Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Эпилог
* * *
Изменённый третьей серии
Глава 1
Высокий шпиль, стоящий посреди старого мемориального комплекса, когда-то был ослепительно белым и торжественным и должен был вызывать у людей чувство светлой печали. Сейчас же серый, в пятнах черной жирной копоти, возвышаясь над полуразрушенными усыпальницами, он подавлял и внушал чувство опасности. Угрозу, исходящую от него, я чувствовал почти на физическом уровне, и бродящие неподалёку от него шаары и вурдалаки тоже не способствовали душевному равновесию.
Небольшая долина, в которой располагалась кладбище, была окольцована крутыми горными склонами и по краям сильно заросла кустарниками. В одном из них я и устроил свой наблюдательный пост. Хотелось побыстрей свалить из этого неспокойного места упокоения, но делать этого пока было нельзя, ведь приперся я сюда не из праздного любопытств: мне нужны образцы тканей обитающих здесь монстров — тех самых шааров и вурдалаков.
С вурдалаком проблем не возникло: туповатая тварь, похожая на шимпанзе-переростка, только с гипертрофированными мышцами плечевого пояса да с полным ртом острых клыков и когтистыми лапами, пыталась что-то отыскать в кустах, где и поймала головой мой арбалетный болт — образцы её тканей уже заняли своё место в одном из моих подсумков.
А вот с шаарами возникла проблема: до катастрофы эти гуманоидные существа обладали вполне полноценным разумом, и его остатки сохранились у них и по сей день. В общем, по одному бродить по кустам они не собирались, держались преимущественно группами поближе к шпилю, и, напади я на одного из них, тут же бросятся на меня всем скопом. Да и вурдалаки, увидев добычу, стоять не будут. Надо как-то приманить к себе одного…
Я начал кидать в ближайшего шаара мелкие камешки, благо их полно под ногами. Несмотря на разделяющее нас расстояние метров в пятьдесят, попал с первой попытки. Шаар покрутил головой и, никого не обнаружив, задрал кверху покрытую шерстью морду (или это нужно называть лицом?) — видимо, решил, что это какая-то очень суровая птичка гадит камешками. Второе и третье попадание также не принесли нужного мне результата, и я выбрал камень размером с кулак. Вот это другое дело!
Шаар коротко взрыкнул и направился к «моим» кустам, безошибочно определив, откуда ему прилетело. Вот только направился он не в одиночестве — следом ковылял ещё один, и, судя по поднятому на уровень груди оружию, явно не с самыми добрыми намерениями.
В качестве оружия шаары обычно используют что-то похожее на массивные булавы, одеваются в странного вида тряпки — защиты практически никакой (короткая шёрстка, покрывающая их тела, не в счёт). В общем, не слишком опасные соперники, по крайней мере, для меня не слишком опасные. Вот только их двое — быстро и бесшумно убить вряд ли получится. Отступить и сделать ещё заход?
Аа, к чёрту! И так вожусь тут уже четыре часа, а мне бы ещё до ночи вернуться успеть, не то придётся до утра отсиживаться — по ночам тут местами даже большим отрядом с хорошим вооружением ходить не безопасно. Раздражение, накопившееся за день, требует выхода, надо просто действовать быстро. Арбалет за спину, меч в правую руку, металлический цилиндр пробоотборника — в левую.
Когда шаары приблизились к кустам на расстояние вытянутой руки, я прыгнул им навстречу. Ещё в полёте снёс голову одному и в следующее мгновение всадил пробоотборник под подбородок другому. Обезглавленное тело секунду постояло и мешком повалилось на растрескавшиеся каменные плиты. Второй шаар захрипел, упал на колени и, выронив булаву, потянулся руками к горлу. Я рубанул его по рукам, выдернул металлический цилиндр, ударил ногой в грудь, заваливая противника, или, точнее сказать, жертву, на спину.
Быстро засовываю пробоотборник в подсумок на поясе. Сильно пригнувшись и помогая себе передними конечностями, ко мне уже бегут вурдалаки, что-то зло гавкают друг другу шаары — никак договариваются о чём-то. Точно! Пока я бегу к единственному выходу из долины по дуге, огибая вурдалаков, несколько шааров бегут туда же по прямой, наперерез мне — надо поднажать!
Я гораздо быстрее этих тварей, но четверо шааров успевают заступить мне дорогу — ну что ж, сами виноваты! На бегу цепляю баклер к левому запястью, сильно отклонив корпус в сторону, подныриваю под удар самого расторопного, тут же подрубаю ему ногу ниже колена, свожу в сторону баклером удар второго, не разгибаясь, пробегаю ещё пару шагов и, не дожидаясь удара третьего, коротко тыкаю его остриём меча в брюхо; затем выпрямляюсь, подпрыгиваю и бью ногой в голову последнего шаара, самого тормозного, а может, самого умного.
Из каменной ловушки долины вырвался, дальше изрядно разрушенная дорога ведёт вправо и вниз, под уклон, а прямо — отвесный обрыв метров пятнадцать, под ним растут чахлые деревца, похожие на наши лиственницы. Шаарам и вурдалакам за мной не угнаться, но они всё же пытаются, лучше сбросить погоню с хвоста — впереди тоже могут ожидать неприятности. В этом неуютном и всё ещё новом для меня мире неприятностей вообще полно.
Повесив меч за спину, а баклер к левому бедру, я перепрыгнул через чудом уцелевшее ограждение и ухнул вниз, к дереву, что показалось мне повыше остальных. Поравнявшись с ним, я попытался обнять ствол и заскользил по нему, ломая руками и ногами встречные ветки. Обломал все, и теперь дерево покачивалось рядом со мной голым шестом, лишь на самой вершинке украшенным венчиком зелёных веточек. Хана растению, но дело оно своё сделало — скорость падения сильно замедлилась, и на землю я съехал вполне комфортно. Я и без жертв в виде деревьев не разбился бы (я, всë же, уже не тот Саня, что немногим больше двух месяцев назад собирался на пляж в своём уютном и спокойном мире), но могли бы быть неприятные последствия — пятнадцать метров всë-таки, можно и пятки отбить.
Шаары столпились у обрыва, что-то гавкали, грозили мне в след булавами, но, похоже, поняли, что гоняться за мной бессмысленно.
— И правильно! — поддержал я их решение. — Куда вам, уродам, тягаться с Изменëнным!
***
К пригороду Ньюхоума я подошёл с последними лучами заходящего солнца. Здесь уже не так опасно, можно выдохнуть, но до наступления ночи я в город уже не успею.
В моём прежнем мире не было чётких определений времени суток, кроме, разве что, астрономических, но там, насколько я знаю, таких понятий как вечер или утро вообще нет: там, где солнышко сейчас освещает планету — день, где не освещает — ночь. Но в повседневной жизни никто ж не скажет зимой, когда темнеет рано, что сейчас шесть часов ночи? Все говорят «шесть вечера». Ну и ещё некоторые вольности: например, пять часов — можно сказать и дня, и вечера, или одиннадцать — кто-то считает вечером, а кто-то ночью. И с ночью-утром та же петрушка. Но вот если ты, к примеру, пошёл в туристический поход, тебе вообще, по большому счёту, без разницы девять ночи сейчас или вечера, всё просто: темно — значит ночь, светло — день. То есть ближе к астрономам становишься, значит.
В этом же мире сезонных колебаний продолжительности светлого и тёмного времени суток почти нет, как, впрочем, и самих времён года: видимо, орбита этой планеты более близка к ровной окружности, хотя это, вроде как, нереально — для этого нужна планета в форме идеального шара и ещё что-то там с осью её вращения, и спутниками… но вот, тем не менее, здесь это так! И у людей здесь более чёткие понятия о времени суток: пять часов — это день или утро, шесть — утро или вечер, четыре — день или ночь.
С такими размышлениями я и подошёл к восточным воротам Ньюхоума. К запертым воротам, потому что раз на улице темно и на часах одиннадцать — это однозначно ночь! А честные люди по ночам за городскими стенами не шляются, да ещё и в одиночку. Но бывают и исключения — я вот вполне себе честный, хоть и не вполне человек.
Когда я подошёл к воротам метров на пять, вспыхнул яркий свет и из динамика донеслось недружелюбное ворчание:
— Кого это принесло ещё?
— Измененный 1764.3.2, — ответил я.
Первые цифры — это мой порядковый номер. Вторая — номер серии. Изменённые третьей серии — новейшая разработка корпорации «Инсауро» Ну а третья цифра — номер модификации, такая модификация вообще только у меня наличествует, мне её индивидуально сделали, мол, давай зафигачим, а ну как не помрёт? В общем, можно было бы гордиться, если бы это было моей заслугой. Можно было бы похвастаться, если бы речь шла о навороченном гаджете, а не о моей сущности. Да и перед кем хвастаться — простые люди не поймут, а другим изменённым пофигу. Большинству из них, по-моему, вообще на все пофигу.
— Подойди к черте, — донеслось из динамика. Свет чуть притух, а слева от ворот в паре метров от стены засветилась голубоватым светом линия с полметра длинной. Я послушался, на стене в полутора метрах от земли напротив меня вспыхнул огонек сканера, пробежал по мне лучами того же цвета, что и линия, и погас.
— Шляются тут по ночам, — проворчал динамик. — Откуда идёшь и зачем?
— Открывай, — я проигнорировал вопрос и двинулся к воротам.
Я обозначился, мой номер есть в списках у стражников, и этого вполне достаточно, чтобы впустить меня за первые ворота — в шлюзовую камеру. Сканировать меня здесь — совершенно лишнее, всё равно сканер в шлюзе просканируют детальнее, а система охраны города, как только я назвался, сообщила стражнику кто я такой, когда и из каких ворот вышел, и ленивому уроду даже жопу от кресла отрывать не пришлось. Бесит! Не люблю стражников!
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Эпилог
* * *
Изменённый третьей серии
Глава 1
Высокий шпиль, стоящий посреди старого мемориального комплекса, когда-то был ослепительно белым и торжественным и должен был вызывать у людей чувство светлой печали. Сейчас же серый, в пятнах черной жирной копоти, возвышаясь над полуразрушенными усыпальницами, он подавлял и внушал чувство опасности. Угрозу, исходящую от него, я чувствовал почти на физическом уровне, и бродящие неподалёку от него шаары и вурдалаки тоже не способствовали душевному равновесию.
Небольшая долина, в которой располагалась кладбище, была окольцована крутыми горными склонами и по краям сильно заросла кустарниками. В одном из них я и устроил свой наблюдательный пост. Хотелось побыстрей свалить из этого неспокойного места упокоения, но делать этого пока было нельзя, ведь приперся я сюда не из праздного любопытств: мне нужны образцы тканей обитающих здесь монстров — тех самых шааров и вурдалаков.
С вурдалаком проблем не возникло: туповатая тварь, похожая на шимпанзе-переростка, только с гипертрофированными мышцами плечевого пояса да с полным ртом острых клыков и когтистыми лапами, пыталась что-то отыскать в кустах, где и поймала головой мой арбалетный болт — образцы её тканей уже заняли своё место в одном из моих подсумков.
А вот с шаарами возникла проблема: до катастрофы эти гуманоидные существа обладали вполне полноценным разумом, и его остатки сохранились у них и по сей день. В общем, по одному бродить по кустам они не собирались, держались преимущественно группами поближе к шпилю, и, напади я на одного из них, тут же бросятся на меня всем скопом. Да и вурдалаки, увидев добычу, стоять не будут. Надо как-то приманить к себе одного…
Я начал кидать в ближайшего шаара мелкие камешки, благо их полно под ногами. Несмотря на разделяющее нас расстояние метров в пятьдесят, попал с первой попытки. Шаар покрутил головой и, никого не обнаружив, задрал кверху покрытую шерстью морду (или это нужно называть лицом?) — видимо, решил, что это какая-то очень суровая птичка гадит камешками. Второе и третье попадание также не принесли нужного мне результата, и я выбрал камень размером с кулак. Вот это другое дело!
Шаар коротко взрыкнул и направился к «моим» кустам, безошибочно определив, откуда ему прилетело. Вот только направился он не в одиночестве — следом ковылял ещё один, и, судя по поднятому на уровень груди оружию, явно не с самыми добрыми намерениями.
В качестве оружия шаары обычно используют что-то похожее на массивные булавы, одеваются в странного вида тряпки — защиты практически никакой (короткая шёрстка, покрывающая их тела, не в счёт). В общем, не слишком опасные соперники, по крайней мере, для меня не слишком опасные. Вот только их двое — быстро и бесшумно убить вряд ли получится. Отступить и сделать ещё заход?
Аа, к чёрту! И так вожусь тут уже четыре часа, а мне бы ещё до ночи вернуться успеть, не то придётся до утра отсиживаться — по ночам тут местами даже большим отрядом с хорошим вооружением ходить не безопасно. Раздражение, накопившееся за день, требует выхода, надо просто действовать быстро. Арбалет за спину, меч в правую руку, металлический цилиндр пробоотборника — в левую.
Когда шаары приблизились к кустам на расстояние вытянутой руки, я прыгнул им навстречу. Ещё в полёте снёс голову одному и в следующее мгновение всадил пробоотборник под подбородок другому. Обезглавленное тело секунду постояло и мешком повалилось на растрескавшиеся каменные плиты. Второй шаар захрипел, упал на колени и, выронив булаву, потянулся руками к горлу. Я рубанул его по рукам, выдернул металлический цилиндр, ударил ногой в грудь, заваливая противника, или, точнее сказать, жертву, на спину.
Быстро засовываю пробоотборник в подсумок на поясе. Сильно пригнувшись и помогая себе передними конечностями, ко мне уже бегут вурдалаки, что-то зло гавкают друг другу шаары — никак договариваются о чём-то. Точно! Пока я бегу к единственному выходу из долины по дуге, огибая вурдалаков, несколько шааров бегут туда же по прямой, наперерез мне — надо поднажать!
Я гораздо быстрее этих тварей, но четверо шааров успевают заступить мне дорогу — ну что ж, сами виноваты! На бегу цепляю баклер к левому запястью, сильно отклонив корпус в сторону, подныриваю под удар самого расторопного, тут же подрубаю ему ногу ниже колена, свожу в сторону баклером удар второго, не разгибаясь, пробегаю ещё пару шагов и, не дожидаясь удара третьего, коротко тыкаю его остриём меча в брюхо; затем выпрямляюсь, подпрыгиваю и бью ногой в голову последнего шаара, самого тормозного, а может, самого умного.
Из каменной ловушки долины вырвался, дальше изрядно разрушенная дорога ведёт вправо и вниз, под уклон, а прямо — отвесный обрыв метров пятнадцать, под ним растут чахлые деревца, похожие на наши лиственницы. Шаарам и вурдалакам за мной не угнаться, но они всё же пытаются, лучше сбросить погоню с хвоста — впереди тоже могут ожидать неприятности. В этом неуютном и всё ещё новом для меня мире неприятностей вообще полно.
Повесив меч за спину, а баклер к левому бедру, я перепрыгнул через чудом уцелевшее ограждение и ухнул вниз, к дереву, что показалось мне повыше остальных. Поравнявшись с ним, я попытался обнять ствол и заскользил по нему, ломая руками и ногами встречные ветки. Обломал все, и теперь дерево покачивалось рядом со мной голым шестом, лишь на самой вершинке украшенным венчиком зелёных веточек. Хана растению, но дело оно своё сделало — скорость падения сильно замедлилась, и на землю я съехал вполне комфортно. Я и без жертв в виде деревьев не разбился бы (я, всë же, уже не тот Саня, что немногим больше двух месяцев назад собирался на пляж в своём уютном и спокойном мире), но могли бы быть неприятные последствия — пятнадцать метров всë-таки, можно и пятки отбить.
Шаары столпились у обрыва, что-то гавкали, грозили мне в след булавами, но, похоже, поняли, что гоняться за мной бессмысленно.
— И правильно! — поддержал я их решение. — Куда вам, уродам, тягаться с Изменëнным!
***
К пригороду Ньюхоума я подошёл с последними лучами заходящего солнца. Здесь уже не так опасно, можно выдохнуть, но до наступления ночи я в город уже не успею.
В моём прежнем мире не было чётких определений времени суток, кроме, разве что, астрономических, но там, насколько я знаю, таких понятий как вечер или утро вообще нет: там, где солнышко сейчас освещает планету — день, где не освещает — ночь. Но в повседневной жизни никто ж не скажет зимой, когда темнеет рано, что сейчас шесть часов ночи? Все говорят «шесть вечера». Ну и ещё некоторые вольности: например, пять часов — можно сказать и дня, и вечера, или одиннадцать — кто-то считает вечером, а кто-то ночью. И с ночью-утром та же петрушка. Но вот если ты, к примеру, пошёл в туристический поход, тебе вообще, по большому счёту, без разницы девять ночи сейчас или вечера, всё просто: темно — значит ночь, светло — день. То есть ближе к астрономам становишься, значит.
В этом же мире сезонных колебаний продолжительности светлого и тёмного времени суток почти нет, как, впрочем, и самих времён года: видимо, орбита этой планеты более близка к ровной окружности, хотя это, вроде как, нереально — для этого нужна планета в форме идеального шара и ещё что-то там с осью её вращения, и спутниками… но вот, тем не менее, здесь это так! И у людей здесь более чёткие понятия о времени суток: пять часов — это день или утро, шесть — утро или вечер, четыре — день или ночь.
С такими размышлениями я и подошёл к восточным воротам Ньюхоума. К запертым воротам, потому что раз на улице темно и на часах одиннадцать — это однозначно ночь! А честные люди по ночам за городскими стенами не шляются, да ещё и в одиночку. Но бывают и исключения — я вот вполне себе честный, хоть и не вполне человек.
Когда я подошёл к воротам метров на пять, вспыхнул яркий свет и из динамика донеслось недружелюбное ворчание:
— Кого это принесло ещё?
— Измененный 1764.3.2, — ответил я.
Первые цифры — это мой порядковый номер. Вторая — номер серии. Изменённые третьей серии — новейшая разработка корпорации «Инсауро» Ну а третья цифра — номер модификации, такая модификация вообще только у меня наличествует, мне её индивидуально сделали, мол, давай зафигачим, а ну как не помрёт? В общем, можно было бы гордиться, если бы это было моей заслугой. Можно было бы похвастаться, если бы речь шла о навороченном гаджете, а не о моей сущности. Да и перед кем хвастаться — простые люди не поймут, а другим изменённым пофигу. Большинству из них, по-моему, вообще на все пофигу.
— Подойди к черте, — донеслось из динамика. Свет чуть притух, а слева от ворот в паре метров от стены засветилась голубоватым светом линия с полметра длинной. Я послушался, на стене в полутора метрах от земли напротив меня вспыхнул огонек сканера, пробежал по мне лучами того же цвета, что и линия, и погас.
— Шляются тут по ночам, — проворчал динамик. — Откуда идёшь и зачем?
— Открывай, — я проигнорировал вопрос и двинулся к воротам.
Я обозначился, мой номер есть в списках у стражников, и этого вполне достаточно, чтобы впустить меня за первые ворота — в шлюзовую камеру. Сканировать меня здесь — совершенно лишнее, всё равно сканер в шлюзе просканируют детальнее, а система охраны города, как только я назвался, сообщила стражнику кто я такой, когда и из каких ворот вышел, и ленивому уроду даже жопу от кресла отрывать не пришлось. Бесит! Не люблю стражников!
Перейти к странице: