Некоторое время Сэм молча смотрел на Сибиллу Ширдун.
— Мне кажется, с этим роялем связана какая-то история…
Пожилая дама задумчиво кивнула. На ее лице мелькнула грустная улыбка.
— Он был свидетелем того, как я спустилась в ад и сумела вернуться оттуда. И еще под его звуки я впервые в жизни решилась спеть на сцене. Это был не концерт, нет, но я осмелилась спеть — вот что важно… Все благодаря одному молодому пианисту. Он был ирландцем, как вы. По крайней мере, мне так кажется. Каждый вечер, когда гости расходились, он наигрывал мелодию собственного сочинения. Очень чувственную и очень грустную…
На глазах у женщины выступили слезы. Сиделка заволновалась, нахмурилась и демонстративно посмотрела на часы.
— Как его звали? — спросил Сэм.
Женщина помолчала.
— Джереми Фланаган. Я потом потеряла его из виду. Много лет спустя подруга сказала, что видела его за пианино в одном нью-йоркском баре. Я позвонила туда, но оказалось, что он только что уволился, не оставив ни адреса, ни телефона. Вот так и проходит жизнь — не находишь времени поблагодарить человека, который, сам того не зная, изменил твою судьбу. Благодаря ему я стала петь. Благодаря одной его фразе, очень простой, но произнесенной в подходящий момент. Он сказал: «Ты можешь». Мне нужно было услышать это, нужно было, чтобы кто-то подбодрил, дал зеленый свет. Те два слова все решили.
— Получается, этот человек стоял у истоков вашей карьеры?
Она отрицательно покачала головой:
— Не совсем. Хотя он, конечно, сыграл свою роль.
Сэм увидел два силуэта на палубе корабля.
— На самом деле, — снова заговорила Сибилла, — моя жизнь изменилась благодаря другому человеку. Другому мужчине.
— Другому мужчине?
Она долго молча улыбалась, словно погрузившись в свои мысли, а потом ответила:
— Это был загадочный мужчина. Очень загадочный… До сих пор, спустя пятьдесят лет, я не смогла проникнуть в его тайну.
Сэм почуял, что напал на след:
— Расскажите мне все!
— О-ля-ля! Какой вы хваткий! Это долгая история… Ее и за целый день не расскажешь.
Едва проговорив это, она зашлась в кашле. Приступ все никак не прекращался.
Сиделка тут же подскочила:
— Месье Бреннан, достаточно.
— Но… но мы ведь только начали.
— Я слышала, чего вы хотите. Это исключено.
— Но я только…
— Прошу вас, не настаивайте. Пойдемте, Сибилла. Мы немного отдохнем в шатре и поедем.
С этими словами она взяла под руку пожилую женщину, которую все еще сотрясал кашель, и помогла ей подняться.
— Отдыхайте, сколько вам будет нужно, — сказал Сэм как можно более спокойным тоном. — Мы продолжим потихоньку, когда захотите.
Он посмотрел им вслед. Две женщины медленно шли по набережной к шатру с изображением герба города.
Четверть часа спустя человек в бежевом плаще появился у входа в шатер. Сэм быстро подошел к нему и протянул визитку:
— Сэм Бреннан из «Ньюсуик».
— Жак Верже.
Руководителя операции впустили внутрь. Сэм проскользнул вместе с ним.
Сибилла Ширдун сидела в кресле рядом с походной кроватью, где, видимо, не так давно отдыхала.
— Первый фильм готов, — произнес Верже, помахав планшетом. — Но к сожалению, рояль мы не нашли. Наверное, он развалился на части и их унесло течением.
— Вы сделали все, что могли, — ответила Сибилла.
Лицо ее улыбалось, но в голосе чувствовалось разочарование.
Все сгрудились, чтобы на экране планшета посмотреть видеозапись. Сэм стоял позади сиделки и смотрел поверх ее плеча.
На корабле царила разруха. Стены покрылись тиной и водорослями. Разнообразные морские растения уныло свисали отовсюду.
Первое помещение было почти пустым, второе, наоборот, завалено сломанной мебелью. Дальше шла очень темная лестница со ступеньками, едва проступавшими сквозь слой тины и ила. Она вела в комнатушку, похожую на комнату отдыха для персонала, следом начиналось просторное машинное отделение, потонувшее в грязи и своим видом напоминающее приход апокалипсиса. Затем камера снова поднялась по лестнице и оказалась в капитанской рубке, ее пол был покрыт вязкой зеленью. Оттуда по сумрачному коридору камера вышла в ресторан, он же главный зал. Там угадывалась подернутая илом барная стойка, опрокинутые столы и стулья, иллюминаторы с выбитыми или залепленными песком стеклами. Несколько рыб, пленниц погибшего корабля, бились на прогнившем полу.
Краем глаза Сэм следил за Сибиллой. Она полностью отдалась созерцанию катастрофы.
Запись закончилась. Никто не смел нарушить молчание. Атмосфера была гнетущая.
Сэм взял на себя смелость заговорить:
— Мне бы очень хотелось расспросить вас о том времени, когда вы работали на корабле. Узнать, что там произошло. И кто был тот загадочный мужчина…
Случилось то, чего он боялся: ему ответила сиделка. Она напомнила, что интервью может растянуться на несколько дней, а мадам Ширдун привыкла ночевать у себя дома, в Комо. Кроме того, ее состояние здоровья не позволяет вести долгие беседы. В общем, настаивать бесполезно. Сэм даже не пытался бороться.
Журналисту CNN разрешили задать несколько коротких вопросов.
Четверть часа спустя двигатель вертолета загудел, а лопасти принялись разрезать воздух, распространяя в округе запах керосина.
Сибилла Ширдун тепло попрощалась с Сэмом, с журналистом CNN, помахала небольшой группе людей, все еще стоявших за железными заграждениями, и поднялась на борт.
Шум усилился, вертолет медленно поднялся, развернулся вокруг своей оси и исчез в туманном декабрьском небе.
Рабочий в желтом дождевике и синих сапогах поливал корабль из шланга. Мерзко пахнущая тина сползала по корпусу корабля, постепенно обнажая изначальную краску бутылочно-зеленого цвета. Показалось имя корабля, когда-то выведенное золочеными буквами: «ПигмаЛион».
Сэм подошел ближе и позвал руководителя операции:
— Месье Верже, я бы хотел побывать на корабле с моим фотографом, это для газеты «Ньюсуик».
Жак Верже отрицательно покачал головой:
— Это невозможно, там небезопасно.
— Как думаете, получится попасть туда позже?
— Возможно. Но обещать не буду.
— Хорошо. У вас есть моя визитка. Позвоните, если что-то изменится.
— Можете на меня рассчитывать.
Комо, Италия, 5 января 2018 года
Сэм захлопнул дверцу такси. Голова гудела. Он сто раз пожалел, что, садясь в машину, сказал шоферу пару слов по-итальянски. Услышав, что приезжий говорит на его языке, таксист не умолкал всю дорогу.
Журналист с облегчением смотрел, как белый «фиат» удаляется по обсаженной кипарисами дороге.
Наступила тишина, изредка нарушаемая пением птиц.
Среди пышной растительности он заметил высокую черную ограду, но никакой постройки за ней не было видно. Небо над головой было пронзительно голубым, и, несмотря на разлитую в воздухе прохладу, казалось, что уже наступила весна. А ведь еще накануне он пробирался сквозь лондонскую хмарь. Как будто на другой планете!
Сэм позвонил в видеофон и представился. Ворота открылись, и он пошел по аллее, обсаженной рододендронами, лавровыми деревьями и азалиями.
Журналист достал фотоаппарат и сделал несколько кадров. На этот раз он приехал без фотографа, чтобы разговаривать наедине.
Прошел почти месяц с того дня, когда корабль подняли со дна Роны.
Спустя всего час после отъезда Сибиллы из Лиона с ним связался Жак Верже.
— Вы оставили визитку, вот я и звоню.
— Отлично, спасибо. Есть какие-то новости?
— Только что нашли рояль.
Рояль.
Слишком поздно, уже не сделать трогательную фотографию встречи «старых знакомых».
— Он оказался не в главном зале, а в отдельном помещении. Честно говоря, нам очень повезло, это единственная водонепроницаемая комната на корабле. Думаю, его проектировали не для речной навигации, а для морского плавания, поэтому и предусмотрели кабину с системой жизнеобеспечения. В общем, там образовался воздушный пузырь и все эти годы рояль провел без доступа воды. Кажется, он в отличном состоянии.
— Мне кажется, с этим роялем связана какая-то история…
Пожилая дама задумчиво кивнула. На ее лице мелькнула грустная улыбка.
— Он был свидетелем того, как я спустилась в ад и сумела вернуться оттуда. И еще под его звуки я впервые в жизни решилась спеть на сцене. Это был не концерт, нет, но я осмелилась спеть — вот что важно… Все благодаря одному молодому пианисту. Он был ирландцем, как вы. По крайней мере, мне так кажется. Каждый вечер, когда гости расходились, он наигрывал мелодию собственного сочинения. Очень чувственную и очень грустную…
На глазах у женщины выступили слезы. Сиделка заволновалась, нахмурилась и демонстративно посмотрела на часы.
— Как его звали? — спросил Сэм.
Женщина помолчала.
— Джереми Фланаган. Я потом потеряла его из виду. Много лет спустя подруга сказала, что видела его за пианино в одном нью-йоркском баре. Я позвонила туда, но оказалось, что он только что уволился, не оставив ни адреса, ни телефона. Вот так и проходит жизнь — не находишь времени поблагодарить человека, который, сам того не зная, изменил твою судьбу. Благодаря ему я стала петь. Благодаря одной его фразе, очень простой, но произнесенной в подходящий момент. Он сказал: «Ты можешь». Мне нужно было услышать это, нужно было, чтобы кто-то подбодрил, дал зеленый свет. Те два слова все решили.
— Получается, этот человек стоял у истоков вашей карьеры?
Она отрицательно покачала головой:
— Не совсем. Хотя он, конечно, сыграл свою роль.
Сэм увидел два силуэта на палубе корабля.
— На самом деле, — снова заговорила Сибилла, — моя жизнь изменилась благодаря другому человеку. Другому мужчине.
— Другому мужчине?
Она долго молча улыбалась, словно погрузившись в свои мысли, а потом ответила:
— Это был загадочный мужчина. Очень загадочный… До сих пор, спустя пятьдесят лет, я не смогла проникнуть в его тайну.
Сэм почуял, что напал на след:
— Расскажите мне все!
— О-ля-ля! Какой вы хваткий! Это долгая история… Ее и за целый день не расскажешь.
Едва проговорив это, она зашлась в кашле. Приступ все никак не прекращался.
Сиделка тут же подскочила:
— Месье Бреннан, достаточно.
— Но… но мы ведь только начали.
— Я слышала, чего вы хотите. Это исключено.
— Но я только…
— Прошу вас, не настаивайте. Пойдемте, Сибилла. Мы немного отдохнем в шатре и поедем.
С этими словами она взяла под руку пожилую женщину, которую все еще сотрясал кашель, и помогла ей подняться.
— Отдыхайте, сколько вам будет нужно, — сказал Сэм как можно более спокойным тоном. — Мы продолжим потихоньку, когда захотите.
Он посмотрел им вслед. Две женщины медленно шли по набережной к шатру с изображением герба города.
Четверть часа спустя человек в бежевом плаще появился у входа в шатер. Сэм быстро подошел к нему и протянул визитку:
— Сэм Бреннан из «Ньюсуик».
— Жак Верже.
Руководителя операции впустили внутрь. Сэм проскользнул вместе с ним.
Сибилла Ширдун сидела в кресле рядом с походной кроватью, где, видимо, не так давно отдыхала.
— Первый фильм готов, — произнес Верже, помахав планшетом. — Но к сожалению, рояль мы не нашли. Наверное, он развалился на части и их унесло течением.
— Вы сделали все, что могли, — ответила Сибилла.
Лицо ее улыбалось, но в голосе чувствовалось разочарование.
Все сгрудились, чтобы на экране планшета посмотреть видеозапись. Сэм стоял позади сиделки и смотрел поверх ее плеча.
На корабле царила разруха. Стены покрылись тиной и водорослями. Разнообразные морские растения уныло свисали отовсюду.
Первое помещение было почти пустым, второе, наоборот, завалено сломанной мебелью. Дальше шла очень темная лестница со ступеньками, едва проступавшими сквозь слой тины и ила. Она вела в комнатушку, похожую на комнату отдыха для персонала, следом начиналось просторное машинное отделение, потонувшее в грязи и своим видом напоминающее приход апокалипсиса. Затем камера снова поднялась по лестнице и оказалась в капитанской рубке, ее пол был покрыт вязкой зеленью. Оттуда по сумрачному коридору камера вышла в ресторан, он же главный зал. Там угадывалась подернутая илом барная стойка, опрокинутые столы и стулья, иллюминаторы с выбитыми или залепленными песком стеклами. Несколько рыб, пленниц погибшего корабля, бились на прогнившем полу.
Краем глаза Сэм следил за Сибиллой. Она полностью отдалась созерцанию катастрофы.
Запись закончилась. Никто не смел нарушить молчание. Атмосфера была гнетущая.
Сэм взял на себя смелость заговорить:
— Мне бы очень хотелось расспросить вас о том времени, когда вы работали на корабле. Узнать, что там произошло. И кто был тот загадочный мужчина…
Случилось то, чего он боялся: ему ответила сиделка. Она напомнила, что интервью может растянуться на несколько дней, а мадам Ширдун привыкла ночевать у себя дома, в Комо. Кроме того, ее состояние здоровья не позволяет вести долгие беседы. В общем, настаивать бесполезно. Сэм даже не пытался бороться.
Журналисту CNN разрешили задать несколько коротких вопросов.
Четверть часа спустя двигатель вертолета загудел, а лопасти принялись разрезать воздух, распространяя в округе запах керосина.
Сибилла Ширдун тепло попрощалась с Сэмом, с журналистом CNN, помахала небольшой группе людей, все еще стоявших за железными заграждениями, и поднялась на борт.
Шум усилился, вертолет медленно поднялся, развернулся вокруг своей оси и исчез в туманном декабрьском небе.
Рабочий в желтом дождевике и синих сапогах поливал корабль из шланга. Мерзко пахнущая тина сползала по корпусу корабля, постепенно обнажая изначальную краску бутылочно-зеленого цвета. Показалось имя корабля, когда-то выведенное золочеными буквами: «ПигмаЛион».
Сэм подошел ближе и позвал руководителя операции:
— Месье Верже, я бы хотел побывать на корабле с моим фотографом, это для газеты «Ньюсуик».
Жак Верже отрицательно покачал головой:
— Это невозможно, там небезопасно.
— Как думаете, получится попасть туда позже?
— Возможно. Но обещать не буду.
— Хорошо. У вас есть моя визитка. Позвоните, если что-то изменится.
— Можете на меня рассчитывать.
Комо, Италия, 5 января 2018 года
Сэм захлопнул дверцу такси. Голова гудела. Он сто раз пожалел, что, садясь в машину, сказал шоферу пару слов по-итальянски. Услышав, что приезжий говорит на его языке, таксист не умолкал всю дорогу.
Журналист с облегчением смотрел, как белый «фиат» удаляется по обсаженной кипарисами дороге.
Наступила тишина, изредка нарушаемая пением птиц.
Среди пышной растительности он заметил высокую черную ограду, но никакой постройки за ней не было видно. Небо над головой было пронзительно голубым, и, несмотря на разлитую в воздухе прохладу, казалось, что уже наступила весна. А ведь еще накануне он пробирался сквозь лондонскую хмарь. Как будто на другой планете!
Сэм позвонил в видеофон и представился. Ворота открылись, и он пошел по аллее, обсаженной рододендронами, лавровыми деревьями и азалиями.
Журналист достал фотоаппарат и сделал несколько кадров. На этот раз он приехал без фотографа, чтобы разговаривать наедине.
Прошел почти месяц с того дня, когда корабль подняли со дна Роны.
Спустя всего час после отъезда Сибиллы из Лиона с ним связался Жак Верже.
— Вы оставили визитку, вот я и звоню.
— Отлично, спасибо. Есть какие-то новости?
— Только что нашли рояль.
Рояль.
Слишком поздно, уже не сделать трогательную фотографию встречи «старых знакомых».
— Он оказался не в главном зале, а в отдельном помещении. Честно говоря, нам очень повезло, это единственная водонепроницаемая комната на корабле. Думаю, его проектировали не для речной навигации, а для морского плавания, поэтому и предусмотрели кабину с системой жизнеобеспечения. В общем, там образовался воздушный пузырь и все эти годы рояль провел без доступа воды. Кажется, он в отличном состоянии.