.
Китайгородцев перестал разглядывать стену.
— Зачем? — спросил он.
У Потёмкина уже был готов ответ. Похоже, он действительно всё обдумал.
— Нам надо быть с ним рядом, — убеждённо заговорил Потёмкин. — Он враг Стасу, Стас враг ему, он хочет, чтобы Стас был мёртв…
— Глеб, — поправил Китайгородцев.
Пауза. Потёмкин соображал.
— А-а, ну да! — сказал он. — В общем, если у Михаила есть враг, тогда сам он от этого врага захочет держаться подальше. Правильно? А мы рядом с ним! И тоже получаемся подальше от этого врага!
Логика в его словах была.
— И потом, я могу с этим Михаилом поговорить. Он сильный гипнотизёр, не спорю. Но иногда достаточно просто по-человечески поговорить. Надо пробовать с ним договориться.
— Бесполезно! — процедил сквозь зубы Китайгородцев.
— Бороться надо! — жёстко сказал Потёмкин. — Ты руки не опускай!
А может, так и надо? Приклеиться к этому Михаилу, не выпускать его из виду, а там будь что будет?..
Китайгородцев не успел додумать эту мысль до конца, потому что хлопнула входная дверь. Потёмкин вздрогнул. Китайгородцев быстрым движением взял в руку нож.
Шаги. Открылась дверь. Вошёл человек, припорошенный снегом. Всмотрелся, потому что в комнате царил сумрак — за окнами ещё не слишком развиднелось. Сказал:
— Здравствуйте вам!
Стянул шапку с головы. И только сейчас Китайгородцев его признал.
— Алёша! Здравствуй!
Алексей приблизился.
— Присаживайся! — пригласил Китайгородцев.
— Где мама?
— Это твой знакомый? — спросил Потёмкин у Китайгородцева.
Он такого страху натерпелся за последние несколько недель, что появление любого незнакомого персонажа рядом с собой воспринимал, похоже, как угрозу своей безопасности.
— Да, — коротко ответил Китайгородцев.
— А какая мама? — спросил Потёмкин.
Он ничего не понимал.
— Это тот парень, который вам звонил вчера, — пояснил Китайгородцев.
И неожиданно увидел растерянность во взгляде собеседника. Потёмкин потерял нить разговора, как будто каждое новое объяснение ничего ему на самом деле не проясняло, а всё больше его запутывало.
— Я вам звонил? — удивленно спросил Алексей, глядя на Потёмкина. — А вы кто?
— Это Потёмкин Иосиф Ильич, — запоздало представил гипнотизёра Китайгородцев. — Я тебе о нём рассказывал.
Потёмкин улыбнулся кривой улыбкой утомлённой славой знаменитости.
— Потёмкин?! — не поверил Алексей.
— А что — не похож? — невесело пошутил Китайгородцев.
— Я заходил на сайт, — растерянно сказал Алёша. — Там, в Интернете, есть фотографии Потёмкина…
Он замолчал, не зная, что дальше говорить. Ведь очевидно, что у этого Потёмкина с тем, который на фотографиях в Интернете, нет ничего общего…
В мозгу у Китайгородцева будто щёлкнул какой-то рычажок.
Он действовал автоматически.
Как робот.
Нож лёг в ладонь.
Враг был начеку.
Хотел подняться.
— Нет.
— Как — нет? — сердито спросил Алёша.
Это был вопрос человека, который понимает, что ему беспардонно лгут.
— Дайте маме трубку!
— Её здесь нет, — сказал Китайгородцев. — Поверь мне! И почему ты решил, что она со мной?
— Она написала — «едем в монастырь». Не «едет», а «едем». Она не одна. Она и не собиралась ехать. И если она так внезапно сорвалась, не предупредила меня, значит, кто-то её туда увёз!
Подразумевалось, что Китайгородцев.
— Её здесь нет, — сказал Китайгородцев.
— Я обращусь в милицию!
— Это твоё право.
— Вас найдут!
— Я не прячусь, поверь. Тут есть гостиница такая для паломников…
— И мама там?
Ну, как ему объяснить? Что такое сказать, чтобы он поверил?
ШЕСТНАДЦАТОЕ НОЯБРЯ
Китайгородцев открыл глаза и увидел Потёмкина.
— Доброе утро, — сказал Потёмкин.
Утро? За окном было серо. Ночь прошла.
— Какое число? — спросил Китайгородцев хриплым голосом.
— Шестнадцатое, — после паузы ответил Потёмкин.
Их взгляды встретились. Потёмкин не выдержал и отвёл глаза.
На улице Китайгородцев растёрся снегом. Как Михаил делал это ровно сутки назад. Потёмкин наблюдал за происходящим из окна. Китайгородцев обнаружил это и ему было неприятно. Он вернулся в дом.
— Будем уезжать.
— Куда? — спросил Потёмкин.
Китайгородцев пожал плечами в ответ. Он не знал. Да и какая ему, в сущности, разница?
В самой большой комнате, где и печь была самая большая в этом доме, паломники обычно трапезничали. Китайгородцев заглянул в холодильник. Несколько банок тушёнки — вот и все запасы. На лавке у стены, прикрытый чистым полотенцем, нашёлся хлеб. Немного зачерствел, но тем не менее выглядел аппетитно. Похоже было, что монастырской выпечки. Заводской хлеб таким не бывает.
— Позавтракаем, — предложил Китайгородцев.
Ему хотелось жить по привычному распорядку, как будто сегодня был обычный день. Потёмкин не возражал, поняв, наверное, что происходит в душе его спутника.
Китайгородцев массивным ножом с широким лезвием вскрыл две банки с тушёнкой. Нарезал хлеб огромными кусками. Пригласил к столу Потёмкина.
Ели молча. Китайгородцев мрачно разглядывал бревенчатую стену, что была напротив. Потёмкин ковырял вилкой в банке и делал вид, что его это занятие чрезвычайно увлекает. Но он в конце концов не выдержал.
— Я долго думал, Анатолий. Всю ночь. Я не спал. Нам надо ехать к Михаилу.
Китайгородцев перестал разглядывать стену.
— Зачем? — спросил он.
У Потёмкина уже был готов ответ. Похоже, он действительно всё обдумал.
— Нам надо быть с ним рядом, — убеждённо заговорил Потёмкин. — Он враг Стасу, Стас враг ему, он хочет, чтобы Стас был мёртв…
— Глеб, — поправил Китайгородцев.
Пауза. Потёмкин соображал.
— А-а, ну да! — сказал он. — В общем, если у Михаила есть враг, тогда сам он от этого врага захочет держаться подальше. Правильно? А мы рядом с ним! И тоже получаемся подальше от этого врага!
Логика в его словах была.
— И потом, я могу с этим Михаилом поговорить. Он сильный гипнотизёр, не спорю. Но иногда достаточно просто по-человечески поговорить. Надо пробовать с ним договориться.
— Бесполезно! — процедил сквозь зубы Китайгородцев.
— Бороться надо! — жёстко сказал Потёмкин. — Ты руки не опускай!
А может, так и надо? Приклеиться к этому Михаилу, не выпускать его из виду, а там будь что будет?..
Китайгородцев не успел додумать эту мысль до конца, потому что хлопнула входная дверь. Потёмкин вздрогнул. Китайгородцев быстрым движением взял в руку нож.
Шаги. Открылась дверь. Вошёл человек, припорошенный снегом. Всмотрелся, потому что в комнате царил сумрак — за окнами ещё не слишком развиднелось. Сказал:
— Здравствуйте вам!
Стянул шапку с головы. И только сейчас Китайгородцев его признал.
— Алёша! Здравствуй!
Алексей приблизился.
— Присаживайся! — пригласил Китайгородцев.
— Где мама?
— Это твой знакомый? — спросил Потёмкин у Китайгородцева.
Он такого страху натерпелся за последние несколько недель, что появление любого незнакомого персонажа рядом с собой воспринимал, похоже, как угрозу своей безопасности.
— Да, — коротко ответил Китайгородцев.
— А какая мама? — спросил Потёмкин.
Он ничего не понимал.
— Это тот парень, который вам звонил вчера, — пояснил Китайгородцев.
И неожиданно увидел растерянность во взгляде собеседника. Потёмкин потерял нить разговора, как будто каждое новое объяснение ничего ему на самом деле не проясняло, а всё больше его запутывало.
— Я вам звонил? — удивленно спросил Алексей, глядя на Потёмкина. — А вы кто?
— Это Потёмкин Иосиф Ильич, — запоздало представил гипнотизёра Китайгородцев. — Я тебе о нём рассказывал.
Потёмкин улыбнулся кривой улыбкой утомлённой славой знаменитости.
— Потёмкин?! — не поверил Алексей.
— А что — не похож? — невесело пошутил Китайгородцев.
— Я заходил на сайт, — растерянно сказал Алёша. — Там, в Интернете, есть фотографии Потёмкина…
Он замолчал, не зная, что дальше говорить. Ведь очевидно, что у этого Потёмкина с тем, который на фотографиях в Интернете, нет ничего общего…
В мозгу у Китайгородцева будто щёлкнул какой-то рычажок.
Он действовал автоматически.
Как робот.
Нож лёг в ладонь.
Враг был начеку.
Хотел подняться.